Глава 508 — Раненый •
От лица Артура Лейвина.
«Хитро. Ну разумеется», — сказала Морвенна, поджав губы и приняв ещё более жёсткую позу, чем обычно. «Мы должны были догадаться». Рэй Кётан был бледен. Поимка Агроны была способом помочь исцелить василисков и их отношения с остальным Эфеотом. Я практически видел, как в глазах Рэя быстро прокручивались расчёты, когда он прикидывал последствия этой ошибки.
Я едва не рассмеялся. Это казалось таким неправдоподобным, таким абсурдным. Как я мог упустить это? Я оборвал буквально нити судьбы, связывающие его с...
‘Связывающие его с настоящим Агроной’, — стоило мне закончить мысль, и всё встало на свои места. Десятки мыслей расслаивались и разветвлялись под действием Королевского Гамбита, в моём сознании одновременно протекало множество различных мыслительных процессов.
Каждый из них был связан с одной точкой. Судьба. Каким-то образом это сыграло на руку судьбе.
‘Так всё это время Агрона просто... что, получается? Дёргал за ниточки этой мясной куклы Вритры из своего жуткого замка?’ — отвращение Реджиса переплелось с моим собственным. ‘Хм. А я думал, что знаю его’.
Другая часть моего сознания уже обдумывала последствия этого открытия. Мы должны были предположить, что Агрона всё ещё жив, а это полностью меняло контекст сообщения, которое принёс с собой Чхоль.
Уже поздно пересматривать решение остаться, — пронеслось в голове. Отношения, которые я устанавливаю с этими асурами — особенно с молодыми, — будут ещё важнее в будущем, ведь если Агрона всё ещё в Алакрии, это делает Кэзесса ещё опаснее.
Голос Кэзесса привлёк внимание к настоящему.
«Хаэрнос Вритра». Кэзесс практически выплюнул это имя. Он усмехнулся, и когда его глаза на мгновение остановились на мне, в них мелькнула тёмная, почти что чёрная, фиолетовая вспышка. «Что это?» — он протянул руку и схватил Хаэрноса за плоский подбородок. «Как...»
Внезапно Хаэрнос дрогнул, отдёрнув лицо от Кэзесса. Его рог, круто изгибающийся назад и в сторону, как у тура, ударил Кэзесса по виску. Кэзесс отшатнулся назад, накапливая ману и эфир одновременно, воздух вокруг него стал густым, и весь замок, казалось, сжал нас в свои объятия.
Но мана, сковавшая Хаэрноса в луче света, стекала с его кожи, как с гуся вода. Он двигался, ускользая от сковывающего его белого света. Одна рука, предплечье, плечо оказались свободны, никто и глазом не успел моргнуть. Изнутри него, сквозь кожу, пробивался чёрный свет. Казалось, свет одновременно разъедает тюремную камеру и заклинание Кэзесса.
Я рванулся вперёд, эфир замерцал в моей руке, сгущаясь и формируя лезвие фиолетового меча, но необузданная мощь, исходящая от Кэзесса, сжимала зал, как тиски, и я двигался сквозь него, словно бежал под водой.
Хаэрнос Вритра зарычал, его лицо исказила злобная, мстительная гримаса.
Чёрный свет вырвался из него, словно он был эпицентром взрыва. У меня была доля секунды, чтобы осознать, как разрывается моя кожа, а затем всё передо мной начало растворяться.
Я воздвиг плотный барьер из эфира. Рядом со мной Рэй Кётан сделал то же самое с помощью сцепленных между собой осколков кровавого железа. Чёрный свет разбился об оба барьера, а затем почти так же быстро отступил. На мгновение я увидел Хаэрноса и Кэзесса. Первый наполовину выбрался из световой темницы, по его плоти расходились чёрные трещины похожие на молнии, а второй застыл на месте, кипя от ярости, его прежнее хладнокровие исчезло, а по рукам и лицу мелькали и затухали такие же чёрные трещины.
Затем Хаэрнос снова взорвался.
Облако черных лезвий света, тонких как бритва, рассекло тюремную камеру.
Сначала несколько, затем десятки, а потом ещё больше взрывов прорезали барьер — удары были настолько тонкими, что, казалось, проскальзывали между частицами эфира. Я почувствовал резкие рывки по всему телу, затем — тепло стекающей крови. Вокруг раздавались сдавленные стоны и пронзительные крики.
