Глава 525 — Превратности Судьбы •
От лица Артура Лейвина.
‘Нет’.
Я придумал с дюжину ответов на простое заявление Судьбы.
Затем — дюжину вероятных ответов на каждый из них. И мой контрдовод на каждый из ответов Судьбы.
Всё это приводило к единственному, неизбежному выводу: у Судьбы не было сочувствия. Никакого чувства чести. Никакой ответственности, кроме как перед естественным порядком вещей. Никакого эмоционального стержня, к которому я мог бы воззвать.
Тяжесть моих собственных ожиданий, возникших за те долгие мгновения, пока я боролся за освобождение от последнего ключевого камня, обрушилась на мои плечи. Я был абсолютно уверен, что Судьба просто выполнит свою часть сделки, подобно растению, которое растёт, если его поливать и обеспечивать солнечным светом. Я сильно просчитался.
‘Но какой мог быть запасной план? Если Судьба не сдержит всю мощь эфирного царства, то всё будет потеряно’.
Общее напряжение взаимосвязанных сознаний Сильви, Реджиса, Тессии и Джи-э, которые присутствовали в этом разговоре вместе со мной, походило на вибрирующий паровой поршень, готовый вот-вот разорвать свой корпус.
‘Артур, Реликтовые Гробницы’.
Голос Сильви прозвучал тревогой в моей голове, и я понял, что почти упустил из виду зону, которая в данный момент вырывалась из Реликтовых Гробниц в калейдоскопе почвы, золотистой травы, атмосферного эфира, расколотого времени и радужного света. Кошачий зверь с ядовито-зелёной, кожистой шкурой взорвался, обрызгав далёкую землю красным, пока я терял концентрацию. Двое восходящих закричали, падая сквозь хаотичный обвал, но я поймал их в формирующуюся лужу сливового цвета, прежде чем они тоже смогли бы разбиться о корни горы.
‘Сосредоточься’.
Эфеот и Реликтовые Гробницы были в приоритете. Если я не смогу убедить Судьбу, я перейду к следующему варианту. А если и он провалится, то к следующему. Судьба была устами эфира, но не самим эфиром. Несмотря на своё имя, она не контролировала всё, что происходило. И я тоже не был лишён собственного влияния. Если бы я смог сдерживать давление эфирного царства достаточно долго, чтобы завершить это видение, то для Судьбы путём наименьшего сопротивления стало бы продолжение моего плана.
Потому что, в конце концов, именно это Судьба и делала: шла по самому лёгкому и прямому пути.
‘Давление теперь идёт волнами’. Вместе с мыслями Джи-э пришла последовательность вычислений.
Я не сразу понял математику, но вместе с расчётами пришло и понимание, которое медленнее разворачивалось в моём сознании.
‘Основываясь на этом смещении, если я смогу отталкиваться в нужные моменты, мы сможем удержать поверхность между физическим миром и эфирной пустотой от разрыва’, — подумал я в ответ, внезапно обрёв надежду. ‘Может быть, тот факт, что противодействующая сила от эфирной реки теперь идёт волнами, а не постоянно нарастает, означает, что эта закономерность сохранится’.
Я отвернулся от Судьбы. Мольбы лишь растратили бы энергию, которая была мне нужна для остальной части моей задачи.
Подо мной портал Реликтовых Гробниц, теперь уже высотой в сто двадцать метров, выплёвывал зону за зоной, основываясь на сложном переплетении связанного пространства и правил джиннов о навигации восходящих в зоны, соответствующие их силе. Через ещё более сложное плетение пространственных манипуляций, Реквиема Ароа, Шага Бога и Разрушения, эти зоны маневрировали и складывались вместе, как кусочки головоломки, которые одновременно поднимались в небо и уходили глубоко в кости гор.
Сверху Эфеот стремительно проходил через порог в реальное пространство, где он преобразовывался в три ленты земли, покоящиеся на сгущённом эфире, который не давал им обрушиться на Алакрию и Дикатен.
Время двигалось вокруг меня в постоянном танце: пауза и шаг, пауза и шаг. Глаза Сильви были крепко зажмурены, её лицо было бледным и потным. Она отдалилась на несколько метров, поскольку её концентрация была полностью сосредоточена на задаче удержания течения времени.
Тессии было хуже. Одна нить моего паутинообразного сознания поддерживала постоянную связь с ней. Воля Майр согревала моё ядро, далёкое ощущение, и через неё я питал Тессию исцеляющим эфиром, компенсируя постоянный урон, наносимый её организму.
Реджис отошёл на задний план моих мыслей, заняв одну из многих нитей сознания. Всё его внимание оставалось на божественной руне Разрушения, изливая фиолетовое пламя в изменяющееся пространство, без которого всё остальное потерпело бы неудачу.
‘Приближается следующая волна’, — сообщила мне Джи-э, хотя её расчёты также проносились в моей голове.
Отсчитывая вместе с дыханием, я втянул столько эфира, сколько смог, удерживая его в своём уменьшенном ядре, измученном теле и даже в реликтовой броне. Затем, как только ударила волна возросшего давления изнутри эфирного царства, я влил весь эфир, какой только мог, в трещины между двумя мирами, противодействуя ей.
Портал засветился ярче, превратившись в маслянистое, сияющее фиолетовое солнце, которое грозило поглотить горы, и три кольца Эфеота задрожали, когда сама реальность пригрозила разойтись по швам.
Если расчёты Джи-э были верны, у меня было всего девятнадцать секунд до следующей волны. Сделав несколько быстрых собственных вычислений, я почувствовал вкус желчи в горле. Десять волн только для завершения первого кольца. Сорок три волны до завершения всей структуры.
