Глава 2129 - Император Бездны (Часть 1) •
Внезапное появление божественного барьера мгновенно отвлекло внимание всех, а следом раздался холодный смешок Божественной Владычицы У Мин:
— Это и есть так называемая совершенная божественность, о которой твердит Божественного Царства Плетения Снов? До чего же жалкое зрелище. Просто смешно!
Хотя Божественная Владычица У Мин была слепа, её духовное восприятие было ужасающим. Каждая частичка энергии присутствующих, даже малейшее изменение черт лица ясно отражались в её сознании.
Со стороны казалось, что внезапное формирование барьера было вызвано тем, что Юнь Чэ не мог выдержать окружающее божественное давление и нуждался в изолирующем барьере, чтобы ослабить напор.
Мэн Кунчань, глядя в сторону Шэнь У Янье, не стал скрывать раздражения: — Мой сын вернулся всего несколько лет назад, его культивация ещё слаба, всего лишь четвёртая ступень Божественного Мастера, естественно, ему трудно выдержать здешнее духовное давление.
— А вот Божественная Владычица У Мин, будучи Почтенной Богиней, чтит достойным нападать на младшего при первой встрече. Что, неужели появление в мире мужчины с совершенной божественностью задело какую-то болезненную точку Божественной Владычицы?
Все знали, что с тех пор, как Шэнь У Янье испытала предательство любимого, она питала лютую ненависть ко всем мужчинам. Но тех, кто осмеливался открыто насмехаться над этим перед ней, можно было пересчитать по пальцам… Мэн Кунчань, естественно, был одним из них.
Но Шэнь У Янье не разозлилась, а издала пугающий тихий смешок: — Мужчина с совершенной божественностью действительно необычен. Божественный Владыка У Мэн должен присматривать за ним, чтобы не позволить ему снова… ~у-ме-реть~.
— … — Мэн Кунчан тихо фыркнул, не сочтя нужным отвечать.
Но в глубине его зрачков промелькнула ледяная серебряная вспышка.
Слова Шэнь У Янье, несомненно, задели его больное место. Однако это была всего лишь словесная перепалка между Божественными Владыками. Хотя она усилила его неприязнь к Шэнь У Янье, но не заставила его потерять достоинство.
Но, будучи Почитаемым Божеством, он всё же недооценил… или, скорее, не мог понять ужасное безумие, порождённое искажённой натурой Шэнь У Янье.
В душевном море Шэнь У И прозвучала мысль от Божественной Владычицы У Мин.
— Найди момент и уничтожь Мэн Цзяньюаня.
Пожалуй, она была не столько Божественной Владычицей, сколько законченной безумицей.
— Да, — спокойно ответила Шэнь У И.
Ни тени сомнения, ни малейшего колебания — словно такие жестокие приказы были для неё чем-то естественным, обыденным. Даже черты её лица не дрогнули, застыв в бесстрастной холодности, подобной вечному льду.
А вот прекрасные глаза Хуа Цайли, напротив, явно не могли сохранять спокойствие: в течение всего нескольких мгновений она уже несколько раз порывалась приблизиться к Мэн Кунчаню и спросить о безопасности Юнь Чэ.
— Будь совершенно спокойна, — Хуа Фучэнь снова успокоил её тихим голосом: — Пока рядом с ним его божественный отец, с ним ничего не случится. Твои тревоги излишни.
В душе он вздохнул. Его дочь и вправду оказалась влюблённой дурочкой: как только дело касалось Юнь Чэ, её душевное состояние легко рушилось.
Но в то же время у него возникло лёгкое сомнение.
Он ведь сам видел — своими глазами — какова сила Юнь Чэ, насколько она превышает его нынешнюю ступень совершенствования. И сердце у этого юноши не простое, не слабое… Он просто не должен был впасть в такое состояние.
Мир внутри барьера был пуст.
Слышалось лишь тяжелое дыхание Юнь Чэ.
С громким стуком он тяжело упал на колени, его рука всё также была прижата к сердцу, а тело дрожало, как решето, грудь вздымалась, готовая разорваться.
— Хе… хе-хе… ха… ух… ух…
Он опустил голову, и его распущенные волосы скрыли его дёргающиеся черты лица. Он, казалось, смеялся, но изо рта вырывались разбитые рыдания.
