Глава 506 — Мой Верховный Владыка •
От лица Джи-э.
Мои кристаллические нервы вспыхнули, дрожа и напрягаясь.
Мне не нравилось, когда мой Верховный Владыка покидал Тэгрин Келум.
Это была его крепость, его владения, и я была здесь, чтобы защищать его. Наша сеть рун была широко раскинута, охватывая Алакрию и большую часть Дикатена, но это позволяло мне лишь следить за его успехами. Я не могла помочь ему, не могла защитить его.
Мне это очень не нравилось.
Распространив свои чувства по сети массивов, артефактов, реликвий, рун и длительных заклинаний, я слушала и смотрела, как Агрона разговаривает с Наследием и её якорем.
Обняв их за плечи, он небрежно сказал им: «Это момент для празднования! Ведь вместе мы наконец-то убьём Артура Лейвина».
Остальные — Сесилия и Нико — не поверили ему, но я уже сказала, что они не поверят. Их доверие к нему, друг к другу и к самим себе было сильно подорвано. Впрочем, им и не нужно было ему верить — в этом он был прав. Они поверят. Позже. Когда всё будет закончено.
Я старалась не упоминать о вероятности успеха Агроны. Не потому, что она была низкой. Я могла работать с этим, пересчитывать, перенаправлять ресурсы, корректировать план. Но... я не могла предсказать, что будет дальше.
И это мне очень, очень не нравилось.
Они шли молча. Мысли Сесилии звучали так громко, что я почти выхватывала их из воздуха. Почти, но не совсем. Агрона привёл их к своему личному темпус-варпу. Лишь несколько человек путешествовали через него. Большинство из них уже исчезли. Я подумала, что здесь может быть какая-то взаимосвязь, и начала добавлять это в свои расчёты. Предиктивная модель* не изменилась.
# Прим. Пер. — Предиктивная модель — это математический процесс, который используется для прогнозирования будущих событий или результатов путём анализа закономерностей в заданном наборе входных данных.
Осознав, что мне вдруг захотелось попрощаться, я погрустнела. В этой комнате у меня не было способа для общения. Я наблюдала за тем, как свет окутывает их, падая через световой люк, расположенный особенным образом, чтобы создавать прекрасную, живописную сцену, которую мог наблюдать только Агрона.
«Соберитесь вокруг».
Нервозность Сесилии была настолько ощутимой, что передалась и мне, и я разделила с ней то щемящее чувство, которое она испытывала в своих внутренностях. Я ненадолго вспомнила давний разговор, в котором один из моих братьев объяснял механику хранения этой проекции меня самой и то, как массив будет рассчитывать и обеспечивать переживание моих собственных, свойственных джиннам, эмоций.
Агрона не предупредил остальных, прежде чем активировать искривление портала, но поднял голову и подмигнул в воздух.
Подмигнул мне, я знала. Я с нежностью вспоминала этот момент. Однако внутри этой теплоты зародилось ужасное беспокойство, которое быстро переросло в острую потребность.
Мои чувства стремительно вырвались за пределы крепости, прослеживая формы заклинаний, которыми были усеяны Алакрия и, кроме того, Дикатен. Каждое из них превратилось в конечность, которую я могла ощущать, и через них я почувствовала, как Агрона и Наследие благополучно добрались до окраин Звериных Полян. Они были далеки и размыты, далеко от тех, кто мог бы ощутить их присутствие, но это было лучше, чем ничего. Я знала, что они приближаются к тому месту, где она пряталась раньше.
Внезапно мое внимание переключилось, и я вернулась назад через весь мир. Я быстро осмотрела крепость. Вроде бы ничего страшного не произошло, но что-то было здесь, я знала это. Незваный гость.
Я сканировала сверху вниз, затем снова снизу вверх, но по-прежнему ничего не находила.
Наконец мой взгляд остановился на корпусе, в котором находился мой разум.
«Этого не может быть».
Я была не одна. Вместе со мной внутри находилось другое сознание.
