Глава 240 - С улыбкой чуть бледнеют красные одежды. Часть первая. •
Му Цин пробормотал:
— Как такое возможно? Откуда так много…???
Ему никогда не приходилось слышать, чтобы кто-то сломал проклятую кангу магическими силами!
Хуа Чэн поднял Се Ляня на ноги со словами:
— Гэгэ, попробуй сразиться с ним теперь!
Весьма кстати Цзюнь У налетел на принца с мечом. Тот неосознанно вскинул руку, чтобы отбить удар пальцами… послышался звон металла, и Чжусинь едва не вылетел из рук противника!
Мощь этого приёма теперь не шла ни в какое сравнение с прежней!
Се Лянь в лёгкой растерянности посмотрел на свои руки. Уже несколько сотен лет его не посещало подобное чувство, словно принц давным-давно позабыл, что это и есть он, настоящий.
Неудержимый до неспособности контролировать собственную силу, каждым шагом сотрясающий земли и горы. Одним шагом преодолевающий тысячи ли, одним шагом взмывающий к небесам!
Се Лянь крепко сжал пальцы в кулак и нанёс яростный удар прямо по лицу Цзюнь У!
С самого начала их битвы это лицо оставалось нетронутым, но на сей раз удар пришёлся в цель, и из уголка губ Цзюнь У наконец вытекла капля крови. Он стёр её большим пальцем и взглянул на свою окровавленную руку.
В следующий миг он резким движением отбросил Чжусинь в сторону.
Похоже, всё-таки решил сойтись с Се Лянем в рукопашном бою!
Принц замахнулся снова, но в этот раз Цзюнь У поймал летящий в него кулак и вывернул Се Ляню руку, которая звонко хрустнула, изогнувшись под неестественным углом. Превозмогая боль, Се Лянь быстрыми движениями вправил сустав на место, затем ударил ладонью, но Цзюнь У отбил и эту атаку. Понимая, что преимущество пока не на его стороне, Се Лянь ринулся подобрать Фансинь, который Цзюнь У отшвырнул в сторону, но тот, разумеется, предвидел подобное и возник у него на пути.
Вот только Цзюнь У позабыл, что за его спиной остались Фэн Синь и Му Цин. И хотя оба сделались полукалеками, всё же попытались незаметно схватить меч, действуя при этом крайне осторожно, но… у Цзюнь У будто глаза росли на спине, он сделал выпад рукой назад, и мост под ногами Фэн Синя и Му Цина рухнул! Двое вместе полетели в лавовую реку!
В последний момент чья-то рука схватила Фэн Синя за сапог, а тот, в свою очередь, успел поймать за сапог Му Цина. Задрав голову наверх, Фэн Синь заорал:
— Твою мать!!! Да твою ж мать!!! Советник, почтеннейший, только ни в коем случае не отпускайте нас!!!
Именно советник и успел их поймать.
— Стало быть, вам известно, что я в почтенном возрасте! – выкрикнул он со вздувшимися на лбу венами. – Тогда скорее забирайтесь на мост!
Мост обрушился от удара Цзюнь У, но Се Лянь успел задержать падение, просто-напросто подвесив рухнувший участок в воздухе. Принц хотел было поднять его наверх, но Цзюнь У не дал ему на это времени. Сейчас трое оказались всего в паре-тройке чжанов от кипящей лавы и отчётливо слышали бульканье раскалённых пузырей. Му Цин, подвешенный ниже всех, ещё и как назло оказался вниз головой, потому его охватил ужас: одно неверное движение — и он помоет голову лавой. С лицом, красным от жара, Му Цин закричал:
— Скорее, поднимите меня!
Но спустя несколько мгновений, когда советник уже потянул их наверх, вновь раздался возглас Му Цина:
— Стойте! Не поднимайте меня!
Советник разъярился:
— Да чего тебе, в конце концов, надо?
Фэн Синь вставил:
— Ты серьёзно? Хорошо, тогда я отпускаю!
Му Цин выругался:
— Да чтоб тебя, твою мать, только попробуй отпустить! Вниз посмотри! Меч!