Фигура Реджиса, пылающая аметистовым пламенем, вышла из рваных линий моей тени прямо передо мной.
Энергия вспыхнула и вернулась в Хаэрноса.
В следующий миг трещины расширились, из них хлынул чёрный свет, и его тело почти разваливалось на части. Кэзесс стоял всего в нескольких шагах, с глубокой раной на шее. Между ними мана и эфир искривлялись и сгущались, словно пытаясь удержать заклинание Хаэрноса внутри.
Сжав в кулаке меч из концентрированного эфира, я активировал Шаг Бога и стал ждать.
Хаэрнос взорвался в третий раз. Связывающая мана Кэзесса начала распадаться, когда из тела Владыки Вритры распространилась пустота, разъедая ману так же, как это делали способности Серис.
Я шагнул в эфирные пути и появился прямо рядом с Хаэрносом, внутри пузыря пустоты.
Его глаза пылали алым, радужка слилась со склерой. Пепельно-серые куски кожи осыпались на землю, обнажая сырую, воспалённую плоть. Один из его рогов был расколот — он не выдержал силы собственного заклинания.
Он умирал.
Я не совсем понимал механизм заклинания, которое он использовал, но его ядро было разрушено. Я чувствовал, как его осколки разлетаются по груди, словно шрапнель.
Почти вся его мана теперь сосредоточилась в единственном уцелевшем роге. Я не стал ждать.
Эфирный клинок дрогнул, встретив плотную, насыщенную маной ткань. Дрогнул — а затем прорезал её.
Рог с грохотом упал на пол, а вокруг нас мана распалась, и пустота растворилась в ничто.
Позади себя я почувствовал, как высвобождается мана остальных. На краткий, ослепительно яркий миг им удалось сдержать бушующую пустоту, но теперь, когда её давление исчезло, они пошатнулись, не встречая больше сопротивления.
А затем их сила разразилась по всей темнице.
Радикс метнулся вперёд, его форма окуталась чёрными бриллиантами. Он скользнул мимо меня и схватил Хаэрноса за горло.
Из пола взметнулись массивные каменные лозы, окружая световую темницу Хаэрноса, а на них, словно кристаллы, расцвели яркие бирюзовые цветы, испуская в воздух искры ярко-белой маны.
Оранжевое пламя феникса пронзило Хаэрноса в запястья, локти, колени и ключицу, а тяжёлые цепи из кровавого железа, свернувшись, как змеи, начали обвивать его тело.
«Довольно».
Кэзесс шагнул сквозь странные каменные лозы. Его бело-золотые одежды оставались свежими и чистыми, не запятнанными ни каплей крови, а его лицо казалось невозмутимым. Однако при каждом его шаге едва заметная заминка выдавала спрятанные раны — деталь, которую можно было уловить только благодаря Королевскому Гамбиту
«Я чуть не забыл», — задумчиво произнёс Кэзесс, подходя ближе к скорчившемуся василиску, едва пришедшему в себя. «Хаэрнос Вритра, такой эксперт в манипуляциях с маной, что ты почти неуязвим к её воздействию».
Радикс хмыкнул. «Но не неуязвим, когда его голову раскалывают как арбуз об камень».
Морвенна одобрительно выдохнула.
Цепи из кровавого железа затянулись, снова втягивая Хаэрноса в луч света, который мгновением позже потемнел и окрасился кроваво-красным цветом.
«Освободите его», — приказал Кэзесс. Его голос был безэмоциональным. Он излучал холодную отрешённость.
Все отстранились. Радикс отпустил свою хватку, а Новис отозвал то, что, как я теперь понял, представляло собой несколько вращающихся огненных крюков.
Остались лишь цепи, которые физически удерживали его внутри алого заклинания заточения.
Все остальные были ранены, хотя и не сильно.
Руки Новиса покрывали тонкие порезы, по ним струились языки пламени, заживлявшие раны. Половина лица Радикса была испещрена ранами, похожими на осколочные, но на них уже образовались кристаллические струпья. Половина правой руки Рэя была бескровно отрезана, оголённая культя была чёрной и гладкой. Лишь у Морвенны не было явных повреждений, но она была окружена аурой чистой маны, исходящей от кристаллических цветов.
Мои собственные раны уже почти затянулись, кожа быстро срасталась. Я не обращал на них внимания, сосредоточившись на Кэзессе и Хаэрносе.
