Глава 117: Грузовая лошадь. •
Амариллис прочистила горло. Она сняла свой доспех, и носила спортивную одежду, вероятно, с Земли.
— Нам нужно поговорить о следующих шагах — сказала Амариллис.
— Я в этом не участвую — сказала Бетель. Её царственная форма была в её обычном (иллюзорном) кресле.
— Я что-то пропустил? — спросил я, радуясь, что тема разговора не обо м не с Фенн.
— Амариллис желает использовать меня как оружие, почти как делали её предки — сказала Бетель.
— Нет — сказала Амариллис. — Я говорила совсем не об этом. Ты ценный член этой партии, но если ты остаёшься на одном месте, то ты не можешь участвовать в том, что происходит в стороне, и мы не можем использовать твои существенные способности.
— Вы можете привести тех сюда — сказала Бетель. — Они встретят в моём домене тёплое приветствие, судя по тому, как их мне описали. И если с ними что-то будет не так, то нам послужит возможность продемонстрировать мою мощь более прямолинейно.
— Они этого не позволят — сказал я. — Простите, я не совсем в теме обсуждения, но у них есть обережник, и этот обережник бросит на тебя один взгляд, озвучит предупреждение, и все уйдут. Верно?
— Вероятно — сказал Грак. — Сигнатура уникальна. Магия сильна и очевидно готова к применению. Эверетт обладает определённым знанием о способностях дома. Он может отказаться.
— То есть им можно магический форт, а нам нет? — спросила Фенн. — Отстой.
Её голос звучал как-то не так. Она прикладывала определённое усилие, чтобы говорить, но я не сомневался, что она в том же дезориентирующем тумане эмоций, что и я. Она не звучала как Фенн; она звучала как Фенн, притворяющаяся Фенн.
— Нам будет лучше встретиться на нейтральной территории — сказала Амариллис. — Если они собираются атаковать, то им будет лучше атаковать сразу как только мы вернёмся, во время дезориентации нашего прибытия. Я бы так сделала. Они могут знать, могут не знать какой метод для преодоления дистанции мы используем, и мы можем телепортироваться в любую точку мировой линии, но у них всё равно преимущество перед нами, поскольку мы будем на их территории.
— Ты настроилась против них — сказал я.
— Я надеюсь на лучшее, готовлюсь к худшему — сказала Амариллис. — Я думаю, что они обладают жизненно важной информацией, и хотела бы узнать больше, чем то, что мы получили из нашего первого раунда разговора с ними. Идея о том, что через два года наступит конец света, и что будущее столь неопределённо, что может так быстро смениться с пяти на два, должна вселить во всех нас здоровый страх.
— Так и есть — сказал я. — Но нам понадобятся союзники, и я довольно твёрдо верю в то, что союзников не заполучить, относясь к ним дерьмово. Они отпустили нас в качестве жеста доброй воли, и ответить на добрую волю стойкой опасения нам не поможет.
— Что ты предлагаешь? — спросила Амариллис.
— Я не знаю — сказал я. — Я думал, что мы можем сказать им больше. Я могу пригласить их помочь решить кое-какие из наших проблем. Я могу объяснить игровой интерфейс и что мы о нём знаем, на тот случай, если это поможет объяснить что-то необъяснимое об Утере и том, чем он руководствовался, или что с ним произошло.
— А нам есть дело? — спросила Фенн, сложив руки. — По мне так у нас есть о чём беспокоиться больше чем о том, куда он сбежал.
— Нам есть дело — сказал я. — Очень большое дело. Он ушёл, и проблемы прекратились, или по крайней мере были прекращены внешними силами. Если мы сможем выяснить, почему он ушёл, или даже как он ушёл, или что случилось бы с ним, если бы он не ушёл, то мы сможем обойти все остальные проблемы.
— Нам нужно взглянуть на это на мета-уровне — сказала Амариллис.
— Я серьёзно не в настроении для нарратива — сказал я.
Амариллис чуть сменила позу.
— Речь не обязательно о нарративе — сказала она. — Если мы считаем Джунипера космически важным, а все признаки указывают на то, что это истина, то следует сказать, что то же скорее всего верно и для Артура, пусть и по аналогии. Вопрос в том, должны ли наши усилия быть сосредоточены на космически важных предприятиях, или на тех, что просто естественная часть мира.
— Предполагая, что мы можем их различать? — спросил я.