— А… ха-ха… ха…
— Небеса… сжальтесь… ты ещё здесь…
— Ты… действительно ещё здесь…
Судьба вновь преподнесла ему дар — ослепительно прекрасный, как сон.
Фигура Ли Суо медленно появилась перед ним, молча глядя на его нынешнее состояние.
С тех пор как они ступили в мир Бездны, Ли Суо ощущала каждое движение его души. Она ощущала его решимость и одиночество, чувствовала тяжесть каждого его шага, каждого решения, и…
Абсолютную рассудительность, осторожность и холодный разум, которые он должен был всегда сохранять.
И в этот момент, на высшей земле мира Бездны, в Раю на вершине облаков, где он ни за что не мог позволить себе показать хоть малейший изъян, он позволил своим эмоциям полностью выйти из-под контроля.
Потому что человек, отразившийся в его глазах, та женщина по имени Шэнь У И…
— Она… Ся Цинъюэ?
Она тихо спросила.
Когда она, следуя за Печатью Жизни и Смерти, привязалась к душе Юнь Чэ, Ся Циньюэ уже давно упала в Бездну Небытия. Она никогда не видела её собственными глазами.
Но она слышала диалог Юнь Чэ с волей Первородной Богини. И прошла вместе с ним через ту бездну воспоминаний — полную лунного света, боли и неразрешённой любви.
Она не до конца понимала, что такое любовь между мужчиной и женщиной.
Но слишком хорошо знала, что означает для Юнь Чэ имя «Ся Цинъюэ».
Высшую боль, высшее раскаяние, высшую рану и любовь.
Когда он узнал, что под Бездной Небытия существует иной, пригодный для жизни мир, его первой мыслью — первой надеждой — стало: а вдруг Ся Циньюэ всё ещё жива.
Ступив в мир Бездны, он всегда использовал имя Юнь Чэ. Даже вступив в Царство Плетения Снов, потратив немыслимые силы, чтобы туда попасть, он всё равно не отказался от этого имени — вопреки советам, вопреки обстоятельствам. Одна из причин была проста: если Ся Цинъюэ ещё жива, она услышит его имя.
Он пытался искать её через Зал Сюаньцзи, прикладывал все усилия, подключал все каналы… Но в необъятном мире Бездны не существовало ни одного человека с фамилией «Ся».
И не существовало женщины, чья красота могла бы сравниться с Божественной Дочерью Разрушения Небес.
После этого он больше не пытался искать.
Ся Цинъюэ упала в Бездну на четыре года раньше него, и из-за чёрного прилива времени, в мире Бездны она должна была провести сорок лет. Если бы она была ещё жива, с её внешностью, талантом, культивацией, за сорок лет она бы никак не осталась неизвестной. Даже если бы она с самого начала сменила имя, её можно было бы легко найти.
Поэтому ответ был в нём с самого начала.
Он просто не смел признать его, не смел даже касаться этой мысли — лишь сжимал в душе последнюю искорку надежды, тусклую, далёкую, как след угасающей звезды.
И вот теперь эта уже разбитая несбыточная мечта так внезапно предстала перед его глазами.
— Это она… она…
Он бормотал дрожащим голосом, отвечая Ли Суо и говоря самому себе:
— Я абсолютно… абсолютно не могу ошибиться… она ещё здесь… она ещё здесь…
— Так хорошо…
— Действительно… так хорошо…
— Я… наконец-то… я…
Он уже не мог говорить.
— Я чувствую, ты взволнован, — тихо сказала Ли Суо. — Твоя душа в смятении… и горячая, словно вот-вот воспламенится.
— За все годы, проведённые в Бездне, я не чувствовала в тебе столько радости, сколько в это одно мгновение.
— Поэтому…
Ли Суо протянула руку, её снежные пальцы, покрытые белым сиянием, мягко коснулись дрожащего межбровья Юнь Чэ: — Поэтому тебе ещё больше нельзя проиграть, верно?
— Иначе не только твоя родная земля пострадает от уничтожающей катастрофы, но и этот прекрасный сон превратится в разбитый пузырь.
