Глава 2140. Надежда и отчаяние. Часть 2 •
Ещё больше людей рухнули на землю, поднимая и опуская руки к Камиле, напевая какую-то молитву.
— О боги. Это даже хуже, чем в Пустыне, — голова Камила шла кругом, и к тому моменту её уже пронзала мигрень.
— Зекелл, что всё это значит? — спросил Лит, в его голосе путаница стремительно перерастала в раздражение.
Жители кварталов возле храма даже не осмеливались встретиться с ним взглядом — лишь молились о каком-нибудь чуде. Он привык, что его боятся или уважают, но поклонение было просто жутким.
— Бизнес, — прошептал кузнец. — А ещё это хороший способ сохранить в Лутии мир и порядок. Теперь просто следуйте за мной.
— Как и было предсказано, Всеблагой Отец вернулся к нам. Он доволен нами и желает поговорить со своим верховным жрецом!
— С кем?! — хором спросила вся семья.
Зекелл жестом велел им заткнуться и идти следом, сохраняя каменное лицо, пока приказывал верующим расступиться и пропустить их в храм.
Внутри святилища находился один большой зал около тридцати метров в длину и двадцати в ширину. Центральный проход делил два ряда деревянных скамеек, где люди могли сидеть, молиться или медитировать.
В дальнем конце севера стоял небольшой алтарь из белого камня. За ним — две статуи: одна изображала Тиамата, восседающего на форме Императорского Зверя Защитника, другая — Фрию.
С восточной стороны находилось место с семицветными свечами, которые верующие зажигали в зависимости от своей молитвы.
А с западной стороны располагалась почти что сувенирная лавка, по образцу тех, что Лит помнил с Земли. Один из помощников Зекелла продавал аксессуары с символикой Тиамата, игрушки, статуэтки и прочую безвкусную ерунду.
— Убирайтесь! — крикнул Зекелл, но его никто не послушал.
Увидев объект своего поклонения, люди уже не обращали внимания на клериков. Они окружили Лита, прося благословения.
— Прошу тебя, верни мою дочь как одного из своих Демонов, — умоляла женщина примерно его возраста, бросившись к его ногам. — Я просто хочу обнять её ещё раз и сказать, что сожалею.
Она держала в руках чёрную свечу и грубо вырезанную деревянную фигурку девочки.
— Мой сын потерял руку на охоте. Его жизнь разрушена. Он годами трудился, чтобы унаследовать семейное дело, но теперь как портной без рабочей руки он делает вдвое медленнее и наполовину хуже, — рыдал мужчина, цепляясь за Лита.
— Моя младшая сестра умирает от Душителя, но у нас нет денег ни на дорогу до Дистара, ни на лечение. Пожалуйста, сделай что угодно, только спаси её, — сказал плачущий мальчик, попав прямо в самую боль.
Тиста и Лит переглянулись, после чего мягко, но решительно распустили толпу. Лишь когда они остались одни, Зекелл сбросил образ верховного жреца и реквизит.
— Ладно. Что, чёрт возьми, происходит? И откуда у тебя деньги на это здание? — спросил Лит. — Чёрт, на сумму, ушедшую на постройку этой махины, ты мог бы, наверное, вылечить всех этих людей.
— Думаешь, я тратил на это свои деньги или время? Я не строил храм. Я просто использовал его, — рассмеялся Зекелл, убедившись, что они в безопасности. — Я же говорил, что после того, как вы ушли в Пустыню, всё стало плохо.
— Люди пытались выгнать меня с семьёй из Лутии, называли сообщником. Соседи нападали друг на друга, подозревая, что кто-то может быть зверем или очередным приспешником Мелна.
— Город чуть не сожгли до основания после нападения на таверну "Небесный Волк", и это было только начало. Всё стало хуже, когда лутийцы осознали, что натворили.
— Они напали на друзей, причинили боль семье, прогнали единственного, кто мог помочь исправить весь этот бардак.
— Что ты имеешь в виду? — спросила Рена.
— Забыла, что после смерти Наны деревня осталась без защитника и мага? Новый лекарь, занявший её место, был куда менее опытен. Люди полагались на Тисту и Раймана в серьёзных случаях.
— Когда ваша семья ушла, обычный маг не справился. Он делал всё, что мог, отдавая приоритет тем, у кого были шансы выжить, а остальных — оставлял умирать.
