Глава 503 — Эхо Павших •
От лица Артура Лейвина.
На мгновение лощина на склоне горы показалась мне застывшей, а время — неподвижным.
Надо мной возвышалась цель нашей охоты, теперь уже поистине колоссальных размеров. Четыре вытянутые шеи тянулись вверх на двадцать метров или более от выпуклого, раздутого тела. Шесть конечностей, похожих на хоботы, поддерживали массу существа, каждая из которых заканчивалась перепончатой лапой. Из груди прорастала пара мясистых птичьих лап, на концах которых сжимались и разжимались когти длиной в полметра. Вместо хвоста росли бесчисленные щупальца, каждое из которых заканчивалось лезвием, костяным уплотнением, крюком или шипом, извивающимися и щелкающими вокруг огромного тела.
На вершине каждой длинной шеи находилась голова, как у трансформировавшегося дракона, длинная и чешуйчатая, каждая из которых была почти идентична остальным. Их ужасные челюсти проходили вертикально между глазами, рассекая головы посередине.
А между длинными острыми зубами в зияющих пастях плясало фиолетовое пламя Разрушения.
Сцена снова пришла в движение, и по лесистой лощине вновь разнесся бесконечный рык, лай и вой тысячи зверей.
Копьё из ярко-белой маны, подкрашенной фиолетовым эфиром, пронеслось по воздуху и ударило чудовище прямо в грудь — по крайней мере, должно было. Пламя Разрушения взметнулось, впиваясь когтями в ману и сжигая её. Копье даже не коснулось чёрной чешуи.
«Держите дистанцию!» — кричал Ривен. Он привлёк к себе трёх других василисков, и они вместе образовали порывистый барьер из чёрного ветра, который танцевал в обличии тёмных фигур. Однорукий василиск наколдовал шторм из пустотного ветра и кровавого железа, но его заклинание сгорало и превращалось в ничто везде, где его касалось Разрушение.
Огромные крылья чудовища забились, подняв ураган, который повалил деревья и отбросил нашу охотничью группу назад. Я следил за Элли одной нитью своего сознания: она была в безопасности на спине Бу, за зачарованным барьером, поддерживаемым Виреей и Сильви. Отдельные нити сознания отслеживали движения и заклинания остальных.
Я воздерживался от собственных атак. Эфирный клинок, пропитанный разрушением, был крепко зажат в моём кулаке, но использование его против предыдущего воплощения монстра только усугубило наше положение.
Фиолетовое пламя вокруг моего меча вырвалось наружу, превратившись в теневого волка — моего спутника. Он затряс головой головой, глубоко зарычал, а затем сорвался с места. Изнутри божественной руны Разрушения исходило мощное сияние, и, пока он бежал, он начал трансформироваться. Его туловище увеличилось в размерах, шерсть на спине затвердела, превратившись в шипы, а горящая грива стала зазубренными лезвиями фиолетового огня.
Каждый взмах крыльев чудовища разбрасывал по лощине брызги Разрушения. Фиолетовый огонь пожирал камни, деревья и саму землю. Реджис бросился на пути стремительного потока, и из его пасти вырвалась струя фиолетового пламени.
Разрушение пожирало Разрушение.
По позвоночнику пробежала невольная дрожь.
Нужно поскорее закончить эту битву.
Охотничья группа была в движении. Они отступали группами, каждая раса объединялась, чтобы защитить и поддержать своих товарищей по клану. На мгновение все сосредоточились на том, чтобы собраться с силами и уклониться от атак зверя. Исчезли хвастливый тон, возбуждённые крики, насмешки и боевые кличи. Лица всех асур были сосредоточены. Это была уже не охота, а борьба за выживание.
Четырехголовое чудовище поднялось в воздух на десять метров. Оно стремительно пронеслось в воздухе, описав замысловатую дугу, и с глухим ударом приземлилось среди драконов, взмахивая когтями и щёлкая зубами. Под тяжестью чудовища ломались зачарованные щиты. Асуры бросились врассыпную с впечатляющей скоростью.