Свет успокоил душу, заставив бурные волны в душевном море Юнь Чэ быстро утихнуть.
Один вдох… два вдоха… три…
Грудь больше не вздымалась так судорожно, дыхание стало ровным, а постепенно и дрожь, охватившая тело, начала понемногу утихать.
Юнь Чэ медленно поднял голову. В его глазах клубился туман. В следующее мгновение туман рассеялся, открыв его всегда ясный взгляд.
— Хм, конечно.
Он улыбался… это была его первая искренняя улыбка с тех пор, как он вошёл в Бездну. Только вот, к сожалению, только что рассеявшаяся водяная дымка снова затуманила глаза, заставив его поспешно снова разогнать её.
Она смотрела на Юнь Чэ, больше не беспокоясь. Её фигура бесшумно исчезла, оставив после себя лишь лёгкие слова:
— Защити себя.
Юнь Чэ закрыл глаза… и через мгновение медленно открыл их. Он не дал себе больше времени, а потому протянул ладонь и коснулся барьера.
Раздался лёгкий звон, барьер разбился, и фигура Юнь Чэ вновь предстала перед всеми.
По-прежнему такая же ясная и элегантная, как прежде, с лёгкой, едва уловимой, тёплой и безобидной улыбкой, с беззаботным и спокойным выражением лица, и без намёка на смущение, будто он не был вынужден изолироваться, будто ничего не произошло.
Вид Юнь Чэ также расслабил Мэн Кунчаня, на его лице появилась улыбка: — Ты как?
— Превосходно, — Юнь Чэ улыбнулся в ответ. Простое, почти небрежное слово на самом деле не могло передать и тысячной доли ликования в его душе.
— Вот и хорошо, — Мэн Кунчань кивнул: — Если почувствуешь слабость — не геройствуй. И уж тем более не смотри на других.
— Не волнуйтесь, — улыбнулся Юнь Чэ: — Пока вы рядом — о каком геройстве может идти речь?
— Ха-ха-ха-ха! — Мэн Кунчань громко рассмеялся, очень довольный ответом Юнь Чэ. Он смутно почувствовал, что после выхода из барьера душевное состояние Юнь Чэ как будто бы претерпело какое-то таинственное изменение.
Словно какой-то туго затянутый вентиль внезапно и полностью открылся.
С другой стороны, Пань Бучжо, который всё время ошеломлённо смотрел на Шэнь У И, вдруг вздрогнул, резко повернул голову и встретил ледяной взгляд Пань Юйшэна.
— Бучжо, — Пань Юйшэн мрачно сказал: — Она Божественная Дочь Вечной Ночи. Не забывай урок этого негодного сына Паня Бувана!
Пань Бучжо быстро собрался и серьёзно сказал: — Внешность этой женщины действительно ослепительна, я просто не был к такому готов, поэтому отвлёкся, но только лишь на мгновение. Для нынешнего меня, даже если бы она была в десять раз соблазнительнее, она — ведьма Вечной Ночи, которую следует избегать, как гадюку!
Проследив за ним некоторое время, Пань Юйшэн наконец удовлетворённо кивнул: — Хорошо, что ты понимаешь.
Взгляд Юнь Чэ переместился, и ему показалось, что свет вокруг стал особенно ярок, а парящие чистые белые облака больше не несли гнетущей тяжести, а были словно туманы сказочных земель, радующие сердце и услаждающие взор.
Он посмотрел на Хуа Цайли, подарил ей успокаивающий взгляд… Но почти сразу ощутил, как некая неведомая сила — тихая, неуловимая — вновь потянула его взор к Шэнь У И.
Каждая их встреча всегда сопровождалась таинственной переменой в ней.
Позже он понял: это пробуждалось её Стеклянное Сердце, а вместе с ним — росло и сливалось с ней её Изысканное Тело.
И теперь… она снова изменилась. В её взгляде, в каждой черте лица, в каждой линии тела струился слабый, но отчётливый божественный свет — будто над ней всегда сияла вечная луна, проливая на неё бесконечное лунное сияние.
Она стала так прекрасна, что даже лунная богиня, что некогда украшала его детские сны, ни шла с ней ни в какое сравнение.
