Глава 115: Коммуникативность. •
Было порядочно того, что мне пришлось опустить, и порядочно того, что было непонятно потому что пришлось что-то опустить. Я не хотел говорить им о ключе телепортации, но не объясняя это, как объяснить наличие посланной за ним огневой команды? Мне пришлось перетасовать весь этот эпизод, чтобы он вращался вокруг неназванной реликвии, принадлежащей Амариллис, заблокированной на ней, так что единственным, кто мог её искать, был близкий родственник, что было достаточно близко к истине. Это, в свою очередь, открывало новые вопросы, но, к счастью, никто, похоже, не стремился выискивать дыры в истории, даже О’калд.
Казалось достаточно безопасным ограничить нашу историю тем, что известно Уникальностям, учитывая, что Уникальности это уже знают, и уже проделали большую часть работы, необходимой чтобы прикрыть нас или чтобы народ смотрел в другую сторону. Мы убили единорога, против чего не было никаких законов, и убили Ларкспура и его компанию, что, спорно, было самозащитой, если взглянуть с нужной стороны.
Эверетт взял слово, когда я заговорил о Безграничной Яме.
— Он провёл там недели — сказал Эверетт. Можно было не спрашивать, кто «он». Произношение древнего мага кожи давало слову царственный вес.
— Да — сказал я. — Мы отправились туда из-за дома.
Я бросил взгляд на Солэс. Было несложно перетасовать историю так, чтобы не упоминать её, учитывая, что у нас изначально были другие интересы в Куум Доона, но из-за этого мы выглядели больше наёмниками, чем были на самом деле.
— Ой, ладно уж — сказала Солэс. Она немного выпрямилась в своём кресле; учитывая, насколько она маленькая, намного выше она не стала. — Я последний оставшийся в живых друид. Мой локус пойман в реликвии, неспособный полностью распространиться. Джунипер пытался уважать мои желания, когда не стал упоминать, что я умирала.
Я, на самом деле, ещё полностью опустил эпизод с Фаллатером, и потому, что не хотел раскрывать себя как мага души, и потому, что считал, что это отразится на нас не лучшим образом.
— Благодаря комбинации магий, ритуал Яксукасу Аксуд позволил мне переродиться, но время без друида было бы слишком долгим для локуса, учитывая его состояние. Они отправились в дом, чтобы использовать палату времени. Моя юная внешность — результат.
— Друид? — спросила Паллида, широко раскрыв глаза. — Сколько вообще чистой силы скопилось на вашей стороне стола?
— В таком случае Джунипер собрал своих Рыцарей — сказала Гемма.
— И один из них умер — сказал Хешнел.
— Мне стало лучше — сказала Солэс.
— У нас была своя доля потерь — сказал я. — Если бы было что-то, что я считаю строго потерей, я бы это упомянул, но не то чтобы для нас было необычно сталкиваться с затруднениями и проблемами. Насколько я вижу, это подпадает под те же параметры успехов и неудач, что были у Утера, хотя в его истории куда больше, чем то, что попало в его биографии.
— Это снова поднимает вопрос, мог ли Утер потерпеть неудачу — сказал Хешнел. — Вы считаете, что правила различаются между вами двумя?
— Я не знаю — сказал я. Бросил взгляд на Эверетта и постарался взвешивать свои слова. — В играх, в которые мы с Артуром играли, были не только мы двое, у нас был круг друзей. Некоторые из Аэрбцев, во времена Утера, были основаны на этих, эм, персонажах.
— Я? — спросил Эверетт.
— Да — ответил я. — Есть выверты и отражения, и не все, с кем Утер встречался, «носили лица старых друзей», используя его слова. Однако некоторые из них — да. В моём случае — ничего такого. И…
Я задумался, как это подать.
— Думаю, я больше осаждён романтическими сложностями, чем он когда-либо.
Я очень старательно не смотрел на членов свой партии, произнося это. Это было правдой, и это было подлинным фрагментом информации, который я считал необходимым добавить к обсуждению, но это не то, что мне нравилось произносить вслух.
— Не могу сказать, что ты смог меня переубедить — сказал О’калд.
— Я стараюсь излагать факты, как они есть — ответил я. — Если я и пытаюсь вас переубедить, то только потому, что считаю, что вы неправы, и если я думаю, что вы неправы, то это потому, что у меня есть свидетельства, которых нет у вас, или потому, что вы совершили в своей оценке некую ошибку.
Я повернулся к Амариллис.
— Не уверен, чего это стоит, но я искренне считаю, что если бы Амариллис думала, что можно спасти, ликвидировав меня, она бы сама это сделала.
Амариллис коротко кивнула.
