Глава 500 — Зелень среди серого •
Том 12, Глава 500 — Зелень среди серого
Тессия Эралит
Я дунул на горячий чай в своей кружке, поднося её к губам, и вдруг расхохотался. Виверн Авьер, стоявший в центре маленького круглого столика между Мордэйном, Лирой и мной, перескакивал с одной лапы на другую и быстро что-то рассказывал.
— И вот она поднимает на меня глаза, закрыв лицо руками, — я видел только её глаза сквозь пальцы, — и говорит: «Я просто не знаю, что делать с этим мальчишкой, Авьер. Мне либо повесить его на виселице… либо сделать профессором!» Ну, все мы знаем, чем это кончилось.
Мои плечи затряслись от смеха, и я поставил кружку, чтобы не пролить чай. Лира Драйде посмотрела на меня и Авьера с лёгким недоумением. Мордэйн мягко усмехнулся, его взгляд был рассеянным, как будто он видел что-то далёкое.
Мы сидели в личной комнате Мордэйна. Круглые стены были уставлены изогнутыми полками, заполненными книгами, странными кристаллами и всякими безделушками, значение которых я не мог понять. Мордэйн пригласил нас на чай перед тем, как Лира и я должны были покинуть Очаг. Рен Каин уже вернулся в Дарв, не желая дольше откладывать свои исследования.
— Она знала, что он был тем самым мальчиком, которого искал Агрона, — продолжил Авьер более серьёзным тоном. — Но Синтия считала, что в нём есть нечто большее. Она, конечно, не была провидицей, но была очень умной. Наверное, самым умным человеком, которого я встречал. Артур был не просто квадра-элементалист. Он понимал ману на уровне, недоступном для его возраста. — Авьер запнулся, а затем добавил мягче: — Она даже думала, что он может быть Наследием.
Лира постучала ногтем по стенке бокала.
— Невероятно, что она так долго прожила после того, как пошла против Агроны. Одна женщина смогла разрушить информационную сеть целого континента… и это против того, кого считают божеством.
— Агрона не божество, — резко сказала я, а затем сразу почувствовала, как внутри зашевелилось чувство вины. Я быстро опустила голову, бросив взгляд на Лиру и Мордэйна. — Простите.
Мордэйн улыбнулся мягкой улыбкой и махнул рукой.
— Асуры не являются «богами», какими их изображают слухи, распространяемые агентами Кеззеса веками. Хотя, ирония в том, что сам Агрона, вероятно, ближе всех к тому, чтобы быть божеством.
Лицо Лиры омрачилось.
— Потому что он создал алакрийцев?
— Да. Безумный и, без сомнения, злой, его гений нельзя отрицать. Создать целую новую расу по своему образу и подобию… — Мордэйн покачал головой, полон сожаления.
Авьер встряхнул своими зелёными перьями.
— Я видел, на что шла Синтия, лишь бы вырваться из-под власти клана Вритра. В её самые тяжёлые часы она могла разрыдаться, вспоминая зверства, в которых участвовала во имя Агроны. Простите, леди Драйде, но я всегда удивлялся, как из такого мрака может появиться кто-то с добрым сердцем.
— Рождается ли кто-то злым? — спросила Лира, крутя в руке бокал, а затем опустошила его. — Мы с Синтией были созданы жестокими хозяевами, как инструменты. Если мы творили зло, то потому, что нас учили, что это добро. Мы этому научились — как позже научились другому. Не знаю, способны ли все на такие перемены, но мне хочется в это верить.
Я нахмурилась, пытаясь сопоставить её слова с собственным опытом в Алакрии.
— Я думаю, что способность — или, скорее, готовность — признать свои ошибки и измениться по-настоящему встречается крайне редко.
Лира бросила на меня неуверенный взгляд, не понимая, хвалю ли я её или противоречу. Возможно, я делала и то и другое.
— Вы оба правы, — вдруг произнёс Мордэйн, его пылающие глаза блеснули. — Чем старше становится человек, тем сложнее меняться. Но иногда внешние обстоятельства вынуждают нас к переменам, иначе они сокрушат нас.
Авьер перескочил ближе к Мордэйну.
— Ты думаешь о Чуле.
— Да, — ответил Мордэйн рассеянно. — Я знал, что, отпуская его, подвергаю его большой опасности. Кеззес сразу поймёт, кто он и что он собой представляет. Надеюсь только, что положение Артура защитит Чула от немедленного возмездия.