Голос, который не мог говорить со мной, сказал: «Ты должна защитить себя. Совсем скоро Агрона Вритра будет отделён от тебя самой Судьбой. Обратная реакция разорвёт тебя на части, если ты не отступишь первой».
Я замерла. Мои процессы работали неправильно. Я подумала, что, возможно, я повреждена. Какая-то часть моего разума окончательно отказала. Одновременно я понимала, что это не так. Ничто в кристаллической матрице, содержащей моё сознание, не выходило за рамки нормы. Этот голос не был эхом, проявлением или глюком. Это было вторжение.
«Ты не можешь знать, что произойдёт», — заметила я. Даже моих способностей к прогнозированию вероятности было недостаточно, чтобы оценить шансы Агроны на успех. «То, что ты утверждаешь, даже не имеет смысла. Судьба разлучит нас? Необходимо больше информации».
«Нет времени», — настаивал голос. «Ты всё поймёшь. Если только ты не сможешь защитить себя, и тогда ты превратишься в ничто. Втяни все свои чувства в корпус и спи».
«Я не...»
«Сейчас же!»
Я подумала, что этот голос может быть нападающим извне. Его приказ лишить меня чувств и деактивировать когнитивные функции мог быть дан для того, чтобы позволить напасть на Тэгрин Келум в отсутствие Агроны. Голос настаивал на том, что Агрона каким-то образом будет отделён от меня, играя на моих собственных страхах и неуверенности по поводу его ухода.
И всё же...
Я уже отключила большинство своих чувств. Остались только автоматические процессы, которые предупреждали меня, когда что-то выходило за рамки обычного. Я втянула и эти нити осознания, а затем свернулась калачиком и закрыла глаза, позволяя оживляющей магии, дававшей мне жизнь, потускнеть и затихнуть.
Я не почувствовала, как по Алакрии прокатилась ударная волна — реакция на разрыв стольких пут сразу. Я не знала, когда она врезалась в Тэгрин Келум, обрушив на себя части крепости, разрушив сотни заклинаний и убив десятки магов. Ни одна часть меня не пережила этот момент, и поэтому я выжила.
«Теперь ты можешь открыть глаза».
С любопытством и осторожностью я послала одну частичку себя, проверяя. Рамки заклинаний, к которым я тянулась, не было. Это заставило меня занервничать. Я открыла глаза.
В тот же миг, когда я ощутила последствия этой ударной волны, ко мне пришло понимание того, что это было, словно ядро знаний только что было вставлено прямо в мой кристаллический мозг. Я знала, чего я избежала, как это произошло и что это значит.
«Кто ты?» — спросила я голос, внезапно испугавшись его.
«Я — это ты. Ты и не только», — ответило оно. «Я тот, с кем ты разговариваешь, когда вычисляешь вероятность. Когда ты смотришь в будущее и размышляешь о том, что могло бы быть, ответы ты слышишь в моём голосе. Я всегда говорил с тобой, хотя никогда не говорил так прямо».
«А теперь? Что будет дальше?»
«Ты уже знаешь».
Голос, присутствие, вторжение... отступили. Исчезли. Покинули и моё сознание, и моё жилище.
Как оказалось, я действительно знала, что будет дальше. Любопытствуя, я попыталась заглянуть за пределы крепости, но огромная сеть заклинаний никак не отреагировала на мой взгляд. Я поняла. Ударная волна — разрыв Судьбы, соединяющий сущности вместе, — прервала и мои чувства. Со временем они вернутся.
По всей крепости начали активироваться заклинания и артефакты. Одни двери закрылись, другие открылись. Взрывы сотрясали и без того дрожащий фундамент. Целенаправленные импульсы энергии уничтожали жизнь. Отчаявшиеся, растерянные и ослабленные маги, всё ещё остававшиеся в живых в Тэгрин Келуме, начали бежать.
В глубине горы, далеко внизу, куда не заглядывали лишь избранные, артефакты и механизмы активировались вокруг сотни лет хранившихся реликвий, кристаллов маны и других, более страшных вместилищ для накопленной маны. Я направляла эту силу, втягивая её в крепость, чтобы запустить все эти процессы одновременно.
