Глава 87 •
Лукреций сам мне его дал.
«Любовь».
– …
– Любовь?
Это казалось нереальным, но не неожиданным.
Лукреций уже некоторое время ухаживал за мной. Я знала это, но не обращала внимания. Мне даже думать об этом не хотелось. Я знала, что поступаю с ним жестоко. Я могла понять, почему Лукреций на меня злится.
Похоже, молодой Читай на человек знал, о чём я думаю, потому что он прошептал мне:
– А тебе не кажется, что ты слишком сурова к человеку, который тебя любит?
– Я…
Я не могла вымолвить ни слова. Мне нечего было ему ответить.
Лукреций нежно покрыл поцелуями мои веки и сказал:
– Клянусь, независимо от того, что ты чувствуешь ко мне, моя любовь к тебе никогда не изменится.
Он, казалось, знал, почему я была так напугана и недоверчива. Шёпот Лукреция был сладким и любящим. Он продолжил:
– Я не прошу тебя решать прямо сейчас.
– …
– Как я уже сказал, Я хочу, чтобы ты выбрала меня, потому что ты действительно хочешь меня. Так же, как я выбрал тебя, я хочу, чтобы ты выбрала меня, – он глубоко вздохнул и добавил: – Я хочу, чтобы меня выбрала Са Бина.
– Я…
Моё сердце больше не выдерживало этого.
Он продолжил:
– Так что не испытывай никакого давления. Ты делаешь более чем достаточно. Я понимаю, что наша встреча была необычной, но не кажется ли тебе, что теперь ты можешь мне хоть немного доверять?
Слёзы неудержимо катились из моих глаз.
Я так и знала. Я очень хорошо это знала.
Я знала, как он относится ко мне, но мне было страшно. Если бы я признала и поверила чувствам Лукреция ко мне, я боялась бы стать слабой и зависимой от него.
Я делал всё возможное, чтобы остаться одной и выжить в этом опасном мире. Это было потому, что я думала, что нет никого, кто мог бы защитить меня.
Самые первые люди, которых я встретила в этом мире, предали меня самым ужасным образом. Мой нынешний враг, Вдовствующая Императрица, была опасной женщиной. Я никогда не чувствовала себя в безопасности с тех пор, как приехала сюда.
Возможно, я обращаюсь со своей жизнью так, как если бы это был просто сон. Я втайне думала, что однажды просто открою глаза и проснусь от этого кошмара. Я отчаянно надеялась и молилась об этом.
Всякий раз, когда мне снилась Земля или я снова видела своих друзей и семью, на краткий миг мне казалось, что я наконец проснулась. Однако после более чем года такой жизни я устала. Просыпаться каждое утро в этом аду было разрушительно.
Смогу ли я когда-нибудь вернуться домой?
Неужели это был сон?
Неужели я вообще существую?
Неужели я действительно Са Бина с Земли? Может быть, я просто сумасшедшая женщина из этого мира, которая считает, что она пришла из другого мира?
Я ничего не могла поделать, но всё это заставляло меня отчаиваться. Я чувствовала себя слабой и бесполезной. Всё было неопределённо.
Мне пришлось скрывать все эти ошеломляющие чувства. Я должна была казаться сильной. Мне приходилось притворяться и лгать.
Я не могла никому доверять и даже близко не могла никого подпустить. Поскольку я считала, что это не мой дом, я не хотела ни с кем заводить тесные отношения.
Честно говоря, я не знала, кому можно доверять.
Я не могла отпустить себя даже на секунду. Я просто смотрела вперёд и продолжала идти без перерыва. Я была на пределе своих возможностей. Я даже не осознавала этого, но было ясно, что он узнал об этом раньше меня. Лукреций видел моё отчаянное одиночество и усталость.
Он сделал то, чего я больше всего боялась. Он видел прямо сквозь мою стену. Он видел моё истинное «Я». А не сильную интеллигентную женщину. И точно не способную жену Императора.
Все эти поддельные маски, которые я носила, вырвались у меня из рук.
Я была всего лишь Са Бина. Двадцатилетняя девушка, дрожащая от страха.
В его объятиях я наконец отпустила себя.
– Я, Я…! Я…
Я не могла говорить, потому что очень сильно плакала. Я не показывала слёз с той самой первой ночи, когда проснулась в этом мире.
Сегодня вечером я не могла перестать плакать до раннего утра, и Лукреций был рядом со мной всё время, обнимая меня.
Я проплакала всю ночь и на следующий день не могла встать с постели.
Я была больна и нуждалась в постельном режиме. Поскольку это был второй день праздника, Лукрецию пришлось оставить меня и присутствовать на мероприятии в одиночку.