Десятиметровые огненные когти рассекли воздух, прорвавшись сквозь завесу фиолетового огня и оставив тонкие царапины на боку чудовища.
Заклинание едва ли оставило свой след в пламени Разрушения.
Реджис врезался в чудовище сверху, его челюсти сомкнулись вокруг основания шеи. Кошмарный вой орды, заключённой в брюхе зверя, усилился, а огонь его Разрушения разросся. По всему телу нашей цели появились трещины между чешуёй и плотными участками меха.
Его тело с трудом справлялось с разрушением, пожирая себя заживо.
Пока две головы развернулись, чтобы атаковать Реджиса, две другие, словно змеи, устремились к асурам со скоростью, не соответствующей их размерам. Они разделились и атаковали в попытке укусить Наэзию и одного из её людей одновременно. Застигнутая врасплох, Наэзия уклонилась слишком медленно и слишком поздно.
Шаг Бога перенёс меня через поле боя. Я появился в тени вертикальных челюстей, начавших смыкаться вокруг феникса. Моя рука взяла её, и мы снова растаяли в эфирных путях. По моей руке и по руке Наэзии побежали струйки ярко-фиолетовой энергии. Её челюсти были сжаты, губы скривились в решительной усмешке, глаза по-прежнему были устремлены на зубы, которых больше не было.
Земля вздыбилась, и десятки гигантских кулаков из кровавого железа прорвались из горного склона. Они ухватились за щупальца, ноги, даже за одно крыло, пытаясь удержать монстра. Разрушение разъедало пальцы и кулаки из чёрного металла, но чудовище всё ещё не могло вырваться из их хватки.
«Если мы сможем прижать его...» — слова застыли у меня в горле.
Вдалеке я увидел, как одна из машущих конечностей зверя опускается на Бу и Элли. Оно собиралось раздавить их. Мана серебряного щита, защищавшего её, уже рассеивалась.
Мои пальцы разжали руку Наэзии, и Шаг Бога снова вспыхнул. Казалось, на активацию божественной руны ушла целая вечность. Ноги уже вгрызались в мягкую, выжженную почву: одна часть моего сознания говорила мне бежать, а другая пыталась снова найти эфирные пути.
Наконец Шаг Бога перенёс меня. Я оказался рядом с Элли, когда Бу попытался уклониться от стремительно опускающегося когтя. Эфир устремился в мои мышцы и конечности, когда я приготовился к тому, что должно было произойти дальше.
Грубая подушечка когтистой лапы, превышающей мой рост, ударила меня. Моё тело содрогнулось от невероятного веса и невозможной силы. Моё ядро сжалось, выталкивая ещё больше эфира.
Бу уже начал двигаться, пытаясь унести Элли, но тут из когтей, словно кнуты, вырвалось аметистовое пламя, пронзившее воздух и землю смертоносным Разрушением.
Я потянулся к ним. Когда я вытянул руку, вокруг неё обвилась плеть Разрушения. Материал моей брони лопнул и треснул, расплавляясь под действием неудержимого огня. Моя плоть и кости больше не выдерживали, и конечность отвалилась, сгорая.
Между мной и Элли вспыхнул серебряный свет, и тяжесть, давящая на меня, уменьшилась.
Между нами парил Сильверлайт. Он вновь обрёл форму меча, каким владел Алдир — изящного и утончённого, излучающего такой яркий свет, что на него было трудно смотреть. Из него вырвался сферический щит чистой маны, отбросивший почти опустившуюся конечность чудовища в сторону, где та прорыла длинную борозду в каменистой почве.
Кулаки из кровавого железа больше не сковывали его. Реджис пытался выбраться из груды деревьев, куда его отбросило, повалив на него несколько стволов.
Сильверлайт переместился, превратившись в ненатянутый лук, который упал обратно в изумлённую хватку Элли. Бу переместился назад, стараясь держать Вирею и её драконов между ним с Элли и монстром, окутанным Разрушением.
