Глава 524 — Возвышение Реликтовых Гробниц •
От лица Артура Лейвина.
Мои каналы разрывались, а кожа сочилась кровью. Кости ломались, а кровь кипела. И всё же я держал свой разум полностью сосредоточенным на задаче, надёжно укрыв его от самого себя. Я знал, что боль существует, но этот момент был слишком важен, чтобы позволить себе утонуть в чём-то столь незначительном, как агония от разрушения моего физического тела. Единственная нить моего сознания удерживала всю эту боль на безопасном расстоянии, пока мой разум парил над ней, наблюдая, как цунами эфира выплёскивается в атмосферу.
Моё трёхслойное ядро, сияющее и слабое, словно перенапряжённая конечность, изо всех сил пыталось контролировать поток эфира, высвободившийся при разрушении четвёртого слоя моего ядра. Врата, встроенные в ядро и соединяющие его с моими каналами, бессильно трепетали, а сами каналы были полностью опустошены. Потребовалось всё моё сознание, усиленное Королевским Гамбитом, за исключением той самой единственной нити, чтобы удержать такую мощь в своей власти. С её помощью я потянулся и вниз, и вверх, и все мои божественные руны заработали в унисон.
Информация от Джи-э начала поступать в мою голову через новообразованную связь с Тессией. Я видел очертания Эфеота и Реликтовых Гробниц, понимал необходимую физику, термодинамику, пространственное расширение и сжатие, плетение времени и тёплое биение жизни, которые были необходимы. Вверху разлом быстро расширялся, и скорость падения Эфеота значительно возрастала.
Портал внизу начал разворачиваться, выплёскивая содержимое соединённых с ним Реликтовых Гробниц, когда первая зона была вытянута в физический мир из пустоты, в которой она парила. Портал дрожал от напряжения двух противоборствующих сил: потока эфира, высвобожденного моей жертвой в виде слоя ядра, и эфирной реки, грозившей выйти из берегов по ту сторону. Внутренний двор, часть первой зоны Реликтовых Гробниц, рассыпался и ломался под тяжестью гравитации, а затем разворачивался и сплавлялся воедино, складываясь в новые формы. Разрушение вспыхнуло вместе с остальными моими божественными рунами, когда Реджис соединил своё управление самой руной с моим озарением. Потоки фиолетового пламени заплясали вдоль эфирных путей и внутри меняющегося пространства.
Божественная руна спатиума раскрыла Тэгрин Келум, словно детский кукольный домик, в то время как новообразующиеся структуры из Реликтовых Гробниц оседали в открывшихся полостях. Любой ненужный материал сжигался дотла Разрушением. Пространство сжималось и расширялось по мере необходимости. Эфирные пути сплетали новое и старое воедино. Время дрожало прерывистыми скачками, пока Реликтовые Гробницы приспосабливались к течению реального времени.
Улицы лентами вырывались из портала, разматываясь и перестраиваясь. Здания рушились и восстанавливались под противоположным давлением божественной руны спатиума и Реквиема Ароа. Разрушение постоянно отсекало то, что я не мог использовать, пока я держал форму всего этого в своём уме, как четырёхмерный чертёж.
Внутри хаоса разворачивающихся и перекраивающихся, словно бумажная лодочка, Реликтовых Гробниц кричали люди — все те, кто был укрыт в них. Сначала десятки, потом сотни, цепляясь за любые твёрдые предметы, какие только могли найти, каждый из них был заботливо окутан покровом пространства и времени.
Королевский Гамбит напрягался под требуемым уровнем концентрации. Всё ещё глядя сверху вниз, я видел, как меня самого рвёт кровью. Моё истерзанное тело было багровым, руки Тессии стали скользкими от крови, просачивающейся сквозь мою кожу. Её слёзы смешивались с кровью, свободно текущей из её собственного носа.
Я усилил концентрацию, сводя ветви разума воедино, изо всех сил пытаясь поглотить и переработать свой собственный эфир, чтобы ещё больше усилить божественную руну.
Было бы проще, если бы у нас было время полностью очистить Реликтовые Гробницы, прекратить все восхождения и вывести людей с первых двух уровней. Вместо этого Реликтовые Гробницы были забиты беженцами, спасавшимися от последней атаки Агроны.
Как и на каждом другом этапе этого процесса, я был вынужден учитывать наивысший шанс на успех. Спасти всех людей из Реликтовых Гробниц — всё равно что пытаться протащить горошины сквозь вращающиеся лезвия молотилки. Время, терпение и энергия, необходимые для этого, были жертвой, цену которой я ещё не знал, как и в случае с Эфеотом.
Попытка спасти всех сразу могла стать той самой причиной, по которой я не спас бы никого… Сверху раздался оглушительный треск. Слишком большая часть Эфеота слишком быстро прошла через разлом, пока я был сосредоточен на Реликтовых Гробницах. Королевский Гамбит изолировал меня и от боли, и от страха. В крови расцвело новое озарение, разрастаясь, словно цветы, вдоль расширяющихся ветвей. Вот оно, предназначение божественной руны. Настоящая жертва. До сих пор божественная руна сдерживалась моим желанием сохранить как можно больше от самого себя. Но я не мог этого сделать здесь и сейчас. Ценой спасения Реликтовых Гробниц, Эфеота, асур и алакрийцев мог быть только я сам.
Я уже начал.
Моё тело потрошило изнутри. Мой разум был вырван из оболочки. Моё ядро, сияющее и обнажённое, сократилось до трёх слоёв вокруг сломанного органического ядра маны. Мне нужно было пойти дальше. Отделиться более полно.
По мере того, как понимание разворачивалось в моём мозгу, подобно тому, как Реликтовые Гробницы разворачивались из портала, каждая ветвь Королевского Гамбита раздваивалась, затем каждая новая ветвь порождала ещё одну, и вся боль и беспокойство, уже отстранённые, превращались в бессмысленный фоновый шум. Мой разум расширялся вдоль ветвей, вмещая в себя всю совокупность эфирных путей, соединяющих каждую точку с каждой другой, как те, что уже были вплетены в ткань этого мира, так и все те, что только сейчас формировались, словно нейроны, по всему падающему континенту наверху. Сам мир, казалось, сделал вдох, и в этом тёплом ветре я увидел золотые нити, связывающие всё воедино. Я был в центре, бесчисленные нити обвивали меня и уходили вдаль, к каждому эльфу, дварфу, человеку, алакрийцу и асуре в обоих мирах. Моё тело затерялось в гуманоидной форме из туго сплетённых, светящихся золотых нитей. Дыхание прошло, и нити исчезли из виду. В небе над головой Эфеот больше не рушился, теперь его поддерживало кольцо из чистого эфира. Земля, как и Реликтовые Гробницы, сжималась и перестраивалась, пока я лепил её, словно глину. Разрушение плясало в эфирных путях, проносясь по его поверхности и поглощая всё с предельной точностью.
