Глава 249. Безжалостность •
Когда Е Тянь и Юньян вернулись в ресторан, с обедом уже почти было закончено.
Проводив старого даоса и его ученика, Чэнь Сицюань пригласил Е Тяня и остальных гостей в чайную комнату. Тан Вэньюань предпочел бы более тихое место, чтобы поговорить, но, видя, что Е Тянь согласился на чайную комнату, ему ничего не оставалось, как последовать за ним.
«Е Тянь, прими мою благодарность за твою помощь. Если бы не ты, одному богу известно, сколько невинных душ загубил бы водяной дух!»
Говоря слова признательности, Чэнь Сицюань достал кредитную карту и сказал: «Здесь совсем немного, всего двадцать тысяч. Но не воспринимай это, как оплату. На этой карте не только деньги, но и частичка сердца дяди Чэня. Ты должен принять этот дар!»
Чуть раньше сам Ван Цзясюнь собирался отблагодарить Е Тяня деньгами, но его остановил Чэнь Сицюань. Он знал, партнеру будет неловко давать деньги и благодарить кого-то младше по возрасту, и понимал, что, скорее всего господин Ван попросит кому-нибудь из сотрудников передать карту Е Тяню. Поэтому вызвался сделать это.
«Дядя Чэнь, зачем?»
Е Тянь был удивлен, затем его лицо помрачнело: «Когда я столкнулся с трудностями в Дасюэшане, разве вы не помогали мне деньгами?» (прим. Дасюэшань — горная местность в пров. Сычуань или старое название Гималайских гор)
Из-а переменившегося в лице Е Тяня атмосфера в чайной комнате стара напряженной. Присутствующим стало неловко, а руки мастера чайной церемонии задрожали.
Впервые Чэнь Сицюань видел Е Тяня таким мрачным. Он поспешил объясниться: «Е Тянь, ты же знаешь, что я совсем не это имел в виду.»
«И я совсем не это имел в виду. Дядя Чэнь, забери карту. Не хочу, чтобы между нами стояли деньги, давай не будем о них говорить.»
Е Тянь рассмеялся. От его светлой улыбки у присутствующих на душе потеплело, и напряжение исчезло. Даже жестокосердному Адину, который привык видеть в людях только плохое, не пришло в голову, что причиной неловкой напряженности сейчас был Е Тянь.
Но Чэнь Сицюань заметил, насколько переменился Е Тянь духом и телом, особенно после сегодняшнего происшествия. Даже если не обращать внимание на необычные мелочи в поведении его молодого друга, купание в холодной воде, удачная охота на водяного духа, пойманного еще живым. Такое вряд ли под силу обычному человеку.
Кроме того, Чэнь Сицюань заметил, что кисть водяного духа была словно отрезана, а не оторвана или сломана. Но У Е Тяня не было с собой холодного оружия. По всем признакам обычным человеком Е Тянь не был.
А с такими странными людьми лучше дружить. Поэтому, заметив недовольство Е Тяня, Чэнь Сицюань даже не пытался настаивать, забрал карту и сказал: «Хорошо, Е Тянь. Дядя Чэнь всего лишь хотел таким образом показать тебе свое расположение!»
Немного поговорив с Чэнь Сицюанем, Е Тянь обратился к Тан Вэньюаню: «Стари… уважаемый Тан, а это кто?»
Ду Фэй очень хорошо знал Е Тяня, но Е Тянь его никогда не видел. Тогда, в клубе Инлань Ду Фэй стоял в стороне, и Е Тянь его попросту не заметил.
Но сейчас, оказавшись в центре внимания, Е Тянь заметил, что этот худощавый пожилой мужчина все время его разглядывает. И в ресторане во время обеда, и сейчас он ловил на себе его недобрые взгляды, и это немного беспокоило.
«Е Тянь, он из Северной Америки. Хе-хе, он может считаться вашим младшим братом!» (прим. младший брат, 晚辈, ваньбэй — в данном случае это не обозначение родства, а статус в социальной иерархии, например, в клане, в сообществе.)
В присутствии посторонних Тан Вэньюань не мог сказать конкретнее, поэтому он лишь намекнул, что у Ду Фэя и Е Тяня есть нечто общее, при этом выразительно взглянув на Чэнь Сицюаня.
«Е Тянь, господа, поговорите наедине. Мне надо уйти и заняться делами, слишком многое сегодня предстоит сделать.»
Чэнь Сицюань много лет занимался предпринимательством и понимал, что иногда требуется полная конфиденциальность. Заметив взгляд Тан Вэньюаня, он сразу понял намек. Правда, ему было интересно, почему такой уважаемый старик ведет себя с Е Тянем, как со старшим, но он все равно встал и вышел, вежливо попрощавшись.
