Глава 40 - Трещина в гербе •
Арена потеряла весь свой облик.
Турниры, порядок, протокол — всё сгорело в горниле прибытия Аврекса Врайкла. Остался лишь хаос — сырой и кипящий. Мана бурлила на поле боя, словно вторая атмосфера, слишком плотная, чтобы дышать. Границы стерлись. Союзы заключались не по гербу или рангу, а по инстинкту. Страху. Амбициям.
Это больше не было Испытанием.
Это был тигель.
И кто-то зажег первую спичку.
Пепел расцвел над полем, словно туман, тронутый пламенем.
Лисара Селит двигалась с призрачной точностью, её глаза были плоскими, нечитаемыми. Её шаг рассекал поле боя, как истина — тишину: медленный, уверенный и жестокий в своей уверенности, оставляя за собой широкий круг пепла вокруг Йоруна Велграта.
След магмы Йоруна зашипел, когда два элемента встретились, пар поднялся тонкими струйками.
Йорун фыркнул. «Хитрая уловка.»
Даже если она была наследницей, разница между двумя звездами и тремя была абсолютной.
Он топнул раз. Волна лавы прорвалась сквозь пепел.
Но она не достигла её.
Лисара сместилась. Пепел среагировал не пассивно, а оборонительно, окутав поле тяжелым одеялом дезориентации. Цвета поблекли. Глубина исказилась. Земля казалась дальше, чем была.
Брови Йоруна нахмурились. Его нога промахнулась — местность была не там, где должна была быть.
Он усмехнулся, но теперь это было натужно. «Умненькая маленькая дворянка.»
Он поднял руку, чтобы вызвать новый всплеск, но к тому времени Лисара исчезла из виду.
Она не исчезла.
Она кружила возле него.
Непревзойденная скорость и грация работали на то, чтобы дезориентировать Йоруна.
В другом месте пламя танцевало с элегантностью, а не с силой.
Терин Дамарис встретил Вессию Келдру, как натянутая струна — внезапно, чисто, неоспоримо. Его клинок гудел белым пламенем, контролируемым и точным. Вессия шагнула навстречу, её руки плели сигилы в воздухе, свитки вспыхивали по бокам.
Их первое столкновение не произвело звука.
Только давление — сжатие жара и ясности.
Белое пламя врезалось в её огненный конструкт, рассекая его с хирургической эффективностью. Но Вессия не полагалась на силу. Она читала его.
Второе движение — в его слепую зону. Она изогнула плямя, обвив его угол атаки, сгибая жар.
Он парировал. Мгновенно. Поворот, удар сверху вниз, вспышка света, отбросившая её спираль в сторону.
Она улыбнулась. Слегка.
И подняла два пальца.
За его спиной её остаточное пламя взорвалось — не чтобы навредить ему, а чтобы он сменил стойку. Он шагнул в сторону, прямо в её третью технику, едва поймав её краем клинка.
Затем они разошлись.
Ни единого лишнего вздоха.
Ни единого слова.
Оба просчитывали.
А у внешнего кольца началась война.
Брэгор Дорн отказался сидеть сложа руки и ждать, пока враги приблизятся к нему; он был хищником, всегда на охоте, выбирая свои битвы с непоколебимым намерением.
Группа дворян — судя по гербам, Дом Келенвас — сформировала острие копья. Четверо сильных. Двухзвездочные. Скоординированные.
Они намеревались одолеть подавляющего соперника с помощью техник и стратегии.
У них почти не было шанса.
Брэгор обрушился на них, как лавина.
Первый дворянин поднял клинок слишком медленно. Копьё Брэгора разбило его и продолжило движение, впечатав юношу в грязь.
Вторая наложила связывающее заклинание. Брэгор прорвался сквозь него чистым давлением маны, прыгнул вперед и вонзил тупой конец копья в ключицу женщины. Она упала без звука.
Последние двое попытались отступить. Брэгор пошёл за ними, молча. Шаг за шагом.
Он сражался не как дуэлянт.
Он сражался как тот, кто не умеет останавливаться.
Различия между самообучением, заработанным опытом и тепличной подготовкой дворян становились очевидными.
Третий упал от удара плечом, который отбросил его в сторону. Четвертого поймали посреди уклонения размашистым ударом, который проломил ребра сквозь латы.