Эфир сжался в воздухе, и наш противник задрожал, внезапно замедлившись. Я почувствовал, как Сильви сосредоточилась, пытаясь сковать его в объятиях сдерживаемого времени.
Реджис снова оказался в воздухе. Он врезался в дрожащую тварь, схватил её за голову потянул назад, открыв глубокую рану на шее, которую он нанёс во время последней атаки. Контроль над Разрушением обеспечил ему безопасность, позволив задержаться рядом с чудовищем.
Зелина организовала своих левиафанов. Они держались вместе, пытаясь наколдовать какое-то заклинание; лощина наполнилась маной, свойственной воде, отчего внезапно запахло морем. Их внимание было сосредоточено на открытой ране. Через всё поле боя глаза Зелины встретились с моими. В них не было ни страха, ни хаоса беспорядочных мыслей. Она контролировала и себя, и свою охотничью группу.
Она понимала, что мы не сможем убить его, пока. Сначала нужен план, как не дать ему породить новые и более сильные воплощения.
Зачаровав в оставшейся руке новый эфирный клинок, я принял боевую стойку.
Одна из драконоподобных голов укусила Реджиса. Я почувствовал его страх и ярость, а также его жажду боли, крови, Разрушения. Божественная руна поддерживала моего спутника, и его мастерство владения данным эдиктом превосходило мастерство нашего противника.
Небо над нами потемнело, став серо-чёрным, пронизанным росчерками красного цвета маны огненного атрибута. Эта мана стремительно сгущалась в шары раскалённого до бела огня и падала метеорами, один за другим бомбардируя чудовище. Большинство из них растворилось в Разрушении, но несколько оставили рваные дыры в обширных крыльях или взорвались на бронированной спине, вызвав у твари крики боли и ярости.
Как один, левиафаны сделали выпад и закружились в своеобразном танце. Волна маны устремилась вперёд, но её проявление было настолько слабым, что даже с помощью Сердца Мира и Королевского Гамбита я едва смог его заметить.
Тонкий полумесяц маны врезался в направлении открытой раненой шеи. Фиолетовое пламя взметнулось вверх, пытаясь достать его, но волна окружающей маны отбила Разрушение, не в силах погасить его, но подпитывая и защищая полумесяц. Заклинание прорезало огонь, а затем и шею.
Я взмахнул оружием вверх, от бедра к плечу. Эфирные пути открылись, и ярко-фиолетовая линия эфирного света прорезала сразу несколько точек.
Из дюжины ран хлынула горящая кровь.
Две из четырёх длинных шей с, находящимися на концах, головами рухнули, как поваленные деревья. Одно маленькое крыло отлетело от шарообразного тела. Нога подкосилась, хромая и волочась.
Время вернулось в нормальное русло.
Две оставшиеся головы зарычали. Существо отпрянуло назад на четырёх из шести толстых лап, его птичьи когти рыли воздух, а многочисленные щупальца яростно обвивались вокруг него.
Сильви запыхалась: постоянное использование искусства Эвума быстро истощало её. Реджис летал кругами вокруг раненого монстра, изо всех сил противодействуя его Разрушению. Чхоль держался в стороне, бросаясь заклинаниями вместе с остальными и не рискуя приближаться для нанесения физического удара. Элли посылала золотые стрелы защитной энергии в каждого асуру, оказавшегося в волнах разрушительного огня, которые всё ещё танцевали на горном склоне. Она давала им возможность отступить.
Одним слоем сознания я следил за тем, как асуры пытаются прижать чудовище огнём заклинаний, избегая его Разрушения. Зелина и Ривен возглавляли эти усилия, выкрикивая приказы и следя за тем, чтобы атаки не убили его — хотя я не был уверен, что это вообще возможно. С другой стороны, я продолжал двигаться, помогая, как мог, не нанося противнику прямого урона.