Эфеот медленно проваливался сквозь разлом, по мере того как карман расширенного пространства, в котором он так долго существовал, рушился. У меня было всего несколько секунд, чтобы привыкнуть к процессу, прежде чем он снова менялся, и каждый следующий шаг делал его всё сложнее.
«Позволь нам помочь», — твёрдо сказала Сильви, почувствовав моё напряжение. Как и у Тессии, её руки были обагрены моей кровью.
Я открыл рот, чтобы заговорить, но голоса не было.
‘Мне просто нужно… ещё немного времени’.
Сильви кивнула. Её глаза плотно зажмурились. И сила, и эфир в форме её искусств эвума простёрлись по лику мира, замедляя время до тонкой струйки. Противоборствующая сила оттолкнула её. Сильви ахнула, когда её заклинание разрушилось, послав тошнотворную дрожь по моему позвоночнику.
«Что?» — спросила она, задыхаясь.
Что-то приближалось. Гроза из маны и эфира, едва сдерживаемая. Спускающаяся с Эфеота.
«Майр», — произнёс я, имя прозвучало хрипло в моём горле.
Почти весь мой эфир находился вне моего тела, формируя метафизические руки, которыми я лепил Эфеот наверху и Реликтовые Гробницы внизу. Вот почему я не исцелялся. Реджис втягивал то, что ему было нужно для активации Разрушения и позволял мне направлять его, но в остальном я удерживал лишь столько, чтобы поддерживать жизнь в моём истерзанном теле. Теперь я изо всех сил пытался вернуть достаточно, чтобы защитить нас. Если Майр нападёт…
«Артур Лейвин», — её голос прогремел в атмосфере, глубокий, резонирующий и полный боли. «Я почувствовала смерть Кэзесса, но я должна знать… Как он умер? Это был Агрона?» В её словах слышалась резкая, но умоляющая нотка.
Я заглянул в костёр, бушующий за её глазами, неспособный испытывать страх. «Я убил его»
Последовал долгий, втянутый вздох, подобный приближающемуся шторму, прежде чем она ответила дрожащим голосом.
«Мы приняли тебя к себе. Обращались с тобой, как с одним из нас. Обучали тебя и возвышали. Приглашали в наши самые священные места. Сделали тебя одним из нас. И ты отплатил нам — мне — убив человека, который так долго хранил этот мир в безопасности?»
‘Примечательно, что она не спросила почему’, — подумал я.
Майр завершила свой спуск, слетая вниз, как лист на ветру. Её лицо было грозовой тучей, а глаза — двумя вспышками молний.
«Бабушка!» — крикнула Сильви, встав между Майр и мной. «Ты же знаешь, у него не было выбора. Ты лучше кого-либо знаешь, какие решения принимал Кэзесс и принял бы снова. Но если ты не дашь нам работать, то все умрут. Включая весь твой народ. Смерть Кэзесса ничего не будет значить!»
Чем ближе подходила Майр, тем меньше она, казалось, становилась. Она не была той молодой, сияющей королевой, что стояла рядом с Кэзессом в тронном зале, но и не была той мудрой старейшиной, которую я встретил впервые. Она выглядела старой — древней — но неукротимой. Словно некое забытое божество. Именно в тот момент, возможно, впервые, я по-настояшему понял, почему мы когда-то считали асур богами.
Несмотря на то, что ситуация была напряжённой до предела, я не мог прекратить то, что делал. Весь первый уровень Реликтовых Гробниц развернулся через портал, теперь уже высотой в шестьдесят метров. Используя эфир для манипулирования изобилием маны атрибута земли, я поднимал камень из самих гор, обволакивая и заполняя открытую сторону Тэгрин Келума, формируя основание сооружения. Очень отдалённо я слышал крики и мольбы тех людей, которых я только что вытеснил.
С Эфеотом было сложнее. Мне нужно было, чтобы Сильви замедлила его продвижение в этот мир, так как формирование требовало ювелирной точности. Расчёты Джи-э указывали на полосу земли шириной ровно в двести тридцать километров. Край уже пересёк горы Клыка Василиска и приближался к восточным берегам Алакрии, и у меня оставались лишь мгновения, чтобы совершить сложное разделение на две из трёх таких формаций, которые потребуются для спасения Эфеота.
‘Чувствую себя ужасно… уставшим, чувак’, — подумал Реджис.
У них с Сильви не было иного выбора, кроме как сосуществовать в паутине Королевского Гамбита, хотя им приходилось сохранять ментальную дистанцию, иначе их разумы рисковали сломаться, пытаясь одновременно следить за всеми моими мыслями. Майр теперь была прямо перед нами, хотя я и не заметил, как она двинулась. Её взгляд задержался на моём состоянии — крови, дрожи в полёте, малом количестве эфира, поддерживающем мою физическую форму. Это был момент, когда я узнаю, кем она была на самом деле, в конце концов. Кем она решит быть.
«Ты убиваешь себя», — хрипло сказала она.
‘Это сожаление или облегчение в её тоне?’
Я не был уверен.
«Не… в первый раз», — выдавил я ровным голосом.
Её взгляд метнулся к Тессии, затем остановился на Сильви. «Прости, внучка. Я знаю». Её глаза закрылись, и она слабо выдохнула. «Я знаю». Сильви, с твёрдыми и блестящими глазами, едва заметно кивнула бабушке, затем её сила снова потянулась вперёд, и на этот раз Майр не двинулась, чтобы остановить её. Сильви напряглась против бушующей бури эфира, которую я только что высвободил, и я крепко держал связь между нами в своём уме, не делясь своими мыслями, но включая её в своё осознание, свою связь с эфирными путями через Шаг Бога и формациями Эфеота и Реликтовых Гробниц через божественную руну спатиума. Через меня её сила достигала самых дальних уголков обоих миров, и хотя она не останавливала время, она ослабляла давление его течения, давая мне время воплотить все расчёты в реальность.
Когда первая полоса земли прошла над береговой линией, я стал искать шов, отмечающий нужную мне точку перехода.
«Моя семья?» — спросил я Майр, концентрируясь
«В безопасности», — ответила она, в её голосе под тяжестью усталости слышалась грубость. Я ждал продолжения, хотел спросить больше, потребовать, чтобы она объяснила, но её односложный ответ занял всё время, которое у меня было, прежде чем я нашёл то, что искал, и всё моё внимание вернулось к Эфеоту.
Земля, заслонявшая небо, разделилась, когда Эфеот стал не одной, а двумя лентами, вторая формировалась под точным углом в тридцать шесть градусов, направляясь теперь на юго-восток. Второе кольцо потребовало ещё одного слоя поддерживающего эфира, нового потока Разрушения и Реквиема Ароа. Запутанная паутина, которой теперь был Королевский Гамбит, натянулась, когда давление потянуло её во все стороны.