Кэзесс смотрел на Владыку Вритры, который уже не парил в центре красного луча, а стоял на коленях в его центре, скованный чёрными цепями — как мне показалось, уже без всякой необходимости. Он выглядел так, будто в любой момент может умереть.
«Его собственная сила пожирает осколки его ядра», — заметила Морвенна, подойдя ближе. Она изящно подняла руку, и вокруг неё, словно светлячки, заиграли вихри маны. «Не думаю, что даже моё исцеление сможет его спасти».
«Спасти?» — хмыкнул Радикс, рассеянно почёсывая алмазные струпья на лице. «По моему профессиональному мнению, возможно, лучше было бы ускорить его конец».
Рэй Кётан печально посмотрел на своего собрата-василиска — единственный, кто проявил хоть какую-то эмоцию, кроме отвращения или кипящей ярости. «Морвенна права. Эта техника пустоты... она не предназначена для того, чтобы после неё можно было оправиться». Он опустился на колени перед Хаэрносом. Его пальцы протянулись к отрубленному рогу, но не коснулись его. Он поднял глаза на Кэзесса. «То, что осталось от пустоты, поглотит его изнутри».
Я едва ощущал это: голодные узлы маны атрибута Распада, словно черви, двигались по его телу, поедая всё на своём пути.
Давящая аура Кэзесса покинула его, и помещение словно согнулось. Алый свет потемнел и приобрёл пурпурный оттенок. Внутри световой клетки мана застыла, и кожа, которая всё ещё отслаивалась с тела Хаэрноса, тоже замерла. Он больше не дышал, застыв во времени.
«Если понадобится, мы можем выиграть время. Я могу сделать так, чтобы твоя смерть длилась столько, сколько потребуется, Хаэрнос. И это будет неприятно. Каждая тянущаяся секунда будет казаться тебе веком. Бесконечная загробная жизнь, в которой ты медленно деградируешь, а облегчение от смерти так и остаётся недоступным».
Он сделал паузу.
«Если только ты не захочешь говорить по собственной воле. Возможно, Хаэрнос Вритра, тебе не хочется защищать своего Верховного Владыку Агрону и его секреты...»
Время в клетке снова пришло в движение. Хаэрнос сплюнул кровь и чёрный гной, стекавший по голой кости его подбородка. «Ты и Агрона, вы заслуживаете друг друга. Надеюсь, вы порвете друг друга на куски».
«Значит, ты не подписывался на это?» — спросил я, внимательно наблюдая за ним, пока Королевский Гамбит помогал мне анализировать каждое его движение. Впрочем, даже без божественной руны было ясно, что у него не было ни желания, ни сил пытаться нас обмануть.
Его взгляд обратился ко мне, и в его выражении не было признаков узнавания. «Как смеет этот лессер говорить в моём присутствии? Я — Хаэрнос Чёрное Бедствие, Владыка...»
«Ты мясная марионетка», — сухо сказал я, прервав его. Реджис фыркнул, стоя позади великих лордов.
Кэзесс, который вновь остановил время в клетке, когда я заговорил, бросил на меня взгляд. В нём не было ни капли юмора, но его глаза на мгновение заблестели лавандовым светом, прежде чем снова потемнели. «Неужели Агрона послал тебя сюда с целью попытаться забрать мою жизнь?» — сказал он, после чего отпустил время.
Хаэрнос убийственно нахмурился. «Нет. Но когда я открыл глаза и первым, что я увидел, было твоё лицо, я только и думал, как бы тебе врезать».
Остальные зашевелились, но Кэзесс жестом потребовал тишины.
«Тогда зачем ты здесь?» — спросил Кэзесс, его голос был ровным, скрывая всю ту ярость, которую он выражал ранее.
Хаэрнос пожал плечами — или попытался пожать. Это ему не совсем удалось, но смысл был понятен. «Это ты мне скажи».
«Ты действительно ничего не помнишь?» — спросил Рэй, явно не убеждённый.
«Все эти годы... возможно даже десятилетия... ты был Агроной?» — добавил я, так же сомневаясь.
Его лицо исказилось в яростной гримасе. «Десятилетия? Вот предательский ублюдок».
Радикс засмеялся, его смех эхом отозвался в каменных стенах. «Ты не был добровольным участником этого заклинания».