— Стремиться остановить проблемы в их источнике, на мой взгляд, разумно, но это не тот уровень, на котором мы хотим играть. Мы играем на доведение до конца, ликвидацию всех проблем, с которыми кто-либо на Аэрбе может когда-либо иметь дело.
В её голосе звучала сталь. Она сказала это с большей решимостью, чем я когда-либо ощущал относительно чего-либо. Это было странно, слышать всю эту конкретную надежду, возлагаемой на меня, особенно когда я ничего не сделал, чтобы это заслужить, особенно в последнее время. Глядеть в инферноскоп и лично видеть ады вместо того, чтобы читать о них в академической книге… леденила кровь мысль о том, что ликвидация адов — ответственность, взваленная на мои плечи. Очевидно, делать это будет Валенсия, но я был уверен, что если я получу квест, это не будет что-то, что она решит сделать самостоятельно без моего вовлечения.
— Утер считал, чтосуществует в нарративе — произнёс я почти неожиданно для себя. — Я думаю, что, возможно, в этом была его проблема, или по крайней мере одна из них. Он был намерен играть свою роль. Он сфокусировал свои усилия на формировании историй. Я на самом деле этим не заморачиваюсь, и я не собираюсь давить на нарративные ограничения. Всё, что меня интересует, это победа.
(Пока отставим то, что это на самом деле не так — меня интересовали другие вещи, вроде хорошей еды, интересных разговоров, развлечений, времени с Фенн, когда она не пытается затеять со мной свару, и всякое прочее, что не победа. Всё равно так звучит хорошо, и суммирует моё отношение лучше, чем сказать, что я могу отвлекаться на блестяшки).
— И как выглядит для вас победа? — спросил Хешнел. — Каковы ваши планы на Аэрб?
Славная транссмертная утопия, очевидно.
— Мы ликвидируем ады — сказал я. — Мы ликвидируем страдание. Никто никогда больше не будет ощущать боль, если только сам не захочет. Никто не будет голодать. Не будет нехватки ресурсов. Вы сможете быть кем или чем захотите, без страха.
— Опасные речи — сказал О’калд.
— Опасные? — спросил я, нахмурившись.
Солэс слегка кашлянула.
— Ты приблизился к тому, чтобы повторить Первую Прокламацию Второй Империи — сказала она. — Зов трубы прогресса соблазнителен, но когда говорится о бесконечных богатствах, становится легко оправдать любые злодейства.
Я заметил, как она провела взглядом по сидящим на другой стороне стола.
— Полагаю, все мы извлекли разные уроки из Второй Империи.
— Что в прошлом, то в прошлом — сказал Хешнел.
— «Что в прошлом, то пролог» — медленно произнёс Эверетт. — Утер так говорил.
— Пока что стоит отложить это в сторону — сказал я. — Солэс, без обид, и ты знаешь, что я не считаю Вторую Империю правой, учитывая, что они допустили так много очевидных ошибок, но…
— Каких ошибок? — спросила Паллида. — И откуда ты знаешь? Вторая Империя — из того, что ты придумывал?
— Нет — сказал я. — Я не специалист по истории Аэрба, особенно того временного периода. Большая часть прочитанного мной была об Утере или более недавнем прошлом. И я согласен с Хешнелом, сейчас не время говорить об ошибках прошлого, или о том, как избежать этих ошибок в будущем. Мы здесь не для этого, не так ли?
— Может быть и для этого — сказала Паллида. — Утер сформировал Аэрб в новом виде. Он тот, кто сделал афинеи тем, чем они являются сегодня, и хотя Первая Империя обрушилась с его исчезновением, она заложила основы для Второй, и третьей. Отпечатки его пальцев — по всему Аэрбу, как и предположительно твои.
— Нам нужна некая оценка вас — сказал О’калд. — Утер был отнюдь не идеален, что стало очевидно лишь после того, как он исчез.
— Мне нужно знать об этом — сказал я. — Я всё ещё намерен найти Утера.
— Намерены? — спросил Хешнел. — Многие искали его по разным причинам с момента его исчезновения.
— И я могу преуспеть там, где они провалились — сказал я. — Я не думаю, что это честно, но так уж оно есть.
— Нам стоит устроить перерыв — сказала Амариллис. — Есть вещи, которые нам нужно обсудить в своей группе.
— Прошло порядочно времени — согласился Хешнел, слегка кивнув. — Нам тоже есть что обсудить. Вы можете воспользоваться одним из домов, если хотите, когда ваш обережник всё проверит.
Грак согласно буркнул.
— Мы уходим — сказала Амариллис. — В нашей группе есть другие, кто будут беспокоиться, если мы с ними не поговорим. Если вы отметите для нас место, у нас будет способ вернуться.
