Глава 278. Новый учитель зала боевых искусств, Цин Чэнь •
Один из слуг семьи Цин был немного смущен: «Босс, по всей горе так много следов от пуль. Трудно сказать, какие из них оставил он».
«Я подготовился, — будничным тоном сказал Цин И. — Пусть Се Бинь отведет вас найти их».
Се Бинь — это имя снайпера.
«Значит, босс, вы попросили меня поменять ему пули, потому что хотели увидеть распределение следов от пуль?» — спросил снайпер Се Бинь.
Только что Се Бинь стрелял из снайперской винтовки. После того, как он встал, он намеренно оставил после себя исключительно бронебойно-зажигательные патроны.
Специальные пули для снайперской винтовки имеют на переднем конце разные линии. Например, спереди у бронебойно-зажигательной пули нанесено оранжево-красное кольцо, позволяющее отличить ее от других пуль.
Однако, никто не будет использовать такие специальные пули для стрельбы по мишеням.
Теперь все, что нужно сделать, это найти эти специальные пули на горе за мишенью, и тогда можно узнать, какие из них выпустил Цин Чэнь.
Временами Се Бинь чувствовал, что его молодой босс настоящий монстр, он часто думает о деталях, на которые другие не обращают внимания.
Он не мог не задаться вопросом, как мог родиться такой монстр?
Не должно быть более зловещего молодого человека, чем этот Цин И.
Се Бинь взял с собой более десятка слуг Цин и побежал к мишени, чтобы найти следы от пуль на горе, а затем пометить их опознавательной меткой один за другим.
Цин Чэнь произвел в общей сложности 17 выстрелов, один из которых задел край бумажной мишени, а все остальные вообще не попали в нее.
Слугам Цин И во главе с Се Бинем потребовалось больше часа, чтобы найти все эти следы от пуль.
Цин И стоял в отдалении и смотрел на следы от пуль, которые отмечали один за другим, но не мог увидеть связи между этими отметками.
«Се Бинь, сфотографируй это место и отправь фотографию в аналитический центр моего отца для анализа. Есть ли какая-то связь в этой схеме, образованной следами от пуль?» — спросил Цин И.
«Хорошо», — Се Бинь отправил фотографию.
Однако через полчаса пришел ответ из аналитического центра отца Цин И: «Явной закономерности обнаружить не удалось».
Это означает, что, когда Цин Чэнь стрелял из снайперской винтовки, он не оставлял тайно никаких следов своего ослепительного мастерства, прикрываясь неумением.
Снайпер Се Бинь на мгновение задумался и сказал: «Босс, судя по всему, он не пытался продемонстрировать свои навыки».
Цин И кивнул: «Я переоценил его. С тем энтузиазмом, с каким он хвастался своей меткой стрельбой из пистолета и автоматической винтовки, он действительно не похож на человека, который будет скромничать».
«Босс, но его абсолютное чувство оружия на расстоянии 200 метров тоже очень мощное», — напомнил Се Бинь.
«Хм, я знаю, — кивнул Цин, — но есть пределы. Я не боюсь самонадеянных хвастунов, я боюсь тех, кто прячется в темноте».
Однако он не знал, что Цин Чэнь даже самонадеянным хвастуном притворялся, просто чтобы сделать свое выступление безупречным.
В этом мире всегда есть герои и монстры, никогда не было кого-то одного. Несмотря на то, что Цин Чэнь еще молод, у него очень редко возникают мысли о тщеславии.
Следовательно, сокрытие есть сокрытие, и если ты тайно демонстрируешь свои навыки в процессе сокрытия, это глупость.
В это время Ли Чанцин в летающей машине с чувством сказала: «Сегодня ты впервые стрелял из снайперской винтовки. Когда ты с первого раза поразил мишень на расстоянии 600 метров, я была приятно удивлена, что ты смог попасть, так что не падай духом. Я отдам распоряжение, чтобы ты смог беспрепятственно приходить на снайперский полигон и практиковаться в стрельбе в любое время».
Сказав это, Ли Чанцин достала карточку: «Отсканируйте ее своим телефоном. Таким образом, куда бы ты ни пошел, ты сможешь подтвердить свою личность, если у тебя при себе будет мобильный телефон. В поместье Баньшань ты можешь передвигаться где угодно, за исключением нескольких мест, где действует военное положение. Ты даже можешь свободно входить и выходить из поместья Баньшань».
«А это подобающе?» — с сомнением спросил Цин Чэнь.
«Конечно. Скоро ты станешь учителем по боевым искусствам в школе Ли. У тебя высокий статус в семье Ли, — сказала Ли Чанцин. — Если какой-нибудь ученик проявит к тебе неуважение, ты можешь ударить его, независимо от того, из какой он ветви. Он пока не сможет ударить в ответ».
«Учитель школы… имеет такой высокий статус?» — недоуменно спросил Цин Чэнь.
