Глава 509 — Свёрнутое Пространство •
От лица Артура Лейвина.
Кэзесс повернулся спиной к огромному разлому в небе, его глаза сверкали, как молнии, обшаривая остальных великих лордов и меня. «Пойдёмте», — только и сказал он, прежде чем его эфир начал обволакивать всех нас.
Я почувствовал, что меня тащат прочь, и посмотрел на Элли. Стиснув зубы, я сопротивлялся притяжению Кэзесса. «Что ты делаешь?»
Он нахмурился, глядя, как эфир сжимается вокруг нас, заметно искривляя воздух. «Нет времени, Артур».
Я задержал на нём взгляд всего на секунду. Майр сдвинулась с места, положив руку на плечо Кэзесса. Все остальные великие лорды повернулись ко мне: Радикс нахмурился, Морвенна нахмурилась, а Рэй и Новис выглядели бледными и больными.
Реджис прыгнул ко мне, а Сильви отстранила Элли на полшага и кивнула.
Я отпустил руки, и пространство сомкнулось вокруг меня.
Мы оказались во внутреннем дворе среди низких резных стен из белого камня. Из земли поднимались обвитые плющом колонны, которые становились всё выше и выше, направляясь к тому, что, должно быть, когда-то было аркой из такого же камня.
Но теперь...
Разбитые куски арки были разбросаны в виде ореола, парящего в воздухе. Внутри этого ореола пространство искажалось, разрываясь в огромную рану в небе. Сам разрыв переливался маслянистым блеском цветов, словно отражаясь от поверхности пузыря. Эффект авроры здесь был сильнее, окрашивая небо вокруг разрыва, словно кровь, просочившаяся из царапины.
Остальные великие лорды уже двигались. Десятки асуров, в основном драконы, образовали полукруг вокруг двух сломанных обломков, обозначавших место, где была арка. Все остальные быстро заняли места в круге, и, поскольку Сердце Мира было активно, я мог не только чувствовать, но и видеть, как частицы маны их заклинаний движутся вокруг разлома.
Они пытались удержать его.
Несколько драконов работали с эфирными заклинаниями наряду с магией своих собратьев, основанной на мане, — их искусство спатиума служило более мощным компонентом в манипулировании разорванным пространством. Когда к ним присоединились великие лорды, медленный рост разлома внезапно прекратился, но сам он всё ещё дрожал в небе — апокалиптическая полоса, протянувшаяся от одного края Эфеота до другого.
Реджис вырвался из меня в виде огонька и поплыл к ране. Я почувствовал, как что-то схватило его и попыталось вытащить наружу. ‘Они едва сдерживают его’, — отослал он мне ответ, его форма мерцала, как газовая лампа на горячем ветру. ‘Давление невероятное. Достаточно, чтобы протащить весь Эфеот целиком.
С некоторым трудом он изменил курс, опустился рядом со мной и обрёл физическую форму большого волка, покрытого фиолетовым огнём.
Через Реджиса я кое-что почувствовал. Разорванное пространство не было Эфеотом, но это был и не мир Дикатен или Алакрии — это не было реальным, физическим пространством этого мира. Это был барьер, отделявший физический мир от... всего остального. Эфирное царство, нефизическое пространство, что там ещё было — измерение, в котором Эфеот был надёжно укрыт, не находясь ни внутри, ни вне мира, каким мы его знали.
Это была граница, барьер и переход одновременно. Когда она разорвётся, Эфеот будет втиснут обратно в это физическое пространство, что приведёт к катастрофическим последствиям для обоих миров.
В голове проносились слои понимания. То, что я видел, было одновременно и разрушением, и исправлением. Когда Эфеот будет изгнан, а содержащий его пузырь полностью схлопнется, разлом снова затянется, как будто его никогда и не было, — примерно так же, как Судьба ожидает эфирное царство.
Я шагнул вперёд, проходя сквозь полукруг асуров, пока не оказался прямо перед разрушенными основаниями арки. По мере того как я приближался, гравитация смещалась, пока сила, давящая на меня, и сила, тянущая меня к разлому, не сравнялись. Ещё один шаг, и он начал бы затягивать меня внутрь.