Остальные мои мысли были заняты проблемой этих воплощений. Мне вспомнились Реликтовые Гробницы, где эфирные звери могли возрождаться бесконечно. Если так было задумано, то откуда взялось это существо? Казалось возможным, хотя и маловероятным, что древние асуры, создавшие Эфеот, сотворили этого рыкающего зверя*, заложив его потенциал в магию этого места. Не исключено также, что наша добыча образовалась здесь в результате взаимодействия маны асур и эфира, проникающего в Эфеот через барьер, из эфирного царства. Его форма, его гротескная и измученная природа были похожи на физическое проявление гнева, который несёт в себе эфир и который описала Судьба.
# Прим. Пер. — в оригинале “questing beast”, дословно “ищущий зверь”, но самый популярный вариант перевода — “рыкающий зверь”. Отсылка к чудовищу, упоминаемому в легенде о короле Артуре в версии Томаса Мэлори (Le Morte d'Arthur) — Зверь Глатисант. Зверь действительно отвратительный: морда змеиная, тело — леопарда, круп — льва, а голени — оленя. Когда существо двигалось, из брюха у него вырывались такие звуки, словно подняли лай дважды тридцать собак, настигающих зверя.
Одновременно я обдумывал две другие искры нового озарения, которые потенциально могли иметь отношение к битве.
Во-первых, Разрушение.
Мне нужно было научиться отделять его бесконечное пожирание от асур. Моя рука всё ещё восстанавливалась, но асуры не могли сравниться с моими способностями к регенерации. Было лишь вопросом времени, когда Разрушение чудовища начнёт поглощать их одного за другим. Необходимо было как-то изолировать его, ограничив его способность продолжать извергать фиолетовое пламя.
Прошло совсем немного времени с тех пор, как я придумал план, как избежать внимания Агроны, спрятавшись в карманном измерении, и эта идея витала на поверхности моих многослойных мыслей. Я уже дважды создавал такое карманное измерение: первый раз — почти случайно, вдохновившись рунической магией Джиннов в момент чистого отчаяния; второй — более целенаправленно, чтобы спрятаться в логове Сильвии между Звериными Полянами и Пустошами Эленуара. Однако это второе карманное измерение было помещено туда не из сентиментальности.
Отпечаток воли Сильвии всё ещё существовал в её тайном убежище. В моём ядре больше не было её воли, и поэтому для создания второго карманного измерения мне нужна была её искра, тот отпечаток, который она оставила в мане благодаря многомесячному ритуалу телепортации и заклинаниям остановки времени.
У меня не было частички Сильвии, которую можно было бы использовать в качестве катализатора для создания карманного измерения, чтобы заключить зверя в клетку, а значит, нужен был другой способ. Но мы были близки к барьеру, отделявшему Эфеот от эфирного царства. Я уже ощущал его в Эвербёрне у фонтана и ещё раз на берегу деревни левиафанов, Экклезии. И здесь, на бесконечно простирающейся горе фениксов. Эфеот сам по себе был в некотором роде карманным измерением. Оно всё ещё было связано с физическим царством*, в котором существовал мой мир, но было защищено барьером, который влиял на саму реальность, содержал пространство, время и жизнь вместе.
# Прим. ред. unger — Автор использует понятия “aetheric realm” и “physical realm”. Первое мы переводим как “эфирное царство”, второе же для параллели будет “физическое царство”.
Именно тогда, в промежутке между одним моментом и другим, когда множество слоёв моего разума работали вместе, как шестерёнки сложной машины, я понял, что нужно делать.
«Отступайте!» — крикнул я. ‘Ко мне’, мысленно сказал Реджису. ‘Сильв, оставайся с Эл. Ты нужна мне за барьером’. Оба моих спутника вздрогнули, когда на них обрушилось сразу множество мыслей, но я сдержал худший из эффектов, сосредоточив своё послание и намерение.
Пока я давал указания, я одновременно изливал очищенный эфир и придавал ему форму.