«Да, это так. В семье Ли младшие не могут лично перечить старшим, и никто не может перечить главе семьи. В семье может быть только один человек, за которым последнее слово, и это глава семьи», — сказала Ли Чанцин.
Цин Чэнь понял, что в этой семье власть очень централизована, а статус главы семьи такой же, как и у императора.
Ли Чанцин с улыбкой посмотрела на Цин Чэня: «Когда в школе откроется зал боевых искусств, тебе нужно будет проводить занятия только два дня в неделю. Однако, если ты хочешь утвердиться в школе Ли, ты должен обладать реальными способностями. Сегодня многие из молодого поколения семьи Ли получили известие, что ты собираешься открыть «Зал боевых искусств», поэтому они очень ждут этого».
Цин Чэнь на мгновение опешил. У него вдруг появилось зловещее предчувствие.
Ли Чанцин улыбнулась и сказала: «Ты все еще хочешь быть учителем?»
«Да», — кивнул Цин Чэнь.
«Эй, ты все же не отказался. Почему?» — с любопытством спросила Ли Чанцин.
Цин Чэнь спокойно сказал: «Ты дала мне слишком много».
На самом деле, причина, по которой Цин Чэнь был готов преподавать в школе, заключалась исключительно в том, что Ли Шутон позвонил ему перед поездкой и сказал: «В качестве условия, чтобы твой наставник покинул город 18, ты должен выбрать ученика из семьи Ли и передать ему наследие Рыцарей».
Точно так же, как когда Ли Шутон стал учеником и глава семьи Ли доверил его наставнику. Теперь наследие этого поколения перешло к нему.
Цин Чэнь тогда спросил Ли Шутона: «Что, если в этом поколении семьи Ли не будет никого, кто смог бы пройти допрос сердца, что мне делать?»
Ответ Ли Шутона был таким: «Тогда просто жди до следующего поколения. В любом случае, твоя жизнь еще очень долгая. Для тебя не проблема пережить пять или шесть поколений. Я не обещал, что наследие будет передано скоро. А через пять-шесть поколений не останется никого, кто будет помнить об этом обещании. Помни, для Рыцарей лучше не передавать наследие никому, чем передавать его кому попало».
Цин Чэнь: «…»
Вероятно, наставник хотел сказать, что он может отказаться от сделки, если действительно не найдет подходящего человека.
Но не сказал об этом прямо.
Может, это и есть истинная суть Рыцарей, неизвестно, откуда это пошло.
…
Школа Ли расположена во дворе «Просвещение».
Весь двор Просвещение был очень большим. Даже больше, чем «Двор Летящее облако» Ли Чанцин и «Двор Циншань» Ли Ино вместе взятые.
Перед двором росли два дерева. Одно из них было китайским фиником, а другое… тоже китайским фиником.
Снаружи у дверей ждали слуги детей семьи Ли. Некоторые из них грызли семечки, а другие болтали, ожидая, пока у их молодого хозяина или хозяйки закончатся занятия.
У Цин Чэня возникло чувство, что он попал в частную школу в старом обществе в прежние времена.
Ли Чанцин объяснила: «Слуги в школу не допускаются. Занятия идут с утра до вечера, а обед приносят из дома. В школе дети семьи Ли не соперничают друг с другом, они всё должны делать самостоятельно. Конечно, не все дети должны ходить в эту школу, однако только после окончания этой школы можно занять важные посты в семье».
«Поскольку занять важный пост можно только после окончания этой школы, разве есть такие, кто не приходит на занятия?» — озадаченно спросил Цин Чэнь.
«Конечно, есть, — сказала Ли Чанцин и посмотрела на Ли Тунъюнь. — Теперь ты будешь добросовестно ходить на занятия, слышала? Второй брат рано ушел, поэтому никому до тебя не было дела, но отныне я сама буду заботиться о тебе. Если снова прогуляешь школу, я тебя отлуплю».
Ли Тунъюнь чуть не заплакала. Она наконец вырвалась из Внешнего мира во Внутренний, чтобы не нужно было ходить в школу. Она просто хотела тихо быть маленькой богачкой из консорциума.
Почему у нее вдруг появилась еще одна мать?!
Цин Чэнь внезапно спросил: «Ты говорила, что зал боевых искусств будет открыт вновь, значит, этот зал боевых искусств уже открывался раньше?»
«Да, — сказала Ли Чанцин, — но он открывался лишь на какое-то время, и там был только один учитель. Позже, после того как этот учитель покинул семью, зал боевых искусств тоже закрылся».
Цин Чэнь на мгновение растерялся. Почему, когда ушел учитель, зал боевых искусств пришлось закрыть? Он спросил: «В этом учителе было что-то особенное?»
«Ничего особенного, это мой седьмой брат, — спокойно сказала Ли Чанцин. — После того, как он стал учителем, после его ухода его ученики не соглашались принять нового учителя, поэтому никто больше не мог продолжить обучение, сколько людей не приходило, им всем пришлось уйти».