— Они пытаются сбежать — сказал О’калд.
— Нет — сказал я. — Мы просто хотим оказаться в безопасности нашей собственной защиты, чтобы могли обсудить действительно приватно. Простите, но мы способны вернуться домой на день, и есть смысл этим воспользоваться. Вы не можете держать нас здесь против воли, тем более если хотите сохранить хорошие отношения.
И если не хотите за это сражаться.
— Хорошо — сказал Хешнел, взмахнув рукой. — Полагаю, на этот момент у нас есть определённая оценка вас. Если произойдёт потеря контакта, мы знаем пути, которым нам нужно следовать, чтобы снова с вами поговорить.
Они знают об Острове Поран, и могут найти нас там. Мне не нравилось то, что мы выдали эту информацию, но они, вероятно, всё равно уже получили её от человека с приёмной, а если не от него, то от Мастерса. Тем не менее, мне не нравилось то, как Хешнел это сказал.
— Это открытый вопрос — сказал Хешнел своему каменному компаньону. — Один из многих. Он прав. Неразумно ожидать, что мы сможем держать его здесь. Я знаю, что тебе это не нравится, и твоё возражение учтено.
О’калд проворчал, но ничего не сказал.
— Ожидаем вашего возвращения через двадцать часов — сказал Хешнел. — Этого времени должно быть достаточно дня всех нас.
* * *
Нам пришлось идти к дальнему краю их лагеря, чтобы выйти за обереги, установленные от ключа телепортации. Выходя з зону действия оберегов, мы выдавали нечто, но этого было сложно избежать. Насколько я понимал, обереги от реликвий широкого спектра были слишком сложными для использования кем-либо, в то время как обереги от отдельных реликвий просты. Грак с нами это не обсуждал, учитывая проблемы безопасности, но я полагал, что Дела не устанавливало так много оберегов, предотвращающих перемещения, так что было не так много тех, «наружу» которых нам нужно выйти, и это означало, что мы сужаем спектр методов, одним из которых мы могли пользоваться. Я старался не позволять паранойе влиять на мои взаимодействия с этой новой группой, но течение информации к ним казалось тем, что заслуживает внимания, особенно учитывая всё, что мы не говорили.
Грак поставил обереги, прикрывающие, что мы делаем, просто для надёжности, и мы вернулись домой.
— Плодотворное путешествие? — спросила Бетель, когда боль быстро исчезла. Мы прибыли в её выделенную для телепортации комнату, отделённую от мощных оберегов, закрывающих остальную часть дома, что позволяло нам войти и в то же время означало, что что-либо телепортировавшееся в неё будет вынуждено сперва пройти все обереги, защищающие массивный дом.
— Джунипер устроил мятеж — сказала Фенн.
— Секундочку — сказал я, пытаясь собраться.
— Согласна, оставим пока — сказала Амариллис. — Но в конце концов об этом нужно будет поговорить.
— Я так понимаю, возникли сложности? — спросила Бетель.
— Угу — ответил я. — Одна за другой.
— На свет вышла новая часть багажа Утера — сказала Валенсия. — Мы встретились с группой его старых союзников. Ты бы пришлась к ним как родная.
— О? — спросила Бетель. Она слегка улыбнулась, и слабо засияла, позволив своей иллюзии толику невозможности. — Он был не столь чудесен, как заявляется?
Ропи соскользнул с моего пояса на пол, и пополз в дом. Я был не против идеи о том, что эти двое — парочка, но немного беспокоило приватное общение Ропи с ней. Физическая форма Бетель исчезла, как только он оказался за дверью, что, я надеялся, означало, что он вводит её в курс дел. Она в любом случае нас слышала, и обладала достаточной «процессорной мощностью», чтобы слушать одновременно два разговора, как бы это не напрягало, особенно с учётом того, что неизвестно, как Ропи всё подаст.
— Мы знаем сейчас не многим больше, чем когда начинали — сказала Амариллис. — К счастью, компания, с которой мы встретились, тоже знает немного, по крайней мере относительно Утера.
— Ты показала слишком много своего отчаянья — сказала Валенсия. Амариллис критически взглянула на неё.
— Разве?
— Да — сказала Валенсия. — Паллида тебя не смогла верно оценить, но не думаю, что Хешнел или Гемма ошиблись. Тебя беспокоят угрозы, и ты хочешь знать больше, и это желание они попытаются использовать против тебя, если понадобится.
— Ты тоже была несколько слишком убедительна, бросая меня под автобус — сказал я.