Все трое перевели взгляд в указанном направлении. Прямо под ними чёрный меч торчал из потока лавы, медленно погружаясь глубже. Это был Фансинь, в попытке незаметно схватить который они и оказались сброшены вниз!
Му Цин изо всех сил тянулся к мечу, словно мечтал сейчас лишь об одном – обернуться длиннорукой обезьяной. Но никак не мог достать до рукояти, поэтому выкрикнул:
— Опустите меня чуть пониже, совсем немного не хватает!!!
Вены на лбу советника вздулись ещё сильнее, он пожаловался:
— Вы двое молодых парней, а я – груда старых костей, не перегибайте палку!
Однако он всё же позволил сапогу в своей руке чуть соскользнуть вниз, отчего лицо Му Цина свесилось ближе к лаве, а волосы, убранные в длинный хвост, на конце занялись огнём.
— Твою ж мать, — заорал Фэн Синь, — тебе волосы подпалило!!! Сейчас сгорят без остатка!!!
К счастью, Му Цин наконец вытащил меч и, как сумасшедший охлопывая языки пламени с волос, запустил Фансинь в полёт вместе с брызгами лавы, бросив его в сторону принца:
— Се Лянь, лови!
Принц протянул руку и поймал Фансинь за рукоять!
Тем временем силы советника подошли к концу:
— Я больше не выдержу, поднимайтесь быстрее, вы оба!
Фэн Синь, видя, что советник уже трясётся от напряжения, понял – дело плохо, и рывком швырнул Му Цина наверх с криком:
— Сколько можно возиться!
Му Цин было разгневался на Фэн Синя за этот бросок, но тут из пламенного потока под ними, словно рыбёшки из воды, выпрыгнули несколько десятков озлобленных духов, которые повисли на груди Фэн Синя!
И если бы не защита божественного сияния, они бы прожгли его насквозь. Ранее Фэн Синь распугал их своими стрелами, и духи затаили на него злобу, поэтому до сего момента следовали за ним «под лавой», чтобы выбрать момент и напасть. Советник, совершенно не готовый к столь внезапному увеличению веса в своих руках, полетел с моста, и теперь настал черёд Му Цина схватить Мэй Няньцина за сапог.
Фэн Синь оказался в весьма зависимом положении: он был ранен, до сих пор не выдернул несколько стрел из груди; ему пришлось голыми руками отбиваться от озлобленных духов; при этом следовало помнить, что из-за слишком резких движений советник мог его не удержать. Духов внизу становилось всё больше, они всем скопом повисли на Фэн Сине, словно решили сыграть с Му Цином и советником в перетягивание «каната». Обе стороны прикладывали немалые усилия, и если так пойдёт дальше, они вполне могут разорвать Фэн Синя пополам!
— Нельзя ли поскорее избавить меня от страданий?! – взревел Фэн Синь.
— Закрой рот! – огрызнулся Му Цин, но тут заметил, что «ноша» сделалась легче, как будто озлобленные духи наконец отступили.
Му Цин поспешил затянуть Фэн Синя и советника на мост. Фэн Синь, поднявшись, едва отдышался и ещё не оправился от испуга, как снизу раздались яростные вопли духов. Посмотрев вниз, Му Цин и советник в голос воскликнули:
— Фэн Синь, это твой сын!
— …
И действительно, среди огненно-красных лавовых духов угадывалось бледное существо, которое перепрыгивало от одного духа к другому и в бешенстве впивалось в них зубами, стараясь разорвать.
Но каждый призрак представлял собой по меньшей мере двухтысячелетнюю тёмную тварь, к тому же их набралась целая орава, разве какой-то мелкий демон, которого и младенцем назвать нельзя, мог их напугать? Изначально маленькое тельце было белее кости, но теперь ожоги от пламени сочились кровью, на коже тут и там проступили красные пятна. Дух нерождённого издавал демонические завывания, но они вместо желания пожалеть его вызывали лишь ужас. И всё-таки Фэн Синь взорвался и заорал, вне себя от ярости:
— Совсем свою гнилую совесть потеряли? Толпой накинулись на ребёнка!!! Цоцо, сюда!