И это ещё до того, как наконечник копья коснулся их.
Кровь на песке. Крики в толпе. Распорядители кричали в тишину.
И в самом центре всего этого стоял Аврекс.
Неподвижно.
Наблюдая.
Это был отбор, такое не устраивали без крайней необходимости — нужно было отобрать только лучших из лучших.
Кровь проигравших усилит победителей.
Вечно маячащая угроза смерти, окончательной и холодной, заставляла соперников выжимать из себя всё до последней капли силы.
Баланс сместился.
Сражение расползалось по полю — дуэли размывались, порядок рушился. Всё стремительно погружалось в хаос, схлопываясь в себя, будто гибнущая звезда. Чемпионы меняли тактику. Элитные бойцы искали новые ритмы. Но вперёд пробивались лишь те, кто не знал пощады.
Серика Варендел уже двигалась.
Её глефа медленно, обдуманно вращалась у бока. Это была не показуха — это был баланс, сосредоточенность, убийственное намерение, обернутое в самообладание. Она двинулась к западному гребню поля, где сформировался грубый союз — шесть кандидатов, в основном дворяне второго ранга и наемники-спонсоры. Достаточно умные, чтобы работать вместе. Достаточно умелые, чтобы быть опасными.
Но они работали вместе недостаточно долго.
Молниеносный удар слева — рапира метнулась низко.
Серика отбила атаку щелчком запястья и, на том же дыхании, повернулась на пятке. Древко её глефы сломало челюсть женщины, и её тело смялось в движении, как ткань, сорванная с веревки.
Остальные сомкнули ряды.
Слишком медленно.
Серика шагнула между двумя копьями, уклоняясь от огненного хлыста, и ударила высоко — не чтобы ранить, а чтобы создать пространство.
Один кандидат потянулся слишком далеко, позволив Серике проскользнуть мимо неё, провести плашмя клинком по плечу женщины, затем схватить её запястье и вывернуть его внутрь поворотом бедра. Обезоружена. Повержена.
Лидер группы, коренастый юноша с толстым клинком и фамильными гербами, вшитыми в воротник, шагнул вперёд с двумя союзниками. Серика поймала его клинок краем глефы, развернула его вниз и позволила движению унести её в бок — внутрь его досягаемости.
Один локоть в горло. Одно колено в живот.
Он упал.
Последние двое попытались разбежаться. Она не преследовала.
Серика стояла неподвижно. Красный угольный свет вился от её оружия, как дыхание зимой.
Прошло три удара сердца.
Остальные не вернулись.
На северном краю обострилась битва между Брэгором Дорном и Раеном Ваэлором.
Раен не стремился к скорости. Ему это было не нужно.
Он создавал давление.
Его холодный огонь пронизывал воздух, синий, едва светящийся — но в тот момент, когда Брэгор проходил сквозь него, его тело движения замедлились. Не его тело. Рефлексы. Задержка нервных импульсов. Секунда колебания там, где её не должно было быть.
Брэгор прорывался сквозь это, как бык сквозь снегопад.
Его копье описало жестокую дугу вверх, целясь под ребра Раена — но Раен уже исчез, скользнув назад, он скользил по песку, как призрак.
Он ответил тремя резкими ударами — влево, вправо, ложный выпад вниз.
Брэгор поймал третий на древко копья и толкнул вперёд. Их оружие скрестилось. Зашипели искры. Столкнулась мана.
Дыхание Раена оставалось ровным.
«Ты бьешь как молот», — тихо сказал он. — «А меня учили разбивать самые крепкие защиты».
«Прекрасно», — низко ответил Брэгор. — «Защита для слабых.»
Затем он рванулся.
Чистая сила его тела нарушила патовое положение — его вес, грубый и направленный, врезался в Раена. Благородный наследник скользнул назад, сапоги прорыли траншеи в песке. Раен щелкнул двумя пальцами. Холодный огонь вспыхнул за коленом Брэгора.
Он ударил.
Но Брэгор не упал.
Вместо этого он развернулся, проведя копьем по горизонтальной дуге.
Раен увернулся — едва — и позволил клинку задеть его плечо.
Рана задымилась.
Они разошлись, теперь кружа.
Оба истекали кровью.
Ни один не отступал.
На противоположной стороне поля Йорун Велграт пытался вернуть инициативу.