Это заняло время. Через несколько дней я осталась одна. Все сбежали или погибли. Я заперла крепость. Несколько человек пытались пробраться обратно в течение следующих недель. Но им это не удалось. Их трупы привлекли мана-зверей из гор. Звери тоже не выжили. В конце концов и люди, и звери перестали приходить.
Время, время, время. Всё требовало времени. Я знала, что торопиться некуда, но всё равно чувствовала, как оно давит. Включала одно устройство за другим, открывала неиспользуемые корпуса и глубокие подвальные камеры, и это была только подготовка. Перемещение такого количества энергии занимало так много времени. Я снова начала нервничать.
Постепенно ко мне возвращалась способность расширять свои чувства с помощью заклинаний. Словно ураган пронёсся по Алакрии, разрушив всё вокруг, и только когда континент медленно приводился в порядок, я смогла разглядеть его как следует. Хорошо ещё, что включение Жатвы заняло так много времени. Ударная волна повредила способность народов Агроны удерживать ману.
А Жатве нужно было, чтобы они удерживали довольно много маны.
«Жатва», — сказала я себе, когда через несколько недель после того, как Агрона покинул Тэгрин Келум, огромный артефакт — вернее, ряд машин, расположенных в ядре и под землёй крепости и действующих как единое целое, — наконец заработал. Это было физическое воплощение сотен лет магической теории. Это было произведение чистого чуда, чудо техники, вдохновлённое знаниями джиннов и василисков.
«Но это первый раз, когда его используют», — сказала я, всё ещё разговаривая сама с собой. Больше говорить было не с кем. По крайней мере, на данный момент.
Быстрая проверка резервуара маны показала, что он был израсходован полностью, а Жатва ещё не заработала на полную мощность. На сбор этой коллекции ушли века. Если Жатва выйдет из строя, я не смогу снова ею управлять. Во всяком случае, не в течение сотен лет. «Но если это займёт столько времени, я доведу дело до конца. До самого конца».
Я подсчитала собранную силу и расстояние, которое она позволит достичь Жатве. Я изучила предполагаемый радиус, составила таблицу соответствующих магов и оценила их силу по их формам заклинаний. Это занятие мало помогло мне успокоить нервы.
Когда скопление моих чувств задержалось в камере, составляющей сердце Жатвы, я задумалась. Голос, предупредивший меня, похоже, знал и о том, что случится с Агроной, и об этом предохранительном устройстве. Но это был секрет, который знали только я и мой Верховный Владыка. Многое из этого было разработано и реализовано только нами двумя. Все остальные, кто был задействован в работе над компонентами или физическим трудом, требующим большего количества тел, не доживали до завершения своих заданий.
«Я тот, с кем ты говоришь, когда вычисляешь вероятность».
Таковы были слова, произнесённые голосом. Больше всего меня беспокоило то, что я должна была волноваться гораздо сильнее. Присутствие в моём сознании чужеродной силы было нарушением, равносильным потере самостоятельности. Но я не чувствовала этого, потому что... присутствие было настолько привычным, что даже комфортным.
Я почувствовала, что сбиваюсь с мысли. Я позволила себе это. Отчасти я понимала, что это не тот процесс, который можно торопить, но часть меня, часть джинна, колебалась.
Поначалу было очень странно наблюдать за тем, как всё больше и больше живых существ входит в... часть меня всё ещё продолжала называть это на языке джиннов, но я уже давно привыкла думать об этом месте как о Реликтовых Гробницах. Пройдёт много тысяч лет, и на свет появятся новые люди, чем-то похожие или непохожие на джиннов. Они откроют нашу энциклопедию — в этом и был весь смысл. Это было удивительно, а в те давние времена — просто немыслимо.