— Да — кивнула Амариллис. — Но у нас есть твои квесты, которые должны обеспечить нам некую метрику, на которую можно ориентироваться.
— У меня есть много квестов — сказал я. — Я не думаю, что все они обязательно космически значимы, если будем использовать этот термин. Есть слишком много персонализированных карантинов, чтобы все они были значимы, на мой взгляд.
— Мы можем снова взглянуть на жизнь Утера — сказал Грак. — Мы можем извлечь мудрость из того, что он делал и чего не делал.
— Или можем предположить, что он действовал неправильно — сказала Бетель.
— Я это и говорил — проворчал Грак.
— Мы знаем недостаточно — сказал я. — Мы даже не знаем, играл ли он по тем же правилам. Если у нас разные правила… в смысле, есть такое впечатление, разве нет? Его так называемая «Сноровка» кажется сильнее чем то, что у меня, как эту штуку ни назови.
— Вашате — сказала Фенн из-за стола.
— И… что это значит? — спросил я. Шаг один в возвращении к правильным отношениям с Фенн, в конце концов, был в том, чтобы относиться к ней серьёзнее. Я понятия не имел, как у нас дальше будет, но по крайней мере мог видеть общие очертания.
— Вашате — сказала Фенн. Она казалась раздражённой тем, что я спросил. — Просто эльфийское слово, которое неплохо подходит.
Она чуть помедлила.
— Оно, в общем, означает «система правил». Не думаю, что это стоит называть игрой.
— Нет — сказал я, кивнув. — Я даже не думаю, что стоит упоминать нарратив. Возможно, это стоит воспринимать как божественный тест? И «игра», и «нарратив» на мой взгляд банализирует.
— Отставив это в сторону — «нарратив» это термин, который использовал Артур — сказала Валенсия. — В наших интересах провести чёткие различия там, где можем. Джунипер, ты очень правильно сделал, указав, что все твои компаньоны сексуально притягательны к тебе. (пр. переводчика: я знаю, что фраза построена неправильно)
Я нахмурился, но её лицо было картиной невинности.
— Я предпочёл бы об этом не говорить — сказал я. — Некомфортно это.
— Все компаньоны? — спросил Грак. Он обращался к Валенсии, но я заметил поднятую в мою сторону бровь.
— Часть из тех, что сидели с другой стороны стола, нашли этот аргумент убедительным — сказала Валенсия. — Их коллектив был сформирован в приготовлении к возвращению Утера, чтобы иметь дело с ним. Ты не то, чего они ожидали. Чем больше ты сможешь доказать, что ты другое представление той же проблемы, тем лучше. Вероятно, не повредит просто передать им стопку наших записей о различиях между Артуром и Джунипером.
— Нам придётся подчистить записи — сказала Амариллис. — Есть то, чего мы не хотим им сообщать, и лучше придерживаться подчищенной версии событий, если не захотим раскрыть им больше.
— Ты всё ещё относишься к ним как к противникам — сказал я.
— Некоторые из них таковыми и являются — сказала Валенсия. — Я не уверена, что сделает конкретно О’калд, если группа отвергнет его призыв к насилию. Это тоже проблема, поскольку он, вероятно, самый сложноубиваемый оппонент из них.
— Как долго ты сегодня используешь дьяволов? — спросила Солэс. Валенсия нахмурилась.
— Я не останавливалась дольше чем на несколько секунд с того момента, как мы прибыли в Предположения и Исследования — сказала Валенсия. — Однако не думаю, что есть какие-то побочные эффекты.
— Ты говорила, что требуется усилие воли, чтобы понять, что у предпочтительных предложений, представленных твоим одолженным набором навыков, могут быть моральные последствия — сказал я. — Даже если нет побочных эффектов, ты всё ещё тратишь ментальные силы, и если ты выдохнешься, точки зрения дьяволов будут выступать сильнее.
— Я не думаю, что она говорила что-то слишком шокирующее — сказала Амариллис. — Это оценка боеспособности, и нам важно её учитывать.
— Ладно — сказал я.
— Я беспокоюсь — сказала Солэс, поднимая руку, чтобы продемонстрировать, что она готова отступиться.
— Нам всё ещё нужен план завтрашней встречи с ними — сказала Амариллис. — Джун, ты считаешь, что нам следует сделать нечто приближающееся к полному раскрытию?