Сзади раздался голос Кэзесса, но Королевский Гамбит ускользал от меня, а концентрация нарушалась, и десятки одновременно удерживаемых мыслей откалывались и ломались, как ветки дерева, слишком обременённые мокрым тяжёлым снегом.
Одна-единственная яркая мысль сдерживала похмельную усталость, как яркий свет в тумане.
Моё ядро, эфирные каналы и чистая физическая сила моего телосложения псевдоасуры сработали автоматически. Яркие потоки аметистовых частиц пронеслись сквозь меня, вниз по позвоночнику. Новая божественная руна — чистое, очищенное до самой сути понимание, одновременно и совершенно новое, и до боли знакомое — заискрилась на моей спине.
Мир вокруг преобразился под моим взглядом. Но не так, как это делало Сердце Мира, фокусируя мое зрение на мане, и не так, как Шаг Бога, позволяя видеть эфирные пути, и даже не так, как Королевский Гамбит, открывая моему разуму бесчисленные возможности. Все эти способности теперь казались незначительными, застрявшими в узких рамках.
Теперь я ощущал... связь. Всеобъемлюще.
Я чувствовал пространство вокруг себя, как оно формировалось и расширялось. Эфеот был слишком велик для своей оболочки, слишком огромен для той атмосферы, что его заключала. Родина асур не существовала в пределах физического пространства, как Дикатен или Алакрия... или даже мой старый мир, Земля. На протяжении эонов Эфеот разрастался, бесконечно расширяя границы своей цивилизации.
И всё же Эфеот не был в центре моего внимания.
Разлом в пространстве казался слишком ярким, чётким и ужасным, когда я смотрел на него с моей новой точки зрения. Божественная руна не изменила моего физического зрения — свет не искривился, не открылся новый, скрытый до сих пор слой трехмерного мира. Это было похоже на то, как если бы моё ядро дало мне шестое чувство в отношении эфира.
Я чувствовал, как пространство вокруг меня разворачивается, и знал — потому что должен был знать, потому что сама руна вплела это знание в меня, — что я мог коснуться пространства. Что я мог изменить его.
Мои руки поднялись — скорее по ритуалу, чем по физической необходимости, — и пальцы моего разума начали нащупывать края разрыва. Визуальные проявления искажённого света, благодаря которым разрыв был виден невооружённым глазом, рябили по мере того, как изменялась форма самого пространства. Постепенно, всё более уверенно, я начал втягивать края внутрь, разглаживая их и заставляя пространственный барьер закрыться.
Вдалеке, хотя я и не мог разобрать смысл их слов, до меня стали доноситься звуки, издаваемые асурами. Вздохи, мольбы, бесформенные слова в ободряющих тонах. А потом...
Пространство затрещало.
Давление, создаваемое разломом, — сила, втягивающая Эфеот в мой мир, — было слишком велико, чтобы края раны могли полностью сойтись.
Сменив тактику, я начал сворачивать пространство вдоль рваных краёв разлома. Складки обхватили сам разлом, удерживая его на месте, словно скрепки в пергаменте. Пространство вокруг разрыва задрожало, но давление было снято с асуров, которые в данный момент сражались, чтобы предотвратить его дальнейшее расширение. По крайней мере, на данный момент.
Как только мне это удалось, я начал терять контроль над божественной руной. Само осознание пространства в таком виде было чуждым, неестественным, а удержание в голове столь сложных, пересекающихся концепций истощило меня. В висках уже пульсировала усталость, предвещая нарастающую головную боль.
Я слегка попятился, когда божественная руна потускнела.
Сзади меня раздался строгий голос: «Что ты только что сделал?»
Я обернулся и встретился взглядом с Кэзессом: его глаза сияли, как два кровавых граната, отражая алый свет авроры. «Выиграл время, но... я не знаю, как долго это продлится».
«Нет, Артур». Он сделал шаг вперёд, и весь Эфеот, казалось, сдвинулся вместе с ним, сжимаясь вокруг меня. «Что ты только что сделал? Как...» Его взгляд вновь невольно устремился вверх, притянутый разорванным небом. «Ты многое от меня скрываешь».
Я приподнял брови, изумление в моих глазах быстро сменилось разочарованным пониманием. «Твой мир рушится у тебя на глазах, и это первое, что ты хочешь сказать?» Я покачал головой, кривая разочарованная ухмылка скривила уголки моих губ.