Кратковременное сжатие времени Сильви снова ослабло, когда она взяла мгновение на отдых. Рядом со мной Тессия, всё ещё цеплявшаяся за мою руку, обмякла. Её голова слишком сильно ударилась о моё бронированное плечо, рассекая кожу над бровью. Её взгляд был расфокусирован, она, казалось, даже не заметила этого. Я прижал её крепче к себе, не уверенный, сможет ли она удержаться на ногах.
‘Тесс. Тессия?..’
‘Я… в порядке’. Её мысли были вязкими и медлительными.
‘Нагрузка на её физические системы огромна’, — вмешалась Джи-э.
‘Эта структура — то, чем я сейчас являюсь — не предназначена для содержания в органической оболочке. Количество информации сжигает её изнутри’.
‘Я сказала, что в порядке’, — резко перебила Тессия, поднимая голову с моего плеча и отстраняясь, хотя и не отпуская мою руку полностью. Её бок теперь был испачкан моей кровью — и её собственной.
‘Я тоже в порядке, спасибо, что спросили’, — саркастически произнёс Реджис, имитируя звук отхаркивания крови.
Майр облетела нас, чтобы посмотреть на обоих, её брови были озабоченно сведены. «Позволь мне помочь».
Она подняла руку, чтобы пресечь любые возражения. «Я понимаю. Дело не в союзе или прощении, а в выживании. Величайшая цена уже заплачена, чтобы купить моему народу будущее. Я не стану его выбрасывать».
Она не стала ждать дальнейшего ответа. Мана закружилась вокруг её поднятой руки, яркая и мощная. Откликнулась пыльца эфира, и наши раны медленно затянулись. Брови Майр опустились ещё ниже, её губы скривились в глубокой гримасе концентрации. Мана нарастала, но эфир едва реагировал. Я мог сказать, что ей требовалась вся её концентрация, чтобы исцелить наши малейшие раны.
«Сосредоточься на Тесс», — выдавил я.
Она колебалась, затем полностью переключила своё внимание на Тессию. Кровь, сочившаяся из носа Тесс, остановилась, и выражение её лица несколько смягчилось.
Но когда нежное исцеляющее давление внезапно покинуло меня, я обнаружил, что задыхаюсь. Глядя сверху вниз, я наблюдал, как мои собственные глаза закатываются в глазницы. Давление из царства эфира внезапно удвоилось, затем утроилось. Первые секции второго уровня Реликтовых Гробниц только начинали проходить через портал, и здание — двухэтажная гостиница, стоявшая на краю — взорвалось, превратившись в груду обломков. Мне едва удалось защитить десятки людей, которые были втиснуты внутрь, от обрушения, окутав их эфиром.
Земля под ними треснула, когда огромные, изумрудно-зелёные лианы вырвались наружу, чтобы выхватить их из воздуха. Тессия дрожала от усилия сотворения, её звериная воля кипела внутри неё. В одном из уголков сплетённой паутины мыслей я осознал, что, вытягивая из Реликтовых Гробниц, я позволяю эфирной реке больше свободы для изгибов и поворотов, размывая метафорические края, подобно тому, как норы животных разрушают берег настоящей реки. Я поддался неожиданному весу, снова взяв его под контроль. Расчёты, поступающие ко мне от Джи-э, скорректировались на ходу, чтобы учесть возросшее давление. Теперь через портал и по краям Эфеота проникало изобилие эфира, но, как и эфирная река, он имел собственное притяжение, слишком сильное для меня, чтобы его использовать. Должен был быть какой-то способ его нейтрализовать, но я был на пределе своей способности концентрироваться и обдумывать новую информацию.
«Артур».
Я в замешательстве огляделся. ‘Бабушка Сильвия?’
Нет, конечно же, нет. Я встретился взглядом с Майр, на мгновение забыв о её присутствии, пока мой разум был растянут до предела. «Ты моришь меня голодом», — сказала она, спокойно, но настойчиво.
«Эфир едва реагирует на меня. Ты держишь его всего в своей власти. Ты и… что бы ещё ни было здесь, с нами. Сила, пытающаяся пробиться вместе с Эфеотом».
Я понял. Тот малый объём атмосферного эфира, что существовал здесь, был поглощён и использован в первые секунды этого события, ещё до того, как я пробил внешний слой своего ядра, чтобы израсходовать его запасённый эфир. Единственный оставшийся эфир был моим собственным, направленным через божественные руны для воздействия на Реликтовые Гробницы и Эфеот. Конечно, Майр была не более способна получить доступ к эфиру, омывающему края мира, чем я.
«Но я всё ещё могу помочь тебе, Артур». Её глаза сияли, отчаяние и сожаление смешивались с чувством потери и принятия.
Затем глаза начали расти, а лицо вокруг них расширяться и удлиняться. Её шея вытянулась, тело стремительно увеличивалось, струящиеся одежды превращались в широкие, ярко-белые чешуйки. За её спиной раскинулись крылья, медленно взмахивая и закручивая ману атрибута воздуха. Золотые руны засияли на её драконьем лице, длинной шее и широких крыльях. Я уставился в её теперь уже фиолетовые глаза. Золотые отметины вокруг них вспыхнули, затем потускнели и, наконец, полностью исчезли. Из её пасти метнулся тонкий, острый отросток, похожий на язык, пронзая мою броню, плоть и кость. В отличие от Сильвии, она не смогла сама достичь моего ядра. Мне пришлось позволить ей войти. Застыв на мгновение в отголосках былого ужаса, я почти отверг её.
Затем… я снова сжал кулак эфира вокруг своего ядра. Поскольку царство эфира грозило взорваться, а моё тело — отказать, мне нужно было больше эфира. В третьем слое его было меньше, чем в четвёртом, но…
Я сжал кулак, и внешний слой ядра разлетелся на куски. Раны от прошлого раза не зажили, поэтому эфиру не нужно было следовать по моим каналам, а вместо этого он потёк по рваным ранам, испещрявшим моё тело.
Наконец, язык Майр проник в моё ядро, как это сделала Сильвия много лет назад. Струйки золотистого дыма поднялись от моей груди, потрескивая аметистовыми искрами. Когда она отстранилась, кровь из раны затерялась в море красного, покрывавшего меня и сочащегося между чешуйками моей реликтовой брони. В то время как Сильвия выглядела измученной и слабой после передачи своей воли, Майр каким-то образом выглядела ещё более величественной. Золотые руны поблекли, как и сияющий фиолетовый цвет её радужки, но древний белый дракон, который теперь парил передо мной, выглядел не менее диким и могущественным.
«Пусть у тебя хватит мудрости использовать это озарение лучше, чем я за многие тысячелетия своей жизни, Артур Лейвин».
Я почувствовал золотую сферу её воли, покоящуюся внутри двух оставшихся слоёв моего эфирного ядра, тёплую и успокаивающую.