Но Лисара ему не позволяла.
Её пепел снова сгустился — на этот раз не мягкий, а твердый, расколотый, острый как бритва. Такого рода плотность, которая разбивала камни и рвала подошвы. Ноги Йоруна шипели на земле, когда он пытался продвинуться вперед, но каждый шаг вызывал новый треск безжалостного сопротивления.
Он вспыхнул своей магмой — но она бесполезно прокатилась по пепельной завесе, рассеявшись, прежде чем коснуться её.
«Я же сказал», — прорычал он, — «Хитрая уловка…»
Лисара не ответила. Она щелкнула запястьем.
Осколок твердого пепла просвистел в воздухе и полоснул его по щеке.
Он моргнул.
Затем потекла кровь.
Рана была неглубокой. Но она и не должна была быть такой.
Она должна была его унизить.
Он взревел и прыгнул, запустив себя струей расплавленного огня, его тело закручивалось, как снаряд.
Но Лисара отступила. Подняла одну руку.
Пепел поглотил его в полете.
Он ударился о землю, кашляя — не от боли, а от удушья.
Лисара позволила ему подняться.
Затем отвернулась.
Не пренебрежительно.
Дерзко.
И впервые Йорун не погнался.
Поле боя снова изменилось.
Линии проводились не верностью. Они проводились уважением. Кровью.
Инстинктом.
Серика стояла нетронутой посреди разрушенных союзов.
Раен и Брэгор кружили друг вокруг друга, равные на разных языках войны.
Лисара контролировала местность не грубой силой, а неизбежностью.
И над ними всеми молча стоял Аврекс Врайкал.
Всё ещё ожидая. Потому что это была не его битва.
Пока нет.
Самоучки-чемпионы с тремя звездами были впечатляющими, а талантливые благородные наследники, соперничавшие с ними, находясь на второй звезде, были ещё более впечатляющими.
Однако этого было недостаточно. Амбиции принца были слишком широки. Его целью было что-то за пределами этого таланта. Мысли крутились в его голове.
'Нам нужно что-то, что исправит отчаянное положение, в котором окажется Игария. Что-то, что перевернет пришествие Того, или, по крайней мере, даст Игарии возможность конкурировать, когда оно придет'
«Эй, уличная крыса».
Кейлит сначала не повернулся. Но голос раздался снова — на этот раз громче, с невнятной уверенностью дворянина, чье имя никогда не ставилось под сомнение.
«Ты. Да, ты, с поддельным мечом и крестьянской осанкой».
Две фигуры прошли по песку, обе одетые в сшитые на заказ дуэльные плащи с гербом Дома Резелвейн — малого дворянского дома, известного своим богатством, а не достоинством. Их сапоги были слишком чистыми для поля боя, их клинки слишком декоративными, а их выражения пропитаны самодовольным снисхождением.
Один из них, худощавый и маслянистый, с завитыми светлыми волосами и чрезмерно лакированной саблей, усмехнулся.
«Ты действительно думаешь, что кому-то вроде тебя здесь место? Это не пограничная стычка или бандитская драка».
«Грядёт что-то большое, и только те, у кого благородное происхождение, будут иметь значение, когда это произойдёт».
Второй дворянин — более массивный, обгоревший на солнце, с веснушчатой челюстью и ухмылкой — ткнул пальцем в Фаррена, который только что выглянул из-за разрушенной колонны.
«Ты теперь таскаешь с собой своего слугу, крестьянин? Или он твой оруженосец-любовник? Хрен вас бедняков разберёшь.»
Фаррен моргнул. Затем широко и солнечно улыбнулся.
«О, замечательно. Акция — два куска родовой деградации по цене одного».
Улыбка худощавого дрогнула. «Что ты сказал?»
Фаррен услужливо кивнул. «Нет, правда. Твоя линия челюсти выглядит так, будто спорит с твоим черепом. Либо это, либо генеалогическое древо Дома Резелвейн — это скорее венок, чем древо».
Парень с веснушками зарычал. «Ты думаешь, это смешно?»
«Смешно?» Фаррен посмотрел на Кейлита. «Я думаю, это трагично. Эти двое, вероятно, называют себя наследниками, живя на объедки тех, кто лучше них.»
Лицо блондина потемнело. «Ты пожалеешь об этом».