‘Тебе нужно больше эфира’, — согласились голоса в моей голове, хотя было трудно разобрать, была ли это Тессия, Джи-э, Сильви, Реджис или какая-то их комбинация.
«Я ещё не готов сдаваться», — решил я, пытаясь отделить четверть своих паутинообразных мыслей для решения этой проблемы.
Паутина тянулась и тянулась, пока не оказалась на грани разрыва. Королевский Гамбит горел на моей спине и в сером веществе моего мозга, а корона на моём лбу отбрасывала божественные лучи сквозь моё зрение. Эфир хлынул через совершенно новую сеть сенсорных нейронов, активированных и усиленных божественной руной. Но не было свободных нитей, чтобы заняться проблемой. Я был на пределе возможностей Королевского Гамбита. Я не мог растянуть его больше.
Эфир. Моё понимание божественной руны — или аспекта эфира, который она представляла, — уже значительно расширилось за эти несколько мгновений. Эфир — это… сознание, проявленное как чистая реальность. Начало и конец пространства, времени и жизни. Искра мысли, заключённая в полуосознанном сознании. И значит, Королевский Гамбит — это… что?
Я видел не только сами нити, каждая из которых была своей уникальной и индивидуальной мыслью, но и пространство между нитями. И при этом я увидел, что на самом деле не было ни ветвей, ни нитей, ни даже паутинной конструкции. Это были лишь метафоры изменённой природы моих мыслей, поскольку каждая идея была гораздо сложнее, чем простая ветвь или нить. Каждая из них была своим собственным эфирным сознанием, каждая — сложной многомерной структурой, в которой размещалось разворачивание одновременных соображений.
Мне нужно было посмотреть на это с другой точки зрения.
И поэтому…
Королевский Гамбит развернулся снова. Нити сплелись в паутину, паутина развернулась в галактику сознания. Своего рода тесселяция.
Мой разум расширился в бесчисленные, не поддающиеся количественной оценке взаимосвязанные плоскости, в которых могла разместиться любая возможная сознательная идея, на проявление которой я был способен. Вот оно. Истина, стоящая за пониманием.
И в ней я увидел… свои собственные ограничения.
Я прошёл через первую фазу воли Майр во вторую, создав привязку Вивиума между мной, Тессией, Сильви и Реджисом, связав нас вместе видимыми волнами аметистово-белого света.
Я окутал своё ядро эфиром и без усилий разрушил его второй слой, но не позволил захваченному эфиру вырваться. Я пропустил его через привязь, наполняя своих спутников исцелением и силой, пока я вплетал каждого из них в своё тесселированное сознание, их мысли идеально вписывались в бесчисленные индивидуальные идеи и мысли, составляющие мою ментальную структуру.
‘Эй, ого, не уверен, что мне это нравится. Такое чувство, будто меня переваривают’.
‘Такое чувство, будто мы все… один человек’.
‘В каком-то смысле, так и есть, я думаю. Пять существ, одно сознание. Как ты это делаешь, Артур?’
‘Тебе ещё нужно спрашивать? Его мысли — наши мысли, его разум — наш разум. Королевский Гамбит, отказ от своего «я» в пользу абсолютного разума. Хотя я, знаете ли, чертовски привязан к своему «я”’.
‘Всё в порядке. Мой разум теперь и твой тоже, видишь? Ты можешь найти место для обоих. Будь собой, но будь и частью этого… общего существа тоже. Я могу показать тебе, как. Или… мне не нужно. Ты уже знаешь’.
‘Ты всегда так себя чувствовал с Артуром, Реджис?’
‘Не совсем. Это более… плавно. И многолюдно’.
‘То, что мы переживаем, — это слияние сознаний. Это похожая, хотя и гораздо более специфическая и ограниченная техника, которая позволяла джиннам размещать сознание за пределами оболочки своего физического тела’.
Эфир окутал нас пузырём пространства и времени, и мы вместе взмыли в небо. Порывистый ветер проносился через разлом с низким, ураганным рёвом, окутанный сиянием маны и эфира.
Эфеот почти полностью прошёл, а первоначальная полоса земли приближалась с запада. Спатиум и Разрушение отрезали первую полосу от остальных, а Реквием Ароа затянул края раны.
Приближающийся край земли ударился о только что отсечённый конец с шумом обрушивающейся горы, и эфирный мост, на котором покоилось теперь уже завершённое кольцо, сильно затрясся. Пространство сплелось воедино, а эфир разминал ману, как тесто, чтобы запечатать кольцо.
Мы сделали паузу — насколько это было необходимо при активном Королевском Гамбите — и собрали эфир, прежде чем снова направить его в разлом и вниз, в портал, чтобы отразить следующую волну. С каждой волной подконтрольный нам эфир уменьшался, а поток непригодного эфира, вливающийся в наш мир, увеличивался. Затем наше внимание вернулось к Эфеоту и Реликтовым Гробницам.
Вдалеке приближался передний край второго кольца, а шпиль подо мной поднимался всё выше и выше. Наш расчёт времени должен был быть точным.
‘Ещё тридцать две волны до завершения всех трёх колец и Шпиля’.
‘Я один не могу понять, где кончаемся мы и начинается всё остальное? Мой разум, растянутый по всем этим эфирным путям, — это уровень осознания, которого я никогда не желал. Я только что видел, как старик справлял нужду в лесу рядом со своим разрушенным домом’.
‘Сверни своё осознание. Сосредоточься на Разрушении. Облегчи бремя Артура’.
‘Да, нам нужно облегчить нагрузку, где это возможно. Джи-э, ты сказала, что Артуру нужно больше эфира. Нам нужно сбросить часть давления, как мы это сделали в той последней зоне. Но та же техника здесь не сработает, верно? Наша позиция внутри Реликтовых Гробниц была изолированной, с прямым доступом к мане. Отсюда ману, которая манипулирует и взбалтывает реку, нельзя просто подавить’.