— Это, конечно, не устроило их семьи. Его пытались линчевать, винили в гибели близких. Он спасся бегством, больше не вернулся, и Лутия осталась без лекаря.
— Он ещё и "подарил" нам ужасную репутацию. Никто не хотел ехать в город, где так обращаются с целителями. Даже за хорошие деньги. С тех пор любой простой перелом мог привести к инвалидности. Любая болезнь — даже грипп — распространялась как чума, и те, кто не мог поехать к лекарю, просто молились на удачу.
— А потом, без тебя и Королевского Корпуса, город оказался богатым, но беззащитным. Мы всегда рассчитывали сперва на Нану, потом на тебя, так и не вложившись в ополчение.
— Неудивительно, что лутийцы заплатили за свою глупость, — подвёл итог Зекелл.
— О боги, папа! Почему ты не сказал, что всё было настолько плохо? — вскрикнул Сентон, обнимая отца.
— Мне? Смешной ты. Я ни в какой опасности не был. Всю дорогу только и делал, что смеялся и говорил: "Я же вас предупреждал", — Зекелл похлопал его по плечу, растроганный заботой сына.
— И как же тебе это удалось? — спросил Лит.
— Потому что у тебя хорошие друзья. Оставленные тобой магические звери не дали людям меня тронуть, так же как они остановили бандитов, пытавшихся грабить мои лавки. Лесные короли лечили мою семью, когда это было нужно.
— Когда не справлялись — вызывали Фалуэль. Так я с ней и познакомился, — сказал Зекелл. — А потом, через пару недель после вашего отъезда, из севера пришла кучка чудаков.
— Они называли себя последователями Всеблагого Отца и утверждали, что пришли с паломничеством к месту его рождения. Сначала над ними смеялись, считали сумасшедшими.
— Но многие уже уехали, город умирал, и никто не хотел терять клиентов. Особенно магически одарённых, умеющих использовать магию первого и второго круга.
— Постой, — сказала Солус. — Церковь Шестерых ведь запрещала использовать магию, утверждая, что она отнимает силу, нужную Литу… вернее, Всеблагому Отцу, чтобы переродиться.
— О боги. Это даже хуже, чем в Пустыне, — голова Камила шла кругом, и к тому моменту её уже пронзала мигрень.
— Зекелл, что всё это значит? — спросил Лит, в его голосе путаница стремительно перерастала в раздражение.
Жители кварталов возле храма даже не осмеливались встретиться с ним взглядом — лишь молились о каком-нибудь чуде. Он привык, что его боятся или уважают, но поклонение было просто жутким.
— Бизнес, — прошептал кузнец. — А ещё это хороший способ сохранить в Лутии мир и порядок. Теперь просто следуйте за мной.
— Как и было предсказано, Всеблагой Отец вернулся к нам. Он доволен нами и желает поговорить со своим верховным жрецом!
— С кем?! — хором спросила вся семья.
Зекелл жестом велел им заткнуться и идти следом, сохраняя каменное лицо, пока приказывал верующим расступиться и пропустить их в храм.
Внутри святилища находился один большой зал около тридцати метров в длину и двадцати в ширину. Центральный проход делил два ряда деревянных скамеек, где люди могли сидеть, молиться или медитировать.
В дальнем конце севера стоял небольшой алтарь из белого камня. За ним — две статуи: одна изображала Тиамата, восседающего на форме Императорского Зверя Защитника, другая — Фрию.
С восточной стороны находилось место с семицветными свечами, которые верующие зажигали в зависимости от своей молитвы.
А с западной стороны располагалась почти что сувенирная лавка, по образцу тех, что Лит помнил с Земли. Один из помощников Зекелла продавал аксессуары с символикой Тиамата, игрушки, статуэтки и прочую безвкусную ерунду.
— Убирайтесь! — крикнул Зекелл, но его никто не послушал.
Увидев объект своего поклонения, люди уже не обращали внимания на клериков. Они окружили Лита, прося благословения.
— Прошу тебя, верни мою дочь как одного из своих Демонов, — умоляла женщина примерно его возраста, бросившись к его ногам. — Я просто хочу обнять её ещё раз и сказать, что сожалею.