Цин Чэнь пробормотал про себя, разве твой седьмой брат — это не мой наставник?
Получается, можно считать, что он как сын продолжает дело своего отца?
Ли Ино вдруг сказала: «Тетя, а я слышала, что это ты уговорила их всех уйти?»
«Ха-ха-ха-ха, ты тоже об этом слышала? — рассмеялась Ли Чанцин, чтобы скрыть свое смущение. — Кто тебе это сказал?»
Выражение лица Цин Чэня стало странным. Значит, это Ли Чанцин была виновником закрытия зала боевых искусств тогда, но теперь она сама хочет вновь открыть зал боевых искусств.
Когда они собирались войти во двор Просвещение, внезапно вышел кто-то из слуг и серьезно сказал: «Доброе утро, босс Чанцин».
Ли Чанцин с улыбкой спросила: «Ты что-то хотел?»
«Этот человек рядом с вами — новый учитель зала боевых искусств?» — вежливо спросил слуга.
«Да, это он, — сказала Ли Чанцин, — ты хотел обменяться с ним опытом?»
«Именно это я имею в виду, — сказал слуга. — Я тоже специализируюсь на борьбе. Лично я считаю, что я больше подхожу на должность преподавателя в зале боевых искусств, чем он».
Ли Чанцин улыбнулась. Она не только не остановила его, но и дала серьезное обещание: «Если ты сможешь победить его, я найду твой контракт о продаже себя компании, разорву его и позволю тебе преподавать в зале боевых искусств».
Цин Чэнь опешил. Ли Чанцин просто нравится раздувать пламя и наблюдать, как оно разгорается.
Однако на этом еще не закончилось. Тут же вслед за этим Ли Чанцин сказала всем слугам: «Я ставлю всем одинаковые условия. Кто победит его, тот избавится от статуса слуги и станет учителем».
Цин Чэнь был ошарашен. Здесь, должно быть, как минимум тридцать или даже сорок человек!
Он ясно видел, как у всех загорелись глаза!
Главное, здесь не будет спрятано никаких мастеров высокого уровня, верно?
Ли Чанцин повернула голову, посмотрела на Цин Чэня и, усмехнувшись, сказала: «Об одном не беспокойся, я вчера сказала этим соплякам, что любой, кто осмелится привести слугу выше уровня Е, в течение следующего года не покинет поместье Баньшань».
«Оказывается, это ты велела им сюда прийти?» — Цин Чэнь уловил ключевую мысль.
Ли Чанцин улыбнулась: «Иначе как ты сможешь завоевать уважение… Не переживай, после этого боя они тебя признают».
Цин Чэнь посмотрел на собравшихся перед ним слуг и серьезно уточнил: «По очереди, верно?»
Слуги немного растерялись, а затем искренне ответили: «Да, по очереди. Пожалуйста, не беспокойтесь».
«Тогда хорошо», — Цин Чэнь вздохнул с облегчением.
Слуги на мгновение опешили. Они посмотрели друг на друга, вслушиваясь в смысл слов, сказанных Цин Чэнем. Если они будут драться по очереди, проблем не будет?
Во дворе Просвещение, в квадратном зале, учитель вел урок математики.
Во время урока снаружи двора внезапно послышалась непрерывная череда воплей и причитаний.
Некоторые ученики повернули головы и начали выглядывать через главный вход, желая увидеть, что происходит.
Как только все повернули голову, учитель в классе отломил кусок мела и метко попал им одному ученику по голове, не прекращая вести урок: «Если угол увеличивается или уменьшается на величину, кратную 90 градусам, название функции изменится…»
Ученик от боли схватился за голову. Буквально на глазах на его голове вздулась шишка.
Сейчас, когда наступил век информации, в процессе обучения уже не пишут мелом на доске.
Однако в школе Ли по какой-то причине сохраняют эту традицию. На столе всегда стоит коробка с мелом, который специально используют, чтобы кидать в учеников.
Поскольку учитель никогда не писал мелом, дети Ли даже не знали, что когда-то мелом писали на досках.
Сколько они помнят, мел всегда использовался для того, чтобы учитель наказывал учеников, другого применения у него нет.
Это как специальная линейка для наказания учеников.
Некоторые дети задавались вопросом, почему у учителей в школе специально приготовлено такое странное «оружие»?
(п.п. — в былые времена нерадивых учеников, не выучивших урок, учитель бил по ладоням специальной линейкой)
В это время некоторые ученики уже начали передавать записки: Учитель зала боевых искусств уже здесь?
Другой ученик ответил: Конечно, иначе откуда крики, не знаю, чьи слуги пострадали.
По их мнению, учитель, которого привела тетя Чанцин, должен быть очень сильным. В конце концов, тетя Чанцин очень могущественна.
Просто они тоже хотят продемонстрировать силу. Не каждый может быть учителем школы Ли.