— Да — сказал я. — Возможно. Я бы хотел выложить им некие основы об вашате, и, возможно, спросить их, не знают ли они что-то о вызывающей привыкание силе левел апов. Или у Утера было нечто подобное, и может быть некое решение, о котором они знают, или это поможет продемонстрировать моё отличие от него. В любом случае, меня беспокоит, что следующий может быть недалёк, и если у проблемы есть решение, это то, что я хочу решить.
— Ладно — сказала Амариллис. — Я постараюсь подготовить презентацию. Бетель, приемлемо мне использовать для этого палату времени?
Она явно намеренно тщательно подбирала слова.
— Если хочешь — Бетель кивнула. — У меня мало возражений против того, чтобы ты использовала её для кратких личных вопросов. Мне стоит заметить, что ты не сможешь так же делать эти быстрые заходы, когда её будут использовать туунг.
Амариллис вздохнула.
— Да, я об этом думала — сказала она. — До этого ещё неделя, хотя если нам приходится иметь дело с концом света через два года, Республика выглядит напрасной тратой времени и ресурсов.
— Мы спасём— сказал я. — В прошлом Библиотека всегда ошибалась. В том, типа, и смысл.
Амриллис кивнула, но всё равно выглядела уныло.
— У меня есть вопрос — сказала Солэс. — Мы прежде говорили об этих квестах, с космической значимостью, и без. Это вопрос, который я хотела бы пройти снова.
— О — сказала Амариллис.
— Я задавалась вопросом, куда относится квест по восстановлению локуса — сказала Солэс. Даже когда она не прикладывала особых усилий, Солэс всегда звучала спокойно и понимающе, так что когда действительно старалась, это было лишь как переключение передачи, а не смена общей стратегии. Заметно всё равно было.
Я поёрзал. «О» Амариллис стало более понятным, когда Солэс озвучила.
— Мы на самом деле не знаем, как решить этот квест — сказал я. — У нас нет никаких наводок, ты годами или десятилетиями пыталась найти эти наводки, но так ничего и не нашла, и единственным реальным вариантом на этот момент кажется снова поднять уровень и надеяться, что я смогу разблокировать ещё что-то в вашате.
— Нет — сказала Солэс. — Ты можешь попытаться поднять лояльность.
— Это не то, с чем у меня были успехи в прошлом — сказал я. — Намеренные попытки поднять лояльность, типа, деструктивны для процесса. Может, я просто плох в этом, но по моему опыту так получается. Я могу попытаться, ну, оставаться открытым возможности, но…
— Сколько времени ты провёл в бутылке с того момента, как мы воссоединились? — спросила Солэс.
— Немного — сказал я. — Намёк понял. Если сможешь отправить и вытащить, то… полагаю, мне всё равно понадобится новая комната.
— Новая? — спросил Грак.
— Почему? — спросила Амариллис.
Я провёл взглядом между ними, потом к Фенн.
— Эм, мы с Фенн… расстались.
Голова Амариллис дёрнулась к Валенсии.
— Что ты сделала? — спросила она.
— Погоди — сказал я. — Я думаю, она была полезна. И Фенн вам не сказала?
— Я не хочу делать из этого большое дело — сказала Фенн. — И я реально не хочу проводить собрание группы по этому поводу.
— Она сказала, что могло быть лучше — сказала Амариллис. Провела взглядом между нами. — Вы расстались? Мне нужно время, чтобы подумать об этом.
— Нам стоит оставить их одних — сказал Грак. — Мы говорили достаточно для одной ночи. Стоит поберечь голоса.
— Прискорбно — сказала Солэс. — Я считаю, что из вас чудесная пара. Очень беззаботная.
— Это было частью проблемы — сказала Валенсия.
— Это… — начала Амариллис.
— Это не было саботажем — сказала Валенсия, нахмурившись. — Я знаю, что это не то, что ты собиралась спросить, но это то, что ты думаешь.
— Ты должна была исправить это отвлечение — сказал Грак.
— О, извини, что наши отношения — отвлечение, боги упасите, у нас оказывается есть чувства — сказала Фенн, надувшись. — По крайней мере, я старалась держать всё тихо, чтобы не устраивать из этого большое обсуждение. И если собираемся это устроить, то я, пожалуй, просто уйду.
— Нет — сказала Амариллис. — Это всё равно не из того, что следует обсуждать группой, с этим я согласна, но момент внутреннего конфликта одновременно прискорбный и подозрительный.