«Я только что получил новые знания, которые сформировала божественная руна во время нашей “великой охоты”. Я могу чувствовать и, в некотором роде, напрямую манипулировать пространством. У меня ещё не было времени, чтобы полностью испытать свои возможности, и я не могу полностью закрыть разрыв. В конце концов, эти складки пространства вырвутся на свободу, и дыра снова начнёт расти». Я и не пытался сдержать резкость в своём тоне.
К моему удивлению, Кэзесс никак не отреагировал. Вместо этого он повернулся к остальным. «Сосредоточьте все свои усилия вокруг тех точек в пространстве, где края разлома как бы смыкаются. Укрепите эти точки, и мы сможем продлить время, которое выиграл для нас лорд Артур». Отдав приказ, он повернулся и начал уходить. В языке его тела было что-то такое, что явно выражало ожидание, что я последую за ним, как и другие великие лорды.
Я подумал о том, чтобы просто не следовать за ним, когда остальные великие лорды выстроились за Кэзессом. Невероятная тяжесть давила на глаза, и мне хотелось только одного: вернуться к своей семье, солгать и сказать, что всё будет хорошо, а потом закрыть глаза на несколько часов.
Вместо этого, вздохнув, я стал следовать за остальными.
‘Старик Дракон выглядит немного пьяным*’, — заметил Реджис, не отставая от меня. ‘Если честно, Агрона, похоже, выиграл этот бой’.
# Прим. Пер. — “punch drunk” — это термин, пришедший из бокса, где боксёр получает настолько мощный удар от противника, что его дезориентация описывается как состояние, схожее с опьянением.
‘Будем надеяться, что это не так’, — мысленно ответил я, хотя в глубине души не мог обмануть ни Реджиса, ни самого себя.
Как только мы удалились от асуров, помогавших перекрывать разлом, Кэзесс остановился. Когда он заговорил, его голос пронёсся по воздуху, словно отзвук далёких горных вершин, он исходил из ниоткуда и отовсюду одновременно, обжигающим жаром поднимаясь от холодного белого камня пола широкого двора. «Лорд Лейвин, вы должны немедленно вернуться в Алакрию». Секундная пауза, едва заметное колебание, затем: «Я поручаю тебе убить Агрону Вритру».
Пока остальные лорды слушали Кэзесса, каждый из них смотрел в разные стороны. Морвенна смотрела на меня, а твёрдые, как камень, глаза Радикса сверлили Кэзесса. Рэй Кётан наблюдал за небом, вглядываясь в разлом, словно мог увидеть сам Тэгрин Келум, где Агрона, без сомнения, ликовала от своего успеха. Новис же, напротив, отвернулся от разлома, устремив взгляд к горизонту, вокруг него вспыхивали языки маны.
Я несколько секунд вертел ответ во рту, прежде чем произнести его вслух. «Может, сначала займёмся твоими людьми? Мы должны начать эвакуацию Эфеота...»
«Вздор!» — огрызнулась Морвенна, раздувая ноздри со звуком, похожим на шелест листьев. «Мы не позволим одному василиску-изгою разрушить весь наш мир...»
Радикс стремительно повернулся к ней, словно серебряная пантера, и его голос, подобно грому, резко оборвал её речь. «И все же, похоже, он уже это сделал!» С каждым словом повелитель титанов, казалось, вырастал на несколько сантиметров. «Откройте глаза, леди Мапелия».
«Мы все были слепы к истинным намерениям мятежа Агроны», — сказал Рэй, его тон успокаивал. «Теперь наши глаза открылись».
Новиса пробрала дрожь, а по его коже и одежде заплясали языки пламени. «Но так ли это?»
Он резко указал пальцем на зияющую рану в пространстве. «Что, во имя пылающей бездны, он замышляет?!»
Я сделал шаг вперед, в центр собравшихся лордов, каждый из которых едва сдерживал свою разрушительную силу. «Разве это не очевидно?».
Все пять великих лордов переключили своё внимание на меня, их лица выражали разную степень недоверия. Только Кэзесс выглядел так, словно понимал, к чему я клоню.
«У нас нет на это времени», — сказал Кэзесс, прервав дальнейшее обсуждение. «Лорды. Мы не позволим нашим людям потерять надежду на Эфеот или веру в нас. Соберите тех, кому больше всего доверяют ваши кланы и общины, и вернитесь в мой замок в течение часа. Я сделаю заявление».