Она держала в руках чёрную свечу и грубо вырезанную деревянную фигурку девочки.
— Мой сын потерял руку на охоте. Его жизнь разрушена. Он годами трудился, чтобы унаследовать семейное дело, но теперь как портной без рабочей руки он делает вдвое медленнее и наполовину хуже, — рыдал мужчина, цепляясь за Лита.
— Моя младшая сестра умирает от Душителя, но у нас нет денег ни на дорогу до Дистара, ни на лечение. Пожалуйста, сделай что угодно, только спаси её, — сказал плачущий мальчик, попав прямо в самую боль.
Тиста и Лит переглянулись, после чего мягко, но решительно распустили толпу. Лишь когда они остались одни, Зекелл сбросил образ верховного жреца и реквизит.
— Ладно. Что, чёрт возьми, происходит? И откуда у тебя деньги на это здание? — спросил Лит. — Чёрт, на сумму, ушедшую на постройку этой махины, ты мог бы, наверное, вылечить всех этих людей.
— Думаешь, я тратил на это свои деньги или время? Я не строил храм. Я просто использовал его, — рассмеялся Зекелл, убедившись, что они в безопасности. — Я же говорил, что после того, как вы ушли в Пустыню, всё стало плохо.
— Люди пытались выгнать меня с семьёй из Лутии, называли сообщником. Соседи нападали друг на друга, подозревая, что кто-то может быть зверем или очередным приспешником Мелна.
— Город чуть не сожгли до основания после нападения на таверну "Небесный Волк", и это было только начало. Всё стало хуже, когда лутийцы осознали, что натворили.
— Они напали на друзей, причинили боль семье, прогнали единственного, кто мог помочь исправить весь этот бардак.
— Что ты имеешь в виду? — спросила Рена.
— Забыла, что после смерти Наны деревня осталась без защитника и мага? Новый лекарь, занявший её место, был куда менее опытен. Люди полагались на Тисту и Раймана в серьёзных случаях.
— Когда ваша семья ушла, обычный маг не справился. Он делал всё, что мог, отдавая приоритет тем, у кого были шансы выжить, а остальных — оставлял умирать.
— Это, конечно, не устроило их семьи. Его пытались линчевать, винили в гибели близких. Он спасся бегством, больше не вернулся, и Лутия осталась без лекаря.
— Он ещё и "подарил" нам ужасную репутацию. Никто не хотел ехать в город, где так обращаются с целителями. Даже за хорошие деньги. С тех пор любой простой перелом мог привести к инвалидности. Любая болезнь — даже грипп — распространялась как чума, и те, кто не мог поехать к лекарю, просто молились на удачу.
— А потом, без тебя и Королевского Корпуса, город оказался богатым, но беззащитным. Мы всегда рассчитывали сперва на Нану, потом на тебя, так и не вложившись в ополчение.
— Неудивительно, что лутийцы заплатили за свою глупость, — подвёл итог Зекелл.
— О боги, папа! Почему ты не сказал, что всё было настолько плохо? — вскрикнул Сентон, обнимая отца.
— Мне? Смешной ты. Я ни в какой опасности не был. Всю дорогу только и делал, что смеялся и говорил: "Я же вас предупреждал", — Зекелл похлопал его по плечу, растроганный заботой сына.
— И как же тебе это удалось? — спросил Лит.
— Потому что у тебя хорошие друзья. Оставленные тобой магические звери не дали людям меня тронуть, так же как они остановили бандитов, пытавшихся грабить мои лавки. Лесные короли лечили мою семью, когда это было нужно.
— Когда не справлялись — вызывали Фалуэль. Так я с ней и познакомился, — сказал Зекелл. — А потом, через пару недель после вашего отъезда, из севера пришла кучка чудаков.
— Они называли себя последователями Всеблагого Отца и утверждали, что пришли с паломничеством к месту его рождения. Сначала над ними смеялись, считали сумасшедшими.
— Но многие уже уехали, город умирал, и никто не хотел терять клиентов. Особенно магически одарённых, умеющих использовать магию первого и второго круга.
— Постой, — сказала Солус. — Церковь Шестерых ведь запрещала использовать магию, утверждая, что она отнимает силу, нужную Литу… вернее, Всеблагому Отцу, чтобы переродиться.
Закладка