Гибридизированное чудовище взмахнуло оставшимися крыльями и взвилось в воздух. Из двух пастей с шипением потекла горящая чёрная слюна, а вой гончих стал настолько громким, что грозил заглушить Королевский Гамбит.
Мана, тяжёлая и тёплая, как одеяло, опустилась на меня, заглушая ужасный шум. Я оглянулся и посмотрел на Элли: она сосредоточенно контролировала ману вокруг меня, создавая своего рода буфер для поглощения звука. Я подмигнул ей, а затем шагнул вперёд.
Мир начал рябить и разбегаться, словно я стоял внутри стеклянного шара, а стекло было ещё горячим и выдувалось в форму.
Напряжение было сильным, но я был готов к нему. В первый раз, когда я создал такое карманное измерение, оно убило меня, или убило бы, если бы не жертва, принесённая Сильви. Второй раз потребовались часы тщательных манипуляций, пока я перебирал нити оставшейся магии Сильвии. Теперь у меня были лишь секунды.
‘Сильв, мне нужно время’.
Через нашу связь я почувствовал, как Сильви потянулась к искусству Эвум, которое она практиковала с момента своего воскрешения. Она была очень утомлена, её способности работали на пределе. Однако ей удалось преодолеть усталость, черпая своеобразное понимание и вдохновение из своих собственных мыслей и чувств, которые почти накрыло летаргическим сном. Она передала это ощущение эфиру, который задрожал и начал извиваться, постепенно успокаиваясь.
Стремительное чудовище замедлилось, взмахи его крыльев стали неожиданно вялыми. Над ним возникло яркое копьё света, и мана заструилась, подобно песчинкам в песочных часах, опрокинутых почти в горизонтальное положение. Стая огненных хищных птиц, стремительно летящих к зверю, превратилась в очень медленный круиз по воздуху.
Но Реджис стремительно летел по полю боя, трансформируясь по мере приближения, а эфир продолжал клубиться, набирая скорость вместо того, чтобы замедляться. Шар застыл как раз в тот момент, когда Реджис, теперь уже не более чем тень, прошёл сквозь мою плоть и вошёл в моё ядро.
Внутри карманного измерения остались только я и зверь. В море бесцветной и беспросветной энергии плавал остров из рассыпчатой земли, которую зацепило извне, а открытое небо отражалось внутри этой получившейся сферы.
Чудовище ударилось о границу моего карманного измерения, сотрясая его. Пламя Разрушения разлилось по стальной поверхности, но в ней не было физической материи, которую можно было бы поглотить. Это был просто конец чего угодно, и на этом само Разрушение остановилось. Зверь в бешенстве заскрежетал когтями по всему внутреннему пространству. Одна голова высунулась, кусая пустоту. Другая повернулась ко мне. Забив крыльями и прижимаясь телом к внутренностям карманного измерения, чудовище зарычало и выпустило струю фиолетового огня.
Фиолетовый огонь вспыхнул по всему моему телу; внутри моего ядра Реджис объединил со мной божественную руну Разрушения, защитив меня такой же аурой.
Окружающее меня Разрушение стало поглощать атакующее Разрушение, и две противоборствующие силы пожрали друг друга
Я тут же переместился через всё измерение, а секунду спустя чудовище обрушилось и его оставшиеся когти, и зубы начали раздирать воздух в месте, где я только что был.
«Теперь только ты и я», — сказал я, сомневаясь, что ужасная химера услышит меня за воем, доносящимся из его раздутого брюха.
Поняв, что моей плоти нет под его раздирающими когтями, оно замешкалось, повернув свои головы, чтобы посмотреть на меня. Глаза, пылающие Разрушением, сузились.
Я смотрел на него с островка земли. Его головы висели более чем в двадцати метрах надо мной, вращаясь взад-вперёд. Глазами Сильви я увидел и внешнюю сторону карманного измерения: внезапно стало тихо, пламя Разрушения померкло. Лощина была в руинах, а остальные члены охотничьего отряда удивлённо озирались по сторонам. Сильви была моим якорем за пределами карманного измерения, а я — её якорем внутри.