«Спасибо, дядя Чэнь, мы здесь перекинемся парой слов…» Е Тянь кивнул. Чэнь Сицюаню действительно не следовало слышать некоторые вещи. Зачем честному человеку вникать в темные дела?
Проводил Чэнь Сицюаня, Е Тянь недовольно спросил: «Ох, Лао Тан все-таки вынудил меня поговорить? Ты оказался на удивление настойчивым. Что случилось?»
Е Тянь не хотел, чтобы Чэнь Сицюань узнал, какое отношение он имеет к Цинбан и Хунмэнь. Но, должно быть, господин Тан уже поделился этой информацией со своим спутником. Поэтому, оставшись наедине, он перестал скрываться и назвал уважаемого богача Лао Таном, давая понять, что своей настойчивостью тот нарушает правила иерархии.
Тан Вэньюаня это не задело. Он уже собирался начать разговор, но его перебил Ду Фэй. Он встал с перекошенным лицом и спросил: «Е Тянь, ты слишком молод. Но неужели тебе не известны правила приличия? Тебя не учили уважать старших?»
Поначалу Ду Фэй собирался понаблюдать за Е Тянем, считая его мошенником, выбравшим Тан Вэньюаня своей жертвой. Но сейчас, снова услышав пренебрежение в его голоса, Ду Фэй не сдержался.
Кроме того, семью Сун Ду Фэй уже почти считал своей, он был вхож в четыре или пять домов Сун, знал, что Е Тянь — сын Сун Вэйлань. Поэтому считал его своим младшим братом. И нет ничего плохого, если старший проучит младшего.
На вопрос Ду Фэя Е Тянь ничего не ответил, лицо его помрачнело. Игнорируя такой агрессивный выпад, он снова обратился к господину Тану, четко выговаривая каждое слово: «Лао Тан, неужели люди Хунмэня, пожив за границей, забыли правила, и творят, что вздумается?»
«Мальчишка, я, старший, должен просить разрешения научить тебя приличиям?!»
Даже по прошествии долгого времени, когда он следовал за Сун Инлань, его продолжали звать четвертым господином. Как смеет Е Тянь так себя вести? Тело Ду Фэя сгруппировалось, правая ладонь приняла форму боевого когтя, он схватил Е Тяня за плечо.
Раньше он просматривал видеозаписи с камер наблюдения в клубе. И в результате своего расследования знал, что Е Тянь владеет мастерством кунг-фу. Но сам Ду Фэй не прекращал практиковаться в технике орлиного когтя на протяжении десятилетий.
На тренировках ладонью он мог расколоть толстую кору большого дерева, что уж говорить о плече человека. Схватив его, Ду Фэй был уверен, что Е Тянь сразу сдастся и будет молить о пощаде.
«Сила когтя горного орла Чанбайшаня?»
Заметив молниеносный бросок Ду Фэя, Е Тянь не успел увернуться. Но, когда пальцы-когти начали сжиматься, он расслабил тело и откинулся назад, увлекая за собой нападавшего.
Одновременно Е Тянь резко поднял правую руку, сжал большой и средний пальцы и легонько щелкнул Ду Фэя по запястью до того, как тот смог убрать руку.
Е Тянь уже догадался, что Ду Фэй знает его, но думал, что все дело в обычном плохом характере, поэтому не использовал прием в полную силу. Поступи он иначе, несмотря на многолетнюю практику кунг-фу руки Ду Фэя были бы покалечены.
Если говорить честно, многие десятилетия Ду Фэй впитывал традиции народа рек и озер, и боевой опыт у него было куда более впечатляющий, чем у Е Тяня.
Видя, что Е Тянь действовал в полсилы, а его палец лишь слегка коснулся запястья, лишь кожа на руке слегка побелела, Ду Фэй согнул кисть. Согнутые в когтистую лапу пальцы он сжал резко, пытаясь схватить и сломать палец, которым Е Тянь только что ударил его.
На лице Е Тяня появилась кривая усмешка. Он уже понял, что кунг-фу его противника отличное. Да, этот боец был высокого уровня, но как насчет такого? Перед абсолютной силой все уловки бессмысленны.
Казалось, между этими двумя возник электрический разряд. У Тан Вэньюаня не было даже шанса поговорить с ними обоими. Один из орлиных когтей Ду Фэя уже коснулся пальца Е Тяня.