«Бабушка…»
Слова на этот раз были не моими, а Сильви. И всё же, в этот момент, они несли ту же отчаянную энергию, которую я, четырёхлетний, чувствовал, наблюдая, но не понимая, как Сильвия пожертвовала собой, чтобы спасти меня от Каделла.
Больше слов не было. Майр развернулась и полетела вниз, в ещё формирующееся основание Реликтовых Гробниц. Я без сомнения знал, что она ищет Кэзесса. Протянувшись к золотому сиянию её воли, я активировал её.
Поток энергии прошёл сквозь меня, и золотые руны появились на моей броне и шее, переплетаясь с рунами Сердца Мира.
Я ощутил жизненные силы моих спутников, самой Майр и нескольких тысяч человек, уже перенесённых из Реликтовых Гробниц, набитых, как вогарты, в новообразованный слой физических Реликтовых Гробниц. Поворотом пространства я открыл путь вниз, к тому, что когда-то было реликварием Агроны.
Большая часть высвобожденной энергии моего третьего слоя ядра задержалась во мне и вокруг меня, хотя основная масса протекла через эфирные пути, чтобы поддержать мои божественные руны высоко вверху и далеко внизу. Я втянул эту энергию в себя, направив её на исцеление. Жизненная сила Тессии была слабой, её пульс вялым, хотя её мана была сильной. С активной волей Майр я мог чувствовать расстояние между нами, жар её жизненной силы, и когда я вытолкнул эфир, он потёк в Тессию. Её раны вспыхнули, словно нарисованные огнём за моими глазами. Я направил к ним эфир — к её нервам и синапсам, и к ткани её разума, полной микроразрывов.
Она тут же задышала легче.
Здания и улицы теперь вырывались из портала. С помощью божественной руны спатиума я перестроил похожую на город зону внутри и вокруг остатков Тэгрин Келума. Эфир манипулировал маной, чтобы создавать и формировать камень, Разрушение вырезало ненужное или непригодное, Реквием Ароа восстанавливал то, что осталось, а спатиум перекраивал саму физическую реальность зоны.
Почувствовав приближение следующей точки разграничения в Эфеоте, я приготовился растянуть свой паутинообразный разум ещё дальше. Сильви потянулась своим искусством эвума, снова замедляя время и давая мне мгновение на подготовку. Третья полоса земли будет отделена от остальных, эта будет отходить от раны под углом в тридцать шесть градусов к северу от первой. Моя сила теперь простиралась по всему земному шару, поскольку первая лента земли приближалась к Дикатену. С моим разумом, так глубоко укоренившимся в эфирных путях через Шаг Бога, я снова почувствовал, будто вижу оба континента целиком.
Я видел Сэта и Майлу среди толпы в городе Маэрин, которых больше не бомбардировали обломки с Эфеота, а вместо этого они с трепетом наблюдали, как земля простирается в небе над головой. Глейдеров, окружённых своим советом на балконе дворца Этистин, все со страхом смотрели, как Эфеот погружает город в тень. Эваскира, возвышающегося титана, охранявшего Харт, убивающего эфеотского мана-зверя, пока Винсент, Табита и Лилия Хелстия смотрели в ужасе, их дом был наполовину разрушен за их спинами. Хелен и Дердена, ведущих атаку на возвышающегося рогатого зверя из огня и тёмного камня, приближающегося к Блэкбенду. Стену, павшую, погребённую под горой. Анакашу из клана Матали, тянущую своего потерявшего сознание отца, Анкора, подальше от разрушенного строения. И великих лордов асур, каждый из которых стоял в сердце своих владений.
Но я не видел свою мать или сестру. Я мог только верить, что Майр сказала правду, и что они действительно в безопасности.
Почти весь второй уровень Реликтовых Гробниц был выведен из эфирного царства, которое теперь служило временным поселением для выживших, опоясавшим основание новой, медленно появляющейся структуры. Карта Реликтовых Гробниц, какой её видела Джи-э, уже распространилась в моём сознании, вместе с чертежом, который позволил бы нам спасти важную часть каждой зоны, гарантируя, что эфирное знание, вложенное в её создание, не будет потеряно. И, что ещё важнее, создавая основы, на которых вскоре будет покоиться всё, чего я надеялся достичь.
Самой последней структурой, вышедшей со второго уровня, было поместье Гранбелов, теперь переполненное, как я мог только предположить, беженцами, скрывающимися в нём. С всё ещё активной волей Майр я ощущал каждую жизнь внутри него так близко, словно держал пальцы на их пульсе. Я всё ещё встраивал поместье в город, когда коллапс пространства, содержавшего второй уровень, сотряс портал. Эфирная река, извивающаяся в эфирной пустоте по ту сторону портала, снова взметнулась, и сама реальность содрогнулась.
Когда дрожь прошла сквозь меня, в моём видении снова появились золотые нити. Мои чувства последовали за ними туда, где они сходились, к силуэту, полностью состоящему из туго сплетённых нитей Судьбы, скрытому в окружности солнца, видимого между двумя постоянно расширяющимися полосами земли наверху.
Словно почувствовав моё внимание, голос Судьбы прозвучал в моей голове.
‘Грей. Артур Лейвин. Я пришёл поблагодарить тебя. Твоё выступление оправдало все практические ожидания’.
Я почувствовал, как отдаляюсь ещё больше, моё видение — всё ещё смотрящее сверху вниз — уплывало от моего тела и присутствия моих спутников.
‘Это ты. Река. Ты давишь с другой стороны’.
Гнев вспыхнул во мне холодным, далёким ощущением, пробившись сквозь слои Королевского Гамбита.
‘Почему? У нас был договор’.
‘Твоё видение будущего было прекрасным, но оно могло закончиться только так. Хотя Агрона только начал процесс, ты завершил этот акт полного пробития барьера, и теперь эфир может снова выйти в мир, чтобы распространиться и осесть, высвободив долго сдерживаемое давление. Необходимость энтропии’.
‘Ценой всего этого мира’. Я хотел выкрикнуть эти слова, но необходимой эмоции не было.
‘Все миры умирают. Все звёзды сгорают’. Скрежещущий гул прошёл по золотым нитям. ‘Теперь ты можешь отпустить, Артур. Ты сделал всё, что от тебя требовалось. Если твои смертные наклонности этого требуют, считай, что ты, возможно, спас всю известную и неизвестную вселенную ценой одного маленького мира’.
Эфир прорвался сквозь края портала, разрывая его ещё больше, и хлынул вокруг границ Эфеота, сотрясая его, словно землетрясение.
‘Одного маленького мира?’
Я уставился на форму из золотых струн
‘Но ты из этого мира. Все те разумы и голоса, что объединяются, чтобы создать тебя, они из этого мира. Все, кто когда-либо существовал, чтобы стать частью тебя. Неужели не осталось никакого желания защитить его?’
Паузы не было. Никакого намёка на то, что мои слова вызвали какое-то размышление в нечеловеческой сущности. Только…
‘Нет’.