Она чувствовала мой зов, слышала мои указания в моем сознании.
«Давайте закончим эту охоту».
Существо зашипело, хлопая крыльями, и понеслось вперёд. Затем, так же внезапно, как закрывается книга, свет внутри карманного измерения стал серым, чудовище замерло, и вопли монстров в его брюхе благословенно затихли.
‘Так... гораздо легче’, — сосредоточенно подумала Сильви. ‘Пространство гораздо меньше, и вас только трое. Я могу продержаться... минуту. Может, две’.
Это мало, но я знал, что она делает всё возможное.
Я полностью переключил свои способности, усиленные Королевским Гамбитом, на вторую новую точку озарения.
Накануне вечером, сидя у костра после того, как все улеглись спать, я продвинулся в реализации давней идеи. С помощью Шага Бога я открыл одну из точек, через которую можно было ступить, чтобы путешествовать по эфирным путям, и оставил её открытой. Эфир просочился через неё, окрасив наш костёр в фиолетовый цвет.
По сути, я проделал дыру прямо из этой реальности в эфирное измерение. Сам того не подозревая, я уже некоторое время использовал эфирные пути для путешествий по эфирному царству. Узнав об этой связи, я предположил, что смогу открыть собственные пути в эфирное царство, но прошлая ночь стала моим первым шагом в этом направлении.
Теперь мне нужно было продвинуться гораздо дальше.
Когда время остановилось внутри пузыря моего карманного измерения, я начал.
Теоретически что-то внутри чудовища создавало или генерировало эти новые воплощения. Из его смерти рождалась ещё более сильная версия самого себя. С каждым возрождением оно не только становилось сильнее, но и, казалось, принимало искажённые черты своих охотников — нас, включая даже искусство Разрушения, когда я использовал этот аспект, чтобы убить его.
Даже после всего, что я узнал, я не понимал, как такое возможно, но я не тратил много своих вычислительных мощностей на то, чтобы разобраться в этом. Важнее, чем то, как это произошло, было то, как я мог это остановить.
Мысленно вернувшись в прошлую ночь, я потянулся к тому чувству, которое испытал у костра, прежде чем сон Сильви прервал меня.
Снова, когда Шаг Бога показал мне отдельные точки, соединённые эфирными путями, я представил себе дыру между эфирным царством и моим карманным измерением. На этот раз я искал точку соединения внутри раздутых кишок ужасного, замороженного чудовища. Я нащупывал эту точку, чувствуя и слушая, как учила меня Три Шага, теперь уже более уверенно, но понимая, что время на исходе.
Тускло и отдалённо, едва ощутимо сквозь Эвум Сильви, останавливающий время, и неподвижное пламя Разрушения, открылась дыра. Раньше эфир просачивался в Эфеот извне. Теперь же, когда само чудовище действовало как пробка, что-то ещё пыталось выйти наружу, обратно в эфирное царство. Отверстие было ещё недостаточно большим, поэтому я потянул сильнее, заставляя его расшириться.
Ткань между реальностями сопротивлялась.
Тёмно-аметистовое пламя замерцало. Одно крыло дёрнулось. Пара глаз сфокусировалась на мне.
За пределами сферы Сильви задрожала. Её рассудок начал дробиться, теряя концентрацию.
Большая часть моего сознания была посвящена другим вещам, мыслям, работающим параллельно с моим основным направлением. Я вспомнил слова Зелины. Ниточка за ниточкой я приводил в порядок разветвлённые слои своего разума, освобождая голову от всех мыслей, кроме абсолютной сосредоточенности на пробитой между мирами дыре. Она слегка расширилась.
Чудовище продвигалось, пробиваясь вперёд, борясь с контролем Сильви.
Меня охватило холодное осознание. Я был сосредоточен ещё на одной вещи, и у меня не хватало сил на обе. Глубоко вздохнув, я отпустил свою власть над карманным измерением.
