Глава 434. Если не я сойду в ад, кто же тогда •
Капитан опешил, не поняв смысла внезапных слов Сюй Цина и вопросительно посмотрел на него.
— Какое это имеет ко мне отношение? Что случилось, А-Цин? Хвастаешься? Если бы не моё письмо…
Сюй Цин взглянул на капитана.
Капитан кашлянул.
— Если бы не моё письмо… — затем он принял серьёзный вид и строго произнёс, — кстати, об этом, я должен тебя покритиковать. Я давно хотел тебе сказать: мы, культиваторы, должны быть одиноки. Только так можно обрести железную волю, сохранить целостность своих убеждений и спокойно встречать любые трудности!
— Женщины… хм… разве они вкуснее яблока? — капитан откусил большой кусок яблока с презрительным выражением лица, — они — горы и валуны, преграждающие наш путь, путы и ад, мешающие нам обнажить меч. К этому вопросу нужно подходить осторожно, не бери пример с третьего брата. Мой совет принять предложение бессмертной Цзы Сюань был по большей части шуткой.
Сюй Цин был тронут и, задумавшись, решил, что капитан прав. Он понимающе кивнул: — Старший брат прав. Тогда я не буду знакомить тебя с подругой бессмертной Цзы Сюань.
Капитан замер, глаза его расширились, он даже перестал есть яблоко: — Что ты сказал? Познакомить меня?
Сюй Цин кивнул, слегка смутившись: — Старший брат, я был неправ. Ли Шитао из Дворца Ритуалов просила меня познакомить её с кем-нибудь из моих друзей. Я был недальновиден, это могло повлиять на твою волю и убеждения.
— Ли Шитао? Имя вроде неплохое… А… она красивая?
— Ничего так, — ответил Сюй Цин, кивнув.
Капитан воспрянул духом, но постарался сдержаться. Он встал, заложил руки за спину и с притворным вздохом произнёс: — Младший брат… твой старший брат уже двадцать шесть лет как одинок. Это слишком долго.
Капитан повернулся к Сюй Цину.
— Мы, культиваторы, должны быть одиноки, — Сюй Цин засомневался.
— Мы, культиваторы, должны стремиться к спутнику, закону, богатству, земле, и спутник стоит на первом месте!
— Это горы и валуны, преграждающие наш путь.
— Не узнав эту гору, как можно её преодолеть? — возразил капитан.
— Это путы и ад, мешающие нам обнажить меч! — Сюй Цин посмотрел на капитана.
Капитан с печальным видом посмотрел в окно башни меча и вздохнул: — Если не я сойду в ад, кто же тогда?
Сюй Цин молча смотрел на капитана. Капитан, ничуть не смущаясь, смотрел на Сюй Цина.
Спустя некоторое время Сюй Цин вздохнул и кивнул: — Капитан, в следующий раз ешь больше помело.
Капитан обрадовался, совершенно не возражая против упоминания помело. Он подбежал к Сюй Цину, достал три больших яблока и, сияя, протянул их Сюй Цину.
— Младший брат, не зря я тебя люблю, кхм, жду хороших новостей, — с этими словами довольный капитан удалился.
Глядя на удаляющуюся фигуру старшего брата, Сюй Цин задумался. Хотя слова капитана противоречили друг другу, Сюй Цин всё же подумал, что в его первоначальных словах был смысл.
— Спокойствие — залог твёрдости, — пробормотал Сюй Цин, закрыл глаза и, отбросив все посторонние мысли, погрузился в медитацию.
Прошло четыре дня. За эти четыре дня Сюй Цин избавился от всех посторонних мыслей, успокоил волнение в душе и вернулся к прежнему состоянию, в котором он был в провинции Приветствия Императора, полностью погрузившись в адаптацию к нисходящим правилам малого мира.
Наконец, поздней ночью четвёртого дня ему удалось увеличить время сопротивления до двух тысяч.
— Можно попробовать, — с блеском в глазах Сюй Цин после короткого отдыха не стал сразу уходить, а снова вошёл в мир картины на девяностом этаже.