— Джунипер, все за этим столом кроме Фенн убили бы тебя, чтобы спасти Аэрб — сказала Валенсия. — Включая тебя.
— Ты оправилась? — спросил я. Валенсия сочувственно посмотрела на меня.
— Очень мило с твоей стороны поверить мне — сказала она.
— Погоди, так всё это было фальшивым? — спросила Фенн. — Ты… отыгрывала травму?
— Мне нужно было, чтобы они расслабились — сказала Валенсия. — Я так или иначе была бы исключена из разговора, так что я выбрала путь, оставляющий мне некие возможности.
— Но… на О’калда твои манипуляции не подействовали — сказал я. Валенсия снова сочувственно посмотрела на меня.
— Погоди, так это тоже было задумано? — спросил я.
— О’калд — самый опасный — сказала Валенсия. — Он вряд ли станет прислушиваться к здравому смыслу, и подобные ядовитые взгляды могут быть опасны в групповом сеттинге. Если я смогу вызвать симпатию у всех остальных и отстранённость у него, это поможет вогнать клин между ними, когда мы уйдём. Это часть того, почему я изначально хотела раскрыться.
— Ты знаешь, что они решат? — спросил я.
— Они не решат — сказала Валенсия. — Они слишком расколоты на фракции, чтобы договориться о чём-то. Как группа, они не были подготовлены иметь дело с тобой. Такого развития они не ожидали. Если бы Утер вернулся из мёртвых, они действовали бы единогласно. Сейчас? В лучшем случае они могут направляться к компромиссу, который почти наверняка не будет попыткой убить тебя. В худшем случае, у них может произойти раскол, в коем случае нам придётся сражаться с тремя или четырьмя из них, возможно на другом поле боя, в зависимости от того, как всё выпадет.
— С кем? — спросила Амариллис.
— О’калд, Дела, Гемма, и Эверетт — сказала Валенсия. — Паллида слабовольна, Хешнела слишком легко соблазнить обещанием силы, а Таргокс уделяет неразумное количество важности тому факту, что с нами Солэс, хотя его прочитать сложнее, учитывая способ связи и то, что оно говорило относительно мало.
— Вал, ты говоришь слишком как дьявол — сказала Амариллис.
Валенсия моргнула.
— Извините — сказала она. — Немного изматывает смотреть сквозь эти линзы и видеть изъяны всех.
— То есть, погоди, ты всё это время понимала ленсси? — спросила Фенн.
— Да — сказала Валенсия. — Ещё одно преимущество кажущейся беспомощности. Единственным, что Дела выдало, был намёк, что их другим планом было доставить тебя в Синие Поля.
— Что? — спросил я. — Синие Поля, это та карантинная зона с ядерным оружием? Они собирались атомкой по мне зафигачить?
— Полагаю так, да — сказала Валенсия. — Это соответствует фатализму, присутствовавшему при обсуждении этого плана.
— Это подразумевает тревожащий уровень преданности плану моего убийства — сказал я. — Типа, очень-очень тревожащий.
— Мне стоит указать, что они этого не сделали — сказала Амариллис. — Иметь план — не значит его выполнять.
— У Бэтмена есть планы убийства всех членов Лиги Правосудия — сказала Фенн.
— Бэтмен не убивает — сказал я. Фенн закатила глаза.
— Валенсия, у тебя есть время для терапии? — спросила Амариллис.
— Не думаю, что у кого-то из нас сейчас есть на это время — сказал я.
— Есть ли у нас время зависит от того, как долго мы хотим ждать, прежде чем возвращаться к ним — сказала Валенсия. — Я не думаю, что трение между ними двумя помешает нам эффективно работать как команде.
— Уже мешает — сказал Грак.
— В чём? — спросил я.
— Ты откололся от группы — сказал Грак. — Фенн помчалась обратно за тобой. Вы оба подвергли опасности наши жизни.
— Они подвергли опасности их собственные жизни — уточнила Амариллис.
— Скомпрометирование одной части партии компрометирует её всю — сказал Грак.
— Я бы подала не так — сказала Амариллис, поджав губы. — Я бы назвала это шантажом.
— Как-то это сурово — сказал я.
— Нет, это полностью точно — сказала Фенн. — Ты топнул ногой и сказал, что покончишь с собой, если мы не поможем.
— Я не нуждался в вашей помощи, как оказалось — сказал я.
— Время для терапии — сказала Валенсия. — Бетель, можно подготовить комнату с тремя креслами, что-то мягкое и успокаивающее?
Она повернула голову в сторону потолка, что стало стандартным протоколом для запросов. Наш дом ответил негромким перезвоном.
Не могу сказать, что мне это нравилось. Никогда не любил психотерапию.