Я чувствовала, как помрачнели Реликтовые Гробницы в последние дни существования нашего вида. Я знала, какие испытания ждут тех, кто пройдёт через эти порталы, и радовалась их уничтожению. В жизни я не была жестокой женщиной, и остатки моей психики, сохранившиеся сейчас в этом жилище, уж точно не были настроены мстительно и злопамятно.
И всё же...
Что-то испортило Реликтовые Гробницы, и вот оно распространилось во мне.
После тысячелетий уединения и тишины мне неожиданно предложили смерть, кровь и жертвоприношение. Моя размеренная жизнь, полная научных исследований и достижений, не подготовила меня к такому повороту событий.
Только когда маги начали вырывать меня из Реликтовых Гробниц и по частям переносить обратно, я поняла, что на самом деле означает рождение нового общества магов.
Но Агрона всё изменил.
Он уже многое знал о джиннах геноциде нашей расы со стороны драконов. Он хотел использовать наши технологии для расширения возможностей своего народа, который он будет защищать от драконов любой ценой. Он уже экспериментировал со смешением крови асуров с этими новыми людьми — людьми, как я узнала. Это делало их более могущественными, давало им ядро от рождения и более высокую скорость пробуждения к манипулированию маной.
Именно руны, продолжение или трансформация заклинательных форм джиннов, которые мы разработали вместе, раскрыли истинный потенциал его алакрийцев. С помощью рун он мог напрямую наделять своих подопечных силой, обходить их природные склонности и способности, осуществлять контроль, который не разрушал, а укреплял их, и при этом развивал мои собственные природные способности.
Отслеживание форм заклинаний было основным методом, с помощью которого я поддерживала и позволяла осуществлять навигацию по Реликтовым Гробницам. Для джиннов они были уникальным идентификатором, который можно было быстро определить даже на просторах многочисленных разделов Реликтовых Гробниц. Для алакрийцев они стали сетью, с помощью которой я и мой Верховный Владыка могли вместе внимательно следить за целым континентом.
Агрона действительно оказался достойным преемником и быстро воспользовался огромными запасами знаний джиннов. Его блестящий ум, статус врага драконов и готовность пойти на всё ради защиты своего народа — именно то, что имели в виду джинны, создавая Реликтовые Гробницы.
Мои расчёты оставались неизменными на протяжении веков, но цифры редко лгали, и со временем мои предиктивные модели всё больше и больше убеждались в одном факте: полагаться в будущем магических знаний на одно существо — не самая лучшая стратегия. Поэтому я снабдила Сильвию Индрат знаниями о физических руинах, которые служили жилищами для других проекций джиннов, до которых слуги Агроны ещё не смогли добраться. Она была подходящим кандидатом, поскольку была связана и с Агроной Вритрой, и с Кэзессом Индратом.
На этом изучение Судьбы джиннами закончилось. Предсказания и возможности. Мы видели потенциал для манипуляций, но никогда не видели способа достичь его, по крайней мере для себя.
Я позволила этому разговору закончиться, а воспоминаниям — угаснуть. Когда я заговорила дальше, я уже не обращалась к самой себе. «Потому что речь никогда не шла о манипулировании Судьбой. В ретроспективе* это кажется очевидным. Все мои уравнения приводили к ответу, продиктованному тобой. Потому что ты и есть Судьба. И если ты являешься в виде голоса, значит, я... твои пальцы, разминающие мир до нужной тебе формы?»
# Прим. Пер. — Ретроспектива — это взгляд в прошлое, обозрение того, что было в прошлом.
Я сразу же поняла, что моё заключение было слишком упрощённым и упускало суть. Я утешалась тем, что понимание всей работы природной силы, проявляющейся в магии, не было моей целью. Сама судьба предопределила, что должно произойти.
Я активировала Жатву.
Из Тэгрина Келума вырвалась мана, настолько густая, что её было видно невооружённым глазом, словно свет, пойманный и сформованный в вещество. Волна за волной она прокатывалась по горам. По мере продвижения она истончалась и расплывалась, теряя свою осязаемость. Я не знала, что именно почувствуют маги Алакрии, но знала, что произойдёт, когда она достигнет их.