— Я не знаю — сказала Амариллис. — В любом случае, есть несколько других тем, которые нам следует обсудить, и подробнее углубиться в плюсы и минусы стратегии. Я планирую провести два дня в палате, чтобы всё отсортировать. Любой желающий может отправиться со мной, если хотите объединить умы, но я не уверена, что это необходимо, особенно учитывая, что палата всё ещё не идеальное место для того, чтобы провести несколько дней, а время — ресурс, который нам нужно беречь. Ещё я хотела бы провести групповое чтение «Дегенерирующих Циклов», если кто-то ещё заинтересован.
— У нас только одна копия — сказал я. Я взял её у Хешнела, как и он взял у меня «Мануал Монстров».
— Я могу сделать ещё — сказала Бетель.
— Дай мне знать, что выяснишь — сказал я. — Идея находиться в тесноте несколько дней меня не воодушевляет.
— Меня тоже — сказала Фенн. В её голосе оставалась толика жёсткости. Похоже, она всё ещё злилась на меня. Я не ожидал, что она так просто передумает, но надеялся, что она будет переживать, а не злиться.
— В таком случае, возможно, Джунипер может провести ночь со мной в бутылке — сказала Солэс.
— Лады — сказал я.
— Ещё один последний вопрос, прежде чем разойдёмся — сказала Амариллис. — Нам нужно поговорить о принятии решений в группе.
Я поджал губы; мне это не нравилось.
— Я извиняюсь за то, что сделал — сказал я. — Всё происходило быстро, у нас не было времени поговорить, и если бы у меня были конкретные возражения, даже слабые, мне следовало их озвучить.
— Ценю — сказала Амариллис. — Но не думаю, что это подводит к корню проблему. Проблемы, с которыми мы имеем дело, выглядят, на мой взгляд, связанными с внутренней структурой. Огневая команда может проводить голосование, чтобы оценить мудрость определённого курса действий, но также у неё есть определённый лидер и чёткая цепь командования. Я думаю, нам нужно это. Иногда время поджимает, и зачастую действовать неидеально, но решительно лучше, чем ждать, какой бы там план ни созрел с дополнительным временем.
Я слегка нахмурился.
— Ну, да — сказал я. — Но это оставляет вопрос, кто лидер нашей группы.
— Это должно зависеть от потребностей конкретной миссии — сказала Амариллис. — По умолчанию — ты, если миссия, с которой имеем дело, какая бы там она ни была, не распланирована.
— Я? — спросил я, немного удивлённый. — Я бы подумал, что ты выберешь себя.
— Ты явно лучше, чем я, во многом — сказала Амариллис. — К тому же у тебя есть доступ к информации и ресурсам, которых у меня никогда не будет. Если мы отправимся в Англицинн, добыть что-то из тамошних библиотек, может быть смысл в том, чтобы я давала указания, но вне конкретных сценариев, думаю, больше смысла в том, чтобы это был ты.
— Джунипер хуже в принятии бесстрастных решений — сказала Валенсия.
— Я не уверен, что это имеет значение — сказал Грак. — Бесстрастие не должно быть нашим основным критерием.
— Я, говорю за себя, предпочитаю решения с толикой эмоций — сказала Солэс.
— Единственным критерием должна быть быстрота и верность принимаемых решений — сказал я. — И, очевидно, никто не должен принимать мантию лидерства, если этого не хотят.
Я бросил взгляд на Фенн, и она подняла бровь в мою сторону.
— Учитывая это, я буду по умолчанию, если все за, но я на самом деле не уверен, что это лучший выбор. В идеале, стоит рассмотреть мои успехи и провалы, и сравнить их с успехами и провалами Мэри, если мы два основных кандидатуры.
Я самую малость помедлил.
— Если кто-то ещё не хочет кинуть шляпу на ринг.
— Нет — сказала Амариллис. — Я беру самоотвод.
Я уставился на неё.
— Надеюсь, дело не в нарративе — сказал я.
Амариллис поёрзала.
— Не думаю, что мне есть нужда объясняться — сказала она.
— Есть, если причина в том, что тебя беспокоит, что Данжн Мастеру не понравится твоё вставание во главе — сказал я. — Мы не будем принимать решения на основе того, что, по нашему мнению, думает Данжн Мастер. Я не думаю, что он хочет, чтобы мы принимали решения таким образом.
— Так ты приказываешь мне встать во главе? — спросила Амариллис.