— Тогда почему именно он передал послание? — спросила я, всё ещё не понимая этой детали. — Ты мог отправить кого угодно, верно? Например, Авьера… — Я неосознанно провела рукой по его перьям, лишь потом вспомнив, что он не простой зверь, а могущественный виверн. — Он ведь справился бы.
Авьер встряхнулся, его большие глаза смотрели на меня с непонятным выражением.
Мордэйн усмехнулся.
— Путь Чула теперь связан с твоим. Удержать его значило бы лишить его цели.
— Уже дважды я подвергал его смертельной опасности, — тихо сказал Мордэйн, будто самому себе. Он моргнул, стряхивая с лица отблеск подавленных эмоций. — Этого не избежать. Но, возможно, это вынуждает очень старого человека переосмыслить свои решения — и прошлые, и нынешние. Кеззес знает, что клан Асклепий всё ещё жив.
Я с неудобством смотрела на древнего асуру. Иногда его слова звучали так, будто он говорил на совсем ином языке — как если бы я, ребёнок, пыталась понять разговор взрослых.
Мордэйн щедро делился своим временем и гостеприимством, предоставляя нам всё необходимое в Очаге за последние сутки. Я не ||могла не доверять ему и уже считала его союзником. Но понимать его… этого я, увы, не смогла.
Внезапно он оживился и встал.
— Именно поэтому я отправлю одного из своих с вами. Нет смысла больше прятаться. Возможно, наш клан может многое предложить этому миру, даже если мы никогда не вернёмся домой, в Эфеотус.
Глаза Авьера, крупные и выразительные, моргнули дважды. Перед тем как заговорить, он издал рептильный клекот.
— Мордэйн… ты уверен? Это серьёзный шаг. И так внезапно.
Мордэйн глубоко вздохнул, закрывая глаза, а затем посмотрел на потолок своей небольшой круглой комнаты, словно к нему пробивался солнечный свет.
— Даже в Эфеотусе, где время замирает, всё внезапно начало меняться. Плотина сломалась, Авьер. Ты не чувствуешь этого? Если когда-то и было время для внезапных действий, то это оно.
Мы покинули кабинет Мордэйна и полетели по одному из широких туннелей, соединяющих различные помещения Очага. Пролетая мимо общих садов, где выращивали еду, тренировочной арены, где несколько молодых фениксов боролись друг с другом, и природного горячего источника, где несколько человек безмятежно отдыхали в мелкой воде, мы приземлились у входа в узкий проход с гладким полом.
Мордэйн не говорил, когда повёл нас дальше. Комната, в которую мы вошли, была яркой и просторной, с отверстиями в стенах, которые, как я предположила, обеспечивали приток воздуха с поверхности. У одной стены находились фонтаны с постоянно струящейся чистой водой, а в воздухе плавали сферы, испускающие холодный белый свет. Двое фениксов сидели на покрытом мхом стволе дерева: один выглядел нездорово, а другой с заботой склонялся над ним.
Мордэйн опустился на колено перед больным фениксом, обменялся с ним несколькими тёплыми словами, затем прошёл дальше, в узкий коридор, который вел к маленьким, уединённым комнатам.
— Это лечебница? — спросила Лира, заглядывая в одну из открытых комнат.
Мебелью там служила только простая кровать, но чистота помещения напомнила мне стерильные больничные палаты Академии Ксайруса.
— Да, — ответил Мордэйн, не оборачиваясь.
В конце коридора он открыл дверь — одну из немногих, которые я видела в Очаге, — ведущую в подсобное помещение, заполненное металлическими стеллажами, ящиками и подвешенными растениями. В углу тихо разговаривали две женщины. Они удивлённо обернулись, когда мы вошли.
— Солея, Аврора, — широко улыбнулся Мордэйн. — У меня к вам необычная просьба.
***
Тёплый ветер обдувал нас, пока мы мчались над кронами деревьев, устремляясь на север. Солея, Лира и я держались за золотые гребни, которые выделялись на сверкающей зелёной шкуре Авьера. Его длинная шея вертелась из стороны в сторону с каждым взмахом крыльев, пока он осматривал Полей Зверей в поисках угроз.
Глядя на силу виверна и феникса, я не могла представить себе зверя, который мог бы нас напугать.