Поэтому каждый из них привел из дома слугу уровня Е, намереваясь запугать огромным количеством людей, чтобы господин учитель надолго это запомнил.
Независимо от того, хороши ли эти слуги уровня Е в бою или нет, если их слишком много, они смогут числом сокрушить учителя. Еще никто не слышал ни о каком уровне Е, который мог бы драться непосредственно с десятками таких.
Само собой, они не будут слишком сильно увлекаться, им просто нужно заставить учителя упасть, и пусть он, подавленный, убирается восвояси.
Более того, все это с молчаливого одобрения тети Чанцин!
Один ученик написал записку и передал ее соседу по парте: Давай поспорим, чей слуга собьет учителя с ног?
Другой ему ответил: Ставлю 10 000 юаней, что это будет слуга Ли Кэ.
Когда сражается более тридцати человек поочередно против одного, каким бы сильным ни был этот господин учитель, в какой-то момент он падет, поэтому они делали ставку на то, кто из слуг завалит этого господина учителя.
В это время из-за пределов школы все еще раздавались крики. Учитель, который с трибуны вел урок, постепенно прекратил объяснять и направился к дверям класса.
Он хотел остановить это.
Однако кто-то из учеников осторожно напомнил ему: «Господин Ван, это организовала тетя Чанцин. Я советую вам оставить все как есть».
Как только господин Ван услышал имя Ли Чанцин, он сразу же отказался от этой идеи: «Это зашло слишком далеко… На сегодня урок окончен. Оставшееся время оставайтесь в классе и занимайтесь самостоятельно».
Сказав это, господин Ван пошел в заднюю часть двора Просвещение, чтобы выпить чаю и посмотреть новости.
Когда ученики увидели это, они начали шуметь.
Никто не осмелился покинуть свои места, поэтому все вытянули шеи и один за другим выглядывали наружу.
«Как думаете, господина учителя не покалечат, верно?»
«Точно не покалечат. Слуги знают чувство меры, к тому же, тетя Чанцин там».
«Тогда ты думаешь, что тетя Чанцин будет винить нас?»
«Нет, разве она не сама на это намекала?
«Но зачем ей намекать на это…»
В это время снаружи школы все еще раздавались крики.
В школе все ученики Ли были чрезвычайно взволнованы.
Внезапно один мальчик в углу холодно сказал: «Вы организовали драку, в которой более тридцати слуг по очереди избивают одного человека. Вы не должны быть взволнованы из-за подобного, вы должны стыдиться».
Как только эти слова прозвучали, многие ученики обиженно сели.
Кто-то возразил: «Ли Кэ, тебе незачем притворяться таким праведным. Поскольку этот учитель вновь открывает зал боевых искусств, он должен быть в состоянии справиться с такими пустяками. Я слышал, как мой папа говорил, что, когда в зале боевых искусств был седьмой дядя, ему не было равных во всем мире!»
Мальчик усмехнулся: «Седьмой дядя — Рыцарь, а этот учитель, а?»
В глазах этого мальчика, общее представление о Рыцарях — это то, что они умеют драться, но не все учителя в зале боевых искусств являются Рыцарями.
На самом деле, именно он больше всех презирал этого нового учителя, поскольку считал, что после того, как седьмой дядя покинул семью Ли, зал боевых искусств должен быть закрыт навсегда, потому что никто не сможет заменить легендарный статус седьмого дяди Ли Шутона в его сердце.
«Значит, это не ты привел из вашей главной ветви самого сильного бойца? — не соглашаясь, сказал кто-то. — Я слышал, что мастер, которого ты привел, является чемпионом в массовом соревновании Первой армии в этом году! И ты говоришь, что мы должны стыдиться, а как же ты?»
«Я попросил его отступить, если возникнут трудности», — усмехнулся Ли Кэ.
В это время в школе раздался звон колокола, возвещая об окончании урока.
Ученики гурьбой выбежали из школы.
Когда уроки закончились, они словно обезумели.
Однако, когда они подбежали к воротам двора Просвещение, они все были ошеломлены. Они увидели слуг, лежащих на земле за воротами. Тетя Ли Чанцин с улыбкой смотрела на их появление, но ничего не сказала.
Однако они увидели, что лица всех слуг были посиневшими, все они, казалось, потеряли сознание от удушья.
Среди толпы Ли Кэ, у которого всегда было холодное лицо, тоже стоял у дверей в оцепенении.
Сцена, развернувшаяся перед ним, была действительно шокирующей. Мастер боя, которого он привел сюда, лежал на земле без сознания.
В следующее мгновение все повернули головы и посмотрели на спину молодого человека, который стоял к ним спиной, тяжело дыша.
Когда Цин Чэнь услышал шум шагов, он обернулся, затем широко улыбнулся и сказал: «Вы влипли в большие неприятности».