«Добровольным?» — слово резко вырвалось из горла Хаэрноса вместе с кровью.
«Он превратил меня в...» — он яростно взглянул на меня.
«В свою марионетку из плоти. Нет, я не был это не было добровольным. Это унижение!» Он скрежетал зубами, но этот приступ ярости, казалось, истощил его силы. Его голова откинулась, а глаза затрепетали. «Я ничего... не помню об этом. Я могу сказать вам... только одно: вы были идиотами, что позволили нам жить так долго».
Он замер на месте, последнее слово едва сорвалось с его окровавленных губ. Тёмные черви маны, пожирающие его изнутри, тоже остановились, замерев во времени.
Я обошёл Хаэрноса по кругу, вглядываясь во Вритру. «Почему он не помнит? Это очень похоже на ситуацию Сесилии и Тессии, а она почти всё время была в сознании».
Рэй встал, отворачиваясь от жуткого зрелища. «Агрона Вритра специализируется на подчинении разума, искажении восприятия и даже переписывании памяти. Его присутствие в голове этого жалкого подобия василиска было бы слишком сложно преодолеть».
«Так ты думаешь, что он не лжёт?» — спросил я, прислонившись к стене, чтобы видеть всех лордов. «Что это не очередная манипуляция Агроны? Как и попытка покушения...»
«Она провалилась», — просто ответил Кэзесс, но под холодной внешним видом скрывалась тлеющая напряжённость, а его рука дрогнула, направившись к ребрам..
«Что же тогда насчёт самого Агроны?» — спросила Морвенна. Целительная мана её лоз на протяжении всего разговора перетекала к остальным. Теперь она отозвала их. Они исчезли, вернувшись в пол, не оставив ни следа, что когда-либо присутствовали. «Должно быть, он всё ещё где-то там».
«Он что-то делает в Алакрии. Серис отправила мне сообщение. Чхоль принёс его». Я резко вздохнул и оттолкнулся от стены. «Мне нужно вернуться. Если он потерял своего... фактотума... тогда он может быть в отчаянии и уязвим».
# Прим. Ред. — Фактотум — это доверенное лицо, исполняющее разнообразные поручения.
Новис взглянул на Хаэрноса, всё ещё подвешенного в вязком бордовом свете и неподвижно опутанного тяжёлыми чёрными цепями. Остальные сосредоточились на Кэзессе.
Кэзесс задумался, его пальцы беззвучно постукивали по гладкому подбородку. Его глаза, казалось, потеряли фокус, когда его мысли устремились куда-то вдаль. Затем он снова заговорил. «Да. Нам нужно знать, что он задумал, раз уж его загнали в угол. Тебе и твоим спутникам следует немедленно отправиться в Алакрию и разведать обстановку. Прежде чем мы сможем...»
Внезапно земля задрожала. Весь замок содрогнулся, словно гора под ним рухнула. Снаружи, словно издалека, донёсся странный звук, нечто среднее между свистом ураганного ветра и разрывом прочной ткани. Кэзесс резко повернулся, вглядываясь сквозь стены и пол в магию, поддерживающую замок.
Морвенна, Рай, Новис и Радикс были в одном и том же ошеломлённом состоянии. «Что...»
Свет, не вспышка, скорее отражение в далёкой воде, и вдруг появилась Майр. Она всё ещё была в своей юной форме. Под её внешним спокойствием ощущалась едва сдерживаемая паника.
«Великие лорды, скорее...»
Пространство сомкнулось вокруг нас. Мы перестали стоять в темнице и оказались перед воротами. Многокрасочный мост, у самого подхода к замку, раскинулся перед нами, но никто не смотрел вниз. Все асуры, как по команде, уставились в небо.
«Нет...»
Холодный ужас сковал меня, вцепившись в сердце и лёгкие.
Я услышал своё имя в мыслях и на ветру, овевающем скалы под замком клана Индрат. Сильви испуганно задавала вопросы. Я не отвечал. Я не мог.
Стоя немного позади Кэзесса и Майр Индрат, окружённый другими великими лордами, я смотрел в небо и пытался понять, что я вижу.
Казалось, небо просто вскрыли, словно по его поверхности провели титаническим клинком, открыв отверстие в его плоти и обнажив то, что находилось под ним. По его краям неистово извивалась аврора, красная и фиолетовая, как сырая кожа вокруг образующегося синяка, на границе свёрнутого пространства.