Наш эфирный пузырь пролетел над краем первого кольца Эфеота, а затем мы со скоростью неслись над ландшафтом. Холмы, реки, небольшие деревни и лес изрезанных деревьев уступили место равнинам, когда мы достигли центра кольца и большого города, который был там размещён.
Прямо над всё ещё растущими Реликтовыми Гробницами деревня драконов Эвербёрн выглядела так, будто через неё пронёсся торнадо. Мы уже были в центре деревни, прежде чем драконы даже заметили наше приближение. Вспыхнули мана и эфир, были подняты щиты, обнажено оружие. По всей деревне раздались крики. Пол дюжины преобразившихся драконов кружили в небе.
«Сохраняйте спокойствие», — прозвучал твёрдый голос по всей деревне, когда драконесса с серебряными глазами и розовыми волосами вышла на центральную площадь. Она шла быстро, но уверенно в нашу сторону, затем взмыла в воздух, чтобы оказаться на нашем уровне, остановившись прямо за барьером, окружавшим нас. Десятки других наблюдали из разных концов деревни. «Верховный Лорд Артур. Это конец?» — она указала на небо, голубое, окрашенное ярким эфирным сиянием там, где второе кольцо его не заслоняло. «Мы, кажется… покинули наш мир».
«Почти», — хором ответили мы. «Но нам кое-что от вас нужно».
Она с опаской посмотрела на нас, сдвинувшись так, что маленькие перламутровые чешуйки под её глазами блеснули. «Переход был трудным для нашей деревни, как вы видите. Не знаю, много ли мы можем дать».
Мы сделали паузу, чтобы отбиться от следующей волны из эфирной реки. Пока она нарастала, мы наблюдали за фонтаном, который отмечал отверстие, из которого постоянно просачивалось эфирное пламя. Фонтан, от которого деревня получила своё название, вечно-горящий.
Он пылал, выбрасывая столб фиолетового пламени, как гейзер, но фонтан устоял, и разлом не расширился. Как мы и надеялись, эфирная река не оказывала достаточного давления на этот удалённый разрыв, чтобы он стал опасным, но сам небольшой разлом оставался целым.
«Нам нужно только это».
Её взгляд проследовал за нашим, и её брови сошлись в глубокой хмурости. «Наш… фонтан?»
«Именно». Мы подняли руку, и яркие фиолетовые частицы Реквиема Ароа закружились вдоль нашей руки и вылетели в воздух, разносясь, словно пыльца, по всей деревне. Они пронеслись над зданиями с обвалившимися крышами и покосившимися стенами, заделывая трещины, поднимая рухнувшие конструкции и восстанавливая всё, чего касались. «Спасибо».
Преа из клана Интира изумлённо смотрела на меня с открытым ртом, а затем её внезапно унесло прочь, когда Эфеот начал вращаться, увлекая за собой деревню. Пузырь спатиума крепко удерживал нас на месте, а мы, в свою очередь, держались за фонтан, пока земля вокруг него вздымалась, как от валуна в море. Это кольцо Эфеота продолжало вращаться, пока мы не оказались над участком бесплодной земли: той самой пустыней, где нас так давно тренировал Врен Каин.
Кольцо остановилось. Фонтан Эвербёрн выглядел неуместно в этом пространстве оврагов и каменных обломков. Импульс эфира разнёс структуру фонтана на части, разрушив круг рун, которые помогали поддерживать стабильность и структуру малого разлома. Пока эфир лился сквозь него, мы втягивали его, а затем выдохнули с чистым физическим облегчением, когда наше эфирное ядро быстро наполнилось — слишком быстро, и вмещая слишком мало.
Большая часть нашего очищенного эфира всё ещё была там, её форма поддерживалась в постоянном состоянии моими божественными рунами, перестраивая Эфеот и Реликтовые Гробницы, которые, несмотря на расстояние, мы всё ещё активно формировали. Усилие концентрации теперь было едва заметным благодаря расширению нашего сознания. Но резервуар всё ещё был нужен, чтобы реагировать и участвовать в усилиях по отталкиванию волн и поддержанию связи между каждым из нас.
Теперь мы были в идеальном ритме. Никаких слов, просто обмен намерениями и информацией. Пять умов, работающих как один. Новые вычисления от Джи-э постоянно вплетались в наше понимание, в то время как стратегическое замедление времени Сильви происходило так же естественно, как наше собственное дыхание. Разрушение, через Реджиса, переплеталось с нашими божественными рунами в необходимой совершенной гармонии, в то время как Тессия не только действовала как проводник, через который работала Джи-э, но и как проводник и щит для Сильви и Реджиса. Уникальное понимание Тессии о совместном разуме позволило ей удержать остальных в глубинах Королевского Гамбита, сохраняя их собственные мотивы и концентрацию.
С помощью Шага Бога мы нашли точку соединения в сердце разлома Эвербёрн. Пространство вокруг него расширилось, увеличивая отверстие так, что оно, казалось, поглотило каменистую пустыню. Наш пузырь пространства отскочил назад, чтобы его не затянуло внутрь. За секунды разрушенный фонтан превратился в разлом шириной в полтора километра. Эфир исходил из него, как маяк, вверх через центр второго кольца, всё ещё формирующегося над нами, и вниз, чтобы охватить весь Шпиль Реликтовых Гробниц.
Как только Шпиль будет завершён, большой портал, из которого он выливался, придётся закрыть, но для функционирования каждой зоны Реликтовых Гробниц потребуется прямая связь с царством эфира. Этот разлом будет выполнять эту функцию до тех пор, пока существует эфирное царство.