Вспоминая себя в шестнадцать лет, как он всегда старался скрыть не до конца развеянную неуверенность, встречаясь с ней, а потом так упорно пытался доказать, что достоин быть её мужем…
Если бы тогда он столкнулся с её нынешним обликом, у него, возможно, не хватило бы смелости даже посмотреть ей в глаза.
Почувствовав на себе его мужской взгляд, Шэнь У И мгновенно повернулась. Её глаза метнули в Юнь Чэ луч невероятно прекрасного, но бездушного ледяного хрусталя, что пронзил ему зрачки.
Такой взгляд заставил бы любого дрогнуть.
Но Юнь Чэ не отвёл взгляд, наоборот, уголки его губ тронула улыбка.
— Это правда она? — в его душевном море прозвучал голос Ли Суо. Она не хотела разрушать сон Юнь Чэ, но всё же усомнилась: — Её взгляд на тебя такой чужой и ледяной, совсем без капли тепла.
— Даже ты, застигнутый врасплох, чуть не потерял самообладание. Я не верю, что она могла бы так идеально притворяться при столь неожиданной встрече.
— Хм, ты права. Но… это она. Даже если от моей души останется последний осколок, я не смогу ошибиться или забыть её.
Он не стал торопливо отрицать, а ответил очень мягким тоном: — Сейчас её зовут Шэнь У И. Думаю, слухи не врали, и она действительно потеряла память о прошлом.
Среди слухов о Божественной Дочери Вечной Ночи был один о том, что она потеряла память о жизни до того, как стала Божественной Дочерью.
Возможно, она получила тяжелую травму, вызвавшую амнезию, но большая часть людей предполагала, что Божественная Владычица У Мин, в целях создания безупречной Божественной Дочери, уничтожила все её прошлые воспоминания и следы.
Юнь Чэ вспомнил слова, сказанные волей Первородной Богини перед её исчезновением:
«С исчезновением „Сосуда Судьбы“ связывающие вас узы судьбы также оказались разорваны, и у меня больше нет причины оставаться здесь. После сегодняшнего дня я снова погружусь в сон, чтобы восстановить свою изначальную силу».
Она была рождена как «Сосуд Судьбы», и с разрывом уз судьбы между ним и ею, замысел её творения и изначальный смысл существования также оказались завершены…
Неужели её жизнь как «Сосуда Судьбы» исчезла вместе с завершением «миссии», разорвав прошлое и воспоминания, возвращая её к полностью независимой, полностью свободной жизни…
Нет… это неважно…
Не имеет значения, что именно произошло. Пусть будет так, как будет.
Пока ты здесь, пока ты ещё жива, это уже будет самый прекрасный результат из возможных.
— Время, кажется, всё же не совпадает.
Ли Суо всё ещё сомневалась. Когда речь зашла о Шэнь У И, она казалась куда более рассудительной, чем Юнь Чэ.
— Ся Цинъюэ упала в Бездну на четыре года раньше тебя. Если учесть чёрный прилив времени Бездны, то к тому моменту, когда ты сюда спустился, она должна была прожить здесь уже сорок лет.
— Но Шэнь У И стала Божественной Дочерью Вечной Ночи двадцать лет назад.
— Значит, в тот момент, когда она стала Божественной Дочерью Вечной Ночи, её возраст должен был быть не пол цзя-цзы, а полный цзя-цзы.
— Двадцать лет назад уровень культивации Шэнь У И находился на пике Божественного Мастера, что совпадает с уровнем Ся Цинъюэ в момент падения в Бездну. Но Ся Цинъюэ обладает Телом Девяти Глубоких Изысков, она не имеет преград на пути культивации. За двадцать лет в Бездне она не могла не подняться выше…
Ли Суо старалась говорить как можно мягче, чтобы не задеть Юнь Чэ. К тому же она понимала: такие очевидные несостыковки он и сам прекрасно осознаёт.
— Возможно… информация о её возрасте и культивации в момент становления Божественной Дочерью — ошибочные слухи.
Юнь Чэ отвёл взгляд от Шэнь У И, на его губах оставалась всё та же лёгкая улыбка: — Я знаю всё это, но… это совершенно неважно.
