Глава 507 — Занавес Опускается •
От лица Агроны Вритра.
«Мой народ Алакрии».
Мой голос зазвучал в сети ментально настроенных антенн, кристаллических приёмников и артефактов ментальной проекции, аккуратно расставленных по всему континенту. Проецируемые изображения, поступающие в систему, застыли на месте, застывая и искажаясь, как раз в тот момент, когда Хаэрнос, а точнее его пустое тело в моём обличье, был пронесён через портал в Эфеот.
«Слушайте меня, и слушайте очень, очень внимательно. Образы, которые вам сейчас показывают, — ложь, гнусная выдумка, призванная разжечь страх и неуверенность».
Я позволил просочиться в ментальную связь лишь самому маленькому огоньку своей ярости — возвышающемуся адскому пламени, которым я мог бы зажечь небеса. Те, кто слышал мой голос, дрожали бы и потели, услышав его, но они знали бы, что моя ярость не для них.
«Подстрекатели среди нашего народа хотели бы, чтобы вы поверили, будто эти изображения — доказательство моего поражения, но это фальшивка. Те, кто распространяет эти слухи, стремятся лишь ослабить устои нашей нации. Это те же предатели, которые пошли войной против своих, которым я в свою очередь предложил прощение. Они отвергли мою доброту, как и ваше стремление к миру».
Я сделал паузу, давая словам перевариться.
«Я говорил вам раньше, мой народ, что защищу Алакрию и всех тех, кто всё ещё называет себя верными, от драконов, и я сделал это. Силы Кэзесса Индрата были вынуждены вернуться в Эфеот, чтобы спрятаться там при одном лишь моём появлении. Но я знаю, что вы боретесь. Я знаю, что вы ежедневно испытываете свою веру. Последние недели дались вам нелегко, и вы вправе сомневаться, смогу ли я сдержать свою клятву. Я не буду винить вас в этом. Вместо этого я покажу вам настоящее доказательство, которое вы увидите своими собственными глазами, чтобы укрепить веру в вашем сердце».
Сознание Джи-э вместе со мной вселилось в артефакт ментальной проекции, образно говоря, заглядывая мне через плечо, как волнующаяся жена. Я улыбнулся. Мы как раз подходили к самому интересному.
«Но мне нужно что-то взамен. Частично я уже взял кое-что из того, что мне нужно: ветер, который пронёсся по этому континенту, забирая вашу ману и унося её. Вы стойко выдержали это испытание, как я и предполагал. Я сказал вам, что я, ваш Верховный Владыка, проведу вас через грядущие опасности, и вы увидите, как это обещание будет выполнено. Я отдал всего себя, чтобы сделать Алакрию такой могущественной и развитой цивилизацией, какой она является, но для того, что должно произойти, мне нужно было вернуть хотя бы малую часть этой силы. Вы, мой народ, более чем достаточно сильны, чтобы разделить это бремя, я обещаю вам».
‘В настоящее время мы достигли примерно семидесяти процентов магического населения континента’, — сообщила Джи-э, когда я сделал паузу, давая возможность слушателям вникнуть в смысл моих слов. ‘Как и ожидалось, эмоции бурные и трудно поддаются оценке. Я бы рекомендовала в отношении асур придерживаться более жёсткого тона’.
«Хотя я заставил драконов отступить, они всё ещё представляют постоянную и непрекращающуюся опасность для вас, мой народ. Некоторые из вас могут сомневаться, но это лишь потому, что вы не понимаете всей опасности, которую представляет собой Кэзесс Индрат. Каждый день вы пользуетесь плодами моей работы в Реликтовых Гробницах — магией и технологиями, оставленными древней цивилизацией магов. Но вы можете не знать, что именно драконы положили конец этой цивилизации. А почему? Ни по какой другой причине, кроме как за то, что они обладали знаниями и могуществом, которых нет и никогда не будет у самого Кэзесса. Вы, мой народ, представляете для него такую же угрозу».
«Именно поэтому сегодня мы нанесём Эфеоту такой удар, от которого он никогда не оправится».
Мои слова разнеслись по всей стране, которую я построил, и пронзили мой народ до дрожи в костях. Мой народ, который был создан из моих мыслей и рождён от моей крови.