‘Приближается волна’.
Паря в полумраке между кольцами, которые пересекались именно в этой точке, я собрал свой эфир и оттолкнулся от волны давления из эфирного царства. Недавно расширенный разлом Эвербёрн засветился ярче, дрожа от силы эфирной реки, которая теперь ударяла по нему сильнее из-за его увеличенного размера.
‘Второе кольцо близится к завершению’.
Как и первое, второе кольцо было отрезано от оставшейся суши, всё ещё появляющейся из коллапсирующего кармана пространства, где тысячелетиями существовал Эфеот. Другой конец стремительно приближался через океан и западное побережье Алакрии. Два конца встретились прямо над нами, и комбинация эфира, маны и божественных рун запечатала трещину, превратив полосу камня, почвы, гор и лесов в единое непрерывное кольцо вокруг мира.
Луч эфира продолжал непрерывно проходить через второе кольцо и в третье, которое всё ещё формировалось, пока проходила последняя часть Эфеота.
‘Осталось шестнадцать волн’.
‘Шпиль приближается к нижней части первого кольца’.
‘Я заберу себе пентхаус, когда всё это закончится. Если мы это переживем’.
Наша сфера спатиума опустилась в разлом Эвербёрна под нами, но мы не отправились в эфирное царство. Пространство сместилось и исказилось, образовав туннель, так что мы прошли через первое кольцо и вышли под ним.
Ландшафт гор Клыка Василиска кардинально изменился. Основание Шпиля, некогда бывшее Тэгрин Келумом, значительно расширилось, требуя поверхности шириной почти в семь километров, чтобы вместить первые две зоны Реликтовых Гробниц и поддерживать многокилометровый Шпиль, возвышающийся из гор.
Камень и скалы самих гор стали необходимым материалом для содержания зон, которые формировали этаж за этажом Шпиля. Он уже поднялся почти на все сто тридцать километров к самому нижнему кольцу и ушёл глубоко в кору мира. Горный хребет теперь представлял собой медленно расширяющееся кольцо вокруг широкого пространства плоского камня, поскольку сами горы поглощались.
Портал, из которого всё ещё извлекались Реликтовые Гробницы, теперь был высотой в два с половиной километра и парил в воздухе над долиной, образовавшейся после удаления гор. Полоса растительности, похожей на джунгли, закручивалась вокруг уже построенной части Шпиля к поверхности, где камень превращался в стены, а местность раскладывалась, перестроенная под тщательным применением спатиума и Реквиема Ароа.
Все кропотливо сохранённые эфирные знания джиннов, перенесённые в физическое пространство, где они будут навсегда в безопасности от медленного коллапса эфирного царства.
Нас ждала Судьба.
Силуэт туго сплетённых золотых нитей парил над растущим шпилем, окружённый ореолом ярких золотых лучей, которые расходились во все уголки нашего мира. Мой разум снова был открыт, и я мог видеть все нити: те, что связывали меня с моими спутниками, с людьми, сгрудившимися в километрах внизу у основания Шпиля, и те, что простирались по всему нашему миру. Мы были зеркальными отражениями друг друга. И всё же, хотя многие нити расходились во всех направлениях, казалось, что ещё больше связывало нас двоих.
«Ты не можешь остановить то, что грядёт», — сказало оно, и голос, казалось, вибрировал от каждой нити одновременно. «Как животное, роющее глубокую нору, чтобы спастись от наводнения, ты лишь обрекаешь себя».
Частичка нас, которая всё ещё была мной, хотела усмехнуться, но горькое веселье было похоронено в тесселированной конструкции нашего коллективного сознания.
«Если бы события действительно были высечены в камне, то тебе не нужно было бы убеждать меня остановиться. Это значит, что-то, что мы делаем, работает».
«Мы можем спасти этот мир. Мы уже так близко. Всё, что от тебя требуется, — это ничего не делать».
Мы покачали головой. «Но огонь не может перестать распространяться, так же как река не может решить оставаться в своих берегах».
Золотой свет замерцал на фигуре из сплетённых нитей. «Это наводнение началось в тот момент, когда ты вошёл в этот мир, Артур Лейвин. Грей. Это было и остаётся неизбежным. Всё, что ты сделал — каждый выбор, каждое прозрение, — всегда вело тебя сюда».
«Ты ведёшь себя так, будто не понимаешь. Ты ошибаешься. Ты уже это доказал, а я уже показал тебе, над чем работаю. И теперь я так близко. Ты не выполняешь свою собственную цель по защите естественного порядка, ложно настаивая на том, что это уже предопределено, как будто это уже произошло».
Что-то вроде смеха эхом отозвалось от Судьбы, но в его веселье была резкость, ощущение диссонанса, облечённое в форму смешка.
Мы огляделись, всматриваясь в ткань реальности, во время, пространство и саму жизнь. Мы уже видели этот момент. Наши собственные ограничения. Мы знали, что никакие слова не смогут поколебать саму Судьбу. В этом мы потерпели неудачу раньше. С Судьбой нельзя было договориться. Нельзя было убедить дождь перестать лить, даже если люди гибли в наводнении.
И всё же, Судьба была чем-то большим, чем просто бесчувственным, природным явлением. В ней содержалась совокупность сознаний, которые её определяли. Если эфир мог отвернуться от драконов из-за геноцидов клана Индрат, то он мог повлиять и на Судьбу.
Но это было не то, что мы могли бы внушить Судьбе сами. Видя наши собственные пределы, мы осознали, что должно произойти, но сама природа наших отношений с эфиром гарантировала, что мы не сможем манипулировать им единственным действенным способом. Поглощая и очищая его, мы меняли его природу и наши отношения с ним. Не рост нашего понимания и силы создал необходимые условия.