Не в состоянии справиться с таким количеством тварей, дух нерождённого уже почувствовал опасность, а услышав, что кто-то за него заступился, пронзительно взвизгнул и запрыгнул на плечо Фэн Синя. Тот схватил лук, одним движением выдернул из собственной груди все стрелы и вихрем послал их в лавовую реку, подняв столб огненных брызг. Дух нерождённого так и запрыгал на его плече с криками злорадного восторга. Тем временем Се Лянь, заметив, что Му Цин, Фэн Синь и советник в безопасности, наконец успокоился на их счёт и уже приготовился всё внимание посвятить битве с Цзюнь У, как вдруг ему сдавило грудь.
Цзюнь У обхватил его со спины, не давая шевельнуться, и заговорил:
— Я же предупреждал… Думаешь, где ты научился всему, что умеешь? Все твои приёмы я знаю как свои пять пальцев!
Если Се Лянь не выберется из этого захвата, он окажется просто раздавлен. Но Цзюнь У наверняка известны все способы высвобождения, которые могут прийти на ум принцу!
До него вдруг донёсся голос Хуа Чэна:
— Гэгэ, не бойся! У тебя точно есть приём, о котором он не знает, на который способен только ты, а он – нет!
В сознании принца сверкнул блеск осознания.
У него есть такой приём?
А ведь и правда, есть!
Если нельзя высвободиться, то и не нужно высвобождаться!
Се Лянь развернулся лицом к Цзюнь У и вместо того, чтобы вырваться из его рук, сам обхватил противника в ответ и по слову выдавил:
— Этот приём… ты точно не знаешь!
Не отпуская Цзюнь У, принц вместе с ним врезался в несравнимо твёрдую каменную стену!
В этот удар он вложил всю свою мощь, и скала с грохотом обвалилась, а ещё принц услышал, как что-то треснуло.
Этот звук исходил от Цзюнь У.
Его белый доспех разбился окончательно!
Одновременно с этим Цзюнь У отпустил принца, яростно крича:
— Прочь! Пошли прочь!!!
Се Лянь поднял взгляд, и его окатило ужасом. В глаза бросилось то, что заставило Цзюнь У прийти в такое бешенство. Лица.
Три лица снова вырвались на свободу!
Се Лянь опять поднял меч и одним выпадом пронзил сердце Цзюнь У, пригвоздив того к скале!
Изо рта Цзюнь У выплеснулась кровь.
Принц влил в удар столько магических сил, сколько смог, и они мгновенно взорвались, когда клинок вошёл в тело Цзюнь У. Никакая способность к исцелению больше не поможет ему восстановиться!
Гора рухнула.
Цзюнь У, которого пригвоздило мечом к этой скале, после обрушения остался лежать на земле.
Но и сейчас он не собирался сдаваться: схватив Фансинь за рукоять, Цзюнь У как будто собрался что-то написать на клинке. Наверняка какое-то заклинание, его нужно остановить! Но только Се Лянь вскинул руку, к ним бросился советник с криком:
— Ваше Высочество! Довольно, прекратите!
Се Лянь застыл, не понимая, к кому обращается советник, кого просит прекратить. Цзюнь У же, откашлявшись кровью, гневно взревел:
Мэй Няньцин, упав рядом с ним на колени, повторил:
— Ваше Высочество, довольно! Правда, прекратите. Нет никакого смысла продолжать сражаться.
— Что ты понимаешь?! Прочь!
— Да, я не понимаю. За столько лет вы были и бессмертным божеством, и Князем Демонов, убили всех, кого хотели, заполучили всё, к чему стремились, чего ради вы бьётесь? Что вам нужно, в конце концов? Что вы хотите доказать?
На короткий миг на лице Цзюнь У промелькнула растерянность, но продлилась совсем недолго; он схватил советника за горло и в гневе взревел:
— Хватит меня поучать! У тебя нет такого права! Ни у кого нет!
Сейчас Цзюнь У не доставало сил, и из его захвата не составило бы труда освободиться. Се Лянь вознамерился было вмешаться, но советник махнул ему рукой, делая знак не двигаться, и продолжил:
— Ох, Ваше Высочество.
Цзюнь У холодно взирал на него, всё так же не разжимая пальцев.