На мгновение никто не двинулся с места.
«Живо!» — рявкнул он.
Морвенна подскочила, будто ей дали пощёчину. Камень треснул, и из-под земли внезапно выросло дерево: его серебристый ствол поднялся над нашими головами, а затем разветвился и распустил золотые листья. Она отвесила Кэзесс чопорный поклон, затем повернулась и вошла в дерево, которое распахнулось, чтобы принять её. Как только она скрылась из виду, золотые листья начали опадать, а серебристая кора отслаиваться, обнажая быстро гниющую древесину. Через несколько мгновений вокруг наших ног осталась лишь подстилка из листьев, а всё дерево исчезло.
Тем временем Радикс погрузился в землю, исчезнув столь же быстро, хотя и менее эффектно. Новис подпрыгнул в воздух, и его тело превратилось в огромную птичью форму, покрытую перьями цвета огня и пепла. Он помчался прочь с невероятной скоростью, скрывшись из виду всего за несколько секунд.
Остался только Рэй, владыка Великого клана Кётан. Он прочистил горло. «Ни один василиск, пока ещё живой, не встанет на сторону Агроны. Он не представляет нас, лорд Индрат. Можете быть уверены в этом».
Кэзесс усмехнулся. «Неужели кровь Вритры так сильно отличается от крови клана Кётан?»
Рэй поморщился, но точный характер его выражения было трудно разобрать. Он отвесил учтивый поклон, затем повернулся и сделал шаг вперёд. Из камней поднялся чёрный вихрь, поглотил его и рассеялся. Владыка василисков исчез.
«Нам обоим пора уходить», — сказал я, глядя на последние золотые листья, разбрасываемые угасающим вихрем. «Собери своих лучших воинов. Мы вместе уничтожим Агрону».
«Нет».
Одно-единственное слово. Ни малейшего колебания, ни секунды размышлений. Никакого пространства для споров.
Я насмешливо улыбнулся и поднял руки вверх. «Даже сейчас?»
Кэзесс повернулся ко мне спиной и зашагал прочь от асур, которые всё ещё пытались предотвратить расширение раны. Я прижал ладони к глазам, словно пытаясь сбить нарастающее давление в черепе, а затем нехотя последовал за ним. Эфир потёк вниз, в Королевский Гамбит, и я почувствовал, как моё сознание разлетелось на десятки различных ветвей, нитей и слоёв.
«Хорошо», — язвительно заметил Кэзесс. «Возможно, с активным эфирным искусством ты сможешь понять то, что я тебе сейчас скажу».
Мне не пришлось сдерживаться, чтобы не ответить: холодная логика стольких пересекающихся мыслительных процессов не обиделась на его колкости. «Разумеется, просвети меня.».
Кэзесс не замедлил шага, не обернулся. Он вёл меня сквозь лабиринт полуразрушенных стен, оплетенных плющом, минуя журчащие фонтаны и проходя под арками из белого камня, сплетенными с виноградными лозами.
«Дважды я пытался уничтожить Агрону напрямую. В первый раз — вскоре после его бегства из Эфеота. Когда моя дочь отправилась за ним…»
Кэзесс тяжело вздохнул, его плечи поднялись и опустились в резком движении. «За ним последовал весь клан Вритры, а также члены других кланов василисков и даже несколько асур, не являющихся василисками».
«Ты уже рассказывал мне это», — заметил я, гадая, не пытается ли он отвлечь меня.
«Конечно», — ответил он с неожиданной усталостью в голосе. «Тогда битва разорвала континент, почти расколов его надвое, породив новый океан и горные хребты. Это должно было стать решающим ударом. Я послал даже больше верных солдат, чем считал разумным...»
Одна из моих мыслей зацепилась за его формулировку. Что он имеет в виду под “чем считал разумным”?
«Несмотря на то, что мы перебили множество его последователей и ещё больше его алакрийцев, силы, достигшие его крепости, Тэгрин Келум, просто... исчезли. Когда много веков спустя я поручил Алдиру убить Агрону и тем самым немедленно прекратить войну между вашими двумя континентами, половина его команды в мгновение ока исчезла. Ни одно из этих событий не дало нам чёткого представления о том, что и как сделал Агрона. В обоих случаях мы были вынуждены отступить из вашего мира».