Это была жизнь, которую мы прожили.
И люди, которых мы потеряли.
Нажмите, чтобы читать далее
‘Нет’.
Я придумал с дюжину ответов на простое заявление Судьбы.
Затем — дюжину вероятных ответов на каждый из них. И мой контрдовод на каждый из ответов Судьбы.
Всё это приводило к единственному, неизбежному выводу: у Судьбы не было сочувствия. Никакого чувства чести. Никакой ответственности, кроме как перед естественным порядком вещей. Никакого эмоционального стержня, к которому я мог бы воззвать.
Тяжесть моих собственных ожиданий, возникших за те долгие мгновения, пока я боролся за освобождение от последнего ключевого камня, обрушилась на мои плечи. Я был абсолютно уверен, что Судьба просто выполнит свою часть сделки, подобно растению, которое растёт, если его поливать и обеспечивать солнечным светом. Я сильно просчитался.
‘Но какой мог быть запасной план? Если Судьба не сдержит всю мощь эфирного царства, то всё будет потеряно’.
Общее напряжение взаимосвязанных сознаний Сильви, Реджиса, Тессии и Джи-э, которые присутствовали в этом разговоре вместе со мной, походило на вибрирующий паровой поршень, готовый вот-вот разорвать свой корпус.
‘Артур, Реликтовые Гробницы’.
Голос Сильви прозвучал тревогой в моей голове, и я понял, что почти упустил из виду зону, которая в данный момент вырывалась из Реликтовых Гробниц в калейдоскопе почвы, золотистой травы, атмосферного эфира, расколотого времени и радужного света. Кошачий зверь с ядовито-зелёной, кожистой шкурой взорвался, обрызгав далёкую землю красным, пока я терял концентрацию. Двое восходящих закричали, падая сквозь хаотичный обвал, но я поймал их в формирующуюся лужу сливового цвета, прежде чем они тоже смогли бы разбиться о корни горы.
‘Сосредоточься’.
Эфеот и Реликтовые Гробницы были в приоритете. Если я не смогу убедить Судьбу, я перейду к следующему варианту. А если и он провалится, то к следующему. Судьба была устами эфира, но не самим эфиром. Несмотря на своё имя, она не контролировала всё, что происходило. И я тоже не был лишён собственного влияния. Если бы я смог сдерживать давление эфирного царства достаточно долго, чтобы завершить это видение, то для Судьбы путём наименьшего сопротивления стало бы продолжение моего плана.
Потому что, в конце концов, именно это Судьба и делала: шла по самому лёгкому и прямому пути.
‘Давление теперь идёт волнами’. Вместе с мыслями Джи-э пришла последовательность вычислений.
Я не сразу понял математику, но вместе с расчётами пришло и понимание, которое медленнее разворачивалось в моём сознании.
‘Основываясь на этом смещении, если я смогу отталкиваться в нужные моменты, мы сможем удержать поверхность между физическим миром и эфирной пустотой от разрыва’, — подумал я в ответ, внезапно обрёв надежду. ‘Может быть, тот факт, что противодействующая сила от эфирной реки теперь идёт волнами, а не постоянно нарастает, означает, что эта закономерность сохранится’.
Я отвернулся от Судьбы. Мольбы лишь растратили бы энергию, которая была мне нужна для остальной части моей задачи.
Подо мной портал Реликтовых Гробниц, теперь уже высотой в сто двадцать метров, выплёвывал зону за зоной, основываясь на сложном переплетении связанного пространства и правил джиннов о навигации восходящих в зоны, соответствующие их силе. Через ещё более сложное плетение пространственных манипуляций, Реквиема Ароа, Шага Бога и Разрушения, эти зоны маневрировали и складывались вместе, как кусочки головоломки, которые одновременно поднимались в небо и уходили глубоко в кости гор.
Сверху Эфеот стремительно проходил через порог в реальное пространство, где он преобразовывался в три ленты земли, покоящиеся на сгущённом эфире, который не давал им обрушиться на Алакрию и Дикатен.
Время двигалось вокруг меня в постоянном танце: пауза и шаг, пауза и шаг. Глаза Сильви были крепко зажмурены, её лицо было бледным и потным. Она отдалилась на несколько метров, поскольку её концентрация была полностью сосредоточена на задаче удержания течения времени.
Тессии было хуже. Одна нить моего паутинообразного сознания поддерживала постоянную связь с ней. Воля Майр согревала моё ядро, далёкое ощущение, и через неё я питал Тессию исцеляющим эфиром, компенсируя постоянный урон, наносимый её организму.
Реджис отошёл на задний план моих мыслей, заняв одну из многих нитей сознания. Всё его внимание оставалось на божественной руне Разрушения, изливая фиолетовое пламя в изменяющееся пространство, без которого всё остальное потерпело бы неудачу.
‘Приближается следующая волна’, — сообщила мне Джи-э, хотя её расчёты также проносились в моей голове.
Отсчитывая вместе с дыханием, я втянул столько эфира, сколько смог, удерживая его в своём уменьшенном ядре, измученном теле и даже в реликтовой броне. Затем, как только ударила волна возросшего давления изнутри эфирного царства, я влил весь эфир, какой только мог, в трещины между двумя мирами, противодействуя ей.
Портал засветился ярче, превратившись в маслянистое, сияющее фиолетовое солнце, которое грозило поглотить горы, и три кольца Эфеота задрожали, когда сама реальность пригрозила разойтись по швам.
Если расчёты Джи-э были верны, у меня было всего девятнадцать секунд до следующей волны. Сделав несколько быстрых собственных вычислений, я почувствовал вкус желчи в горле. Десять волн только для завершения первого кольца. Сорок три волны до завершения всей структуры.