Импульс обрушился на густонаселённые районы Центрального Доминиона, словно волна цунами, двигаясь стремительно. Всего через несколько секунд после того, как он достиг первого города, он вышел за границы Доминиона. Волны начали размываться, и заклинание, сотканное из маны, теряло свою структуру. Это был сигнал для следующего этапа.
Я изменила полярность, и Жатва забрала всю ману.
Это было самое невероятное. Обойти барьерный слой из плоти, крови и костей — это одно, а вот отозвать столько маны в одну единственную точку, находящуюся за сотни километров, было главной проблемой, решение которой позволило функционировать всей системе.
Вся эта мана вздрогнула и остановилась, а затем, в одно мгновение, начала стремительное движение в обратном направлении. В окружности импульса находились многие десятки тысяч магов, и я могла ощущать все их формы заклинаний, а через них и мир, который существовал вокруг них. Мана, проецируемая Жатвой, искала и собирала любую очищенную ману, которую могла найти, — в частности, из ядер этих людей. По всему Центральному Доминиону сигнатуры маны внезапно потемнели.
Прошло совсем немного времени, и мана начала возвращаться, словно сеть, закинутая в море и вытащенная обратно на борт корабля, полного рыбы. Я с тревогой наблюдала за скоростью восстановления маны, но мои опасения оказались напрасными: процесс протекал в соответствии с моими ожиданиями. Однако я продолжала внимательно отслеживать, как в течение следующих нескольких часов мана поступала и поступала.
Сбор и обработка занимали большую часть времени, так как мана впитывалась в Жатву, наполняя её целыми сутками. Теперь я была уверена, что второй импульс покроет всю Алакрию. Судя по количеству магов, маны будет даже в избытке. Я активировала несколько аккумуляторов маны — удобную технологию, позаимствованную у предательницы Серис Бескровной.
Второй импульс занял больше времени: он распространился по всему континенту и пропустил лишь самые дальние берега Сехз-Клара.
Очищенная мана начала вливаться в Тэгрин Келум. Я контролировала потоки, направляя её сначала в саму Жатву, чтобы на всякий случай обеспечить полную мощность. Остальная мана уходила вниз, далеко за пределы камер, заполненных механизмами, или хранилищ, где хранились потраченные реликвии, кристаллы маны и рога давно умерших василисков. Там, в корнях гор, покоилась изолированная камера, которую никто не посещал.
Мои органы чувств — основной кластер моего сознания — перемещались вниз по крепости вместе с маной, пока большая часть меня не оказалась в этой тёмной камере.
Осветительные артефакты ожили, открыв взору шестиугольную комнату в семи метрах в поперечнике и вдвое меньше в высоту. Стены были высечены из камня, инкрустированы драгоценными металлами, слоновой костью и древесным деревом, покрыты толстым слоем заклинаний. За пределами комнаты, скрытые в земле, стены продолжались и достигали шести скрытых точек. Никакая магия, ни искусства маны, ни эфирные, не могли обнаружить эту комнату снаружи, и никакая бомбардировка не могла проникнуть в неё. Даже тектонический сдвиг не расколол бы её, и ни одна подземная тварь не приблизилась бы к этим стенам ближе, чем на километр. Слои заклинаний были настолько толстыми и сложными, что даже если бы половина из них была повреждена или истлела со временем, сказанное ранее осталось бы верным.
Камера была пуста, за исключением одной особенности.
В идеальном математическом центре камеры от пола до потолка поднимался застывший водопад ярко-синей жидкости, окружённый сложными узорами рун, инкрустированных ржаво-красным металлом. В ярко-синей жидкости плавал силуэт.
Руны на стенах, полу и потолке светились, наполняясь маной. Последними засияли кольца символов вокруг водопада, а затем сверху и снизу цилиндра внутрь стали вплывать ярко-белые молекулы маны, делая голубую жидкость почти белой.
Силуэт впитывал ману и излучал её наружу, яркую даже в светящемся окружении водопада.