Идя в пустоте, Сюй Цин легко добрался до похожей на скорлупу световой завесы, прошёл сквозь неё и оказался над облаками в том малом мире.
Могущественное давление немедленно обрушилось на него, словно падающие горы, и возникло ощущение невидимых пут.
Тело Сюй Цина содрогнулось, послышался хруст, но выражение его лица не изменилось. Это было место, где он обычно закалял себя. И с этим нисходящим давлением правил, с этим ощущением гор, давящих на него, он был уже очень хорошо знаком.
Раньше он всегда останавливался здесь, но сегодня он не стал медлить и сделал шаг вперёд.
Он шёл, неся на себе гору. С каждым шагом небо и земля сотрясались грохотом, словно падали камни, менялся цвет неба, поднимался ветер и клубились облака. Это выглядело потрясающе, но на самом деле это было потому, что Сюй Цин не мог нести этот груз легко. Он нёс на себе правила мира, поэтому каждый его шаг вызывал бурные изменения в небе и на земле.
Повсюду, куда он шёл, сверкали молнии и гремел гром, облака вокруг бурлили, создавая поразительную картину.
По мере того как Сюй Цин продвигался вперёд, скрывающиеся на земле инородцы, увидев его, менялись в лице. Хотя они и понимали, что Сюй Цин не достиг состояния лёгкости, они знали, что чем это очевиднее, тем опаснее. Потому что, не имея возможности полностью контролировать принимаемые на себя правила, он неизбежно рассеивал их…
Так оно и было. Как только Сюй Цин появился в воздухе, вокруг него возникло семь различных погодных явлений: то кислотный дождь, то гроза, то ураган… Земля под его ногами тоже менялась: равнины превращались в горы, горы — в озёра, всё постоянно менялось, не имея стабильности, и только после его ухода всё окончательно успокаивалось.
И в этом процессе заключённые, находившиеся там… попадали в беду. Поэтому, когда Сюй Цин посмотрел вниз, первое, что он увидел, — это множество заключённых, выбегающих из своих укрытий на земле, в ужасе разбегающихся во все стороны.
Конечно, были и те, кто умирал слишком много раз и почти полностью потерял память. В их глазах горел свет, и они бежали прямо к Сюй Цину, чтобы покончить с собой, используя рассеиваемые им правила. После самоубийства они не будут возрождены, и это было для них своего рода освобождением.
Сюй Цин нахмурился, поднял правую руку и, надавив вниз, спокойно произнёс: — Вокруг меня в этом мире запрещены полёт и приближение!
Как только он произнёс эти слова, невидимые правила мира, которые он нёс на себе, задрожали, и в следующий миг в небе и на земле послышался треск. Невидимые нити протянулись от всех живых существ, от всего сущего в небе и на земле, и, наконец, собрались вокруг Сюй Цина. Были установлены новые правила.
Те заключённые, которые хотели покончить с собой, как только приближались, тут же отталкивались, не имея возможности подойти близко, и тем более взлететь. Им приходилось ждать ухода Сюй Цина, чтобы всё вернулось на круги своя.
Сделав это, Сюй Цин посчитал время и, понимая, что медлить нельзя, стиснув зубы, ускорил шаг.
По пути его тело постоянно хрустело, и он, используя законы, заставлял землю под ногами сжиматься, чтобы двигаться быстрее.
В конце концов, он добрался до равнины, где находились заключённые из клана Поднебесных. Это было первое, что он должен был сделать, прибыв сюда.
Добравшись до этого места, он немедленно изменил правила, поднял правую руку и схватил двух заключённых из клана Поднебесных. Их тела мгновенно поднялись в воздух, и Сюй Цин унёс их прочь.
Добравшись до безлюдного места, он, следуя отработанному ранее методу, поступил с этими двумя из клана Поднебесных уровня Зарождения Души точно также. Успешно внедрив свою инородную энергию, Сюй Цин задумался.
"Если их память не будет стёрта, то вероятность стать небесной марионеткой уменьшится… Но клан Поднебесных не глуп, за триста лет внезапное появление членов клана Поднебесных со стёртой памятью определённо вызовет подозрения, поэтому нельзя переусердствовать и делать это слишком часто".