‘Я закончила изменение полярности системы. В ближайшие несколько минут она будет полностью включена’. Джи-э заколебалась. Мысленно я подтолкнул её продолжить. ‘Я перепроверила расчёты, сколько именно энергии потребуется, и считаю необходимым повторить свои прежние предупреждения: на это уйдёт почти всё, что у тебя есть. Ты окажешься в страшной опасности…’
‘Со мной всё будет в порядке’, — заверил я её. Вслух я продолжил. Мой голос по-прежнему проецировался на весь континент. «Однако вам нужно восстановиться. Отдыхайте, восстанавливайте силы и надежду. Скоро мне понадобится от вас ещё больше, и я призову каждого из вас, чтобы Алакрия одержала победу над всеми врагами. Обратите свой взор к небу и не бойтесь. То, что вы сейчас увидите, — это проявление вашей силы».
Я позволил связи продержаться несколько секунд в тишине, а затем отключился от проекционных артефактов.
«Твоё опровержение мятежников, утверждающих о том, что ты потерпел поражение, оказалось эффективной», — сказала Джи-э, её голос был слышен в тесной, заполненной оборудованием камере. «В сочетании с предстоящей демонстрацией силы, по моим расчётам, любое дальнейшее сопротивление будет минимальным. Результаты слишком масштабны, чтобы...» Она прервалась.
Я улыбнулся. «Не бойся, Джи-э».
Если развоплощённый разум и мог нервно покусывать губу, то Джи-э делала именно это.
Я отодвинул стул от артефактов, с которыми разговаривал, и встал во весь рост. Мои нервы были на пределе, и кипящая ярость, которую я подавлял, вырвалась наружу, как пламя на сухом дереве. На мгновение я ощутил возбуждение от обращения к своему народу, разрушив слабые попытки Серис заручиться его поддержкой. Однако мои мысли тут же вернулись к Кэзессу и Эфеоту.
Я чувствовал, как в камнях Тэгрин Келума пульсирует Жатва, яростная и неотвратимая. Моё тело гармонировало с ней: оба были наполнены маной, взятой у населения Алакрии.
Двигаясь быстрым шагом, я покинул центр связи и направился в самое сердце своего личного крыла. Я перешагнул через труп молодого и талантливого инстиллера, погибшего, когда Тэгрин Келум был закрыт. Моя ярость была оправдана. Потеря Наследия нанесло катастрофический удар по моим планам, поскольку некоторые аспекты развития теперь были мне недоступны. Но это был ещё не конец, и я не был лишён возможности нанести ответный удар по своим врагам.
Нужно было сменить курс, вот и всё. Зачем ещё иметь запасные планы? Я прибавил шагу. В конце концов, целый континент сейчас смотрел в небо, с затаённым дыханием ожидая, когда их Владыка укажет им будущее.
«Я вынуждена напомнить тебе, что успех не гарантирован», — вмешалась Джи-э. «Даже если ты направишь всю ману, поглощённую для твоего пробуждения, и, исходя из известных параметров, оставишь неизвестными множество переменных, я могу оценить наши шансы на успех лишь в восемьдесят три процента».
«Пожалуйста, Джи-э. Это кульминация сотен лет исследований и разработок. Это сработает». В моих словах прозвучала та же уверенность, что и тогда, когда у нас наконец-то появился сосуд для Наследия. Тогда тоже не было никаких гарантий. Я напомнил об этом Джи-э.
Я спускался по лестнице по нескольку ступенек за раз, позволяя себе не падать, а лететь, и во мне нарастала нетерпение.
«И всё же, случись тогда неудача, она не была бы столь катастрофичной — или публичной», — возразила она. «Прости меня, Агрона. Мне не понравилась идея, что ты — или твоё факсимиле* — сам отправишься на поиски Артура Лейвина, и я сожалею, что не приложила больше усилий, чтобы мой голос был услышан. Вот я и настаиваю сейчас».
# Прим. — Факсимиле — это точная копия подписи человека, которую ставят печатью или штампом. Это игра слов с “сигнатурой” маны (сигнатура — подпись). В данном случае имеется в виду Хаэрнос.
При упоминании Артура Лейвина к моему гневу и нетерпению добавилось иное неприятное ощущение. «Твоя неспособность просчитать вероятность этого противостояния была предупреждающим знаком, который я не должен был игнорировать. В будущем мы оба будем более внимательны к подобным знакам».
Я поджал губы и усмехнулся. «Знает он об этом или нет, но этот мальчишка только ухудшил положение своего народа. А теперь...» Я сжал кулаки, и каменные стены разлетелись на куски, а трещины разбежались в стороны, словно тёмные молнии. «Теперь он увидит, что я действительно пытался быть милосердным».
Я почувствовал, как Джи-э отстранилась. Мой гнев вызывал у неё неприятные чувства, я знал. В душе она была учёным, и, хотя тысячелетия в Реликтовых Гробницах омрачили её психику, она не часто выражала гнев. Она хоронила чувства, которые больше не могла правильно испытывать или понимать, за логикой и расчётами. Но если цель оправдывала средства, она никогда не отказывалась сделать то, что должно было быть сделано.