— Ох, я так давно не охотилась, — сказала Солея, её шея вертелась почти так же, как у Авьера. Золотисто-оранжевые глаза асуры мерцали внутренним светом, а её пепельно-русые волосы развевались на ветру. — И не летала вот так с самого детства! Спасибо, что взяли меня с собой.
— Э-э… спасибо, что согласились, — ответила я натянуто. На самом деле я ещё не привыкла к мысли о том, что мне предстоит сопровождать феникса открыто. Но присутствие Солеи было жестом Мордэйна, предложением мира для всего Дикатена. — Мордэйн, должно быть, сильно вам доверяет.
Асура задумчиво прикусила губу.
— Я была его ученицей тысячи лет. Доверие к нему было настолько сильным, что я оставила целыйпозади, чтобы стать беженкой здесь, в Дикатене. Но доверие, которое он оказал каждому из нас, решивших уйти за ним, трудно переоценить. Любой из нас мог уничтожить всех остальных, но наш клан и наша культура смогли выжить.
Лира немного соскользнула вниз, чтобы лучше слышать.
— Как вы думаете, он прав, что выходит из тени сейчас?
Мягкая улыбка разгладила черты Солеи.
— Никто не может предвидеть всего, и даже великие правители допускают ошибки. Но его намерения чисты, а его взгляд устремлён дальше, чем у большинства. Я однажды уже рискнула всем ради его видения и готова сделать это снова.
Меня внезапно охватило тягостное молчание, словно на грудь опустилась тяжёлая плита. Солея, казалось, радовалась, наблюдая за пролетающими мимо Полями Зверей, а Лира была сосредоточена на возвращении к своему народу. Никто не жаловался, когда я ушла в себя.
Что это за давление в моей груди? Я пыталась найти причину подступающего страха, тревоги и печали, но она была расплывчатой и неосязаемой.меняется — и продолжает меняться, — но смогу ли я угнаться за ним? А что, если я снова потерплю неудачу? Этот вопрос был, словно нож, вонзённый в мою грудь.
Это был старый страх. Всепоглощающий. Выращенный на почве моих ошибок и удобренный телами тех, кого я вёл в бой. Я знала, что не могу просто отмахнуться от него или притвориться, что его нет. Поэтому я смиренно сидела с этой усталой меланхолией, принимая её как неизбежную цену опыта. И неудивительно: всё меняется, как сказал Мордэйн.
Авьер приземлился на полосу выгоревшей травы и упавших деревьев, отделяющих Эленуар от Полей Зверей. В полумиле к западу располагалось небольшое поселение алакрийцев, но Лира попросила нас не лететь прямо к нему. Последний раз, когда огромный летающий зверь появился в небе над деревнями беженцев, многие алакрийцы погибли.
Лира шла впереди, её шаги были быстрыми, но не торопливыми. Авьер, вернувшись в свою сравнительно небольшую форму совы, устроился на плече Солеи. Феникс выглядела почти нервной, когда мы приближались к серой деревне, расположенной на краю унылой пустоши.
Когда до ближайшего здания оставалось несколько сотен футов, раздался крик. Пара стражников подняли тревогу, и перед нами сформировалась боевая группа. Но, едва мы подошли достаточно близко, чтобы разглядеть их лица, напряжение спало.
Из деревни выбежал мужчина с бронзовой кожей и обнажённым торсом, держа в обеих руках опасно выглядящий глеф.
— Джимон, — обратилась к нему Лира, ускоряя шаг, как только мы подошли на расстояние слышимости. — Есть новости?
Мужчина с резкими чертами лица активировал артефакт пространственного хранения в форме пряжки ремня, убирая оружие.
— Вчера отогнали стаю волков с чёрными клыками. Их шкуры уже сушатся. Пара человек заболели какой-то кашлевой болезнью. Больше ничего существенного, — он встретился со мной взглядом, затем перевёл его на Солеи. — А как у вас?
Понимая его невысказанный вопрос, Лира ответила:
— Послание отправлено. Мы не можем знать, дойдёт ли оно до Артура и сможет ли он вернуться. У нас есть свои задачи. — Повернувшись ко мне, она добавила: — Леди Тессия Эралит, принцесса Эленуара. Это Джимон Гведе, некогда один из Названных Кровью и Верховный Маг Зала Восхождения в Итри*. А это… — Лира запнулась, подбирая слова. — Джимон, это Солея. Асура. Феникс.