Несмотря на иссякающие силы, свернуть советнику шею ему по-прежнему не составило бы труда, но Мэй Няньцин, даже находясь в столь опасном положении, позволял ему сжимать своё горло.
— Я взял Его Высочество в ученики вовсе не для того, чтобы из него получились «вы, не пошедший по неверному пути», не для того, чтобы посрамить вас с его помощью. Он – это он, а вы – это вы. По сути своей вы изначально разные, у вас разные дороги, и это вполне нормально. Раньше я уже говорил вам об этом, и вы не поверили, ну а что же теперь?
Цзюнь У молча не сводил с него глаз.
Советник продолжал:
— Я всего лишь по-настоящему тосковал по Вашему Высочеству, по прежнему государству Уюн, по всем нам. И по тем временам, когда мы ещё не вознеслись, вот и всё.
— …
— Столько лет прошло, — добавил советник, — Ваше Высочество, а я, лишь наблюдая за вами, чувствовал усталость. Неимоверную усталость. Ну а вы сами? Неужели нисколько не устали?
Цзюнь У являлся первым Богом Войны трёх миров, его облик и поведение всегда должны были служить эталоном совершенства, без единого пятнышка. Но сейчас, когда божественный ореол исчез, Се Лянь обнаружил, что даже без трёх отметин поветрия ликов Цзюнь У выглядел слишком бледным.
Черты лица чрезмерно суровы, под глазами заметны тёмные круги, отчего лицо кажется невыразимо мрачным, а вся та мягкость, которая подчёркивалась божественным сиянием, исчезла без следа.
И всё же теперешний Цзюнь У выглядел наконец живым. Пусть и болезненным.
— Ваше Высочество, — произнёс советник, — вы потерпели поражение. Даруйте самому себе освобождение.
— …
Цзюнь У в некотором замешательстве переспросил:
— Я потерпел поражение?
Чрезмерная мощь магической силы принца ударной волной пробила потолок грота, и сверху пролился прозрачный солнечный свет.
С неба тонкими струйками закапал дождь. Цзюнь У лежал на земле, Се Лянь стоял и взирал на него сверху вниз. К своему удивлению, принц увидел в его взгляде тень избавления от тяжкой ноши.
Ему невольно подумалось: наверное, в глубине души Цзюнь У всё время носил желание быть поверженным, чтобы кто-то прервал эту вереницу повторяющихся дней, полных безумия и раскола собственной личности.
Внезапно Цзюнь У задал вопрос:
— Как называется… тот приём?
— …
Се Лянь рукавом стёр кровь с лица и ответил:
— Разбивание камня на груди.
Цзюнь У застыл, словно о чём-то подумав, усмехнулся, вздохнул, закрыл глаза и проговорил:
— Красиво.
Больше он не проронил ни слова, но по его лицу все видели, насколько он измотан, больше скрывать это было невозможно.
Се Лянь наконец убрал руку с рукояти Фансиня. Не зная, что делать дальше, он невольно поискал глазами Хуа Чэна. Тот оказался на том же месте, посреди единственного уцелевшего участка Небесного моста, где уже долго стоял и спокойно ждал принца, заведя руки за спину. Увидев, что Се Лянь обернулся, Хуа Чэн с улыбкой поймал его взгляд.
Советник, сидя возле неподвижного Цзюнь У, сказал Се Ляню:
— Ваше Высочество, ступайте.
Но сам он вставать не собирался.
— Наставник, вы не пойдёте с нами?
Советник покачал головой:
— Я побуду с Его Высочеством, не волнуйтесь. Ведь когда-то я этого не сделал.
Дождь усиливался, омывая лицо Цзюнь У, его закрытые глаза, смывая кровь и жизнь, вытекающую из его раны.
Се Ляню даже показалось, что три лица, омытые дождём, как будто сделались менее отчётливыми. Впрочем, возможно, ему только показалось.
Постояв немного в молчании, Се Лянь снял со спины доули и уронил её, прикрыв лицо Цзюнь У.