Все слова здесь для описания школы Ли, такие как «школа», «учитель» и тому подобные, используются устаревшие, исторические. Автор явно использует их для того, чтобы подчеркнуть «традиционность» семьи Ли.
«Я подготовился, — будничным тоном сказал Цин И. — Пусть Се Бинь отведет вас найти их».
Се Бинь — это имя снайпера.
«Значит, босс, вы попросили меня поменять ему пули, потому что хотели увидеть распределение следов от пуль?» — спросил снайпер Се Бинь.
Только что Се Бинь стрелял из снайперской винтовки. После того, как он встал, он намеренно оставил после себя исключительно бронебойно-зажигательные патроны.
Специальные пули для снайперской винтовки имеют на переднем конце разные линии. Например, спереди у бронебойно-зажигательной пули нанесено оранжево-красное кольцо, позволяющее отличить ее от других пуль.
Однако, никто не будет использовать такие специальные пули для стрельбы по мишеням.
Теперь все, что нужно сделать, это найти эти специальные пули на горе за мишенью, и тогда можно узнать, какие из них выпустил Цин Чэнь.
Временами Се Бинь чувствовал, что его молодой босс настоящий монстр, он часто думает о деталях, на которые другие не обращают внимания.
Он не мог не задаться вопросом, как мог родиться такой монстр?
Не должно быть более зловещего молодого человека, чем этот Цин И.
Се Бинь взял с собой более десятка слуг Цин и побежал к мишени, чтобы найти следы от пуль на горе, а затем пометить их опознавательной меткой один за другим.
Цин Чэнь произвел в общей сложности 17 выстрелов, один из которых задел край бумажной мишени, а все остальные вообще не попали в нее.
Слугам Цин И во главе с Се Бинем потребовалось больше часа, чтобы найти все эти следы от пуль.
Цин И стоял в отдалении и смотрел на следы от пуль, которые отмечали один за другим, но не мог увидеть связи между этими отметками.
«Се Бинь, сфотографируй это место и отправь фотографию в аналитический центр моего отца для анализа. Есть ли какая-то связь в этой схеме, образованной следами от пуль?» — спросил Цин И.
«Хорошо», — Се Бинь отправил фотографию.
Однако через полчаса пришел ответ из аналитического центра отца Цин И: «Явной закономерности обнаружить не удалось».
Это означает, что, когда Цин Чэнь стрелял из снайперской винтовки, он не оставлял тайно никаких следов своего ослепительного мастерства, прикрываясь неумением.
Снайпер Се Бинь на мгновение задумался и сказал: «Босс, судя по всему, он не пытался продемонстрировать свои навыки».
Цин И кивнул: «Я переоценил его. С тем энтузиазмом, с каким он хвастался своей меткой стрельбой из пистолета и автоматической винтовки, он действительно не похож на человека, который будет скромничать».
«Босс, но его абсолютное чувство оружия на расстоянии 200 метров тоже очень мощное», — напомнил Се Бинь.
«Хм, я знаю, — кивнул Цин, — но есть пределы. Я не боюсь самонадеянных хвастунов, я боюсь тех, кто прячется в темноте».
Однако он не знал, что Цин Чэнь даже самонадеянным хвастуном притворялся, просто чтобы сделать свое выступление безупречным.
В этом мире всегда есть герои и монстры, никогда не было кого-то одного. Несмотря на то, что Цин Чэнь еще молод, у него очень редко возникают мысли о тщеславии.
Следовательно, сокрытие есть сокрытие, и если ты тайно демонстрируешь свои навыки в процессе сокрытия, это глупость.
В это время Ли Чанцин в летающей машине с чувством сказала: «Сегодня ты впервые стрелял из снайперской винтовки. Когда ты с первого раза поразил мишень на расстоянии 600 метров, я была приятно удивлена, что ты смог попасть, так что не падай духом. Я отдам распоряжение, чтобы ты смог беспрепятственно приходить на снайперский полигон и практиковаться в стрельбе в любое время».
Сказав это, Ли Чанцин достала карточку: «Отсканируйте ее своим телефоном. Таким образом, куда бы ты ни пошел, ты сможешь подтвердить свою личность, если у тебя при себе будет мобильный телефон. В поместье Баньшань ты можешь передвигаться где угодно, за исключением нескольких мест, где действует военное положение. Ты даже можешь свободно входить и выходить из поместья Баньшань».
«А это подобающе?» — с сомнением спросил Цин Чэнь.
«Конечно. Скоро ты станешь учителем по боевым искусствам в школе Ли. У тебя высокий статус в семье Ли, — сказала Ли Чанцин. — Если какой-нибудь ученик проявит к тебе неуважение, ты можешь ударить его, независимо от того, из какой он ветви. Он пока не сможет ударить в ответ».
«Учитель школы… имеет такой высокий статус?» — недоуменно спросил Цин Чэнь.