Мои каналы разрывались, а кожа сочилась кровью. Кости ломались, а кровь кипела. И всё же я держал свой разум полностью сосредоточенным на задаче, надёжно укрыв его от самого себя. Я знал, что боль существует, но этот момент был слишком важен, чтобы позволить себе утонуть в чём-то столь незначительном, как агония от разрушения моего физического тела. Единственная нить моего сознания удерживала всю эту боль на безопасном расстоянии, пока мой разум парил над ней, наблюдая, как цунами эфира выплёскивается в атмосферу.
Моё трёхслойное ядро, сияющее и слабое, словно перенапряжённая конечность, изо всех сил пыталось контролировать поток эфира, высвободившийся при разрушении четвёртого слоя моего ядра. Врата, встроенные в ядро и соединяющие его с моими каналами, бессильно трепетали, а сами каналы были полностью опустошены. Потребовалось всё моё сознание, усиленное Королевским Гамбитом, за исключением той самой единственной нити, чтобы удержать такую мощь в своей власти. С её помощью я потянулся и вниз, и вверх, и все мои божественные руны заработали в унисон.
Информация от Джи-э начала поступать в мою голову через новообразованную связь с Тессией. Я видел очертания Эфеота и Реликтовых Гробниц, понимал необходимую физику, термодинамику, пространственное расширение и сжатие, плетение времени и тёплое биение жизни, которые были необходимы. Вверху разлом быстро расширялся, и скорость падения Эфеота значительно возрастала.
Портал внизу начал разворачиваться, выплёскивая содержимое соединённых с ним Реликтовых Гробниц, когда первая зона была вытянута в физический мир из пустоты, в которой она парила. Портал дрожал от напряжения двух противоборствующих сил: потока эфира, высвобожденного моей жертвой в виде слоя ядра, и эфирной реки, грозившей выйти из берегов по ту сторону. Внутренний двор, часть первой зоны Реликтовых Гробниц, рассыпался и ломался под тяжестью гравитации, а затем разворачивался и сплавлялся воедино, складываясь в новые формы. Разрушение вспыхнуло вместе с остальными моими божественными рунами, когда Реджис соединил своё управление самой руной с моим озарением. Потоки фиолетового пламени заплясали вдоль эфирных путей и внутри меняющегося пространства.
Божественная руна спатиума раскрыла Тэгрин Келум, словно детский кукольный домик, в то время как новообразующиеся структуры из Реликтовых Гробниц оседали в открывшихся полостях. Любой ненужный материал сжигался дотла Разрушением. Пространство сжималось и расширялось по мере необходимости. Эфирные пути сплетали новое и старое воедино. Время дрожало прерывистыми скачками, пока Реликтовые Гробницы приспосабливались к течению реального времени.
Улицы лентами вырывались из портала, разматываясь и перестраиваясь. Здания рушились и восстанавливались под противоположным давлением божественной руны спатиума и Реквиема Ароа. Разрушение постоянно отсекало то, что я не мог использовать, пока я держал форму всего этого в своём уме, как четырёхмерный чертёж.
Внутри хаоса разворачивающихся и перекраивающихся, словно бумажная лодочка, Реликтовых Гробниц кричали люди — все те, кто был укрыт в них. Сначала десятки, потом сотни, цепляясь за любые твёрдые предметы, какие только могли найти, каждый из них был заботливо окутан покровом пространства и времени.
Королевский Гамбит напрягался под требуемым уровнем концентрации. Всё ещё глядя сверху вниз, я видел, как меня самого рвёт кровью. Моё истерзанное тело было багровым, руки Тессии стали скользкими от крови, просачивающейся сквозь мою кожу. Её слёзы смешивались с кровью, свободно текущей из её собственного носа.
Я усилил концентрацию, сводя ветви разума воедино, изо всех сил пытаясь поглотить и переработать свой собственный эфир, чтобы ещё больше усилить божественную руну.
Было бы проще, если бы у нас было время полностью очистить Реликтовые Гробницы, прекратить все восхождения и вывести людей с первых двух уровней. Вместо этого Реликтовые Гробницы были забиты беженцами, спасавшимися от последней атаки Агроны.
Как и на каждом другом этапе этого процесса, я был вынужден учитывать наивысший шанс на успех. Спасти всех людей из Реликтовых Гробниц — всё равно что пытаться протащить горошины сквозь вращающиеся лезвия молотилки. Время, терпение и энергия, необходимые для этого, были жертвой, цену которой я ещё не знал, как и в случае с Эфеотом.
Попытка спасти всех сразу могла стать той самой причиной, по которой я не спас бы никого… Сверху раздался оглушительный треск. Слишком большая часть Эфеота слишком быстро прошла через разлом, пока я был сосредоточен на Реликтовых Гробницах. Королевский Гамбит изолировал меня и от боли, и от страха. В крови расцвело новое озарение, разрастаясь, словно цветы, вдоль расширяющихся ветвей. Вот оно, предназначение божественной руны. Настоящая жертва. До сих пор божественная руна сдерживалась моим желанием сохранить как можно больше от самого себя. Но я не мог этого сделать здесь и сейчас. Ценой спасения Реликтовых Гробниц, Эфеота, асур и алакрийцев мог быть только я сам.
Я уже начал.
Моё тело потрошило изнутри. Мой разум был вырван из оболочки. Моё ядро, сияющее и обнажённое, сократилось до трёх слоёв вокруг сломанного органического ядра маны. Мне нужно было пойти дальше. Отделиться более полно.
По мере того, как понимание разворачивалось в моём мозгу, подобно тому, как Реликтовые Гробницы разворачивались из портала, каждая ветвь Королевского Гамбита раздваивалась, затем каждая новая ветвь порождала ещё одну, и вся боль и беспокойство, уже отстранённые, превращались в бессмысленный фоновый шум. Мой разум расширялся вдоль ветвей, вмещая в себя всю совокупность эфирных путей, соединяющих каждую точку с каждой другой, как те, что уже были вплетены в ткань этого мира, так и все те, что только сейчас формировались, словно нейроны, по всему падающему континенту наверху. Сам мир, казалось, сделал вдох, и в этом тёплом ветре я увидел золотые нити, связывающие всё воедино. Я был в центре, бесчисленные нити обвивали меня и уходили вдаль, к каждому эльфу, дварфу, человеку, алакрийцу и асуре в обоих мирах. Моё тело затерялось в гуманоидной форме из туго сплетённых, светящихся золотых нитей. Дыхание прошло, и нити исчезли из виду. В небе над головой Эфеот больше не рушился, теперь его поддерживало кольцо из чистого эфира. Земля, как и Реликтовые Гробницы, сжималась и перестраивалась, пока я лепил её, словно глину. Разрушение плясало в эфирных путях, проносясь по его поверхности и поглощая всё с предельной точностью.