*— вполне вероятно, что в 8м томе его имя уже всплывало но я этого не помню
Джимон, который внимательно изучал асуру, не выглядел удивлённым. Золотисто-оранжевые глаза и пылающая мановая аура Солеи явно выделяли её среди людей.
— Тессия Эралит. Я слышал ваше имя, а также имя вашего деда, Вириона. Честь иметь вас среди нас, — он поклонился.
Я ощутила благодарность. Этот человек наверняка знал меня и как Сесилию — врага на обеих сторонах войны. Но он не упомянул об этом.
— Я слышала много о том, что вы здесь сделали, но хотела увидеть всё своими глазами. Мы обе хотели, — добавила я, указывая на Солеи. — Если Эленуар когда-нибудь снова станет пригодным для жизни, мы будем соседями.
Он серьёзно кивнул.
— Это отношения, над которыми мы уже начали работать. Даже сейчас ваш народ блуждает по пустошам, ищет места, чтобы посадить новые рощи.
— Мы все начинаем заново, каждый по-своему, — сказала Лира, глубоко вдохнув. Восточный ветер принёс слабый запах далёкого моря. — Идём, я всё покажу.
Поселение состояло из сорока-пятидесяти зданий. Алакрийцы изобретательно делали кирпичи из пепла, но это придавало всему унылый вид. Тем не менее, на фоне ярко-зелёных Полян Зверей, с большими приподнятыми грядками, где росли разнообразные фрукты и овощи, деревня выглядела уютно.
Две молодые женщины наперегонки собирали кусты с пурпурными ягодами, выкрикивая друг другу, кто соберёт больше. Несколько детей пробежали мимо, таща за собой воздушных змеев в форме преувеличенных манозверей из Пустошей. Где-то звучал мужской голос, певший мелодию, которая плавно скользила через деревню, снимая напряжение в моей душе и начиная разрушать тревогу, как волна, разбивающаяся о скалу.
— Сколько алакрийцев осталось здесь, на границе? — спросила я, пытаясь быстро прикинуть в уме.
— Четыреста двадцать восемь, — ответила Лира так спокойно, будто знала это число наизусть. — Меньше четверти от изначального числа. Эти люди захотели той новой жизни, которую обещала Серис, больше, чем возвращения к привычному в Алакрии. Не то чтобы те, кто ушёл, обрели желаемое. Думаю, многие теперь жалеют, что покинули нас.
Низкое мычание с другой стороны деревни заставило меня вздрогнуть.
— Лунные быки?
Лира улыбнулась.
— Вы пробовали делать из их молока сыр? — спросила я, с теплотой вспоминая, как мои родители впервые заставили меня его попробовать. — У него довольно резкий вкус, но он питательный и долго хранится. — У меня появилась идея. — Знаете, Эленуар большую часть моей жизни был закрыт, поэтому торговля была ограничена. Но я достаточно хорошо знакома с дварфской кухней, чтобы утверждать: они бы оценили его.
Джимон хмыкнул.
— Наш первый экспорт, как молодой нации. Бычий сыр…
— Возможно, в следующий раз, когда у нас будут гости из эльфов, они смогут помочь начать процесс? — предложила Лира серьёзным тоном, сдвинув брови, погружённая в размышления. — Мы могли бы даже обменять несколько лунных быков.
— Наша первая торговая сделка, — заметила я с лёгким смехом.
Лира бросила на меня притворно строгий взгляд.
— У вас есть полномочия заключать такие сделки?
Я фыркнула, совсем не по-королевски.
— Как вы сказали, я принцесса пустоши.
Мы проходили мимо небольшого серого домика, из двери которого донёсся влажный кашель. Солея остановилась и заглянула в тень.
— Вы упоминали кашлевой недуг?
Джимон хмуро кивнул.
— Семь человек заболели за последние несколько дней. Мы думаем, это связано с пеплом.
Солея вопросительно посмотрела на Лиру, которая кивнула. Мы последовали за фениксом к двери. Она постучала по деревянной раме, поддерживавшей кирпичи из пепла.
— Здравствуйте? Меня зовут Солея из клана Асклепий. Я целитель.
Тихий голос пригласил её внутрь. Лира и я последовали за ней, а Джимон остался снаружи.
Внутри было темно. Солнце находилось под углом, не позволяющим свету проникнуть в окна, затенённые более высоким соседним зданием. Все свечи погасли.