— То, что она жива, — уже значит больше, чем всё остальное. Что касается тех пропавших двадцати лет, я просто подожду, пока однажды в будущем она сама мне о них не расскажет.
— Это и есть так называемая совершенная божественность, о которой твердит Божественного Царства Плетения Снов? До чего же жалкое зрелище. Просто смешно!
Хотя Божественная Владычица У Мин была слепа, её духовное восприятие было ужасающим. Каждая частичка энергии присутствующих, даже малейшее изменение черт лица ясно отражались в её сознании.
Со стороны казалось, что внезапное формирование барьера было вызвано тем, что Юнь Чэ не мог выдержать окружающее божественное давление и нуждался в изолирующем барьере, чтобы ослабить напор.
Мэн Кунчань, глядя в сторону Шэнь У Янье, не стал скрывать раздражения: — Мой сын вернулся всего несколько лет назад, его культивация ещё слаба, всего лишь четвёртая ступень Божественного Мастера, естественно, ему трудно выдержать здешнее духовное давление.
— А вот Божественная Владычица У Мин, будучи Почтенной Богиней, чтит достойным нападать на младшего при первой встрече. Что, неужели появление в мире мужчины с совершенной божественностью задело какую-то болезненную точку Божественной Владычицы?
Все знали, что с тех пор, как Шэнь У Янье испытала предательство любимого, она питала лютую ненависть ко всем мужчинам. Но тех, кто осмеливался открыто насмехаться над этим перед ней, можно было пересчитать по пальцам… Мэн Кунчань, естественно, был одним из них.
Но Шэнь У Янье не разозлилась, а издала пугающий тихий смешок: — Мужчина с совершенной божественностью действительно необычен. Божественный Владыка У Мэн должен присматривать за ним, чтобы не позволить ему снова… ~у-ме-реть~.
— … — Мэн Кунчан тихо фыркнул, не сочтя нужным отвечать.
Но в глубине его зрачков промелькнула ледяная серебряная вспышка.
Слова Шэнь У Янье, несомненно, задели его больное место. Однако это была всего лишь словесная перепалка между Божественными Владыками. Хотя она усилила его неприязнь к Шэнь У Янье, но не заставила его потерять достоинство.
Но, будучи Почитаемым Божеством, он всё же недооценил… или, скорее, не мог понять ужасное безумие, порождённое искажённой натурой Шэнь У Янье.
В душевном море Шэнь У И прозвучала мысль от Божественной Владычицы У Мин.
— Найди момент и уничтожь Мэн Цзяньюаня.
Пожалуй, она была не столько Божественной Владычицей, сколько законченной безумицей.
— Да, — спокойно ответила Шэнь У И.
Ни тени сомнения, ни малейшего колебания — словно такие жестокие приказы были для неё чем-то естественным, обыденным. Даже черты её лица не дрогнули, застыв в бесстрастной холодности, подобной вечному льду.
А вот прекрасные глаза Хуа Цайли, напротив, явно не могли сохранять спокойствие: в течение всего нескольких мгновений она уже несколько раз порывалась приблизиться к Мэн Кунчаню и спросить о безопасности Юнь Чэ.
— Будь совершенно спокойна, — Хуа Фучэнь снова успокоил её тихим голосом: — Пока рядом с ним его божественный отец, с ним ничего не случится. Твои тревоги излишни.
В душе он вздохнул. Его дочь и вправду оказалась влюблённой дурочкой: как только дело касалось Юнь Чэ, её душевное состояние легко рушилось.
Но в то же время у него возникло лёгкое сомнение.
Он ведь сам видел — своими глазами — какова сила Юнь Чэ, насколько она превышает его нынешнюю ступень совершенствования. И сердце у этого юноши не простое, не слабое… Он просто не должен был впасть в такое состояние.
Мир внутри барьера был пуст.
Слышалось лишь тяжелое дыхание Юнь Чэ.
С громким стуком он тяжело упал на колени, его рука всё также была прижата к сердцу, а тело дрожало, как решето, грудь вздымалась, готовая разорваться.
— Хе… хе-хе… ха… ух… ух…
Он опустил голову, и его распущенные волосы скрыли его дёргающиеся черты лица. Он, казалось, смеялся, но изо рта вырывались разбитые рыдания.