Эфеот медленно проваливался сквозь разлом, по мере того как карман расширенного пространства, в котором он так долго существовал, рушился. У меня было всего несколько секунд, чтобы привыкнуть к процессу, прежде чем он снова менялся, и каждый следующий шаг делал его всё сложнее.
«Позволь нам помочь», — твёрдо сказала Сильви, почувствовав моё напряжение. Как и у Тессии, её руки были обагрены моей кровью.
Я открыл рот, чтобы заговорить, но голоса не было.
‘Мне просто нужно… ещё немного времени’.
Сильви кивнула. Её глаза плотно зажмурились. И сила, и эфир в форме её искусств эвума простёрлись по лику мира, замедляя время до тонкой струйки. Противоборствующая сила оттолкнула её. Сильви ахнула, когда её заклинание разрушилось, послав тошнотворную дрожь по моему позвоночнику.
«Что?» — спросила она, задыхаясь.
Что-то приближалось. Гроза из маны и эфира, едва сдерживаемая. Спускающаяся с Эфеота.
«Майр», — произнёс я, имя прозвучало хрипло в моём горле.
Почти весь мой эфир находился вне моего тела, формируя метафизические руки, которыми я лепил Эфеот наверху и Реликтовые Гробницы внизу. Вот почему я не исцелялся. Реджис втягивал то, что ему было нужно для активации Разрушения и позволял мне направлять его, но в остальном я удерживал лишь столько, чтобы поддерживать жизнь в моём истерзанном теле. Теперь я изо всех сил пытался вернуть достаточно, чтобы защитить нас. Если Майр нападёт…
«Артур Лейвин», — её голос прогремел в атмосфере, глубокий, резонирующий и полный боли. «Я почувствовала смерть Кэзесса, но я должна знать… Как он умер? Это был Агрона?» В её словах слышалась резкая, но умоляющая нотка.
Я заглянул в костёр, бушующий за её глазами, неспособный испытывать страх. «Я убил его»
Последовал долгий, втянутый вздох, подобный приближающемуся шторму, прежде чем она ответила дрожащим голосом.
«Мы приняли тебя к себе. Обращались с тобой, как с одним из нас. Обучали тебя и возвышали. Приглашали в наши самые священные места. Сделали тебя одним из нас. И ты отплатил нам — мне — убив человека, который так долго хранил этот мир в безопасности?»
‘Примечательно, что она не спросила почему’, — подумал я.
Майр завершила свой спуск, слетая вниз, как лист на ветру. Её лицо было грозовой тучей, а глаза — двумя вспышками молний.
«Бабушка!» — крикнула Сильви, встав между Майр и мной. «Ты же знаешь, у него не было выбора. Ты лучше кого-либо знаешь, какие решения принимал Кэзесс и принял бы снова. Но если ты не дашь нам работать, то все умрут. Включая весь твой народ. Смерть Кэзесса ничего не будет значить!»
Чем ближе подходила Майр, тем меньше она, казалось, становилась. Она не была той молодой, сияющей королевой, что стояла рядом с Кэзессом в тронном зале, но и не была той мудрой старейшиной, которую я встретил впервые. Она выглядела старой — древней — но неукротимой. Словно некое забытое божество. Именно в тот момент, возможно, впервые, я по-настояшему понял, почему мы когда-то считали асур богами.
Несмотря на то, что ситуация была напряжённой до предела, я не мог прекратить то, что делал. Весь первый уровень Реликтовых Гробниц развернулся через портал, теперь уже высотой в шестьдесят метров. Используя эфир для манипулирования изобилием маны атрибута земли, я поднимал камень из самих гор, обволакивая и заполняя открытую сторону Тэгрин Келума, формируя основание сооружения. Очень отдалённо я слышал крики и мольбы тех людей, которых я только что вытеснил.
С Эфеотом было сложнее. Мне нужно было, чтобы Сильви замедлила его продвижение в этот мир, так как формирование требовало ювелирной точности. Расчёты Джи-э указывали на полосу земли шириной ровно в двести тридцать километров. Край уже пересёк горы Клыка Василиска и приближался к восточным берегам Алакрии, и у меня оставались лишь мгновения, чтобы совершить сложное разделение на две из трёх таких формаций, которые потребуются для спасения Эфеота.
‘Чувствую себя ужасно… уставшим, чувак’, — подумал Реджис.
У них с Сильви не было иного выбора, кроме как сосуществовать в паутине Королевского Гамбита, хотя им приходилось сохранять ментальную дистанцию, иначе их разумы рисковали сломаться, пытаясь одновременно следить за всеми моими мыслями. Майр теперь была прямо перед нами, хотя я и не заметил, как она двинулась. Её взгляд задержался на моём состоянии — крови, дрожи в полёте, малом количестве эфира, поддерживающем мою физическую форму. Это был момент, когда я узнаю, кем она была на самом деле, в конце концов. Кем она решит быть.
«Ты убиваешь себя», — хрипло сказала она.
‘Это сожаление или облегчение в её тоне?’
Я не был уверен.
«Не… в первый раз», — выдавил я ровным голосом.
Её взгляд метнулся к Тессии, затем остановился на Сильви. «Прости, внучка. Я знаю». Её глаза закрылись, и она слабо выдохнула. «Я знаю». Сильви, с твёрдыми и блестящими глазами, едва заметно кивнула бабушке, затем её сила снова потянулась вперёд, и на этот раз Майр не двинулась, чтобы остановить её. Сильви напряглась против бушующей бури эфира, которую я только что высвободил, и я крепко держал связь между нами в своём уме, не делясь своими мыслями, но включая её в своё осознание, свою связь с эфирными путями через Шаг Бога и формациями Эфеота и Реликтовых Гробниц через божественную руну спатиума. Через меня её сила достигала самых дальних уголков обоих миров, и хотя она не останавливала время, она ослабляла давление его течения, давая мне время воплотить все расчёты в реальность.
Когда первая полоса земли прошла над береговой линией, я стал искать шов, отмечающий нужную мне точку перехода.
«Моя семья?» — спросил я Майр, концентрируясь
«В безопасности», — ответила она, в её голосе под тяжестью усталости слышалась грубость. Я ждал продолжения, хотел спросить больше, потребовать, чтобы она объяснила, но её односложный ответ занял всё время, которое у меня было, прежде чем я нашёл то, что искал, и всё моё внимание вернулось к Эфеоту.
Земля, заслонявшая небо, разделилась, когда Эфеот стал не одной, а двумя лентами, вторая формировалась под точным углом в тридцать шесть градусов, направляясь теперь на юго-восток. Второе кольцо потребовало ещё одного слоя поддерживающего эфира, нового потока Разрушения и Реквиема Ароа. Запутанная паутина, которой теперь был Королевский Гамбит, натянулась, когда давление потянуло её во все стороны.