Сфера, в которой мы находились, лопнула, и мы вывалились обратно в реальный мир. Заклинание Сильви разлетелось на куски, и чудовище заскрежетало когтями по земле, его головы опустились ко мне.
Оно остановилось так же внезапно, как и начало двигаться.
Обе головы повернулись назад и опустились к выпуклому туловищу. Внезапно оно перевернулось на спину и начало царапать когтями свой живот.
Внутри него продолжался вой, но он был приглушённым, тусклым. Отдалённым.
Я держал дыру в пространстве открытой внутри его тела. Я не мог видеть, что происходит внутри зверя, но отчётливо ощущал это.
Портал втягивал в себя мертворождённые будущие воплощения, вырывая их из этого мира. Каждое из них горело искрой Разрушения, которую я вложил в его плоть, когда умерло последнее воплощение. Слабые и лишённые своего потенциала, эти будущие звери сгорали. Один за другим, потом десять, потом сотни. Тысяча и сотни тысяч. Невозможно было определить.
Но Разрушение сожрало их всех в холодной пустоте эфирного царства.
Вокруг меня кричали асуры. Кричала Элли. Но я не мог воспринимать их слова.
Мой разум был полностью сосредоточен на единственной задаче: Держать открытой дыру в пространстве между Эфеотом и эфирным царством.
Пламя Разрушения обратилось внутрь и теперь пожирало самого зверя. И всё равно, с порталом в кишках и Разрушением под чешуёй, казалось, что оно не может или не хочет умереть.
Его когти тянулись ко мне. Хвосты-щупальца хлестали и резали во все стороны. Челюсти двух оставшихся голов тянулись ко мне.
Василиски, фениксы, драконы и левиафаны бросились на мою защиту, обрушив на чудовище всё, что у них было. Заряды, пули и бесформенные проявления сложных заклинаний резали, жгли и вгрызались в его плоть, расширяя растущие раны чудовища и заставляя его отступать от меня.
Один из Левиафанов оказался под огромной ногой, придавившей его к земле когтями, пропитанными Разрушением. Двойные короткие мечи Зелины оплавились, когда она отсекла ногу чудовища и отправила её вниз по склону. Реджис прыгнул в плоть левиафана, защищая его от Разрушения, которое могло бы его поглотить.
Вирея сотворила изогнутый щит, отделивший меня от чудовища, но колючий хвост зацепил её за ногу, повалив на землю, и ударил о скалу. Её тело исчезло в обломках камня.
Десятки кроваво-железных полумесяцев обрушились на чудовище, перерубив щупальца и пригвоздив одну из шей к земле. Оставшиеся когти прорыли огромные борозды, когда вторая голова сомкнулась прямо передо мной, обрызгав меня слюной с примесью Разрушения.
Чхоль бросился вперёд, не обращая внимания на фиолетовое пламя, вырывающееся из шкуры чудовища. Его булава с круглым навершием полыхнула огнём феникса, и он вогнал её в зажатую голову. Череп чудовища раскололся и разлетелся на куски, выплеснув вместо мозгов чёрную кашицу.
Последняя оставшаяся голова откинулась назад, издав мучительный крик, и тут же фиолетовый огонь перекинулся на кожу Чхоля. Его грудь и руки мгновенно вспыхнули.
Мимо меня пролетела золотая стрела, нацеленная ему в спину. Когда она ударила, вокруг него возник сияющий барьер, на мгновение давший Разрушению ещё что-то для горения и оттеснивший его от плоти. Я попытался собрать эфир и ману, чтобы отвести его от него, но не мог сосредоточиться и едва двигался, иначе рисковал потерять контроль над порталом.
Разрушение сожрало чёрную чешую и плоть, обнажив тёмные мышцы и яркие кости. Ещё одно воплощение вцепилось когтями в мясо, вспарывая живот, но портал — пульсирующий диск чёрно-фиолетового цвета — уже поглотил нижнюю половину воплощения. Прежде чем оно смогло вырваться на свободу, его уже не было.