Канга на запястье Му Цина разжалась сама по себе, и он пинком запустил её в лаву, с трудом вернув себе привычное состояние холодного спокойствия. Дух нерождённого спрыгнул с плеча Фэн Синя, на четырёх конечностях подполз к лицу Цзюнь У и осторожно потрогал, совершенно иначе, нежели ранее прыгал по лицу родного отца, чем разозлил Фэн Синя до полусмерти.
Се Лянь же, не обращая внимания больше ни на что, с разбитым лицом помчался прямо к Хуа Чэну, словно обрёл новую жизнь… По правде говоря, он действительно едва спасся от смерти. Врезавшись в Хуа Чэна со всего размаху, он воскликнул:
— Сань Лан!
Хуа Чэн протянул к нему руки, отшатнулся на шаг, едва не сбитый принцем с ног, заключил его в объятия и, лучезарно улыбаясь, произнёс:
— Гэгэ, видишь, я же говорил, ты обязательно победишь! – затем приподнял его лицо, внимательно осмотрел и вздохнул: — Опять ты довёл себя до такого состояния.
Там, где пальцы Хуа Чэна касались лица Се Ляня, пролетала малюсенькая серебристая бабочка, и раны сразу затягивались. Се Лянь так же лучезарно улыбнулся в ответ:
— В следующий раз подобного не повторится!
Хуа Чэн, приподняв брови, напустил на себя суровость:
— Следующего раза не будет.
Помолчав, Се Лянь без улыбки серьёзно сказал:
— Сань Лан, тогда, на горе Тунлу, я говорил, что расскажу тебе кое-что, когда мы выберемся, помнишь?
Хуа Чэн улыбнулся:
— Разумеется, помню. Я помню всё, что ты говорил, гэгэ.
Опустив голову, Се Лянь с трудом набрался смелости и наконец искренне начал:
— То, о чём только что упомянул Цзюнь У, тоже имеет отношение к этому. Честно говоря, я вообще-то давно должен был рассказать тебе, но никак не мог решиться, боялся, что ты узнаешь…
— Боялся, что я узнаю, что Ваше Высочество едва не стал Белым бедствием, верно?
Се Лянь оторопел:
— Ты…?
Хуа Чэн больше не стоял перед принцем – опустился на одно колено и поднял на него взгляд, с улыбкой говоря:
— Ну как? Гэгэ, теперь… вспоминаешь?
Как же не вспомнить?
Ведь тогда… безымянный призрак точно так же преклонял перед ним колено!
Та белая маска и улыбающееся лицо Хуа Чэна в этот миг слились воедино. Сердце Се Ляня дрогнуло, колени подкосились, и он просто сел перед Хуа Чэном, бормоча:
— Сань Лан… это… это был ты!
Хуа Чэн усмехнулся, продолжая стоять на одном колене и глядя на принца единственным глазом.
— Ваше Высочество, я всё время присматривал за тобой.
Се Лянь только и смог выговорить:
— Ты… ты…
Он наконец понял, что означали все те слова, которые Хуа Чэн говорил ему как будто невзначай.
Вот оно что. Принцу никогда не приходило в голову, что Умин – и есть Хуа Чэн!
Он всё знал. Он всё видел. Он всегда был рядом!
Тысячи чувств, десятки тысяч слов внезапной волной нахлынули на принца, затопив его сердце. Трогательное волнение, стыд, душевная боль, безумная радость, а ещё глубже – восхищение и любовь, от которых нет спасения.
От переполняющих эмоций грудь принца готова была взорваться, он не мог вымолвить и слова, только бросился к Хуа Чэну, обнимая его с криком:
— Сань Лан! — он, казалось, мог сказать теперь только это, и потому позвал вновь: — Сань Лан!
Хуа Чэн от его броска не устоял и тоже сел, прижимая Се Ляня к себе и громко смеясь. Страх и волнение как рукой сняло, Се Лянь крепко обнял Хуа Чэна за шею и так рассмеялся, что захотелось плакать.
Но слёзы не успели упасть из его глаз, принц вдруг заметил весьма скверную деталь.
Хуа Чэн был демоном, но его тело при этом ничем не отличалось от тела обычного человека.
Вот только сейчас… Хуа Чэн, которого обнимал принц… его яркие красные одеяния… сделались чуть прозрачными.