‘Тебе нужно больше эфира’, — согласились голоса в моей голове, хотя было трудно разобрать, была ли это Тессия, Джи-э, Сильви, Реджис или какая-то их комбинация.
«Я ещё не готов сдаваться», — решил я, пытаясь отделить четверть своих паутинообразных мыслей для решения этой проблемы.
Паутина тянулась и тянулась, пока не оказалась на грани разрыва. Королевский Гамбит горел на моей спине и в сером веществе моего мозга, а корона на моём лбу отбрасывала божественные лучи сквозь моё зрение. Эфир хлынул через совершенно новую сеть сенсорных нейронов, активированных и усиленных божественной руной. Но не было свободных нитей, чтобы заняться проблемой. Я был на пределе возможностей Королевского Гамбита. Я не мог растянуть его больше.
Эфир. Моё понимание божественной руны — или аспекта эфира, который она представляла, — уже значительно расширилось за эти несколько мгновений. Эфир — это… сознание, проявленное как чистая реальность. Начало и конец пространства, времени и жизни. Искра мысли, заключённая в полуосознанном сознании. И значит, Королевский Гамбит — это… что?
Я видел не только сами нити, каждая из которых была своей уникальной и индивидуальной мыслью, но и пространство между нитями. И при этом я увидел, что на самом деле не было ни ветвей, ни нитей, ни даже паутинной конструкции. Это были лишь метафоры изменённой природы моих мыслей, поскольку каждая идея была гораздо сложнее, чем простая ветвь или нить. Каждая из них была своим собственным эфирным сознанием, каждая — сложной многомерной структурой, в которой размещалось разворачивание одновременных соображений.
Мне нужно было посмотреть на это с другой точки зрения.
И поэтому…
Королевский Гамбит развернулся снова. Нити сплелись в паутину, паутина развернулась в галактику сознания. Своего рода тесселяция.
Мой разум расширился в бесчисленные, не поддающиеся количественной оценке взаимосвязанные плоскости, в которых могла разместиться любая возможная сознательная идея, на проявление которой я был способен. Вот оно. Истина, стоящая за пониманием.
И в ней я увидел… свои собственные ограничения.
Я прошёл через первую фазу воли Майр во вторую, создав привязку Вивиума между мной, Тессией, Сильви и Реджисом, связав нас вместе видимыми волнами аметистово-белого света.
Я окутал своё ядро эфиром и без усилий разрушил его второй слой, но не позволил захваченному эфиру вырваться. Я пропустил его через привязь, наполняя своих спутников исцелением и силой, пока я вплетал каждого из них в своё тесселированное сознание, их мысли идеально вписывались в бесчисленные индивидуальные идеи и мысли, составляющие мою ментальную структуру.
‘Эй, ого, не уверен, что мне это нравится. Такое чувство, будто меня переваривают’.
‘Такое чувство, будто мы все… один человек’.
‘В каком-то смысле, так и есть, я думаю. Пять существ, одно сознание. Как ты это делаешь, Артур?’
‘Тебе ещё нужно спрашивать? Его мысли — наши мысли, его разум — наш разум. Королевский Гамбит, отказ от своего «я» в пользу абсолютного разума. Хотя я, знаете ли, чертовски привязан к своему «я”’.
‘Всё в порядке. Мой разум теперь и твой тоже, видишь? Ты можешь найти место для обоих. Будь собой, но будь и частью этого… общего существа тоже. Я могу показать тебе, как. Или… мне не нужно. Ты уже знаешь’.
‘Ты всегда так себя чувствовал с Артуром, Реджис?’
‘Не совсем. Это более… плавно. И многолюдно’.
‘То, что мы переживаем, — это слияние сознаний. Это похожая, хотя и гораздо более специфическая и ограниченная техника, которая позволяла джиннам размещать сознание за пределами оболочки своего физического тела’.
Эфир окутал нас пузырём пространства и времени, и мы вместе взмыли в небо. Порывистый ветер проносился через разлом с низким, ураганным рёвом, окутанный сиянием маны и эфира.
Эфеот почти полностью прошёл, а первоначальная полоса земли приближалась с запада. Спатиум и Разрушение отрезали первую полосу от остальных, а Реквием Ароа затянул края раны.
Приближающийся край земли ударился о только что отсечённый конец с шумом обрушивающейся горы, и эфирный мост, на котором покоилось теперь уже завершённое кольцо, сильно затрясся. Пространство сплелось воедино, а эфир разминал ману, как тесто, чтобы запечатать кольцо.
Мы сделали паузу — насколько это было необходимо при активном Королевском Гамбите — и собрали эфир, прежде чем снова направить его в разлом и вниз, в портал, чтобы отразить следующую волну. С каждой волной подконтрольный нам эфир уменьшался, а поток непригодного эфира, вливающийся в наш мир, увеличивался. Затем наше внимание вернулось к Эфеоту и Реликтовым Гробницам.
‘Ещё тридцать две волны до завершения всех трёх колец и Шпиля’.
‘Я один не могу понять, где кончаемся мы и начинается всё остальное? Мой разум, растянутый по всем этим эфирным путям, — это уровень осознания, которого я никогда не желал. Я только что видел, как старик справлял нужду в лесу рядом со своим разрушенным домом’.
‘Сверни своё осознание. Сосредоточься на Разрушении. Облегчи бремя Артура’.
‘Да, нам нужно облегчить нагрузку, где это возможно. Джи-э, ты сказала, что Артуру нужно больше эфира. Нам нужно сбросить часть давления, как мы это сделали в той последней зоне. Но та же техника здесь не сработает, верно? Наша позиция внутри Реликтовых Гробниц была изолированной, с прямым доступом к мане. Отсюда ману, которая манипулирует и взбалтывает реку, нельзя просто подавить’.