И всё же Артур Лейвин засел гвоздём в моей голове.
Проносясь по крепости, я размышлял о том, что сказала мне Джи-э после моего возвращения. Полученное ею предупреждение и упоминание о Судьбе смущали. Я считал, что мои исследования Судьбы закончились с потерей Наследия, но, похоже, мы с Судьбой всё ещё были как-то связаны. Но ещё больше меня смущал вопрос, который возник у меня в голове.
Как Артур Лейвин связан с Судьбой?
И всё же, хотя я уже переступил черту, за которой я больше не мог относиться к Артуру Лейвину как к объекту простого любопытства, я не испытывал страха перед ним. Когда стены рухнут, Артур и Кэзесс оба будут стоять под ними.
Я отогнал эти мысли и ушёл в себя, собирая огромное количество очищенной маны, которая была была направлена в моё тело, чтобы пробудить мой дремлющий разум.
Камера управления была небольшой и, по необходимости, неприметной. Многочисленные рунические узоры были выгравированы на столе в форме полумесяца, который возвышался по центру шестиугольной куполообразной комнаты. На стенах из пурпурного песчаника были вырезаны инкрустированные серебром линии, притягивающие внимание к тщательно рассчитанным точкам в пространстве. Свет, проходящий через купол, преломлялся так, что глаз с трудом мог уловить его. Вся комната несла в себе ощущение рассеянности и дискомфорта, побуждая каждого, кто на неё натыкался, отвернуться.
Когда за мной закрылась дверь, она стала невидимой, а серебристые линии, окаймляющие её, стали частью общего замысла.
Я долго стоял перед столом, рассматривая ослепительное множество символов и фигур. Я сам разработал заклинания, вплетённые в него, — искусный симбиоз изобретательности василисков и глубокого понимания джиннами того, как магия связывает всё сущее воедино.
Цивилизация джиннов охватывала весь мир и распространялась в то измерение, где они разместили свои Реликтовые Гробницы. Как я узнал за эти столетия, пока я выуживал знания из Реликтовых Гробниц, формы заклинаний, которыми они покрывали себя, давали им контроль над маной и эфиром, который даже асуры не могли понять. Они умели строить и соединять все виды порталов, и на протяжении всего времени существования своей цивилизации находили разнообразные и интересные применения этим знаниям. Наиболее творчески они использовали Реликтовые Гробницы.
Поэтому им также пришлось овладеть особыми знаниями о том, как расширять, закрывать и даже дестабилизировать порталы, на которые они так сильно полагались.
Мана начала прыгать и искриться вокруг меня, когда я подключился к интерфейсу. Мои руки аккуратно легли на стол, накрывая ряд переплетённых рун и фигур. Панель управления впитывала мою ману, мерцая сквозь символы жёлтым, зелёным, красным и синим. Сам артефакт никак не управлял процессом, ведь только я знал конкретные последовательности маны, которые нужно было вложить в определённые рунические массивы, чтобы активировать нужный мне механизм.
«Кажется, всё работает, как и ожидалось», — сказала Джи-э, её голос раздался из воздуха.
Я почувствовал, что мои глаза начинают терять фокус, и перевёл взгляд вверх. Свет разливался по куполу и расплывался по комнате, расписывая стены прыгающими, искажёнными изображениями, которые быстро таяли, не успевая превратиться во что-то осмысленное. Однако с каждой секундой свет фокусировался на самой центральной точке камеры, как раз там, где я стоял.
Я начал быстро моргать. Глаза закатились, и мне показалось, что я могу споткнуться. Как раз на пике этих ощущений я отнял руки от пульта управления.
Моё зрение изменилось. Я смотрел на горы Клыка Василиска, как будто стоял на самой высокой башне Тэгрина Келума. Вид был слегка искажён, туманный и неровный, словно сквозь витражное стекло. Я чувствовал рядом с собой Джи-э, несмотря на то что ни у кого из нас не было физической формы.
«Я помогу тебе сориентироваться», — сказала она.
«У нас нет хорошего ракурса с Тэгрин Келума», — заметила Джи-э, потянув меня назад. «Мы должны сосредоточиться. В буквальном смысле».
«Это была шутка?» — спросил я, поднимаясь и снова набирая скорость по направлению к береговой линии.
«Да. Но если это было не смешно, то это потому, что чувство юмора досталось мне от тебя».
Я усмехнулся и почувствовал, как моё физическое тело переместилось куда-то очень далеко. Мир покачнулся, быстро меняя фокус и расплываясь.