Та часть меня, что слушала и переваривала его слова, распалась на несколько одновременных и конкурирующих между собой потоков мыслей. Я остановился и сел на одну из полустен, скрестив руки. Кэзесс прошёл вперёд ещё метров пять, затем остановился и повернулся, чтобы посмотреть на меня.
Кэзесс был осторожен в объяснении того, чего хотел Агрона, когда я столкнулся с ним после битвы с Фантомами за Олудари. Он переплетал ложь с правдой и прятал то в истории, то в легенде. Но во время этих разговоров Кэзесс упустил несколько деталей, которые теперь казались очень красноречивыми...
«Вместо того чтобы развязывать катастрофическую войну, невзирая на нашу способность победить, я посылал могущественных убийц — столько, сколько мог позволить себе потерять».
‘Это должно было стать решающим ударом. Я послал даже больше верных солдат, чем считал разумным…’
Даже во время недолгого пребывания драконов в Дикатене Кэзесс послал так мало воинов, причём в основном молодых и слабых...
«Что-то пугает тебя больше, чем Агрона». Слова прозвучали ровно, как простая констатация факта. «Думаю, пришло время рассказать мне истинную причину, по которой ты боишься покинуть Эфеот».
Один мускул на лице Кэзесса дёрнулся, и на мгновение — впервые за всё время, что я его знаю, — он выглядел постаревшим. Морщины не расползлись по его лицу, как потрескавшаяся пустынная глина, но сам его дух, казалось, внезапно ослаб, как у спринтера, достигшего предела своей выносливости. Его сила втянулась в него. Его веки дрогнули, а губы побледнели, сжавшись в тонкую линию.
Это было так быстро и так незаметно, что я сомневаюсь, заметил бы я это, если бы не Королевский Гамбит.
Затем он сглотнул, и усталость, которую я увидел, словно и не было, и я на секунду задумался, не привиделось ли мне всё это. «Сила — это как маяк, Артур. Она светит далеко и широко, привлекая внимание. Кто-то хочет бросить ей вызов, кто-то склониться, кто-то — умолять и пресмыкаться. А кто-то хочет отнять её силой».
Он сделал паузу, а затем добавил: «Ты сам принадлежишь двум мирам. Ты знаешь, что существует не только эфирная магия или магия маны. Как я уже говорил… Всё, что я делал, — было ради того, чтобы сохранить этот мир. Потому что в темноте скрываются вещи куда страшнее Вритры».
Когда он произнёс последнее слово, его взгляд переместился на разлом. Мой взгляд последовал за ним, и мы вместе вгляделись в темноту вокруг голубой, зелёной и коричневой поверхности моего мира.
Все разрозненные нити моего сознания сомкнулись. У меня никогда не было причин задумываться о других мирах, помимо Земли и моего нового дома. Тот факт, что на других планетах могут обитать иные существа, использующие магию, не порождённую маной, эфиром или энергией Ки, казался очевидным на фоне заявления Кэзесса, и всё же я совершенно не задумывался об этом.
Мой разум, усиленный Королевским Гамбитом, заметался в поисках объяснений. Я открыл рот, чтобы задать десятки вопросов, но сдержался.
Кэзесс воспользовался возможностью и продолжил говорить. «Послушай меня, Артур. Это — моя ноша. Эфеот, мир, его место в большом космосе. Всё то, в чём ты меня обвиняешь. Моя ответственность. Понимаешь? Но прямо сейчас тебе нужно сосредоточиться на одном: найти и уничтожить Агрону — вот твоя задача. Я не совсем понимаю, почему, но полагаю, что ты стал тем, кто ты есть, именно для того, чтобы теперь ты мог победить его. Какая бы сила ни мешала асурам, отправившимся на встречу с ним, возможно, ты сможешь ей противостоять».
Моя челюсть беззвучно работала, пока я перебирал десятки ответов в поисках подходящего. Я вспомнил о Саэ-Ареум и падении джиннов, о ярости, которую испытывала вторая проекция джиннов по отношению к драконам, о картинах падения одной цивилизации за другой. Я вспомнил объяснение Судьбы о эфирном царстве и о том, как оно было неестественно связано. Каждое из этих событий открывалось перед Королевским Гамбитом, как страницы книги, их уроки и темы расходились в моём сознании, когда я вписывал их в новую картину, созданную словами Кэзесса.