Фаррен пожал плечами. «Вероятно, нет. А вот ты — да».
Дворянин повернулся — как раз вовремя, чтобы Кейлит поднял глаза.
Всё ещё молчалив. Всё ещё спокоен.
Но Пепельный Шип был обнажен.
Прошло мгновение. Затем оба дворянина бросились в атаку — один размашисто взмахнул саблей, другой сделал выпад копьем с наконечником из синего пламени.
Кейлит не вздрогнул. Он шагнул вперёд.
И закончил это.
Первой была сабля — вся в блеске и пышности. Кейлит поднырнул под неё, повернул запястье и отвёл клинок в сторону одним движением.
Пепельный Шип последовал за ним — чисто, плавно, поднимаясь снизу обратной дугой, которая обезоружила его во всех смыслах этого слова.
Первый дворянин, тот, что тоще, потерял руку одним взмахом, более крупному парню повезло меньше — жизнь покинула его глаза, когда он схватился за горло.
Затем Кейлит ударил второго ногой в колено, уронив его на песок, как складной стул.
Ни один не двинулся.
Толпа — по крайней мере, те, кто был поблизости — погрузилась в ошеломленную тишину.
Не из-за жестокости.
А из-за эффективности.
Кейлит не потратил ни одного лишнего шага. Ни одного изысканного движения. Ни одного крика.
Он просто двигался. Как уже обнаженный клинок.
Его выступление было не менее впечатляющим, чем у наследников, занимавших сейчас центр внимания.
Пепельный Шип слабо мерцал в его руке, его кованое лезвие впитывало свет, как бездна.
Фаррен тихо свистнул, выходя из-за руин. «Ну. Полагаю, теперь твой дом они точно не выкупят.»
Кейлит ничего не сказал.
Но он поднял взгляд.
Другие наблюдали.
Некоторые с расчётом. Некоторые с презрением.
А несколько — самые умные — со страхом.
Это должна была быть кровавая баня титанов. Он должен был быть фоновым элементом.
Но он только что убрал двух дворян, как будто прихлопнул мух.
Не подавляющей силой.
А точностью.
Мастерством.
Он держал Пепельный Шип опущенным, но готовым.
Турниры, порядок, протокол — всё сгорело в горниле прибытия Аврекса Врайкла. Остался лишь хаос — сырой и кипящий. Мана бурлила на поле боя, словно вторая атмосфера, слишком плотная, чтобы дышать. Границы стерлись. Союзы заключались не по гербу или рангу, а по инстинкту. Страху. Амбициям.
Это больше не было Испытанием.
Это был тигель.
И кто-то зажег первую спичку.
Пепел расцвел над полем, словно туман, тронутый пламенем.
Лисара Селит двигалась с призрачной точностью, её глаза были плоскими, нечитаемыми. Её шаг рассекал поле боя, как истина — тишину: медленный, уверенный и жестокий в своей уверенности, оставляя за собой широкий круг пепла вокруг Йоруна Велграта.
След магмы Йоруна зашипел, когда два элемента встретились, пар поднялся тонкими струйками.
Йорун фыркнул. «Хитрая уловка.»
Даже если она была наследницей, разница между двумя звездами и тремя была абсолютной.
Он топнул раз. Волна лавы прорвалась сквозь пепел.
Но она не достигла её.
Лисара сместилась. Пепел среагировал не пассивно, а оборонительно, окутав поле тяжелым одеялом дезориентации. Цвета поблекли. Глубина исказилась. Земля казалась дальше, чем была.
Брови Йоруна нахмурились. Его нога промахнулась — местность была не там, где должна была быть.
Он усмехнулся, но теперь это было натужно. «Умненькая маленькая дворянка.»
Он поднял руку, чтобы вызвать новый всплеск, но к тому времени Лисара исчезла из виду.
Она не исчезла.
Она кружила возле него.
Непревзойденная скорость и грация работали на то, чтобы дезориентировать Йоруна.
В другом месте пламя танцевало с элегантностью, а не с силой.
Терин Дамарис встретил Вессию Келдру, как натянутая струна — внезапно, чисто, неоспоримо. Его клинок гудел белым пламенем, контролируемым и точным. Вессия шагнула навстречу, её руки плели сигилы в воздухе, свитки вспыхивали по бокам.