Сюй Цин немного подумал и решил одного из двух находящихся без сознания членов клана Поднебесных отправить обратно, а другого оставить снаружи.
"Я в последнее время часто прихожу сюда наблюдать, и прежде чем этот член клана Поднебесных снаружи полностью потеряет память, отправлю его обратно, позволив ему забыть лишь часть".
Сюй Цин только закончил, оставив одного из членов клана Поднебесных в пустыне, и собирался заняться вторым делом, как вдруг его выражение лица изменилось, и он резко обернулся. В пятистах метрах позади него, неизвестно когда, появился человек! Этот человек также был одет в халат тюремщика, он был одной из пешек зоны Бин. Он холодно смотрел на Сюй Цина, затем посмотрел на члена клана Поднебесных в пустыне, и в его глазах появился мрачный блеск.
— Что ты делаешь?
Сюй Цин посмотрел на появившегося тюремщика из зоны Бин, ощущая исходящие от него колебания культивации Зарождения Души. Он видел этого человека раньше, но никогда с ним не разговаривал. В ответ на вопрос Сюй Цин задумчиво осмотрел окрестности, и на его лице появилось извиняющееся выражение.
— Я провожу эксперимент.
Тюремщик холодно посмотрел на Сюй Цина, затем на приходящего в себя члена клана Поднебесных на земле, и холодно произнёс: — Это место под моей охраной, тебе следовало предупредить меня. И Наместник округа приказал избавить пленников клана Поднебесных от страданий потери памяти… Сегодняшний случай — единственный.
Сказав это, он развернулся и ушёл, не став вмешиваться. В конце концов, все они тюремщики, хотя культивация Сюй Цина ещё не достигла Зарождения Души, у него всё ещё есть право распоряжаться заключёнными. И хотя этот поступок несколько нарушал правила, у них не было никаких разногласий, да и Сюй Цин выглядел виноватым, поэтому он не стал придираться.
Сюй Цин тоже понимал свою оплошность, этот поступок был не совсем правильным. На самом деле, он бы не совершил такой ошибки, ведь в зоне Дин он поступал именно так. Но сегодня он только начал патрулировать, ему ещё не были назначены зона и время, поэтому он не знал, кто отвечает за этот участок, и допустил небрежность.
— Прошу прощения.
Сюй Цин с серьёзным видом поклонился удаляющемуся тюремщику.
Удаляющийся тюремщик махнул рукой, не оборачиваясь, и его недовольство в значительной степени рассеялось.
Как только фигура тюремщика скрылась из виду, Сюй Цин развернулся и ушёл. У него было ещё одно дело — найти троих из клана Ночи и оставить на них метки для наблюдения. Но теперь он передумал и не стал их искать, а вместо этого поднялся в воздух, и под грохот небес покинул этот малый мир. Когда ощущение наложенных правил исчезло, Сюй Цин выдохнул и направился обратно в Департамент Тюрем.
Вернувшись в Департамент Тюрем, Сюй Цин сразу же нашёл Гуй Шоу и сообщил ему, что теперь может выдерживать законы и самостоятельно патрулировать. Гуй Шоу, лежавший в кресле-качалке в углу девяностого этажа и попивавший вино, услышав это, поднял голову и оглядел Сюй Цина.
— Так быстро?
Гуй Шоу изобразил удивление, сделал пасс рукой и указал на нефритовую табличку. Нефритовая табличка излучила мягкий свет, и прежнее изображение стало размытым, формируя новую картину. На картине был Сюй Цин, патрулирующий внутри, но было показано только его появление, без последующих действий с членом клана Поднебесных.
— Неплохо, молодец.
Гуй Шоу не стал долго смотреть, развеял изображение взмахом руки и бросил Сюй Цину идентификационный жетон.
— Ты будешь отвечать за восточный тринадцатый район.
Сюй Цин принял идентификационный жетон, почтительно ответил согласием, а затем, немного подумав, тихо произнёс: — В малом мире я схватил одного из членов клана Поднебесных, чтобы провести эксперимент…
— Пустяки.