Однако в отличие от ровного пореза, нанесённого клинком, рана в небе была не прямой и чёткой, а изорванной, словно её разрывали когтями и зубами или тупым предметом. Вокруг авроры небо было серым и унылым, и создавалось впечатление, что само небо, как и весь Эфеот, изгибается в сторону раны.
Как чёрная дыра.
Но сама дыра была не тем, что заставило кровь стынуть в жилах.
Рана была не просто отверстием в пустоту, в чёрно-фиолетовый эфирный мир или в усеянную звёздами пустоту дальнего космоса. С другой стороны было совсем другое небо, всё ещё облачное, светло-голубое, по краям переходящее в фиолетовый, а затем в чёрный цвет на его краях. А в этом небе — голубая сфера.
Два материка разбавляли синий цвет зелёными и коричневыми пятнами. Один представлял собой простую форму — квадрат или ромб, разрезанный пополам неровной горной грядой. Другой же был изломан и изрезан, по форме напоминая перекошенный рогатый череп...
А между ними — огромный и пустой океан.
«Дикатен. Алакрия».
Я стоял как во сне, видя перед собой мир, который не совсем вмещался в моё восприятие, как будто я вышел из одной комнаты в доме, но попал не в ту, что была за дверью.
Вид сквозь рану был искажён, её рассекал фиолетовый ветер и искривлённый свет, но я знал, на что смотрю: разлом, соединявший Дикатен и Эфеот, был раскрыт. Даже пока я просто смотрел, искажённые края раны расширялись, всё больше и больше обнажая мир прямо за ней.
Я сглотнул, мои ноги отяжелели, а разум двигался с такой же плавностью, как заржавевшие шестерёнки.
Эфеот был вырван из нашего мира и заключён в барьер или пузырь, помещённый вне реального пространства, в отдельном измерении, чем-то напоминающем эфирную сферу. Эти два мира давили друг на друга, причём барьер вокруг Эфеота существовал лишь благодаря эфирной сфере. Я знал, что Эфеот не сможет существовать бесконечно, но...
Я не знал, что делать. Я ожидал, что медленное обращение асур на мою сторону, эвакуация Эфеота и адаптация асур обратно к физическому миру будут делом десятилетий, а то и сотен лет. Но сейчас, стоя в беспомощности, я наблюдал, как мир, в котором я был перерождён, с каждой секундой становится всё ближе и ближе.
Позади меня раздался тихий вздох, и я обернулся: Сильви, Элли и мама остановились, увидев разлом. Реджис бежал за ними, внимательно всматриваясь вверх.
Лицо Сильвии стало жёстким, но я видел, как Элли и мама едва держатся на грани психического срыва. Элли бросилась ко мне, обхватив меня руками. Мама была немного более сдержанной, но только немного.
«Что происходит?» — Элли спросила задыхающимся шёпотом в то самое время, когда мама спросила: «Что это значит, Артур?».
Стоя в кругу семьи, я хотел дать любой другой ответ, но не смог. «Я не знаю».
× × × × ×
От лица Агроны Вритра.
Прислонившись к парапету, я смотрел, как рвётся и распахивается небо. Путь в Эфеот, напоминавший горловину бурдюка с водой, теперь разрывался на части, и в небе образовалась прореха, протянувшаяся от Звериных Полян Дикатена до гор Клыка Василиска Алакрии прямо над океаном. По его краям бушевали красно-фиолетовые авроры. Сама реальность словно трещала по швам, и барьер, удерживающий Эфеот в его собственном измерении, рухнул от точки соединения наружу.
«Я пытался сделать это по-тихому», — сказал я, глядя в израненное небо. «Всё, что мне было нужно, — это сила, которую ты скрывал бесчисленные века. Ты мог бы умереть, и этот мир — оба мира — могли бы продолжить существование, вернувшись к естественному порядку их существования. Но ты просто… Не хочешь. Отпускать».
Мои слова замерли, когда разрыв распахнулся ещё шире. Сквозь него начали пробиваться свет и цвета.
Дом.
Или то, что когда-то было домом. Больше нет.
«Всё, что ты построил, всё, за что ты цеплялся с самого начала, рухнет. И я возьму то, что мне нужно, перебирая обломки».
Читать главы первее можете в нашем телеграмм канале
Закладка