«Да, это так. В семье Ли младшие не могут лично перечить старшим, и никто не может перечить главе семьи. В семье может быть только один человек, за которым последнее слово, и это глава семьи», — сказала Ли Чанцин.
Цин Чэнь понял, что в этой семье власть очень централизована, а статус главы семьи такой же, как и у императора.
Ли Чанцин с улыбкой посмотрела на Цин Чэня: «Когда в школе откроется зал боевых искусств, тебе нужно будет проводить занятия только два дня в неделю. Однако, если ты хочешь утвердиться в школе Ли, ты должен обладать реальными способностями. Сегодня многие из молодого поколения семьи Ли получили известие, что ты собираешься открыть «Зал боевых искусств», поэтому они очень ждут этого».
Цин Чэнь на мгновение опешил. У него вдруг появилось зловещее предчувствие.
Ли Чанцин улыбнулась и сказала: «Ты все еще хочешь быть учителем?»
«Да», — кивнул Цин Чэнь.
«Эй, ты все же не отказался. Почему?» — с любопытством спросила Ли Чанцин.
Цин Чэнь спокойно сказал: «Ты дала мне слишком много».
На самом деле, причина, по которой Цин Чэнь был готов преподавать в школе, заключалась исключительно в том, что Ли Шутон позвонил ему перед поездкой и сказал: «В качестве условия, чтобы твой наставник покинул город 18, ты должен выбрать ученика из семьи Ли и передать ему наследие Рыцарей».
Точно так же, как когда Ли Шутон стал учеником и глава семьи Ли доверил его наставнику. Теперь наследие этого поколения перешло к нему.
Цин Чэнь тогда спросил Ли Шутона: «Что, если в этом поколении семьи Ли не будет никого, кто смог бы пройти допрос сердца, что мне делать?»
Ответ Ли Шутона был таким: «Тогда просто жди до следующего поколения. В любом случае, твоя жизнь еще очень долгая. Для тебя не проблема пережить пять или шесть поколений. Я не обещал, что наследие будет передано скоро. А через пять-шесть поколений не останется никого, кто будет помнить об этом обещании. Помни, для Рыцарей лучше не передавать наследие никому, чем передавать его кому попало».
Цин Чэнь: «…»
Вероятно, наставник хотел сказать, что он может отказаться от сделки, если действительно не найдет подходящего человека.
Но не сказал об этом прямо.
Может, это и есть истинная суть Рыцарей, неизвестно, откуда это пошло.
…
Школа Ли расположена во дворе «Просвещение».
Весь двор Просвещение был очень большим. Даже больше, чем «Двор Летящее облако» Ли Чанцин и «Двор Циншань» Ли Ино вместе взятые.
Перед двором росли два дерева. Одно из них было китайским фиником, а другое… тоже китайским фиником.
Снаружи у дверей ждали слуги детей семьи Ли. Некоторые из них грызли семечки, а другие болтали, ожидая, пока у их молодого хозяина или хозяйки закончатся занятия.
У Цин Чэня возникло чувство, что он попал в частную школу в старом обществе в прежние времена.
Ли Чанцин объяснила: «Слуги в школу не допускаются. Занятия идут с утра до вечера, а обед приносят из дома. В школе дети семьи Ли не соперничают друг с другом, они всё должны делать самостоятельно. Конечно, не все дети должны ходить в эту школу, однако только после окончания этой школы можно занять важные посты в семье».
«Поскольку занять важный пост можно только после окончания этой школы, разве есть такие, кто не приходит на занятия?» — озадаченно спросил Цин Чэнь.
«Конечно, есть, — сказала Ли Чанцин и посмотрела на Ли Тунъюнь. — Теперь ты будешь добросовестно ходить на занятия, слышала? Второй брат рано ушел, поэтому никому до тебя не было дела, но отныне я сама буду заботиться о тебе. Если снова прогуляешь школу, я тебя отлуплю».
Ли Тунъюнь чуть не заплакала. Она наконец вырвалась из Внешнего мира во Внутренний, чтобы не нужно было ходить в школу. Она просто хотела тихо быть маленькой богачкой из консорциума.
Почему у нее вдруг появилась еще одна мать?!
Цин Чэнь внезапно спросил: «Ты говорила, что зал боевых искусств будет открыт вновь, значит, этот зал боевых искусств уже открывался раньше?»
«Да, — сказала Ли Чанцин, — но он открывался лишь на какое-то время, и там был только один учитель. Позже, после того как этот учитель покинул семью, зал боевых искусств тоже закрылся».
Цин Чэнь на мгновение растерялся. Почему, когда ушел учитель, зал боевых искусств пришлось закрыть? Он спросил: «В этом учителе было что-то особенное?»
«Ничего особенного, это мой седьмой брат, — спокойно сказала Ли Чанцин. — После того, как он стал учителем, после его ухода его ученики не соглашались принять нового учителя, поэтому никто больше не мог продолжить обучение, сколько людей не приходило, им всем пришлось уйти».