Их первое столкновение не произвело звука.
Только давление — сжатие жара и ясности.
Белое пламя врезалось в её огненный конструкт, рассекая его с хирургической эффективностью. Но Вессия не полагалась на силу. Она читала его.
Второе движение — в его слепую зону. Она изогнула плямя, обвив его угол атаки, сгибая жар.
Он парировал. Мгновенно. Поворот, удар сверху вниз, вспышка света, отбросившая её спираль в сторону.
Она улыбнулась. Слегка.
И подняла два пальца.
За его спиной её остаточное пламя взорвалось — не чтобы навредить ему, а чтобы он сменил стойку. Он шагнул в сторону, прямо в её третью технику, едва поймав её краем клинка.
Затем они разошлись.
Ни единого лишнего вздоха.
Ни единого слова.
Оба просчитывали.
А у внешнего кольца началась война.
Брэгор Дорн отказался сидеть сложа руки и ждать, пока враги приблизятся к нему; он был хищником, всегда на охоте, выбирая свои битвы с непоколебимым намерением.
Группа дворян — судя по гербам, Дом Келенвас — сформировала острие копья. Четверо сильных. Двухзвездочные. Скоординированные.
Они намеревались одолеть подавляющего соперника с помощью техник и стратегии.
У них почти не было шанса.
Брэгор обрушился на них, как лавина.
Первый дворянин поднял клинок слишком медленно. Копьё Брэгора разбило его и продолжило движение, впечатав юношу в грязь.
Вторая наложила связывающее заклинание. Брэгор прорвался сквозь него чистым давлением маны, прыгнул вперед и вонзил тупой конец копья в ключицу женщины. Она упала без звука.
Последние двое попытались отступить. Брэгор пошёл за ними, молча. Шаг за шагом.
Он сражался не как дуэлянт.
Он сражался как тот, кто не умеет останавливаться.
Различия между самообучением, заработанным опытом и тепличной подготовкой дворян становились очевидными.
Третий упал от удара плечом, который отбросил его в сторону. Четвертого поймали посреди уклонения размашистым ударом, который проломил ребра сквозь латы.
И это ещё до того, как наконечник копья коснулся их.
Кровь на песке. Крики в толпе. Распорядители кричали в тишину.
И в самом центре всего этого стоял Аврекс.
Неподвижно.
Наблюдая.
Это был отбор, такое не устраивали без крайней необходимости — нужно было отобрать только лучших из лучших.
Кровь проигравших усилит победителей.
Вечно маячащая угроза смерти, окончательной и холодной, заставляла соперников выжимать из себя всё до последней капли силы.
Баланс сместился.
Сражение расползалось по полю — дуэли размывались, порядок рушился. Всё стремительно погружалось в хаос, схлопываясь в себя, будто гибнущая звезда. Чемпионы меняли тактику. Элитные бойцы искали новые ритмы. Но вперёд пробивались лишь те, кто не знал пощады.
Серика Варендел уже двигалась.
Её глефа медленно, обдуманно вращалась у бока. Это была не показуха — это был баланс, сосредоточенность, убийственное намерение, обернутое в самообладание. Она двинулась к западному гребню поля, где сформировался грубый союз — шесть кандидатов, в основном дворяне второго ранга и наемники-спонсоры. Достаточно умные, чтобы работать вместе. Достаточно умелые, чтобы быть опасными.
Но они работали вместе недостаточно долго.
Молниеносный удар слева — рапира метнулась низко.
Серика отбила атаку щелчком запястья и, на том же дыхании, повернулась на пятке. Древко её глефы сломало челюсть женщины, и её тело смялось в движении, как ткань, сорванная с веревки.
Остальные сомкнули ряды.
Слишком медленно.
Серика шагнула между двумя копьями, уклоняясь от огненного хлыста, и ударила высоко — не чтобы ранить, а чтобы создать пространство.
Один кандидат потянулся слишком далеко, позволив Серике проскользнуть мимо неё, провести плашмя клинком по плечу женщины, затем схватить её запястье и вывернуть его внутрь поворотом бедра. Обезоружена. Повержена.
Лидер группы, коренастый юноша с толстым клинком и фамильными гербами, вшитыми в воротник, шагнул вперёд с двумя союзниками. Серика поймала его клинок краем глефы, развернула его вниз и позволила движению унести её в бок — внутрь его досягаемости.