Гуй Шоу усмехнулся. Ему, конечно же, было всё известно. Будучи начальником тюрьмы, он был в курсе всех дел в тюрьме и понимал, что каждый из его тюремщиков не совсем честен, и подобные случаи — обычное дело. Но, в конце концов, все они — Хранители Меча, без злого умысла, просто пользуются своим положением. На такие вещи он смотрел сквозь пальцы. Ведь даже он сам иногда так поступал. А то, что Сюй Цин сам во всём признался, его порадовало.
Видя это, Сюй Цин понял, что поступил правильно. Нет смысла что-то скрывать, это может вызвать ненужные подозрения, поэтому, подумав, он снова заговорил:
— Старший, я хотел бы взглянуть на тех нескольких членов клана Ночи.
Гуй Шоу рассмеялся и указал на нефритовую табличку в руке Сюй Цина.
— Когда я в прошлый раз объяснял тебе, я заметил твой интерес. Иди и посмотри сам, это твой участок.
Сюй Цин опешил, глубоко поклонился старику и ушёл. Глядя вслед удаляющемуся Сюй Цину, Гуй Шоу сделал глоток вина, и в его глазах появилось одобрение. Он действительно ценил Сюй Цина, будь то его первоначальный поступок с отравлением Бин Гуя, или его последующая сообразительность и неизменная вежливость — это было редкостью.
Теперь, находясь всего лишь на уровне Формирования Ядра, он мог самостоятельно патрулировать, и всё это говорило о незаурядности Сюй Цина. Ещё важнее было его сияние в 10 километров и назначение в Дин-132, значение которого ему было прекрасно известно. Поэтому он и разместил тех нескольких членов клана Ночи на участке Сюй Цина. Если бы он дал их кому-то из стариков, это вызвало бы недовольство, ведь клан Ночи — редкость, и все ими интересуются. А дав их новичку с чистым сердцем, никто не мог ничего возразить. К тому же, это помогло бы Сюй Цину познакомиться с другими тюремщиками в зоне Бин.
— Малец, старайся изо всех сил, в восточном тринадцатом районе сегодня тебя ждёт немалая удача.
Гуй Шоу сделал большой глоток вина, откинулся в кресле-качалке и замычал песенку.
— Какое это имеет ко мне отношение? Что случилось, А-Цин? Хвастаешься? Если бы не моё письмо…
Сюй Цин взглянул на капитана.
Капитан кашлянул.
— Если бы не моё письмо… — затем он принял серьёзный вид и строго произнёс, — кстати, об этом, я должен тебя покритиковать. Я давно хотел тебе сказать: мы, культиваторы, должны быть одиноки. Только так можно обрести железную волю, сохранить целостность своих убеждений и спокойно встречать любые трудности!
— Женщины… хм… разве они вкуснее яблока? — капитан откусил большой кусок яблока с презрительным выражением лица, — они — горы и валуны, преграждающие наш путь, путы и ад, мешающие нам обнажить меч. К этому вопросу нужно подходить осторожно, не бери пример с третьего брата. Мой совет принять предложение бессмертной Цзы Сюань был по большей части шуткой.
Сюй Цин был тронут и, задумавшись, решил, что капитан прав. Он понимающе кивнул: — Старший брат прав. Тогда я не буду знакомить тебя с подругой бессмертной Цзы Сюань.
Капитан замер, глаза его расширились, он даже перестал есть яблоко: — Что ты сказал? Познакомить меня?
Сюй Цин кивнул, слегка смутившись: — Старший брат, я был неправ. Ли Шитао из Дворца Ритуалов просила меня познакомить её с кем-нибудь из моих друзей. Я был недальновиден, это могло повлиять на твою волю и убеждения.
— Ли Шитао? Имя вроде неплохое… А… она красивая?
— Ничего так, — ответил Сюй Цин, кивнув.
Капитан воспрянул духом, но постарался сдержаться. Он встал, заложил руки за спину и с притворным вздохом произнёс: — Младший брат… твой старший брат уже двадцать шесть лет как одинок. Это слишком долго.
Капитан повернулся к Сюй Цину.
— Мы, культиваторы, должны быть одиноки, — Сюй Цин засомневался.