Цин Чэнь пробормотал про себя, разве твой седьмой брат — это не мой наставник?
Получается, можно считать, что он как сын продолжает дело своего отца?
Ли Ино вдруг сказала: «Тетя, а я слышала, что это ты уговорила их всех уйти?»
«Ха-ха-ха-ха, ты тоже об этом слышала? — рассмеялась Ли Чанцин, чтобы скрыть свое смущение. — Кто тебе это сказал?»
Выражение лица Цин Чэня стало странным. Значит, это Ли Чанцин была виновником закрытия зала боевых искусств тогда, но теперь она сама хочет вновь открыть зал боевых искусств.
Когда они собирались войти во двор Просвещение, внезапно вышел кто-то из слуг и серьезно сказал: «Доброе утро, босс Чанцин».
Ли Чанцин с улыбкой спросила: «Ты что-то хотел?»
«Этот человек рядом с вами — новый учитель зала боевых искусств?» — вежливо спросил слуга.
«Именно это я имею в виду, — сказал слуга. — Я тоже специализируюсь на борьбе. Лично я считаю, что я больше подхожу на должность преподавателя в зале боевых искусств, чем он».
Ли Чанцин улыбнулась. Она не только не остановила его, но и дала серьезное обещание: «Если ты сможешь победить его, я найду твой контракт о продаже себя компании, разорву его и позволю тебе преподавать в зале боевых искусств».
Цин Чэнь опешил. Ли Чанцин просто нравится раздувать пламя и наблюдать, как оно разгорается.
Однако на этом еще не закончилось. Тут же вслед за этим Ли Чанцин сказала всем слугам: «Я ставлю всем одинаковые условия. Кто победит его, тот избавится от статуса слуги и станет учителем».
Цин Чэнь был ошарашен. Здесь, должно быть, как минимум тридцать или даже сорок человек!
Он ясно видел, как у всех загорелись глаза!
Главное, здесь не будет спрятано никаких мастеров высокого уровня, верно?
Ли Чанцин повернула голову, посмотрела на Цин Чэня и, усмехнувшись, сказала: «Об одном не беспокойся, я вчера сказала этим соплякам, что любой, кто осмелится привести слугу выше уровня Е, в течение следующего года не покинет поместье Баньшань».
«Оказывается, это ты велела им сюда прийти?» — Цин Чэнь уловил ключевую мысль.
Ли Чанцин улыбнулась: «Иначе как ты сможешь завоевать уважение… Не переживай, после этого боя они тебя признают».
Цин Чэнь посмотрел на собравшихся перед ним слуг и серьезно уточнил: «По очереди, верно?»
Слуги немного растерялись, а затем искренне ответили: «Да, по очереди. Пожалуйста, не беспокойтесь».
«Тогда хорошо», — Цин Чэнь вздохнул с облегчением.
Слуги на мгновение опешили. Они посмотрели друг на друга, вслушиваясь в смысл слов, сказанных Цин Чэнем. Если они будут драться по очереди, проблем не будет?
Во дворе Просвещение, в квадратном зале, учитель вел урок математики.
Во время урока снаружи двора внезапно послышалась непрерывная череда воплей и причитаний.
Некоторые ученики повернули головы и начали выглядывать через главный вход, желая увидеть, что происходит.
Как только все повернули голову, учитель в классе отломил кусок мела и метко попал им одному ученику по голове, не прекращая вести урок: «Если угол увеличивается или уменьшается на величину, кратную 90 градусам, название функции изменится…»
Ученик от боли схватился за голову. Буквально на глазах на его голове вздулась шишка.
Сейчас, когда наступил век информации, в процессе обучения уже не пишут мелом на доске.
Однако в школе Ли по какой-то причине сохраняют эту традицию. На столе всегда стоит коробка с мелом, который специально используют, чтобы кидать в учеников.
Поскольку учитель никогда не писал мелом, дети Ли даже не знали, что когда-то мелом писали на досках.
Сколько они помнят, мел всегда использовался для того, чтобы учитель наказывал учеников, другого применения у него нет.
Это как специальная линейка для наказания учеников.
Некоторые дети задавались вопросом, почему у учителей в школе специально приготовлено такое странное «оружие»?
(п.п. — в былые времена нерадивых учеников, не выучивших урок, учитель бил по ладоням специальной линейкой)
В это время некоторые ученики уже начали передавать записки: Учитель зала боевых искусств уже здесь?
Другой ученик ответил: Конечно, иначе откуда крики, не знаю, чьи слуги пострадали.
По их мнению, учитель, которого привела тетя Чанцин, должен быть очень сильным. В конце концов, тетя Чанцин очень могущественна.
Просто они тоже хотят продемонстрировать силу. Не каждый может быть учителем школы Ли.
Поэтому каждый из них привел из дома слугу уровня Е, намереваясь запугать огромным количеством людей, чтобы господин учитель надолго это запомнил.