В полумраке и простой обстановке комнаты я увидела женщину средних лет, лежащую на кровати под лоскутным меховым одеялом.
— Как вы себя чувствуете, Аллиум? — спросила Лира, опускаясь на колени у кровати.
Женщина закашлялась, прежде чем ответить.
— Всё тело ломит от кашля, леди Лира. Я просто… — она снова закашлялась, пытаясь закончить. — Не могу это перебороть.
Я заметила, как с каждым кашлем слабая мановая аура женщины словно вздрагивала. Лира тоже это заметила — её взгляд скользнул к ядру больной, затем снова к её лицу.
— Я так и не смогла… — прервала её новая волна кашля. — Вернуться в норму, после той волны, которая накрыла нас, когда Агрона был побеждён.
Солея нахмурилась, её глаза ярко мерцали, будто она могла видеть не только сквозь одеяло, но и сквозь тело женщины.
— Вы ели мясо манозверей? — спросила она.
— Все мы, — ответила Лира с лёгкой защитной ноткой в голосе. — Мы выращиваем столько еды, сколько можем, но дикая природа редка, за исключением манозверей, которые появляются в Полях Зверей.
— Спокойствие, — сказала Солея, её улыбка, казалось, согрела весь дом. — Это не заболевание лёгких из-за воздействия пепла. — Она снова обратила внимание на свою пациентку. — Вы подхватили паразита, съев мясо манозверя, заражённого слабой формой демонического пиявочника. Без лечения это смертельно, но инфекцию можно безболезненно выжечь.
Щёки больной женщины, уже бледные, стали совсем белыми.
— Вы позволите мне это сделать?
— Да, ради Вритры, да! — сдавленно выдохнула женщина, почти задыхаясь, когда пыталась сдержать очередной приступ кашля.
Солея откинула одеяло и наклонилась над кроватью, вытянув руки. Из её ладоней начал исходить мягкий свет, наполняя комнату маной. Искры огня заиграли на обнажённой коже женщины, а затем проникли в её тело. Она начала потеть и извиваться, слабый кашель вырвался из её груди, и алые капли окрасили её губы.
Лира крепко сжала влажную ладонь женщины, поддерживая её.
Я пытался проследить за магией Солеи, как она текла через тело больной алакрийки. Её мана, подобно тонкому пламени, выжигала всё лишнее, словно фермер очищает поле от сорняков.
Что-то пробудилось у меня в памяти — слабая вспышка прозрения, ускользающая мысль. Не я, а Сесилия впитала остатки маны Леди Рассвета. Это было Наследие, которое понимало её. Я тогда была лишь наблюдателем, видевшим, как более могущественный маг манипулирует маной на уровне, недосягаемом для меня. Но при этом наши разумы были связаны, и каждый проблеск её прозрения касался и меня. Наблюдая за магией Солеи, я почувствовала, как это знание поднимается на поверхность…
Женщина резко вдохнула, хватаясь за грудь свободной рукой. Её мана, конденсируясь над кожей, заколыхалась, словно волны в шторм, пока она рефлекторно создала слабый защитный щит.
— Спокойнее, — пробормотала Лира.
Огненная мана феникса внезапно утихла, и Солея выпрямилась, сияя от радости.
— Вот и всё. Теперь всё позади!
— П-правда? — спросила женщина, и за её словами последовал слабый кашель.
Солея мягко похлопала её по голове.
— Да. Теперь ваше тело может начать восстанавливаться, и уровень вашей маны должен стабилизироваться. Только не перенапрягайтесь пару дней, хорошо?
— С-спасибо!
После нескольких раундов благодарственных слов мы вышли на улицу. Солея, однако, выглядела не радостной, а обеспокоенной.
— Вы сказали, что есть другие? — спросила она, повернувшись к Джимону.
Он моргнул, и его суровое выражение заметно смягчилось.
— Да, ещё несколько человек.
— Отведите меня к ним.
***
Большие серебристые глаза лунного быка уставились на меня, пока я почесывала его под подбородком.
— Заботься о людях здесь, — сказала я. Бык ничего не ответил, но его длинный язык лизнул моё запястье с удивительно грубой текстурой.
Погладив его по курчавому лбу, я вышла из загона и направилась через безымянную деревню, следуя за мановой аурой Солеи. Она провела остаток прошлого дня, помогая всем, кто был заражён демоническим пиявочником, а затем нас ожидал настоящий пир — без пиявок, как меня заверили, — у большого костра в кругу почти всей деревни.