— Нет — сказал я со вздохом. — Я просто хочу быть уверен в обоснованности твоей позиции.
— Если будет конкретная ситуация, в которой на мой взгляд я буду лучше, я с радостью возьму вожжи в свои руки — сказала Амариллис. — В настоящий момент, полагаю, ты лучше осознаёшь основы нашей ситуации, и обладаешь особым знанием, которое я ещё не могу воспроизвести. Я прочитала порядочно использованных тобой книг-источников, но этого недостаточно, особенно учитывая, насколько Аэрб вдохновлён твоими фирменными стилями игры. Помнишь, в тюрьме, когда мы наткнулись на эти статуи? Ты заявил, что это ловушка, и если бы я тогда была лидером, я бы вошла прямо в неё, даже если бы ты меня предупредил.
— Это было давно — сказал я. — Сейчас ты знаешь больше, чем тогда, и больше мне доверяешь. Надеюсь.
— Джунипер, если ты не хочешь быть лидером, можешь так и сказать — сказала Солэс.
— Нет — сказал я. Расправил плечи. — Я займу позицию лидера по умолчанию. Я просто хочу быть уверен, что это по правильным причинам.
— В таком случае, с этим определились — сказала Амариллис.
— Я хочу быть уверена, что если я говорю «валим», ко мне прислушаются — сказала Фенн. В её голосе была некая робость.
— Я так и сделаю — сказал я. — Но «прислушаюсь» не значит, что обязательно решу действовать так, как ты предлагаешь.
— Ладно — сказала Фенн. Она встала и без лишних слов вышла из комнаты.
— Я надеюсь, что это не будет проблемой — сказала Амариллис.
— Угу — сказал я. — Я тоже.
* * *
Я провёл ночь в бутылке, и приложил усилия на то, чтобы лучше узнать локус. Моё сердце к этому не лежало, и я присутствовал там в основном в уступку Солэс.
— У моего дяди была лошадь — сказал я. Я прислонился к локусу, что свернулась и полуспала. Она была горячей, хотя и не совсем лихорадочно, что было хорошо, поскольку воздух был холодноват. Бетель изготовила для бутылки патио на открытом воздухе. Она стояла в стилизованной бронзовой руке, торчащей из поверхности лужайки, окружённой зеленью и камнями с Земли, открытая свету, падающему на остров Поран. Это делало бутылку почти невидимой изнутри, чего не было, когда она стояла в траве подножия Хребта Мира. Это было практически лучшим возможным окружением для домена локуса. Я чувствовал вину, что не проводил в бутылке больше времени, но Солэс была единственным вариантом лёгкого доступа в неё, и Бетель упорно стояла на том, чтобы мы жили в её доме, а не в доме внутри бутылки.
Я скучал по Фенн. Мы спали в одной кровати с момента перерождения Солэс, и я привык ощущать её рядом с собой. Было поздно, на небе были звёзды, но я всё ещё не спал. Я не знал, локус спит по привычке, или ей это действительно нужно, но она была рядом со мной, в полудрёме. Я говорил с ней, не столько пытаясь установить связь, сколько потому, что хотел терапевта получше, чем была Валенсия. У меня в голове всё ещё оставалась мысль, что Валенсия намеренно саботировала, и хотя это могло быть по благородным причинам, а не эгоистичным… ну, нет, я не могу так думать, поскольку не могу доказать её намерения.
— Полагаю, я могу с ней сразиться — сказал я. — Она не может одновременно быть способна на социальные манипуляции и сражение, так что, возможно, я могу сразиться с ней, и одновременно задавать вопросы. Если она нас не саботировала, то она, вероятно, меня не простит, но насколько я вижу, это единственный способ, как я могу узнать, пыталась ли она нас разлучить. И очевидно на ней есть некая вина, поскольку даже если она говорит правду, что хотела, чтобы мы оставались вместе, она не хотела, не знаю, позволить нам глупые, несчастливые отношения. Хотя они вообще-то были не такими уж несчастливыми.
Локус фыркнула.
— Угу — сказал я. — Мои мысли бродят туда-сюда. Я собирался рассказать тебе о лошади моего дяди.
Я помедлил.
