Глава 113.1 •
Темное ночное небо было холодно, как в конце зимы. Только что ее ошеломила бурная энергия окружающих, но, когда Ларитта спросила, где Бабочка, кругом снова стало холодно, словно в них впитался лед.
Ларитта опять спросила Йена:
— Ты не спрашивал, где Бабочка?
Слуги переглядывались.
— Это…
Йен вспомнил, что после того, как Ларитта умерла на вилле…
— Теперь… пора возвращаться в особняк, Ларитта.
Он обнял мертвое тело Ларитты, лежащее на кровати. Не было причин оставаться на вилле, откуда ушла она.
Йен был не в себе, хотя и притворялся изо всех сил спокойным, готовясь направиться обратно в особняк.
…проблема была в Бабочке.
Она никому не позволяла подходить к Ларитте, кроме Йена, с тех пор, как Ларитта заболела. Хотя он и не знал, почему, он счел, что все было бы в порядке, если бы он поехал в экипаже с женой.
Однако он перестал так думать, когда Бабочка сошла с ума и сбежала от всех.
Бабочка — кошка, она не знала, что значит смерть.
Когда ее бывшая хозяйка, старушка, умерла, все, что она заметила — это что старушка не двигается. Кошка подумала, что злые люди отняли старушку, когда деревенские похоронили ее.
Бабочка поняла, что Ларитта вообще не шевелится, взволнованная старыми воспоминаниями, она обезумела.
Он не мог оставить Бабочку на вилле, поэтому двое рыцарей, вооруженных сетью, поймали ее…
Бабочка вырвалась, как только они добрались до резиденции герцога.
— …Бабочка куда-то сбежала, и рыцари так говорят. Все отрицали, держа только разорванную сеть в руках.
Ларитта выслушала объяснение Йена и пошла за особняк одна.
Если бы она обошла особняк сбоку и пробралась немного дальше, то нашла бы огороженный забором роскошный травянистый лес. Здесь трава доходила и до икр, и даже до колен, поэтому растительность была густой.
— Так что сейчас Бабочка где-то в этой траве.
Йен открыл калитку забора и вошел первым. Высокая трава, подмятая его ботинками, ложилась в разные стороны.
— Раньше сюда выпускали на выпас лошадей. Аккуратнее, не наступи ни на что странное на земле.
Ларитта схватила Йена за руку и обеспокоенно пошла за ним.
— И все же тебе не следовало привозить Бабочку в особняк. Тут, должно быть, холодно…
…как он мог? В конце концов, он заперся в северном помещении с Лариттой и все время наблюдал только за ней. Ему было наплевать на Бабочку.
— Я же сказала тебе — принять на себя обязанности папы Бабочки, прежде чем умереть.
Даже сейчас Ларитта все еще очень переживала о Бабочке.
Тем не менее, если бы Йен признался честно, кажется, что ему запретили бы к ней подходить. Он только и мог, что серьезно склонить голову, словно совершивший смертный грех.
Он тоже любил Бабочку.
Однако тот факт, что у него все еще было любимое существо, i_ не мог сделать смерть Ларитты менее скорбной.
К счастью, ей не пришлось слишком переживать. Бабочка хорошо ела и вволю спала в этой траве.
Дело было в том, что рыцари носили сюда еду и подстилку. Ларитта обнаружила двух рыцарей, ползущих в траве.
Их лица и тела были все в грязи, а к головам прилипли стебли растений.
«Что они вообще делают?..»
Йен заметил, куда смотрит Ларитта, и пояснил:
— Они ищут следы Бабочки.
Рыцари должны были привести Бабочку в особняк, но они ее упустили. Они чувствовали огромную вину в своей ошибке и несколько дней искали кошку.
Бабочка была настолько неуловима, что было необходимо обеспечить кошачью безопасность по оставленным ею следам.
Так что, иными словами, они ползали среди травы…
Они искали «это», подарки из-под Бабочкиной попы. В это мгновение рыцарь обнаружил один маленький подарок и поднял его обеими руками.
— Какашка! Как и следовало ожидать, это Лавигенис фон Александ… что там дальше… Бабочкина какашка!
Здоровенный «подарочек» Бабочки сиял в лунном свете.
Другой рыцарь радостно воскликнул:
— Уа-а! Какашка горячая!
— Господи… спасибо…
Они не могли дать кошке умереть, в особенности — кошке, которую больше всего любила мадам.
Очевидно было, что другие слуги заметили бы их, хотя таким образом они смогли бы избавиться от чувства вины. Когда они подумали, что не могут позволить покойной мадам рыдать кровавыми слезами…
Два рыцаря подняли головы из травы, заметив, что к ним идет Ларитта, и тяжело опустились на землю.
— Ах!