— А… ха-ха… ха…
— Небеса… сжальтесь… ты ещё здесь…
— Ты… действительно ещё здесь…
Судьба вновь преподнесла ему дар — ослепительно прекрасный, как сон.
Фигура Ли Суо медленно появилась перед ним, молча глядя на его нынешнее состояние.
С тех пор как они ступили в мир Бездны, Ли Суо ощущала каждое движение его души. Она ощущала его решимость и одиночество, чувствовала тяжесть каждого его шага, каждого решения, и…
Абсолютную рассудительность, осторожность и холодный разум, которые он должен был всегда сохранять.
И в этот момент, на высшей земле мира Бездны, в Раю на вершине облаков, где он ни за что не мог позволить себе показать хоть малейший изъян, он позволил своим эмоциям полностью выйти из-под контроля.
Потому что человек, отразившийся в его глазах, та женщина по имени Шэнь У И…
— Она… Ся Цинъюэ?
Она тихо спросила.
Когда она, следуя за Печатью Жизни и Смерти, привязалась к душе Юнь Чэ, Ся Циньюэ уже давно упала в Бездну Небытия. Она никогда не видела её собственными глазами.
Но она слышала диалог Юнь Чэ с волей Первородной Богини. И прошла вместе с ним через ту бездну воспоминаний — полную лунного света, боли и неразрешённой любви.
Она не до конца понимала, что такое любовь между мужчиной и женщиной.
Но слишком хорошо знала, что означает для Юнь Чэ имя «Ся Цинъюэ».
Высшую боль, высшее раскаяние, высшую рану и любовь.
Когда он узнал, что под Бездной Небытия существует иной, пригодный для жизни мир, его первой мыслью — первой надеждой — стало: а вдруг Ся Циньюэ всё ещё жива.
Ступив в мир Бездны, он всегда использовал имя Юнь Чэ. Даже вступив в Царство Плетения Снов, потратив немыслимые силы, чтобы туда попасть, он всё равно не отказался от этого имени — вопреки советам, вопреки обстоятельствам. Одна из причин была проста: если Ся Цинъюэ ещё жива, она услышит его имя.
Он пытался искать её через Зал Сюаньцзи, прикладывал все усилия, подключал все каналы… Но в необъятном мире Бездны не существовало ни одного человека с фамилией «Ся».
И не существовало женщины, чья красота могла бы сравниться с Божественной Дочерью Разрушения Небес.
После этого он больше не пытался искать.
Ся Цинъюэ упала в Бездну на четыре года раньше него, и из-за чёрного прилива времени, в мире Бездны она должна была провести сорок лет. Если бы она была ещё жива, с её внешностью, талантом, культивацией, за сорок лет она бы никак не осталась неизвестной. Даже если бы она с самого начала сменила имя, её можно было бы легко найти.
Поэтому ответ был в нём с самого начала.
Он просто не смел признать его, не смел даже касаться этой мысли — лишь сжимал в душе последнюю искорку надежды, тусклую, далёкую, как след угасающей звезды.
И вот теперь эта уже разбитая несбыточная мечта так внезапно предстала перед его глазами.
— Это она… она…
Он бормотал дрожащим голосом, отвечая Ли Суо и говоря самому себе:
— Я абсолютно… абсолютно не могу ошибиться… она ещё здесь… она ещё здесь…
— Так хорошо…
— Действительно… так хорошо…
— Я… наконец-то… я…
Он уже не мог говорить.
— Я чувствую, ты взволнован, — тихо сказала Ли Суо. — Твоя душа в смятении… и горячая, словно вот-вот воспламенится.
— За все годы, проведённые в Бездне, я не чувствовала в тебе столько радости, сколько в это одно мгновение.
— Поэтому…
Ли Суо протянула руку, её снежные пальцы, покрытые белым сиянием, мягко коснулись дрожащего межбровья Юнь Чэ: — Поэтому тебе ещё больше нельзя проиграть, верно?
— Иначе не только твоя родная земля пострадает от уничтожающей катастрофы, но и этот прекрасный сон превратится в разбитый пузырь.
Свет успокоил душу, заставив бурные волны в душевном море Юнь Чэ быстро утихнуть.