— Я на самом деле тебя не понимаю, и не знаю, насколько ты меня понимаешь. Есть такая пьеса, может, ты её видела, называется «Звёздная Война», основанная на фильмах с Земли, откуда я родом. В любом случае, там был такой персонаж, Чубакка, и он компаньон другого персонажа, Хана, и толика юмора основана на том факте, что Хан всегда отвечает Чуи, но зрителям остаётся догадываться, что там сказал Чуи. Они это и с R2D2 делают. В любом случае, это то, что я делаю, в шутку притворяюсь, что понимаю, что ты имеешь в виду. Не хотел, чтобы ты чувствовала себя посторонней.
Локус снова фыркнула.
— Угу, лошадь — сказал я. — Лошади на Аэрбе примерно такие же, как и на Земле, но на Земле у них не так много конкуренции. В смысле, есть машины, конечно, но исторически лошади доминировали. На Аэрбе есть множество различных ездовых животных, птицы, ящеры, черепахи, волки, лоси, куча всего, что мне приснилось или я стырил откуда-то ещё, или нашёл способ оправдать, поскольку кто-то хотел, чтобы в одной из моих игр такое было. Ну, знаешь?
Локус промолчала.
— Так что если представишь лошадь моего дяди как просто обычную лошадь, будешь, в общем, права — продолжил я. — Это не был гигантский дикий жеребец, или что-то такое, это была просто лошадь, снаряженная всеми лошадиными штуками, не знаю, стремена, седло, вожжи, всякое такое. Мой дядя думал, что мне весело учиться ездить верхом, а я не хотел отступать просто потому, что лошадь меня пугала. Думаю, я слышал многовато предупреждений о том, что нужно держаться подальше от заднего конца лошади, поскольку один удар копытом в голову может вышибить мне мозги, и это послание зацепилось сильнее, чем хотел мой дядя.
Я вздохнул.
— В общем, мне было десять или одиннадцать, что-то около того, и я забрался на лошадь, и мой дядя дал мне кучу указаний, которые я больше не помню, о том, что направлять коленями, а я просто был напуган до усрачки, и думал, насколько вообще глупо таким заниматься. Как вообще первые люди, что ездили верхом, это проделали? Что за бесстрашная душа с этим разобралась?
Я на секунду задумался об этом.
— Ну, может, когда мне было десять, я так и не думал, но сейчас так думаю.
Было достаточно холодно, чтобы я видел, как моё дыхание превращается в пар.
— В любом случае, ездить на лошади было классно. Мой дядя вёл её и давал мне указания, а я думал, ну, знаешь, не знаю, что я делал, но было клёво. Но затем мой дядя отпустил вожжи, и лошадь рванула. Она побежала со всей дури по гравийной дорожке, а я держался изо всех сил. Мы удалились на полмили, прежде чем дядя не догнал нас на машине. У лошади не было никаких планов на меня, она, вероятно, просто чего-то испугалась, или хотела пробежаться, или я просто управлял не так, как она привыкла, или ещё что-то.
Я был практически уверен, судя по тому, как дыхание локуса изменилось, что она уснула.
— В смысле, параллели довольно очевидны — сказал я. — Не то, чтобы я называл Фенн лошадью.
Лояльность повышена: Шестиглазая Лань, ур. 6!
Это заставило меня улыбнуться.
— Но отношения, для меня, как ехать на лошади в тот первый раз. Страшно, но в чём-то воодушевляет, а потом лошадь просто решает отправиться куда заблагорассудится, а мне приходится цепляться за неё, надеясь, что не свалюсь. Знаешь, навыка Отношения не существует. Есть только лояльность, и я понятия не имею, что она отслеживает, поскольку, выходит, люди могут расстаться даже если они очень лояльны. Что хорошо, полагаю, в том плане, что означает, что лояльность — это не контроль разума, или, может, просто не такой вид контроля разума, но… сейчас у меня есть очень большие вопросы про лояльность.
Шестиглазая лань встала, и я тоже встал, поскольку я прислонялся к ней. Она покружила вокруг, а затем наклонилась передо мной, прижавшись ко мне боком. Я неуверенно прикоснулся к ней.
— Ты, эм — сказал я. — Хочешь, чтобы я на тебе прокатился?
Она не ответила.
— Ладно — сказал я. — Но я только однажды, в тот раз, имел опыт езды на лошади, после того не связывался, так что будь осторожна.