Независимо от того, хороши ли эти слуги уровня Е в бою или нет, если их слишком много, они смогут числом сокрушить учителя. Еще никто не слышал ни о каком уровне Е, который мог бы драться непосредственно с десятками таких.
Само собой, они не будут слишком сильно увлекаться, им просто нужно заставить учителя упасть, и пусть он, подавленный, убирается восвояси.
Более того, все это с молчаливого одобрения тети Чанцин!
Один ученик написал записку и передал ее соседу по парте: Давай поспорим, чей слуга собьет учителя с ног?
Другой ему ответил: Ставлю 10 000 юаней, что это будет слуга Ли Кэ.
Когда сражается более тридцати человек поочередно против одного, каким бы сильным ни был этот господин учитель, в какой-то момент он падет, поэтому они делали ставку на то, кто из слуг завалит этого господина учителя.
В это время из-за пределов школы все еще раздавались крики. Учитель, который с трибуны вел урок, постепенно прекратил объяснять и направился к дверям класса.
Он хотел остановить это.
Однако кто-то из учеников осторожно напомнил ему: «Господин Ван, это организовала тетя Чанцин. Я советую вам оставить все как есть».
Как только господин Ван услышал имя Ли Чанцин, он сразу же отказался от этой идеи: «Это зашло слишком далеко… На сегодня урок окончен. Оставшееся время оставайтесь в классе и занимайтесь самостоятельно».
Сказав это, господин Ван пошел в заднюю часть двора Просвещение, чтобы выпить чаю и посмотреть новости.
Когда ученики увидели это, они начали шуметь.
Никто не осмелился покинуть свои места, поэтому все вытянули шеи и один за другим выглядывали наружу.
«Как думаете, господина учителя не покалечат, верно?»
«Точно не покалечат. Слуги знают чувство меры, к тому же, тетя Чанцин там».
«Тогда ты думаешь, что тетя Чанцин будет винить нас?»
«Нет, разве она не сама на это намекала?
«Но зачем ей намекать на это…»
В это время снаружи школы все еще раздавались крики.
В школе все ученики Ли были чрезвычайно взволнованы.
Внезапно один мальчик в углу холодно сказал: «Вы организовали драку, в которой более тридцати слуг по очереди избивают одного человека. Вы не должны быть взволнованы из-за подобного, вы должны стыдиться».
Как только эти слова прозвучали, многие ученики обиженно сели.
Кто-то возразил: «Ли Кэ, тебе незачем притворяться таким праведным. Поскольку этот учитель вновь открывает зал боевых искусств, он должен быть в состоянии справиться с такими пустяками. Я слышал, как мой папа говорил, что, когда в зале боевых искусств был седьмой дядя, ему не было равных во всем мире!»
Мальчик усмехнулся: «Седьмой дядя — Рыцарь, а этот учитель, а?»
В глазах этого мальчика, общее представление о Рыцарях — это то, что они умеют драться, но не все учителя в зале боевых искусств являются Рыцарями.
На самом деле, именно он больше всех презирал этого нового учителя, поскольку считал, что после того, как седьмой дядя покинул семью Ли, зал боевых искусств должен быть закрыт навсегда, потому что никто не сможет заменить легендарный статус седьмого дяди Ли Шутона в его сердце.
«Значит, это не ты привел из вашей главной ветви самого сильного бойца? — не соглашаясь, сказал кто-то. — Я слышал, что мастер, которого ты привел, является чемпионом в массовом соревновании Первой армии в этом году! И ты говоришь, что мы должны стыдиться, а как же ты?»
«Я попросил его отступить, если возникнут трудности», — усмехнулся Ли Кэ.
В это время в школе раздался звон колокола, возвещая об окончании урока.
Ученики гурьбой выбежали из школы.
Когда уроки закончились, они словно обезумели.
Однако, когда они подбежали к воротам двора Просвещение, они все были ошеломлены. Они увидели слуг, лежащих на земле за воротами. Тетя Ли Чанцин с улыбкой смотрела на их появление, но ничего не сказала.
Однако они увидели, что лица всех слуг были посиневшими, все они, казалось, потеряли сознание от удушья.
Среди толпы Ли Кэ, у которого всегда было холодное лицо, тоже стоял у дверей в оцепенении.
Сцена, развернувшаяся перед ним, была действительно шокирующей. Мастер боя, которого он привел сюда, лежал на земле без сознания.
В следующее мгновение все повернули головы и посмотрели на спину молодого человека, который стоял к ним спиной, тяжело дыша.
Когда Цин Чэнь услышал шум шагов, он обернулся, затем широко улыбнулся и сказал: «Вы влипли в большие неприятности».
Все слова здесь для описания школы Ли, такие как «школа», «учитель» и тому подобные, используются устаревшие, исторические. Автор явно использует их для того, чтобы подчеркнуть «традиционность» семьи Ли.
Закладка