Один вдох… два вдоха… три…
Грудь больше не вздымалась так судорожно, дыхание стало ровным, а постепенно и дрожь, охватившая тело, начала понемногу утихать.
Юнь Чэ медленно поднял голову. В его глазах клубился туман. В следующее мгновение туман рассеялся, открыв его всегда ясный взгляд.
— Хм, конечно.
Он улыбался… это была его первая искренняя улыбка с тех пор, как он вошёл в Бездну. Только вот, к сожалению, только что рассеявшаяся водяная дымка снова затуманила глаза, заставив его поспешно снова разогнать её.
Она смотрела на Юнь Чэ, больше не беспокоясь. Её фигура бесшумно исчезла, оставив после себя лишь лёгкие слова:
— Защити себя.
Юнь Чэ закрыл глаза… и через мгновение медленно открыл их. Он не дал себе больше времени, а потому протянул ладонь и коснулся барьера.
Раздался лёгкий звон, барьер разбился, и фигура Юнь Чэ вновь предстала перед всеми.
По-прежнему такая же ясная и элегантная, как прежде, с лёгкой, едва уловимой, тёплой и безобидной улыбкой, с беззаботным и спокойным выражением лица, и без намёка на смущение, будто он не был вынужден изолироваться, будто ничего не произошло.
Вид Юнь Чэ также расслабил Мэн Кунчаня, на его лице появилась улыбка: — Ты как?
— Превосходно, — Юнь Чэ улыбнулся в ответ. Простое, почти небрежное слово на самом деле не могло передать и тысячной доли ликования в его душе.
— Вот и хорошо, — Мэн Кунчань кивнул: — Если почувствуешь слабость — не геройствуй. И уж тем более не смотри на других.
— Не волнуйтесь, — улыбнулся Юнь Чэ: — Пока вы рядом — о каком геройстве может идти речь?
— Ха-ха-ха-ха! — Мэн Кунчань громко рассмеялся, очень довольный ответом Юнь Чэ. Он смутно почувствовал, что после выхода из барьера душевное состояние Юнь Чэ как будто бы претерпело какое-то таинственное изменение.
Словно какой-то туго затянутый вентиль внезапно и полностью открылся.
С другой стороны, Пань Бучжо, который всё время ошеломлённо смотрел на Шэнь У И, вдруг вздрогнул, резко повернул голову и встретил ледяной взгляд Пань Юйшэна.
— Бучжо, — Пань Юйшэн мрачно сказал: — Она Божественная Дочь Вечной Ночи. Не забывай урок этого негодного сына Паня Бувана!
Пань Бучжо быстро собрался и серьёзно сказал: — Внешность этой женщины действительно ослепительна, я просто не был к такому готов, поэтому отвлёкся, но только лишь на мгновение. Для нынешнего меня, даже если бы она была в десять раз соблазнительнее, она — ведьма Вечной Ночи, которую следует избегать, как гадюку!
Проследив за ним некоторое время, Пань Юйшэн наконец удовлетворённо кивнул: — Хорошо, что ты понимаешь.
Взгляд Юнь Чэ переместился, и ему показалось, что свет вокруг стал особенно ярок, а парящие чистые белые облака больше не несли гнетущей тяжести, а были словно туманы сказочных земель, радующие сердце и услаждающие взор.
Он посмотрел на Хуа Цайли, подарил ей успокаивающий взгляд… Но почти сразу ощутил, как некая неведомая сила — тихая, неуловимая — вновь потянула его взор к Шэнь У И.
Каждая их встреча всегда сопровождалась таинственной переменой в ней.
Позже он понял: это пробуждалось её Стеклянное Сердце, а вместе с ним — росло и сливалось с ней её Изысканное Тело.
И теперь… она снова изменилась. В её взгляде, в каждой черте лица, в каждой линии тела струился слабый, но отчётливый божественный свет — будто над ней всегда сияла вечная луна, проливая на неё бесконечное лунное сияние.
Она стала так прекрасна, что даже лунная богиня, что некогда украшала его детские сны, ни шла с ней ни в какое сравнение.