«Не двигайся», — сказала она, как будто не я всё это построил и спроектировал.
«Да, дорогая».
Вскоре море простиралось вокруг нас во всех направлениях, а мир представлял собой лишь изогнутый голубой простор, насколько хватало нашего проекционного зрения. Однако с каждым мгновением скорость только увеличивалась, пока вдали не показалась земля. Почти через мгновение мы уже летели над сушей, побережье Дикатена осталось позади, и мы смотрели вниз на Звериные Поляны. Наше движение вперёд мгновенно остановилось, но импульса не было. Тем не менее я почувствовал, что мои ноги слегка подрагивают, так как я инстинктивно приготовился к силе удара.
«Я сверяю местность с записанным изображением», — сообщила мне Джи-э. В моём воображении её язык слегка высунулся между зубами, когда она полностью сосредоточилась на своей задаче. «Вот. Этот узор идеально совпадает с линией деревьев на записи. А здесь земля полностью взорвана».
Я сосредоточился на том месте, куда она указала, и наш взгляд переместился.
Звериные Поляны вокруг того места, где Сесилия сдерживала драконов, представляли собой сплошное опустошение и руины. Осколки и куски металла были разбросаны на десятки метров, а земля сохранила следы всевозможных магических атак. Я всё ещё мог видеть кольцо, в котором наши проецирующие щиты артефакты образовывали барьер.
Я перевёл взгляд вверх. Ведущий в Эфеот разлом нигде не было видно, но я знал, что он есть. Возможно, Кэзесс снова закрыл его, но это не сделало его полностью герметичным. Это отрезало бы Эфеот от мира и в конечном итоге убило бы его и всех, кто в нём находился. Эта мысль вызвала на моём лице ухмылку.
В небе появилось призрачное изображение разлома, такого, каким он выглядел в записи Серис.
«Выстраиваю всё в ряд. Разлом, когда он был открыт, находился именно там», — сказала Джи-э.
Я включил систему наведения, и изображение стало резче, цвет стал неестественным, а текстура сгладилась, пока не стала плоской, как отражение картины.
Я крепко зажмурил глаза и больше не открывал их, пока не начал видеть за веками клубящиеся цвета и воображаемые образы.
Я снова оказался в камере управления. Медленно опустив голову, я осмотрел стол перед собой. «Осталось сделать только одно». Взмахнув маной, я активировал необходимую последовательность.
«Ты будешь нужен в ядре Жатвы», — напомнила мне Джи-э.
«Да, да. Я — живая батарейка, чтобы сделать возможной эту мою великую работу».
Несмотря на легкомысленный тон, я быстро зашагал вперёд. Ноги оторвались от земли, и я полетел. Дверь в камеру управления распахнулась передо мной. Стена в комнате за ней выгнулась наружу и рухнула, когда я прошёл сквозь неё, чтобы выбрать более прямой путь. Через несколько мгновений я добрался до одной из многих шахт в крепости, позволяющих совершать вертикальный полёт. Набрав скорость, я плюхнулся в темноту и влетел в просторную пещеру, опутанную пульсирующими трубками и кабелями, полными маны.
Ядро моей машины протянуло ко мне ярко-белые нити маны и потянуло за собой. Сердце заколотилось, а заимствованная мана, обогатившая меня, зажужжала в ответ, и резонанс, который я ощутил ранее, усилился в несколько раз. Что-то сверкнуло в моём сознании, и я вдруг оказался связан с каждым из миллионов магов Алакрии, чью ману я теперь нёс в себе яркими линиями золотых нитей.
У меня перехватило дыхание. Я словно вернулся в аппарат наведения, словно смотрел на мир сверху вниз, как истинный бог. Все мои люди лежали передо мной, их мана отдавалась мне, как молитвы, их лица были обращены к небу, ожидая исполнения моей воли.
«Понятно», — вздохнул я, прозрение успокоило мой праведный гнев. «Так всегда и должно было быть».
Я приблизился к ядру — гигантской белой сфере, сгущённой из природных кристаллов маны и созданной по образцу органического ядра маны. Оно потянулось сильнее, стремясь поглотить очищенную ману, которую я держал в своём теле. Я знал, что могу удержать её — ядро было не настолько сильным, чтобы вырвать её у меня, — но это была причина, по которой я оказался здесь. Хотя образ золотых нитей исчез ещё быстрее, чем появился, я всё ещё видел их эхо в своём сознании, связывающее меня со всем моим народом. Я знал, что это должно было стать конечным результатом всего эксперимента алакрийцев.