Я забрался на спину локуса. Её шкура была мягкой на ощупь, и она старательно держала меня по центру. Пожалуй, катание на локусе — не то, что я стал бы делать в других обстоятельствах, но я ощущал в воздухе свойственную холодной ночи энергию. А ещё я был на подъёме из-за получения очка лояльности, но это было не просто возбуждение от того, что вижу повышение числа, это было из-за того, что оно поднялось от шутки. Большинство повышений лояльности, что я видел, были от трезвых, серьёзных вещей, или, если брать последнее время, от того, что я старался не быть дерьмовым. Было приятно получить повышение лояльности от глупости.
Локус бежала не особо быстро, что я ценил. Я видел, как на ней ездили Фенн и Вал, и для них она мчалась стремительно, так что ветер развевал их волосы. В моём случае Шестиглазая Лань двигалась осторожной рысью. Это было хорошо, за вычетом того, что давало мне слишком много времени на размышления. Было слишком много народа, с которым нужно иметь дело, и я не мог прямолинейно доверять им всем, даже Фенн. Валенсия могла замаскировать то, что делает, и я не мог определить, оправданна ли моя паранойя. Амариллис пыталась манипулировать нарративом. А Фенн… Я не давал ей того, чего она хотела, будь то потому, что я провалился как бойфренд, или потому, что это с самого начала было обречено быть чем-то кратким.
— Быстрее — сказал я.
Шестиглазая Лань подняла скорость, шагая по неровной территории с противоестественной грацией и деликатностью, что делало движение более гладким. Я пытался использовать колени, чтобы слегка управлять, хотя учитывая разумность локуса это было скорее предложениями, нежели чем-то ещё.
(Я сделал сознательный выбор переключиться на то, чтобы думать о локусе как о «ней», в основном из-за намеренной нацеленности на попытку сближения. «Оно» — слишком отстранённо. К моему удивлению, это изменение отношения действительно немного помогло).
Я попытался отключить свой мозг. Я не хотел думать. Миростроение всегда было моим подходом к этому, перед тем, как Артур умер, но после было слишком много напоминаний о нём во всём, о чём я думал, и результаты всегда были искажёнными и жестокими. Ещё вариантом были видеоигры, но они на Аэрбе не вариант. Всё остальное было запятнано воспоминаниями об Артуре; он был тем, с кем я больше всего говорил о книгах и играх.
Я кое-как справился с этим, но как только поймал волну, снова оказался с неё сброшен.
Лояльность повышена: Шестиглазая Лань, ур. 7!
Это повышение было не таким приятным. Вероятно, мне стоило максимально отключить системные оповещения, если собирался побыть с локусом. Мысль о том, что локусу нравилось, что я погружаюсь в бездумье в качестве способа отвлечься от чего-то, близкого к депрессии, была… ну, тревожащей. Что-то произошло с Солэс, когда она вернулась и её возраст увеличен, и у меня не было другого выбора кроме как надеяться, что в процессе не было никаких жутких изменений. То, что я стал больше нравиться локусу (или что там на самом деле отображает лояльность) из-за того, что я стремился к отсутствию мыслей в качестве способа бегства не слишком хорошо говорило о локусе.
Она ощутила, что что-то изменилось, и немного замедлилась, а затем прорысила обратно к дереву-дому, где я собирался провести ночь. Я чувствовал себя несколько неважно из-за возвращения игрой к реальности. Было соблазнительно обвинять во всём, что происходит, игру, или Данжн Мастера, но я никогда не был особо убеждённым верующим в свободу воли, и одним из способов найти смысл в мире, если считать, что свободы воли не существует, было решить, что всё равно имеет значение то, что ты решаешь делать, даже если всё предопределено.
— Извини — сказал я. — Сейчас просто много всего происходит.
Я постучал пальцем себе по виску.
— Ты помогла, но игра… вашате, влезла.
Мои мысли вернулись к достижению, что я получил, «Маленькая Смерть», и том, о прогрессе которого было сообщение, «Ключ к Семи Замкам». Было в Аэрбе много того, что было для меня интуитивно понятным, то, что имеет чёткие причину и следствие. Но было и… не столь очевидное. Эти достижения казались мудацкими ради мудачности, влезающими под кожу и инвазивными просто для того, чтобы показать мне, что моя жизнь не полностью моя. Это был шёпот Данжн Мастера мне в ухо, говорящий «это игра». Однако в чём смысл, особенно учитывая, что я уже отказался от такого отношения?
Солэс давно вернулась в постель, и я забрался в одну из ниш, выбрав не ту, в которой спали мы с Фенн. Я не хотел просыпаться с такими воспоминаниями.