— Мы, культиваторы, должны стремиться к спутнику, закону, богатству, земле, и спутник стоит на первом месте!
— Это горы и валуны, преграждающие наш путь.
— Не узнав эту гору, как можно её преодолеть? — возразил капитан.
— Это путы и ад, мешающие нам обнажить меч! — Сюй Цин посмотрел на капитана.
Капитан с печальным видом посмотрел в окно башни меча и вздохнул: — Если не я сойду в ад, кто же тогда?
Сюй Цин молча смотрел на капитана. Капитан, ничуть не смущаясь, смотрел на Сюй Цина.
Спустя некоторое время Сюй Цин вздохнул и кивнул: — Капитан, в следующий раз ешь больше помело.
Капитан обрадовался, совершенно не возражая против упоминания помело. Он подбежал к Сюй Цину, достал три больших яблока и, сияя, протянул их Сюй Цину.
— Младший брат, не зря я тебя люблю, кхм, жду хороших новостей, — с этими словами довольный капитан удалился.
Глядя на удаляющуюся фигуру старшего брата, Сюй Цин задумался. Хотя слова капитана противоречили друг другу, Сюй Цин всё же подумал, что в его первоначальных словах был смысл.
— Спокойствие — залог твёрдости, — пробормотал Сюй Цин, закрыл глаза и, отбросив все посторонние мысли, погрузился в медитацию.
Прошло четыре дня. За эти четыре дня Сюй Цин избавился от всех посторонних мыслей, успокоил волнение в душе и вернулся к прежнему состоянию, в котором он был в провинции Приветствия Императора, полностью погрузившись в адаптацию к нисходящим правилам малого мира.
Наконец, поздней ночью четвёртого дня ему удалось увеличить время сопротивления до двух тысяч.
— Можно попробовать, — с блеском в глазах Сюй Цин после короткого отдыха не стал сразу уходить, а снова вошёл в мир картины на девяностом этаже.
Идя в пустоте, Сюй Цин легко добрался до похожей на скорлупу световой завесы, прошёл сквозь неё и оказался над облаками в том малом мире.
Могущественное давление немедленно обрушилось на него, словно падающие горы, и возникло ощущение невидимых пут.
Тело Сюй Цина содрогнулось, послышался хруст, но выражение его лица не изменилось. Это было место, где он обычно закалял себя. И с этим нисходящим давлением правил, с этим ощущением гор, давящих на него, он был уже очень хорошо знаком.
Раньше он всегда останавливался здесь, но сегодня он не стал медлить и сделал шаг вперёд.
Он шёл, неся на себе гору. С каждым шагом небо и земля сотрясались грохотом, словно падали камни, менялся цвет неба, поднимался ветер и клубились облака. Это выглядело потрясающе, но на самом деле это было потому, что Сюй Цин не мог нести этот груз легко. Он нёс на себе правила мира, поэтому каждый его шаг вызывал бурные изменения в небе и на земле.
Повсюду, куда он шёл, сверкали молнии и гремел гром, облака вокруг бурлили, создавая поразительную картину.
По мере того как Сюй Цин продвигался вперёд, скрывающиеся на земле инородцы, увидев его, менялись в лице. Хотя они и понимали, что Сюй Цин не достиг состояния лёгкости, они знали, что чем это очевиднее, тем опаснее. Потому что, не имея возможности полностью контролировать принимаемые на себя правила, он неизбежно рассеивал их…
Так оно и было. Как только Сюй Цин появился в воздухе, вокруг него возникло семь различных погодных явлений: то кислотный дождь, то гроза, то ураган… Земля под его ногами тоже менялась: равнины превращались в горы, горы — в озёра, всё постоянно менялось, не имея стабильности, и только после его ухода всё окончательно успокаивалось.
И в этом процессе заключённые, находившиеся там… попадали в беду. Поэтому, когда Сюй Цин посмотрел вниз, первое, что он увидел, — это множество заключённых, выбегающих из своих укрытий на земле, в ужасе разбегающихся во все стороны.