Кратковременное сжатие времени Сильви снова ослабло, когда она взяла мгновение на отдых. Рядом со мной Тессия, всё ещё цеплявшаяся за мою руку, обмякла. Её голова слишком сильно ударилась о моё бронированное плечо, рассекая кожу над бровью. Её взгляд был расфокусирован, она, казалось, даже не заметила этого. Я прижал её крепче к себе, не уверенный, сможет ли она удержаться на ногах.
‘Тесс. Тессия?..’
‘Я… в порядке’. Её мысли были вязкими и медлительными.
‘Нагрузка на её физические системы огромна’, — вмешалась Джи-э.
‘Эта структура — то, чем я сейчас являюсь — не предназначена для содержания в органической оболочке. Количество информации сжигает её изнутри’.
‘Я сказала, что в порядке’, — резко перебила Тессия, поднимая голову с моего плеча и отстраняясь, хотя и не отпуская мою руку полностью. Её бок теперь был испачкан моей кровью — и её собственной.
‘Я тоже в порядке, спасибо, что спросили’, — саркастически произнёс Реджис, имитируя звук отхаркивания крови.
Майр облетела нас, чтобы посмотреть на обоих, её брови были озабоченно сведены. «Позволь мне помочь».
Она подняла руку, чтобы пресечь любые возражения. «Я понимаю. Дело не в союзе или прощении, а в выживании. Величайшая цена уже заплачена, чтобы купить моему народу будущее. Я не стану его выбрасывать».
Она не стала ждать дальнейшего ответа. Мана закружилась вокруг её поднятой руки, яркая и мощная. Откликнулась пыльца эфира, и наши раны медленно затянулись. Брови Майр опустились ещё ниже, её губы скривились в глубокой гримасе концентрации. Мана нарастала, но эфир едва реагировал. Я мог сказать, что ей требовалась вся её концентрация, чтобы исцелить наши малейшие раны.
«Сосредоточься на Тесс», — выдавил я.
Она колебалась, затем полностью переключила своё внимание на Тессию. Кровь, сочившаяся из носа Тесс, остановилась, и выражение её лица несколько смягчилось.
Но когда нежное исцеляющее давление внезапно покинуло меня, я обнаружил, что задыхаюсь. Глядя сверху вниз, я наблюдал, как мои собственные глаза закатываются в глазницы. Давление из царства эфира внезапно удвоилось, затем утроилось. Первые секции второго уровня Реликтовых Гробниц только начинали проходить через портал, и здание — двухэтажная гостиница, стоявшая на краю — взорвалось, превратившись в груду обломков. Мне едва удалось защитить десятки людей, которые были втиснуты внутрь, от обрушения, окутав их эфиром.
Земля под ними треснула, когда огромные, изумрудно-зелёные лианы вырвались наружу, чтобы выхватить их из воздуха. Тессия дрожала от усилия сотворения, её звериная воля кипела внутри неё. В одном из уголков сплетённой паутины мыслей я осознал, что, вытягивая из Реликтовых Гробниц, я позволяю эфирной реке больше свободы для изгибов и поворотов, размывая метафорические края, подобно тому, как норы животных разрушают берег настоящей реки. Я поддался неожиданному весу, снова взяв его под контроль. Расчёты, поступающие ко мне от Джи-э, скорректировались на ходу, чтобы учесть возросшее давление. Теперь через портал и по краям Эфеота проникало изобилие эфира, но, как и эфирная река, он имел собственное притяжение, слишком сильное для меня, чтобы его использовать. Должен был быть какой-то способ его нейтрализовать, но я был на пределе своей способности концентрироваться и обдумывать новую информацию.
«Артур».
Я в замешательстве огляделся. ‘Бабушка Сильвия?’
Нет, конечно же, нет. Я встретился взглядом с Майр, на мгновение забыв о её присутствии, пока мой разум был растянут до предела. «Ты моришь меня голодом», — сказала она, спокойно, но настойчиво.
«Эфир едва реагирует на меня. Ты держишь его всего в своей власти. Ты и… что бы ещё ни было здесь, с нами. Сила, пытающаяся пробиться вместе с Эфеотом».
Я понял. Тот малый объём атмосферного эфира, что существовал здесь, был поглощён и использован в первые секунды этого события, ещё до того, как я пробил внешний слой своего ядра, чтобы израсходовать его запасённый эфир. Единственный оставшийся эфир был моим собственным, направленным через божественные руны для воздействия на Реликтовые Гробницы и Эфеот. Конечно, Майр была не более способна получить доступ к эфиру, омывающему края мира, чем я.
«Но я всё ещё могу помочь тебе, Артур». Её глаза сияли, отчаяние и сожаление смешивались с чувством потери и принятия.
Затем глаза начали расти, а лицо вокруг них расширяться и удлиняться. Её шея вытянулась, тело стремительно увеличивалось, струящиеся одежды превращались в широкие, ярко-белые чешуйки. За её спиной раскинулись крылья, медленно взмахивая и закручивая ману атрибута воздуха. Золотые руны засияли на её драконьем лице, длинной шее и широких крыльях. Я уставился в её теперь уже фиолетовые глаза. Золотые отметины вокруг них вспыхнули, затем потускнели и, наконец, полностью исчезли. Из её пасти метнулся тонкий, острый отросток, похожий на язык, пронзая мою броню, плоть и кость. В отличие от Сильвии, она не смогла сама достичь моего ядра. Мне пришлось позволить ей войти. Застыв на мгновение в отголосках былого ужаса, я почти отверг её.
Затем… я снова сжал кулак эфира вокруг своего ядра. Поскольку царство эфира грозило взорваться, а моё тело — отказать, мне нужно было больше эфира. В третьем слое его было меньше, чем в четвёртом, но…
Я сжал кулак, и внешний слой ядра разлетелся на куски. Раны от прошлого раза не зажили, поэтому эфиру не нужно было следовать по моим каналам, а вместо этого он потёк по рваным ранам, испещрявшим моё тело.
Наконец, язык Майр проник в моё ядро, как это сделала Сильвия много лет назад. Струйки золотистого дыма поднялись от моей груди, потрескивая аметистовыми искрами. Когда она отстранилась, кровь из раны затерялась в море красного, покрывавшего меня и сочащегося между чешуйками моей реликтовой брони. В то время как Сильвия выглядела измученной и слабой после передачи своей воли, Майр каким-то образом выглядела ещё более величественной. Золотые руны поблекли, как и сияющий фиолетовый цвет её радужки, но древний белый дракон, который теперь парил передо мной, выглядел не менее диким и могущественным.
«Пусть у тебя хватит мудрости использовать это озарение лучше, чем я за многие тысячелетия своей жизни, Артур Лейвин».
Я почувствовал золотую сферу её воли, покоящуюся внутри двух оставшихся слоёв моего эфирного ядра, тёплую и успокаивающую.