Я прижал обе руки к шершавой внешней стороне гигантского ядра. Оно было тёплым, и содержащаяся в нём мана запульсировала от моего прикосновения, как учащённое сердцебиение. «Ну, давай. Возьми его». Я отпустил свою хватку маны.
Скручивающиеся петли белой энергии соединили меня с ядром, пока Жатва делала свою работу, поглощая всю энергию, которую она ранее подавала в моё тело, чтобы пробудить меня. Сфера становилась всё ярче и ярче, пока я не был вынужден закрыть глаза, а затем ещё ярче. Даже сквозь веки она ослепляла. Я начал потеть и дрожать. Зубы болели, когда я их сжимал. Земля трещала под ногами.
«Помедленнее!» — предупредила Джи-э, её голос звучал серебристым звоном сквозь треск маны. «Несколько подсистем начинают перегружаться, и…» — раздался слабый звон, похожий на треск стекла, — «…само ядро может разорваться, если ты не будешь осторожен».
Дрожа, я сосредоточился на том, чтобы просто дышать и сохранять сознание. С мрачным весельем я понял, что именно так, должно быть, чувствовали себя мои подопечные, когда Жатва вытягивала ту же ману из их собственных ядер. Я усилил свою волю, заставляя и направляя процесс поглощения в равной степени. По мере того как слабело тело, моя воля становилась всё более твёрдой в своей решимости. Я упустил свой единственный шанс с Наследием, по крайней мере, на данный момент. Здесь я не потерплю поражения. Без этой силы не было пути вперёд.
Секунды тянулись как часы. Жатва полностью опустошала меня, выжимая из моего тела всё до последней капли собранной маны. С каждым мгновением треск отдавался в ушах всё громче и громче. Сейчас или никогда.
Всего восемьдесят три процента, — мрачно подумал я.
Концентрированная мана миллионов алакрийских магов сгущалась вверх через самую высокую башню Тэгрина Келума. Издалека послышался треск камня.
«Внешние стены рушатся. Башня не выдержит такую плотность маны. Центральная структура осталась нетронутой. Передача маны... сто процентов».
Когда голос Джи-э зазвучал в моих ушах, я почувствовал толчок от Жатвы. Его полярность была изменена, что заставило его собрать всю собранную ману в одну точку. Разумеется, я уже определил свою цель. «Покажите моему народу, к чему привела его сила», — приказал я.
Джи-э активировала спусковой механизм.
Моё сознание было вырвано из тела чистой силой высвобожденной маны. Я снова оказался над крепостью — в самой мане, её части, сияющей ярче, чем солнце над Тэгрин-Келумом, — и луч чистого, поистине белого света прорезал небо. Близлежащая горная вершина взорвалась, и осколки от её разрушения разлетелись по равнинам Вечора на сотни километров.
Мгновенно луч проложил тот же путь, который я задал в системе наведения. Он пересёк океан за одну секунду. Мои глаза снова открылись, когда я вернулся в себя в точке падения. Я лежал на спине, мои рога стучали о каменный пол при каждом незначительном движении.
«Я должен... увидеть...» — слабо пробормотал я, перекатываясь и пытаясь встать. Большая часть моей собственной маны была вырвана из меня в ту последнюю секунду, когда моё сознание было утянуто вместе с лучом.
«Спокойно, Агрона. Ты истощён больше, чем мы рассчитывали...»
«Я должен это увидеть!» — рявкнул я, карабкаясь вперёд на четвереньках, пытаясь встать. Ноги выскользнули из-под ног, колени ударились о землю, но я почти не почувствовал этого, только оттолкнувшись ещё отчаянее.
У шахты, ведущей наверх, мне пришлось остановиться и собраться с силами. Я не мог лететь на крыльях одного лишь отчаяния и желания.
«Ах, Агрона...» — сказала Джи-э. Я почувствовал, что её взгляд устремлён в небо. Как и остальные верноподданные Алакрии.
Я глубоко вдохнул и обратился к колодцу своей силы. Мои ноги оторвались от земли. Я слегка пошатнулся. Мои кулаки сжались, и я вновь обрёл равновесие.
Я начал взбираться по жёлобу. Не так быстро, как хотелось бы, но этого было достаточно. «Не говори мне. Не говори ни слова. Я должен испытать это сам».
Жёлоб вёл меня достаточно высоко, чтобы я смог покинуть крепость через балконное окно в своих личных покоях. Я наполовину летел, наполовину тянул себя вверх по внешней стене на крышу с парапетом. Там мне наконец открылся ясный вид на небо в нужном направлении.
Я смотрел в благоговейном ужасе и плакал.
«Пусть занавес опускается».
Читать главы первее можете в нашем телеграмм канале
Закладка