Кости ломались, пожираемые фиолетовым огнём, а затем и мускулатура. Воплощение за воплощением вливалось в портал в центре, вопя от ярости и ужаса, и какофония с каждым мгновением становилась всё тише.
А потом наступила тишина. Последний мертворождённый ужас был унесён прочь. Разрушение поглотило последнюю часть чудовища, а затем, не имея больше топлива для своего бесконечного голода, умерло и пламя, даже то, что окружало Чхоля и раненого левиафана.
С глубоким вздохом я отпустил свои божественные руны.
Портал исчез, и мои чувства притупились. Я опустился на колени и сделал длинный, медленный, вздрагивающий вдох. Уши заложило, как будто я находился под водой. Или как будто было так тихо, что мой мозг придумывал шум, чтобы заполнить пустоту.
А потом...
В голове зажглось озарение, и я будто бы снова пробудился. Яркое жгучее желание новых знаний ужалило мою кожу.
Огромная рука схватила меня за запястье и подняла на ноги. Я впился взглядом в восторженное лицо Чхоля, который осматривал меня на предмет ран, и его внимание остановилось на моей отрубленной руке. Золотистое сияние заливало его лицо и отражалось в глазах — один голубой, другой оранжевый.
Я усмехнулся, когда новая божественная руна дала о себе знать, Соединяясь с вновь образовавшимся озарением.
Похоже, он был озадачен моей ухмылкой и отступил на шаг назад. «Ты в порядке, мой брат по мести?»
Когда золотистое сияние новообразованной божественной руны угасло, я переключил внимание на окружающую обстановку.
Склон горы был разрушен. Некогда идиллическая лощина превратилась в разорванную и вздыбленную яму. Скалы, деревья и почва были пожраны Разрушением, стёршим даже следы могущественных заклинаний асур.
Первым мне попалось лицо Сильви. Она сидела на земле, покрытая потом и грязью, её плечи вздымались и опускались, когда она пыталась перевести дыхание. В её глазах не хватало сосредоточенности, но благодаря нашей связи я почувствовал, как она потянулась ко мне, чтобы успокоить.
Затем я взглянул на Элли. Её мана сильно истощилась; эликсир, полученный от лорда Авигниса, был израсходован, но моя сестра была в удивительно хорошей форме, учитывая только что пережитую битву.
Наэзия приближалась к тому месту, где сгорел зверь. На земле белело небольшое пятно. Остальные асуры — кажется, все остались в живых, хотя большинство из них были ранены, некоторые даже серьёзно — собрались вокруг неё. Она опустилась на колени и подняла небольшую, белого цвета тушу. Из левого плеча всё ещё торчала огненная стрела.
Молодой феникс коснулся стрелы, и она погасла в дымке пепла.
Медленно, словно о чём-то глубоко задумавшись, она подошла к нам с Чхолем. Глаза всех присутствующих асур следили за ней в терпеливом молчании.
Посмотрев на меня со сложным сочетанием благоговения и ужаса, Наэзия протянула маленький труп. «Победителю — трофей».
Я видел, как то же выражение в той или иной степени отразилось на лицах остальных асур. Мы вместе прошли через огонь; когда мы покидали Пернатое Гнездо, я пользовался их уважением благодаря своему титулу. Теперь это чувство было гораздо более реальным и искренним: вера.
Голова прислонилась к моему плечу. Не глядя, я понял, что это Сильви. С другой стороны ко мне подбежала Элли и взяла мою руку, прижав её к себе. Реджис зашевелился во мне, зависнув возле моего ядра и поглощая из него эфир. Чхоль скрестил руки и засиял.
Соклановцы сцепили руки и били по спинам усталыми кулаками. Левиафаны обхватили василисков за плечи, а драконы и фениксы устало падали рядом друг с другом на землю, и их торжествующие голоса зазвучали над склоном горы.
Читать главы первее можете в нашем телеграмм канале
Закладка