«Бабушка…»
Слова на этот раз были не моими, а Сильви. И всё же, в этот момент, они несли ту же отчаянную энергию, которую я, четырёхлетний, чувствовал, наблюдая, но не понимая, как Сильвия пожертвовала собой, чтобы спасти меня от Каделла.
Больше слов не было. Майр развернулась и полетела вниз, в ещё формирующееся основание Реликтовых Гробниц. Я без сомнения знал, что она ищет Кэзесса. Протянувшись к золотому сиянию её воли, я активировал её.
Поток энергии прошёл сквозь меня, и золотые руны появились на моей броне и шее, переплетаясь с рунами Сердца Мира.
Я ощутил жизненные силы моих спутников, самой Майр и нескольких тысяч человек, уже перенесённых из Реликтовых Гробниц, набитых, как вогарты, в новообразованный слой физических Реликтовых Гробниц. Поворотом пространства я открыл путь вниз, к тому, что когда-то было реликварием Агроны.
Большая часть высвобожденной энергии моего третьего слоя ядра задержалась во мне и вокруг меня, хотя основная масса протекла через эфирные пути, чтобы поддержать мои божественные руны высоко вверху и далеко внизу. Я втянул эту энергию в себя, направив её на исцеление. Жизненная сила Тессии была слабой, её пульс вялым, хотя её мана была сильной. С активной волей Майр я мог чувствовать расстояние между нами, жар её жизненной силы, и когда я вытолкнул эфир, он потёк в Тессию. Её раны вспыхнули, словно нарисованные огнём за моими глазами. Я направил к ним эфир — к её нервам и синапсам, и к ткани её разума, полной микроразрывов.
Она тут же задышала легче.
Здания и улицы теперь вырывались из портала. С помощью божественной руны спатиума я перестроил похожую на город зону внутри и вокруг остатков Тэгрин Келума. Эфир манипулировал маной, чтобы создавать и формировать камень, Разрушение вырезало ненужное или непригодное, Реквием Ароа восстанавливал то, что осталось, а спатиум перекраивал саму физическую реальность зоны.
Почувствовав приближение следующей точки разграничения в Эфеоте, я приготовился растянуть свой паутинообразный разум ещё дальше. Сильви потянулась своим искусством эвума, снова замедляя время и давая мне мгновение на подготовку. Третья полоса земли будет отделена от остальных, эта будет отходить от раны под углом в тридцать шесть градусов к северу от первой. Моя сила теперь простиралась по всему земному шару, поскольку первая лента земли приближалась к Дикатену. С моим разумом, так глубоко укоренившимся в эфирных путях через Шаг Бога, я снова почувствовал, будто вижу оба континента целиком.
Я видел Сэта и Майлу среди толпы в городе Маэрин, которых больше не бомбардировали обломки с Эфеота, а вместо этого они с трепетом наблюдали, как земля простирается в небе над головой. Глейдеров, окружённых своим советом на балконе дворца Этистин, все со страхом смотрели, как Эфеот погружает город в тень. Эваскира, возвышающегося титана, охранявшего Харт, убивающего эфеотского мана-зверя, пока Винсент, Табита и Лилия Хелстия смотрели в ужасе, их дом был наполовину разрушен за их спинами. Хелен и Дердена, ведущих атаку на возвышающегося рогатого зверя из огня и тёмного камня, приближающегося к Блэкбенду. Стену, павшую, погребённую под горой. Анакашу из клана Матали, тянущую своего потерявшего сознание отца, Анкора, подальше от разрушенного строения. И великих лордов асур, каждый из которых стоял в сердце своих владений.
Но я не видел свою мать или сестру. Я мог только верить, что Майр сказала правду, и что они действительно в безопасности.
Почти весь второй уровень Реликтовых Гробниц был выведен из эфирного царства, которое теперь служило временным поселением для выживших, опоясавшим основание новой, медленно появляющейся структуры. Карта Реликтовых Гробниц, какой её видела Джи-э, уже распространилась в моём сознании, вместе с чертежом, который позволил бы нам спасти важную часть каждой зоны, гарантируя, что эфирное знание, вложенное в её создание, не будет потеряно. И, что ещё важнее, создавая основы, на которых вскоре будет покоиться всё, чего я надеялся достичь.
Самой последней структурой, вышедшей со второго уровня, было поместье Гранбелов, теперь переполненное, как я мог только предположить, беженцами, скрывающимися в нём. С всё ещё активной волей Майр я ощущал каждую жизнь внутри него так близко, словно держал пальцы на их пульсе. Я всё ещё встраивал поместье в город, когда коллапс пространства, содержавшего второй уровень, сотряс портал. Эфирная река, извивающаяся в эфирной пустоте по ту сторону портала, снова взметнулась, и сама реальность содрогнулась.
Когда дрожь прошла сквозь меня, в моём видении снова появились золотые нити. Мои чувства последовали за ними туда, где они сходились, к силуэту, полностью состоящему из туго сплетённых нитей Судьбы, скрытому в окружности солнца, видимого между двумя постоянно расширяющимися полосами земли наверху.
Словно почувствовав моё внимание, голос Судьбы прозвучал в моей голове.
‘Грей. Артур Лейвин. Я пришёл поблагодарить тебя. Твоё выступление оправдало все практические ожидания’.
Я почувствовал, как отдаляюсь ещё больше, моё видение — всё ещё смотрящее сверху вниз — уплывало от моего тела и присутствия моих спутников.
‘Это ты. Река. Ты давишь с другой стороны’.
Гнев вспыхнул во мне холодным, далёким ощущением, пробившись сквозь слои Королевского Гамбита.
‘Почему? У нас был договор’.
‘Твоё видение будущего было прекрасным, но оно могло закончиться только так. Хотя Агрона только начал процесс, ты завершил этот акт полного пробития барьера, и теперь эфир может снова выйти в мир, чтобы распространиться и осесть, высвободив долго сдерживаемое давление. Необходимость энтропии’.
‘Ценой всего этого мира’. Я хотел выкрикнуть эти слова, но необходимой эмоции не было.
‘Все миры умирают. Все звёзды сгорают’. Скрежещущий гул прошёл по золотым нитям. ‘Теперь ты можешь отпустить, Артур. Ты сделал всё, что от тебя требовалось. Если твои смертные наклонности этого требуют, считай, что ты, возможно, спас всю известную и неизвестную вселенную ценой одного маленького мира’.
Эфир прорвался сквозь края портала, разрывая его ещё больше, и хлынул вокруг границ Эфеота, сотрясая его, словно землетрясение.
‘Одного маленького мира?’
Я уставился на форму из золотых струн
‘Но ты из этого мира. Все те разумы и голоса, что объединяются, чтобы создать тебя, они из этого мира. Все, кто когда-либо существовал, чтобы стать частью тебя. Неужели не осталось никакого желания защитить его?’
Паузы не было. Никакого намёка на то, что мои слова вызвали какое-то размышление в нечеловеческой сущности. Только…
‘Нет’.
Закладка