Конечно, были и те, кто умирал слишком много раз и почти полностью потерял память. В их глазах горел свет, и они бежали прямо к Сюй Цину, чтобы покончить с собой, используя рассеиваемые им правила. После самоубийства они не будут возрождены, и это было для них своего рода освобождением.
Сюй Цин нахмурился, поднял правую руку и, надавив вниз, спокойно произнёс: — Вокруг меня в этом мире запрещены полёт и приближение!
Как только он произнёс эти слова, невидимые правила мира, которые он нёс на себе, задрожали, и в следующий миг в небе и на земле послышался треск. Невидимые нити протянулись от всех живых существ, от всего сущего в небе и на земле, и, наконец, собрались вокруг Сюй Цина. Были установлены новые правила.
Те заключённые, которые хотели покончить с собой, как только приближались, тут же отталкивались, не имея возможности подойти близко, и тем более взлететь. Им приходилось ждать ухода Сюй Цина, чтобы всё вернулось на круги своя.
Сделав это, Сюй Цин посчитал время и, понимая, что медлить нельзя, стиснув зубы, ускорил шаг.
По пути его тело постоянно хрустело, и он, используя законы, заставлял землю под ногами сжиматься, чтобы двигаться быстрее.
В конце концов, он добрался до равнины, где находились заключённые из клана Поднебесных. Это было первое, что он должен был сделать, прибыв сюда.
Добравшись до этого места, он немедленно изменил правила, поднял правую руку и схватил двух заключённых из клана Поднебесных. Их тела мгновенно поднялись в воздух, и Сюй Цин унёс их прочь.
Добравшись до безлюдного места, он, следуя отработанному ранее методу, поступил с этими двумя из клана Поднебесных уровня Зарождения Души точно также. Успешно внедрив свою инородную энергию, Сюй Цин задумался.
"Если их память не будет стёрта, то вероятность стать небесной марионеткой уменьшится… Но клан Поднебесных не глуп, за триста лет внезапное появление членов клана Поднебесных со стёртой памятью определённо вызовет подозрения, поэтому нельзя переусердствовать и делать это слишком часто".
Сюй Цин немного подумал и решил одного из двух находящихся без сознания членов клана Поднебесных отправить обратно, а другого оставить снаружи.
"Я в последнее время часто прихожу сюда наблюдать, и прежде чем этот член клана Поднебесных снаружи полностью потеряет память, отправлю его обратно, позволив ему забыть лишь часть".
Сюй Цин только закончил, оставив одного из членов клана Поднебесных в пустыне, и собирался заняться вторым делом, как вдруг его выражение лица изменилось, и он резко обернулся. В пятистах метрах позади него, неизвестно когда, появился человек! Этот человек также был одет в халат тюремщика, он был одной из пешек зоны Бин. Он холодно смотрел на Сюй Цина, затем посмотрел на члена клана Поднебесных в пустыне, и в его глазах появился мрачный блеск.
— Что ты делаешь?
Сюй Цин посмотрел на появившегося тюремщика из зоны Бин, ощущая исходящие от него колебания культивации Зарождения Души. Он видел этого человека раньше, но никогда с ним не разговаривал. В ответ на вопрос Сюй Цин задумчиво осмотрел окрестности, и на его лице появилось извиняющееся выражение.
— Я провожу эксперимент.
Тюремщик холодно посмотрел на Сюй Цина, затем на приходящего в себя члена клана Поднебесных на земле, и холодно произнёс: — Это место под моей охраной, тебе следовало предупредить меня. И Наместник округа приказал избавить пленников клана Поднебесных от страданий потери памяти… Сегодняшний случай — единственный.
Сказав это, он развернулся и ушёл, не став вмешиваться. В конце концов, все они тюремщики, хотя культивация Сюй Цина ещё не достигла Зарождения Души, у него всё ещё есть право распоряжаться заключёнными. И хотя этот поступок несколько нарушал правила, у них не было никаких разногласий, да и Сюй Цин выглядел виноватым, поэтому он не стал придираться.
Сюй Цин тоже понимал свою оплошность, этот поступок был не совсем правильным. На самом деле, он бы не совершил такой ошибки, ведь в зоне Дин он поступал именно так. Но сегодня он только начал патрулировать, ему ещё не были назначены зона и время, поэтому он не знал, кто отвечает за этот участок, и допустил небрежность.