Вспоминая себя в шестнадцать лет, как он всегда старался скрыть не до конца развеянную неуверенность, встречаясь с ней, а потом так упорно пытался доказать, что достоин быть её мужем…
Если бы тогда он столкнулся с её нынешним обликом, у него, возможно, не хватило бы смелости даже посмотреть ей в глаза.
Почувствовав на себе его мужской взгляд, Шэнь У И мгновенно повернулась. Её глаза метнули в Юнь Чэ луч невероятно прекрасного, но бездушного ледяного хрусталя, что пронзил ему зрачки.
Такой взгляд заставил бы любого дрогнуть.
Но Юнь Чэ не отвёл взгляд, наоборот, уголки его губ тронула улыбка.
— Это правда она? — в его душевном море прозвучал голос Ли Суо. Она не хотела разрушать сон Юнь Чэ, но всё же усомнилась: — Её взгляд на тебя такой чужой и ледяной, совсем без капли тепла.
— Даже ты, застигнутый врасплох, чуть не потерял самообладание. Я не верю, что она могла бы так идеально притворяться при столь неожиданной встрече.
— Хм, ты права. Но… это она. Даже если от моей души останется последний осколок, я не смогу ошибиться или забыть её.
Он не стал торопливо отрицать, а ответил очень мягким тоном: — Сейчас её зовут Шэнь У И. Думаю, слухи не врали, и она действительно потеряла память о прошлом.
Среди слухов о Божественной Дочери Вечной Ночи был один о том, что она потеряла память о жизни до того, как стала Божественной Дочерью.
Возможно, она получила тяжелую травму, вызвавшую амнезию, но большая часть людей предполагала, что Божественная Владычица У Мин, в целях создания безупречной Божественной Дочери, уничтожила все её прошлые воспоминания и следы.
Юнь Чэ вспомнил слова, сказанные волей Первородной Богини перед её исчезновением:
«С исчезновением „Сосуда Судьбы“ связывающие вас узы судьбы также оказались разорваны, и у меня больше нет причины оставаться здесь. После сегодняшнего дня я снова погружусь в сон, чтобы восстановить свою изначальную силу».
Она была рождена как «Сосуд Судьбы», и с разрывом уз судьбы между ним и ею, замысел её творения и изначальный смысл существования также оказались завершены…
Неужели её жизнь как «Сосуда Судьбы» исчезла вместе с завершением «миссии», разорвав прошлое и воспоминания, возвращая её к полностью независимой, полностью свободной жизни…
Нет… это неважно…
Не имеет значения, что именно произошло. Пусть будет так, как будет.
Пока ты здесь, пока ты ещё жива, это уже будет самый прекрасный результат из возможных.
— Время, кажется, всё же не совпадает.
Ли Суо всё ещё сомневалась. Когда речь зашла о Шэнь У И, она казалась куда более рассудительной, чем Юнь Чэ.
— Ся Цинъюэ упала в Бездну на четыре года раньше тебя. Если учесть чёрный прилив времени Бездны, то к тому моменту, когда ты сюда спустился, она должна была прожить здесь уже сорок лет.
— Но Шэнь У И стала Божественной Дочерью Вечной Ночи двадцать лет назад.
— Значит, в тот момент, когда она стала Божественной Дочерью Вечной Ночи, её возраст должен был быть не пол цзя-цзы, а полный цзя-цзы.
— Двадцать лет назад уровень культивации Шэнь У И находился на пике Божественного Мастера, что совпадает с уровнем Ся Цинъюэ в момент падения в Бездну. Но Ся Цинъюэ обладает Телом Девяти Глубоких Изысков, она не имеет преград на пути культивации. За двадцать лет в Бездне она не могла не подняться выше…
Ли Суо старалась говорить как можно мягче, чтобы не задеть Юнь Чэ. К тому же она понимала: такие очевидные несостыковки он и сам прекрасно осознаёт.
— Возможно… информация о её возрасте и культивации в момент становления Божественной Дочерью — ошибочные слухи.
Юнь Чэ отвёл взгляд от Шэнь У И, на его губах оставалась всё та же лёгкая улыбка: — Я знаю всё это, но… это совершенно неважно.
— То, что она жива, — уже значит больше, чем всё остальное. Что касается тех пропавших двадцати лет, я просто подожду, пока однажды в будущем она сама мне о них не расскажет.
Закладка