Один локоть в горло. Одно колено в живот.
Он упал.
Последние двое попытались разбежаться. Она не преследовала.
Серика стояла неподвижно. Красный угольный свет вился от её оружия, как дыхание зимой.
Прошло три удара сердца.
Остальные не вернулись.
На северном краю обострилась битва между Брэгором Дорном и Раеном Ваэлором.
Раен не стремился к скорости. Ему это было не нужно.
Он создавал давление.
Его холодный огонь пронизывал воздух, синий, едва светящийся — но в тот момент, когда Брэгор проходил сквозь него, его тело движения замедлились. Не его тело. Рефлексы. Задержка нервных импульсов. Секунда колебания там, где её не должно было быть.
Брэгор прорывался сквозь это, как бык сквозь снегопад.
Его копье описало жестокую дугу вверх, целясь под ребра Раена — но Раен уже исчез, скользнув назад, он скользил по песку, как призрак.
Он ответил тремя резкими ударами — влево, вправо, ложный выпад вниз.
Брэгор поймал третий на древко копья и толкнул вперёд. Их оружие скрестилось. Зашипели искры. Столкнулась мана.
Дыхание Раена оставалось ровным.
«Ты бьешь как молот», — тихо сказал он. — «А меня учили разбивать самые крепкие защиты».
«Прекрасно», — низко ответил Брэгор. — «Защита для слабых.»
Затем он рванулся.
Чистая сила его тела нарушила патовое положение — его вес, грубый и направленный, врезался в Раена. Благородный наследник скользнул назад, сапоги прорыли траншеи в песке. Раен щелкнул двумя пальцами. Холодный огонь вспыхнул за коленом Брэгора.
Он ударил.
Вместо этого он развернулся, проведя копьем по горизонтальной дуге.
Раен увернулся — едва — и позволил клинку задеть его плечо.
Рана задымилась.
Они разошлись, теперь кружа.
Оба истекали кровью.
Ни один не отступал.
На противоположной стороне поля Йорун Велграт пытался вернуть инициативу.
Но Лисара ему не позволяла.
Её пепел снова сгустился — на этот раз не мягкий, а твердый, расколотый, острый как бритва. Такого рода плотность, которая разбивала камни и рвала подошвы. Ноги Йоруна шипели на земле, когда он пытался продвинуться вперед, но каждый шаг вызывал новый треск безжалостного сопротивления.
Он вспыхнул своей магмой — но она бесполезно прокатилась по пепельной завесе, рассеявшись, прежде чем коснуться её.
«Я же сказал», — прорычал он, — «Хитрая уловка…»
Лисара не ответила. Она щелкнула запястьем.
Осколок твердого пепла просвистел в воздухе и полоснул его по щеке.
Он моргнул.
Затем потекла кровь.
Рана была неглубокой. Но она и не должна была быть такой.
Она должна была его унизить.
Он взревел и прыгнул, запустив себя струей расплавленного огня, его тело закручивалось, как снаряд.
Но Лисара отступила. Подняла одну руку.
Пепел поглотил его в полете.
Он ударился о землю, кашляя — не от боли, а от удушья.
Лисара позволила ему подняться.
Затем отвернулась.
Не пренебрежительно.
Дерзко.
И впервые Йорун не погнался.
Поле боя снова изменилось.
Линии проводились не верностью. Они проводились уважением. Кровью.
Инстинктом.
Серика стояла нетронутой посреди разрушенных союзов.
Раен и Брэгор кружили друг вокруг друга, равные на разных языках войны.
Лисара контролировала местность не грубой силой, а неизбежностью.
И над ними всеми молча стоял Аврекс Врайкал.
Всё ещё ожидая. Потому что это была не его битва.
Пока нет.
Самоучки-чемпионы с тремя звездами были впечатляющими, а талантливые благородные наследники, соперничавшие с ними, находясь на второй звезде, были ещё более впечатляющими.
Однако этого было недостаточно. Амбиции принца были слишком широки. Его целью было что-то за пределами этого таланта. Мысли крутились в его голове.
'Нам нужно что-то, что исправит отчаянное положение, в котором окажется Игария. Что-то, что перевернет пришествие Того, или, по крайней мере, даст Игарии возможность конкурировать, когда оно придет'
«Эй, уличная крыса».