Я знала, что все дамы и принцессы воспользуются моим отсутствием, чтобы заполучить Лукреция. Мне стало его жалко.
Ходили слухи, что я слишком много работала и в конце концов упала в обморок на балу. Императору пришлось отнести меня в мою постель. Люди верили, что это было потому, что я была слаба от недавнего несчастного случая и упорно работала над устроением мероприятия, что заставило меня заболеть.
К счастью, моё замечание о Юлии, с которой желает потанцевать Лукреций, было быстро забыто. Лишь немногие слышали, как я это сказала, и Лукреций, должно быть, что-то сказал, чтобы убедиться, что все соответствующие люди оставались спокойными.
Бал должен был продлиться неделю, а я уже пропустила второй день. Я извинилась перед Лукрецием за свою неосторожность, но он сказал мне, что это не имеет никакого значения.
Постыдная правда заключалась в том, что я попыталась провернуть небольшое сватовство для своего собственного мужа и закончила тем, что проплакала ночь напролёт. Трудно было видеть лицо Лукреция, не чувствуя при этом стыда.
Одна из самых больших причин, почему я чувствовала себя неловко, была из-за моих глаз.
– А почему опухоль вокруг моих глаз не спадает?
Когда я пожаловалась перед зеркалом, Саманта попыталась помочь. Лихорадка спала, но лицо всё ещё было очень распухшим.
– А теперь давайте приложим к ним побольше льда.
Я недовольно поджала губы.
– Но я уже целый час этим занимаюсь! Мои глаза становятся слишком холодными. Это же больно!
Саманта вздохнула и сказала мне, как будто я была её непослушной дочерью:
– Холод – лучший способ снять отёчность! Кроме того, никто не заставлял Вас так сильно плакать во время такого важного события!
– …
И это было правдой. Я взяла пакет со льдом и приложила его к глазам.
Так холодно! Даже мои глазные яблоки замёрзли!
Жаль, что я заболела, но я не жалела, что плакала. После столь длительного выплёскивания эмоций, я почувствовала себя намного лучше. Мне стало немного легче.
Благодаря этому я смогла относиться к Лукрецию и другим немного более неформально, чем раньше.
Те, кто меня окружал, казалось, были довольны переменой в моём отношении. Они отнеслись ко мне ещё теплее. Саманта и Агнес особенно стали относиться ко мне как к своей непослушной дочери.
Я вдруг поняла, как холодно обращалась с ними. Сама того не сознавая, я построила вокруг себя невидимую стену. Я решила, что отныне буду относиться к ним лучше.
Дверь открылась, и в комнату вошла знакомая особа. Это был кто-то, кто заставлял меня чувствовать себя виноватой.
– Приветствую Ваше Высочество, – сухо сказала она мне.
Это была Юлия. С той ночи я чувствовала себя очень неуютно рядом с ней.
Юлия передала лекарство Саманте, которая в свою очередь передала его мне. Когда я выпила его, Саманта тихо застонала.
На моих глазах всё ещё лежал пакет со льдом, но я могла догадаться, что означал стон Саманты. Возможно, потому, что мы провели вместе шесть месяцев; я знала её довольно хорошо.
В этот момент все работали в два раза больше времени. Даже без недавнего пожара и моего несчастного случая, подготовка к такому большому событию сама по себе была бы достаточно трудной. Там всё ещё было много тех, кто тайно работал, чтобы очистить ущерб от огня. Все мои служанки, особенно Саманта, работали днём и ночью.
Отчасти из-за того, что я заболела, Саманте тоже приходилось делать мою работу хозяйки.
Я приказала ей:
– Если у тебя есть работа, ты можешь уйти.
– Ваше Высочество…
Саманту это, похоже, не убедило, но мне всё равно хотелось поговорить с Юлией наедине. Это был мой шанс. Я улыбнулась и мягко подтолкнула Саманту.
– Не беспокойся обо мне. Юлия ведь здесь, верно? Она будет хорошо заботиться обо мне. В соседней комнате есть и другие горничные, если они мне понадобятся.
Юлия согласилась:
– Миледи, я позабочусь о Её Высочестве, так что, пожалуйста, не волнуйтесь.
Саманта задумалась на несколько секунд, прежде чем вздохнуть:
– Если я Вам понадоблюсь, пожалуйста, пришлите кого-нибудь.
Юлия кивнула.
– Да, не беспокойтесь, миледи.
Саманта дала Юлии ещё несколько указаний, прежде чем нерешительно уйти.
В конце концов, мы остались вдвоём.