«Ой…»
Тан Вэньюань даже предполагать не мог, что руки Е Тяня могут соперничать с орлиной лапой Ду Фэя, и закрыл глаза, ожидая услышать крик боли. Если Е Тяню сейчас сломают пальцы, его обида будет сильной, очень сильной.
«Вот… вот так?»
Когда Тан Вэньюань решился открыть глаза, то застул в недоумении. Е Тянь все еще сидел на своем месте, а вот Ду Фэя словно неведомой силой перебросило через чайный столик, и теперь он лежал метрах в четырех у стены.
«Стиль орлиного когтя ты сочетаешь с бросками ястреба, сменил стиль ястреба на стиль кукушки?»(прим. бросок/кувырок ястреба — спортивный термин, воздушное сальто, что касается стиля кукушки — такого не существует. Зато есть пословица (правда, русская) «менять кукушку на ястреба» с ироническим значением поменять на что-то бесполезное. Не слышала, чтобы такая пословица была в китайском языке. Но в словаре идиом она есть.)
Е Тянь встал и мрачно сказал: «Негодный старик, почему ты такой злой и раздражительный? Уверен, что ты жив до сих пор, потому что многих убил или покалечил. Но сегодня не трать свои силы впустую!»
Е Тянь был зол. Он только сейчас осознал силу и способности Ду Фэя. Будь он обычным человеком, то остался бы без пальца и с разорванной в клочья рукой.
Е Тянь не был обижен. Ду Фэй безжалостен, но он обычный человек. Профессиональные бойцы часто накапливают внутри себя злость, которую выплескивают в бою. Раньше Е Тянь старательно подавлял в себе это, но сейчас его гнев грозил выйти из-под контроля.
Просто он не знал истинной силы противника. С самого начала Ду Фэй тоже не собирался бить в полную силу. Но когда получил чувствительный щелчок средним пальцем по запястью, рассвирепел или испугался, и инстинктивно вложил в контратаку все, что мог.
Ду Фэй и сам был шокирован своим поступком. Он не собирался использовать захват орла, лишь намеревался заблокировать руку Е Тяня и отступить. Он не собирался причинять Е Тяню вред.
Среди людей рек и озер разборки случаются часто. И иногда в конце, независимо от того, кто прав, а кто виноват, они решают все на словах. Но Е Тянь намекнул на несостоятельность Ду Фэя, как профессионального бойца. В ответ нельзя смолчать, чтобы не потерять лицо. Это недопустимо. И Ду Фэй крикнул: «Мальчишка, ты сказал, что мое кунг-фу — пустая трата времени? Давай проверим, насколько хорошо твое кунг-фу!»
Хотя он понял, насколько сильны пальцы Е Тяня, но Ду Фэй не испугался. Он уже не помнил, сколько раз сталкивался со смертельной опасностью за последние десятилетия, и, практикуя кунг-фу, умел контролировать темную энергию. Его руки оборвали не одну жизнь. Как мог он бояться Е Тяня?
«Если ты смеешь так поступать с обычными людьми, мне придется рассказать об этом в Хунмэнь, когда закончу здесь!» Намерения Е Тяня были серьезны. Он медленно пошел к противнику, и походка его была странной, подобно тигру, спускающемуся с горы, а взгляд он не отводил от лица Ду Фэя.
Е Тяню никогда не приходилось сталкиваться с противниками, владеющими боксом и другими европейскими стилями борьбы в реальном бою. никогда не изучал иностранный бокс в реальном бою. Но старый даос обучил его техникам у цинси в сочетании с чжаньчжуан. (прим. у цинси — объединение техник подражания животным, чжаньчжуан — упражнение «стояние столбом»)
Однако, расширив каналы меридианов и научившись управлять своей ци, Е Тянь почувствовал, что использование у цинси в реальном бою слишком опасно для противника.
Он поднял голову, как это делает зверь, собираясь прыгать, затем опустил взгляд вниз, подобно голодному тигру, идущему по следу. Все его тело заполнилось силой, перекрывая для Ду Фэя все пути отхода и уклонения. Теперь противник не мог отклониться назад, увернуться в сторону, был лишь один способ столкновения: лицом к лицу.
Ду Фэй, стоявший возле стены, увидев, как двигается Е Тянь, побледнел. Вместо обычного противника он словно на самом деле видел тигра, который спустился с горы и пристально смотрит на него. И почувствовал, что нет возможности уйти с пути голодного хищника.
В этот момент у Ду Фэя было ощущение, что зверь в его сердце, которого он так пестовал для реальных боев, столкнулся с царем зверей. И в душе понимал, что от этого хищника нет спасения.