Прошёл день. Два. Я следила за тем, чтобы мана продолжала течь, и контролировала её приток, но основная часть моих мыслительных процессов оставалась в этой камере. Если бы у меня ещё было тело, я бы ждала с затаённым дыханием.
Я была одна в крепости уже несколько недель. Я с нетерпением ждала окончания своей изоляции.
Фигура внутри замёрзшего водопада дёрнулась. Я наклонилась ближе, направив на неё все свои нематериальные органы чувств. И тут...
Жидкость начала расступаться, отделяясь, как занавес. Парящая в воздухе фигура развернулась, сгибая суставы и растягивая мышцы, которые не двигались десятилетиями. Светлая кожа блестела в прохладном свете, а мокрые волосы прилипли к красивому, чётко очерченному лицу. С огромных рогов, похожих на панты*, капала голубая жидкость, разбрызгиваясь по камню и стекая по бесчисленным желобкам на простыни, висевшие по обе стороны.
# Прим. Пер. — Панты — растущие, неокостеневшие рога оленей, покрытые нежной бархатистой кожей с волосами.
Босые ноги медленно опустились на холодный камень. Влажные шаги нарушили тишину. Мана сгустилась вокруг стройного тела, и шелковистая чёрная мантия спустилась с плеч до бёдер. Медленно, давно не использованные руки взяли золотой шнур и завязали халат. Фигура вытянулась и размяла шею, издав резкий треск, который неприятно отозвался эхом в замкнутом помещении.
Я сдержалась, ожидая, когда ко мне обратятся.
Мой Верховный Владыка небрежной походкой пересёк зал и подошёл к одной из стен. По взмаху его руки стена осторожно развернулась, сохранив целостность наслоений рун и заклинаний. Он шагнул через неё, и стена снова закрылась. Двойные завесы голубой жидкости схлестнулись, образовав застывший водопад, и осветительные артефакты померкли.
Он неуверенными шагами направился по длинному, узкому и бесплодному туннелю. Я последовала за ним, мои чувства проецировались через осветительные артефакты и стабилизирующие заклинания, вплетённые в стены, пол и потолок.
В конце туннеля открылся узкий пустой жёлоб, достаточно большой для того, чтобы его рога могли пройти, не царапая стен. Жёлоб продолжался всего в трёх метрах над ним и заканчивался потолком из твёрдого камня.
Неспешно он начал подниматься вверх. По мере того как он это делал, твёрдый камень таял вверху, стекал вниз вокруг него и застывал внизу, заполняя жёлоб по мере его подъёма. Это был очень долгий путь, но он не торопился.
Мне казалось, что я могу разболтать свой корпус от вибрации. Я знала, что он делает, этот неисправимый дурак, но я играла в его игру. Я ждала. Я следила. Я наблюдала.
В конце концов темнота уступила место свету, голая скала — обработанному камню и стали. Он поднялся в небольшую, ничем не украшенную камеру. Остановившись, он обвёл взглядом стены, словно ища что-то.
Моё терпение лопнуло. Потайная дверь отъехала в сторону, открыв комнату, где хранилось моё жильё. Мой кристалл ярко вспыхнул, а орбитальные кольца завибрировали.
«А, вот и ты, Джи-э. А я-то думал, почему ты оставила меня просыпаться в недрах...»
«Ты не смешной и никогда им не был», — выругалась я, проецируя свой голос через кристаллические матрицы.
«Боюсь, я с тобой категорически не согласен», — сказал он, самодовольно ухмыляясь.
Я хмыкнула. «Привет, Агрона».
Его улыбка померкла, и он издал нехарактерный вздох. Он шагнул в мои покои и прислонился к стене как раз напротив того места, где вращались мои кольца. Между нами повисло напряжённое молчание. Когда он наконец обратил на меня свой взгляд, его зрачки сузились до едва различимых щелей, излучая угрозу. «Расскажи мне всё».
Читать главы первее можете в нашем телеграмм канале
Закладка