Я не видел никаких признаков того, что он лгал. Он не ёрзал и не проявлял беспокойства. Не было ни учащения пульса, ни смещения глаз. Но он был нестареющим асурой, и я на собственном опыте убедился, как он ведёт себя, когда контролирует себя, и когда этот контроль ослабевает. Я не мог припомнить случая, чтобы он был со мной так прямолинеен и откровенен, как сейчас.
‘Ты можешь признать его слова, но думай сам, принцесса. Даже правда используется им для манипуляций’, — голос Реджиса пробился сквозь глубины Королевского Гамбита.
Я мог бы улыбнуться. Мы с Реджисом не были полностью едины в этот момент. Ни Реджис, ни Сильви не могли видеть всю картину, не могли разобраться в совокупности процессов, вызванных Королевским Гамбитом. Я мог бы улыбнуться, потому что понимал, что должно произойти. Многое можно простить, особенно если обидчик раскаивается и готов измениться.
«Я понимаю, Кэзесс», — сказал я наконец. «Спасибо за честность».
Его брови чуть дрогнули, но он не прокомментировал мои слова.
«Я найду Агрону и покончу с ним раз и навсегда». Я посмотрел на разлом и подумал: ‘А затем мне предстоит решить, что делать с этим’. Однако вслух я продолжил: «Мне следует немедленно уйти или ты хочешь, чтобы я остался на это твоё заявление? В любом случае мне нужно собрать свой клан».
Кэзесс скрестил руки и постучал пальцем по подбородку. «Было бы хорошо, если бы ты там присутствовал. Вряд ли от одного часа или двух зависит выживание того или иного мира, но присутствие всех девяти великих лордов, безусловно, придаст нашему народу ощущение стабильности».
Я приподнял бровь и стал возиться с лозой плюща. «Всех нас?»
Кэзесс бросил на меня язвительный взгляд. «Да, да. Мы не можем позволить, чтобы эти разногласия между мной и Адемиром продолжались. Я не сомневаюсь, что даже такой упрямый пантеон, как он, вряд ли будет держаться за свою ярость, учитывая, что нас ожидает».
Я натянул улыбку и поднялся с каменной кладки.. «Тогда не будем терять времени. Или есть еще что-то?»
Кэзесс на мгновение замешкался. Затем негромко рассмеялся — легкий, почти неслышимый звук.
«Прежде чем мы вернёмся... Артур, спасибо тебе. Твои действия раньше, против Хаэрноса, и твои усилия здесь, с этим разломом...» Его глаза, ставшие сердитыми, сине-фиолетовыми, устремились к небу позади меня. «Я знаю, что ты не совсем доверял моим намерениям, но ты смог преодолеть наши... разногласия и работать на моей стороне».
Он выпрямился и поднял подбородок. «Я не слеп, Артур. Я знаю, что теперь в долгу перед тобой. Поверь, я отплачу тебе за это. Возможно, за эти годы я умышленно скрывал от тебя многое, но разрыв между мирами, устроенный Агроной, перечеркнул тысячелетия усилий по защите наших миров. Рано или поздно все станет ясно».
«Итак», — сказал он, подняв руку, небрежным движением разрезая воздух, словно отодвигая завесу. Я ощутил, как его сила прокатилась сквозь меня. Он разрывал связь, наложенную ради нашего соглашения — обмен информации в обмен на защиту Дикатена.
С запоздалым осознанием я выпустил эфир, имитировавший его заклинание и уже давно разрушивший его заклятие.
Кэзесс моргнул, внешне недоумевая, а затем тихо, искренне рассмеялся. «Конечно, ты уже это сделал». Он закатил глаза. «Неважно. Идём, Артур. Несмотря на все грядущие трудности, для нас двоих это, по крайней мере, новое начало».
Он развернулся, и пространство перед ним начало складываться, закручиваясь спиралью, унося нас обратно в замок Индрат.
В последние мгновения, прежде чем магия поглотила меня, я позволил своему лицу утратить маску. Мой взгляд, холодный и острый, упёрся ему в спину.
Читать главы первее можете в нашем телеграмм канале
Закладка