— Прошу прощения.
Сюй Цин с серьёзным видом поклонился удаляющемуся тюремщику.
Удаляющийся тюремщик махнул рукой, не оборачиваясь, и его недовольство в значительной степени рассеялось.
Как только фигура тюремщика скрылась из виду, Сюй Цин развернулся и ушёл. У него было ещё одно дело — найти троих из клана Ночи и оставить на них метки для наблюдения. Но теперь он передумал и не стал их искать, а вместо этого поднялся в воздух, и под грохот небес покинул этот малый мир. Когда ощущение наложенных правил исчезло, Сюй Цин выдохнул и направился обратно в Департамент Тюрем.
Вернувшись в Департамент Тюрем, Сюй Цин сразу же нашёл Гуй Шоу и сообщил ему, что теперь может выдерживать законы и самостоятельно патрулировать. Гуй Шоу, лежавший в кресле-качалке в углу девяностого этажа и попивавший вино, услышав это, поднял голову и оглядел Сюй Цина.
— Так быстро?
Гуй Шоу изобразил удивление, сделал пасс рукой и указал на нефритовую табличку. Нефритовая табличка излучила мягкий свет, и прежнее изображение стало размытым, формируя новую картину. На картине был Сюй Цин, патрулирующий внутри, но было показано только его появление, без последующих действий с членом клана Поднебесных.
— Неплохо, молодец.
Гуй Шоу не стал долго смотреть, развеял изображение взмахом руки и бросил Сюй Цину идентификационный жетон.
— Ты будешь отвечать за восточный тринадцатый район.
Сюй Цин принял идентификационный жетон, почтительно ответил согласием, а затем, немного подумав, тихо произнёс: — В малом мире я схватил одного из членов клана Поднебесных, чтобы провести эксперимент…
— Пустяки.
Гуй Шоу усмехнулся. Ему, конечно же, было всё известно. Будучи начальником тюрьмы, он был в курсе всех дел в тюрьме и понимал, что каждый из его тюремщиков не совсем честен, и подобные случаи — обычное дело. Но, в конце концов, все они — Хранители Меча, без злого умысла, просто пользуются своим положением. На такие вещи он смотрел сквозь пальцы. Ведь даже он сам иногда так поступал. А то, что Сюй Цин сам во всём признался, его порадовало.
Видя это, Сюй Цин понял, что поступил правильно. Нет смысла что-то скрывать, это может вызвать ненужные подозрения, поэтому, подумав, он снова заговорил:
— Старший, я хотел бы взглянуть на тех нескольких членов клана Ночи.
Гуй Шоу рассмеялся и указал на нефритовую табличку в руке Сюй Цина.
— Когда я в прошлый раз объяснял тебе, я заметил твой интерес. Иди и посмотри сам, это твой участок.
Сюй Цин опешил, глубоко поклонился старику и ушёл. Глядя вслед удаляющемуся Сюй Цину, Гуй Шоу сделал глоток вина, и в его глазах появилось одобрение. Он действительно ценил Сюй Цина, будь то его первоначальный поступок с отравлением Бин Гуя, или его последующая сообразительность и неизменная вежливость — это было редкостью.
Теперь, находясь всего лишь на уровне Формирования Ядра, он мог самостоятельно патрулировать, и всё это говорило о незаурядности Сюй Цина. Ещё важнее было его сияние в 10 километров и назначение в Дин-132, значение которого ему было прекрасно известно. Поэтому он и разместил тех нескольких членов клана Ночи на участке Сюй Цина. Если бы он дал их кому-то из стариков, это вызвало бы недовольство, ведь клан Ночи — редкость, и все ими интересуются. А дав их новичку с чистым сердцем, никто не мог ничего возразить. К тому же, это помогло бы Сюй Цину познакомиться с другими тюремщиками в зоне Бин.
— Малец, старайся изо всех сил, в восточном тринадцатом районе сегодня тебя ждёт немалая удача.
Гуй Шоу сделал большой глоток вина, откинулся в кресле-качалке и замычал песенку.
Закладка