Наш эфирный пузырь пролетел над краем первого кольца Эфеота, а затем мы со скоростью неслись над ландшафтом. Холмы, реки, небольшие деревни и лес изрезанных деревьев уступили место равнинам, когда мы достигли центра кольца и большого города, который был там размещён.
Прямо над всё ещё растущими Реликтовыми Гробницами деревня драконов Эвербёрн выглядела так, будто через неё пронёсся торнадо. Мы уже были в центре деревни, прежде чем драконы даже заметили наше приближение. Вспыхнули мана и эфир, были подняты щиты, обнажено оружие. По всей деревне раздались крики. Пол дюжины преобразившихся драконов кружили в небе.
«Сохраняйте спокойствие», — прозвучал твёрдый голос по всей деревне, когда драконесса с серебряными глазами и розовыми волосами вышла на центральную площадь. Она шла быстро, но уверенно в нашу сторону, затем взмыла в воздух, чтобы оказаться на нашем уровне, остановившись прямо за барьером, окружавшим нас. Десятки других наблюдали из разных концов деревни. «Верховный Лорд Артур. Это конец?» — она указала на небо, голубое, окрашенное ярким эфирным сиянием там, где второе кольцо его не заслоняло. «Мы, кажется… покинули наш мир».
«Почти», — хором ответили мы. «Но нам кое-что от вас нужно».
Она с опаской посмотрела на нас, сдвинувшись так, что маленькие перламутровые чешуйки под её глазами блеснули. «Переход был трудным для нашей деревни, как вы видите. Не знаю, много ли мы можем дать».
Мы сделали паузу, чтобы отбиться от следующей волны из эфирной реки. Пока она нарастала, мы наблюдали за фонтаном, который отмечал отверстие, из которого постоянно просачивалось эфирное пламя. Фонтан, от которого деревня получила своё название, вечно-горящий.
Он пылал, выбрасывая столб фиолетового пламени, как гейзер, но фонтан устоял, и разлом не расширился. Как мы и надеялись, эфирная река не оказывала достаточного давления на этот удалённый разрыв, чтобы он стал опасным, но сам небольшой разлом оставался целым.
«Нам нужно только это».
Её взгляд проследовал за нашим, и её брови сошлись в глубокой хмурости. «Наш… фонтан?»
«Именно». Мы подняли руку, и яркие фиолетовые частицы Реквиема Ароа закружились вдоль нашей руки и вылетели в воздух, разносясь, словно пыльца, по всей деревне. Они пронеслись над зданиями с обвалившимися крышами и покосившимися стенами, заделывая трещины, поднимая рухнувшие конструкции и восстанавливая всё, чего касались. «Спасибо».
Преа из клана Интира изумлённо смотрела на меня с открытым ртом, а затем её внезапно унесло прочь, когда Эфеот начал вращаться, увлекая за собой деревню. Пузырь спатиума крепко удерживал нас на месте, а мы, в свою очередь, держались за фонтан, пока земля вокруг него вздымалась, как от валуна в море. Это кольцо Эфеота продолжало вращаться, пока мы не оказались над участком бесплодной земли: той самой пустыней, где нас так давно тренировал Врен Каин.
Кольцо остановилось. Фонтан Эвербёрн выглядел неуместно в этом пространстве оврагов и каменных обломков. Импульс эфира разнёс структуру фонтана на части, разрушив круг рун, которые помогали поддерживать стабильность и структуру малого разлома. Пока эфир лился сквозь него, мы втягивали его, а затем выдохнули с чистым физическим облегчением, когда наше эфирное ядро быстро наполнилось — слишком быстро, и вмещая слишком мало.
Большая часть нашего очищенного эфира всё ещё была там, её форма поддерживалась в постоянном состоянии моими божественными рунами, перестраивая Эфеот и Реликтовые Гробницы, которые, несмотря на расстояние, мы всё ещё активно формировали. Усилие концентрации теперь было едва заметным благодаря расширению нашего сознания. Но резервуар всё ещё был нужен, чтобы реагировать и участвовать в усилиях по отталкиванию волн и поддержанию связи между каждым из нас.
Теперь мы были в идеальном ритме. Никаких слов, просто обмен намерениями и информацией. Пять умов, работающих как один. Новые вычисления от Джи-э постоянно вплетались в наше понимание, в то время как стратегическое замедление времени Сильви происходило так же естественно, как наше собственное дыхание. Разрушение, через Реджиса, переплеталось с нашими божественными рунами в необходимой совершенной гармонии, в то время как Тессия не только действовала как проводник, через который работала Джи-э, но и как проводник и щит для Сильви и Реджиса. Уникальное понимание Тессии о совместном разуме позволило ей удержать остальных в глубинах Королевского Гамбита, сохраняя их собственные мотивы и концентрацию.
С помощью Шага Бога мы нашли точку соединения в сердце разлома Эвербёрн. Пространство вокруг него расширилось, увеличивая отверстие так, что оно, казалось, поглотило каменистую пустыню. Наш пузырь пространства отскочил назад, чтобы его не затянуло внутрь. За секунды разрушенный фонтан превратился в разлом шириной в полтора километра. Эфир исходил из него, как маяк, вверх через центр второго кольца, всё ещё формирующегося над нами, и вниз, чтобы охватить весь Шпиль Реликтовых Гробниц.
Как только Шпиль будет завершён, большой портал, из которого он выливался, придётся закрыть, но для функционирования каждой зоны Реликтовых Гробниц потребуется прямая связь с царством эфира. Этот разлом будет выполнять эту функцию до тех пор, пока существует эфирное царство.
‘Приближается волна’.