Кейлит сначала не повернулся. Но голос раздался снова — на этот раз громче, с невнятной уверенностью дворянина, чье имя никогда не ставилось под сомнение.
«Ты. Да, ты, с поддельным мечом и крестьянской осанкой».
Две фигуры прошли по песку, обе одетые в сшитые на заказ дуэльные плащи с гербом Дома Резелвейн — малого дворянского дома, известного своим богатством, а не достоинством. Их сапоги были слишком чистыми для поля боя, их клинки слишком декоративными, а их выражения пропитаны самодовольным снисхождением.
Один из них, худощавый и маслянистый, с завитыми светлыми волосами и чрезмерно лакированной саблей, усмехнулся.
«Ты действительно думаешь, что кому-то вроде тебя здесь место? Это не пограничная стычка или бандитская драка».
«Грядёт что-то большое, и только те, у кого благородное происхождение, будут иметь значение, когда это произойдёт».
Второй дворянин — более массивный, обгоревший на солнце, с веснушчатой челюстью и ухмылкой — ткнул пальцем в Фаррена, который только что выглянул из-за разрушенной колонны.
«Ты теперь таскаешь с собой своего слугу, крестьянин? Или он твой оруженосец-любовник? Хрен вас бедняков разберёшь.»
Фаррен моргнул. Затем широко и солнечно улыбнулся.
«О, замечательно. Акция — два куска родовой деградации по цене одного».
Улыбка худощавого дрогнула. «Что ты сказал?»
Фаррен услужливо кивнул. «Нет, правда. Твоя линия челюсти выглядит так, будто спорит с твоим черепом. Либо это, либо генеалогическое древо Дома Резелвейн — это скорее венок, чем древо».
Парень с веснушками зарычал. «Ты думаешь, это смешно?»
«Смешно?» Фаррен посмотрел на Кейлита. «Я думаю, это трагично. Эти двое, вероятно, называют себя наследниками, живя на объедки тех, кто лучше них.»
Лицо блондина потемнело. «Ты пожалеешь об этом».
Фаррен пожал плечами. «Вероятно, нет. А вот ты — да».
Дворянин повернулся — как раз вовремя, чтобы Кейлит поднял глаза.
Всё ещё молчалив. Всё ещё спокоен.
Но Пепельный Шип был обнажен.
Прошло мгновение. Затем оба дворянина бросились в атаку — один размашисто взмахнул саблей, другой сделал выпад копьем с наконечником из синего пламени.
Кейлит не вздрогнул. Он шагнул вперёд.
И закончил это.
Первой была сабля — вся в блеске и пышности. Кейлит поднырнул под неё, повернул запястье и отвёл клинок в сторону одним движением.
Пепельный Шип последовал за ним — чисто, плавно, поднимаясь снизу обратной дугой, которая обезоружила его во всех смыслах этого слова.
Первый дворянин, тот, что тоще, потерял руку одним взмахом, более крупному парню повезло меньше — жизнь покинула его глаза, когда он схватился за горло.
Затем Кейлит ударил второго ногой в колено, уронив его на песок, как складной стул.
Ни один не двинулся.
Толпа — по крайней мере, те, кто был поблизости — погрузилась в ошеломленную тишину.
Не из-за жестокости.
А из-за эффективности.
Кейлит не потратил ни одного лишнего шага. Ни одного изысканного движения. Ни одного крика.
Он просто двигался. Как уже обнаженный клинок.
Его выступление было не менее впечатляющим, чем у наследников, занимавших сейчас центр внимания.
Пепельный Шип слабо мерцал в его руке, его кованое лезвие впитывало свет, как бездна.
Фаррен тихо свистнул, выходя из-за руин. «Ну. Полагаю, теперь твой дом они точно не выкупят.»
Кейлит ничего не сказал.
Но он поднял взгляд.
Другие наблюдали.
Некоторые с расчётом. Некоторые с презрением.
А несколько — самые умные — со страхом.
Это должна была быть кровавая баня титанов. Он должен был быть фоновым элементом.
Но он только что убрал двух дворян, как будто прихлопнул мух.
Не подавляющей силой.
А точностью.
Мастерством.
Он держал Пепельный Шип опущенным, но готовым.
Закладка