Паря в полумраке между кольцами, которые пересекались именно в этой точке, я собрал свой эфир и оттолкнулся от волны давления из эфирного царства. Недавно расширенный разлом Эвербёрн засветился ярче, дрожа от силы эфирной реки, которая теперь ударяла по нему сильнее из-за его увеличенного размера.
‘Второе кольцо близится к завершению’.
Как и первое, второе кольцо было отрезано от оставшейся суши, всё ещё появляющейся из коллапсирующего кармана пространства, где тысячелетиями существовал Эфеот. Другой конец стремительно приближался через океан и западное побережье Алакрии. Два конца встретились прямо над нами, и комбинация эфира, маны и божественных рун запечатала трещину, превратив полосу камня, почвы, гор и лесов в единое непрерывное кольцо вокруг мира.
Луч эфира продолжал непрерывно проходить через второе кольцо и в третье, которое всё ещё формировалось, пока проходила последняя часть Эфеота.
‘Осталось шестнадцать волн’.
‘Шпиль приближается к нижней части первого кольца’.
‘Я заберу себе пентхаус, когда всё это закончится. Если мы это переживем’.
Наша сфера спатиума опустилась в разлом Эвербёрна под нами, но мы не отправились в эфирное царство. Пространство сместилось и исказилось, образовав туннель, так что мы прошли через первое кольцо и вышли под ним.
Ландшафт гор Клыка Василиска кардинально изменился. Основание Шпиля, некогда бывшее Тэгрин Келумом, значительно расширилось, требуя поверхности шириной почти в семь километров, чтобы вместить первые две зоны Реликтовых Гробниц и поддерживать многокилометровый Шпиль, возвышающийся из гор.
Камень и скалы самих гор стали необходимым материалом для содержания зон, которые формировали этаж за этажом Шпиля. Он уже поднялся почти на все сто тридцать километров к самому нижнему кольцу и ушёл глубоко в кору мира. Горный хребет теперь представлял собой медленно расширяющееся кольцо вокруг широкого пространства плоского камня, поскольку сами горы поглощались.
Портал, из которого всё ещё извлекались Реликтовые Гробницы, теперь был высотой в два с половиной километра и парил в воздухе над долиной, образовавшейся после удаления гор. Полоса растительности, похожей на джунгли, закручивалась вокруг уже построенной части Шпиля к поверхности, где камень превращался в стены, а местность раскладывалась, перестроенная под тщательным применением спатиума и Реквиема Ароа.
Все кропотливо сохранённые эфирные знания джиннов, перенесённые в физическое пространство, где они будут навсегда в безопасности от медленного коллапса эфирного царства.
Нас ждала Судьба.
Силуэт туго сплетённых золотых нитей парил над растущим шпилем, окружённый ореолом ярких золотых лучей, которые расходились во все уголки нашего мира. Мой разум снова был открыт, и я мог видеть все нити: те, что связывали меня с моими спутниками, с людьми, сгрудившимися в километрах внизу у основания Шпиля, и те, что простирались по всему нашему миру. Мы были зеркальными отражениями друг друга. И всё же, хотя многие нити расходились во всех направлениях, казалось, что ещё больше связывало нас двоих.
«Ты не можешь остановить то, что грядёт», — сказало оно, и голос, казалось, вибрировал от каждой нити одновременно. «Как животное, роющее глубокую нору, чтобы спастись от наводнения, ты лишь обрекаешь себя».
Частичка нас, которая всё ещё была мной, хотела усмехнуться, но горькое веселье было похоронено в тесселированной конструкции нашего коллективного сознания.
«Если бы события действительно были высечены в камне, то тебе не нужно было бы убеждать меня остановиться. Это значит, что-то, что мы делаем, работает».
«Мы можем спасти этот мир. Мы уже так близко. Всё, что от тебя требуется, — это ничего не делать».
Мы покачали головой. «Но огонь не может перестать распространяться, так же как река не может решить оставаться в своих берегах».
Золотой свет замерцал на фигуре из сплетённых нитей. «Это наводнение началось в тот момент, когда ты вошёл в этот мир, Артур Лейвин. Грей. Это было и остаётся неизбежным. Всё, что ты сделал — каждый выбор, каждое прозрение, — всегда вело тебя сюда».
«Ты ведёшь себя так, будто не понимаешь. Ты ошибаешься. Ты уже это доказал, а я уже показал тебе, над чем работаю. И теперь я так близко. Ты не выполняешь свою собственную цель по защите естественного порядка, ложно настаивая на том, что это уже предопределено, как будто это уже произошло».
Что-то вроде смеха эхом отозвалось от Судьбы, но в его веселье была резкость, ощущение диссонанса, облечённое в форму смешка.
Мы огляделись, всматриваясь в ткань реальности, во время, пространство и саму жизнь. Мы уже видели этот момент. Наши собственные ограничения. Мы знали, что никакие слова не смогут поколебать саму Судьбу. В этом мы потерпели неудачу раньше. С Судьбой нельзя было договориться. Нельзя было убедить дождь перестать лить, даже если люди гибли в наводнении.
И всё же, Судьба была чем-то большим, чем просто бесчувственным, природным явлением. В ней содержалась совокупность сознаний, которые её определяли. Если эфир мог отвернуться от драконов из-за геноцидов клана Индрат, то он мог повлиять и на Судьбу.
Но это было не то, что мы могли бы внушить Судьбе сами. Видя наши собственные пределы, мы осознали, что должно произойти, но сама природа наших отношений с эфиром гарантировала, что мы не сможем манипулировать им единственным действенным способом. Поглощая и очищая его, мы меняли его природу и наши отношения с ним. Не рост нашего понимания и силы создал необходимые условия.
Это была жизнь, которую мы прожили.
И люди, которых мы потеряли.
Нажмите, чтобы читать далее
Закладка