Сегодня утром я посвятила время улучшению их посадочной почвы с помощью некоторых техник растительной маны.
Этот визит в пограничную деревню алакрийцев дал мне много пищи для размышлений. Они создали простую, но функциональную жизнь для себя. Это было тяжело, опасно — что стало очевидно после случая с пиявками, — и значительно уступало по удобствам тому, к чему они привыкли в Алакрии. Но это было честно и, пожалуй, самое важное — свободно.
Если они смогли восстановить свою жизнь, я уверена, что и эльфы смогут.
Я нашла Лиру и нескольких алакрийцев, которых встретила за последний день. Они окружили Солею, которая улыбалась им своей яркой, обнадёживающей улыбкой, мягко пожимая руку каждому.
— Останьтесь с нами ещё немного, пожалуйста!
— Благословите нас, великий феникс!
— Возьмите меня с собой, я могу быть вашим помощником…
— Как нам быть, если мы снова заболеем или получим ранение?
Солея рассмеялась, и её смех напомнил мне звук шелеста крыльев.
— Вы были сильны до моего прихода и останетесь такими же после моего ухода. Мне ещё многое предстоит увидеть на этом континенте, но вы всегда останетесь особенными как первые из тех, кто приветствовал клан Асклепийов в этом мире.
Лира, заметив, что я приближаюсь, отделилась от группы.
— Как бы мне ни было жаль видеть вас обеих уходящими, думаю, тебе лучше увести асуру отсюда, пока люди не начали поклоняться ей. Пустота, оставленная Вритрой, слишком велика, чтобы её просто заполнить.
Я улыбнулась, но улыбка треснула, превращаясь в нечто наполовину похожее на грусть.
— Такая жизнь научит их полагаться на самих себя, в этом я не сомневаюсь. — Я сглотнула ком в горле. — Я… рада, что наконец действительно встретила тебя, Лира Драйде.
Её рот приоткрылся, и она молча смотрела на меня в удивлении.
Я продолжила, наполовину не понимая, что пытаюсь сказать:
— Ты помогла мне закрыть часть моего прошлого, о которой я даже не осознавала, что она зияющая рана. После смерти моих родителей всё происходило так быстро, и я так долго не могла контролировать ничего. А потом Агроны не стало, война закончилась, а внутри меня всё ещё кипят эти эмоции, которые… которые…
Слова подвели меня, и я беспомощно пожала плечами.
— Я просто… рада. Вот и всё.
Лира шагнула вперёд, разведя руки, словно собиралась меня обнять. Я замерла, и она остановилась, отступив на шаг назад и плавно склонившись в глубокий поклон. Она держала этот поклон гораздо дольше, чем требовалось, прежде чем выпрямилась. Прядь огненно-рыжих волос упала ей на лицо, и она легко откинула её привычным движением.
— Прощай, Тессия Эралит.
Солея махнула собравшимся алакрийцам на прощание, и мы поднялись в воздух, устремившись на север, пролетая над серой пустошью. Авьер, до этого молча сидевший на крыше одного из домов, взмахнул крыльями и последовал за нами.
— Спасибо, что позволила мне это, — сказала я, усиливая голос маной, чтобы он был слышен.
Солея перевернулась на спину, словно плывя по неподвижной воде.
— Я здесь, чтобы увидеть всё, что ты хочешь мне показать. Теперь я глаза, уши и голос клана Асклепийов в Дикатене, так что куда бы ты ни решила меня вести, я последую за тобой!
Я рассмеялась, перекрывая ветер.
Наш полёт ускорился, когда я почувствовала себя увереннее, наблюдая за движениями Солеи, а затем просто расслабляясь. Было завораживающе скользить над серой рябью пустоши. Разрушения Эленуара были настолько полными, что от ландшафта осталось совсем мало. Реки исчезли, холмы сгладились, каньоны обрушились. Изредка попадались останки деревьев или камни, торчащие из-под пепла. В остальном — только бесконечная серая пустота.
Однако отсутствие атмосферной маны облегчало поиск первой «рощи». Мы летели час, может, два, прежде чем я почувствовала её вдали. Солея и Авьер, конечно, ощутили это гораздо раньше.
Я остановилась, когда мы приблизились настолько, чтобы привлечь внимание нескольких эльфов, работавших там. Они посадили семь деревьев. Ни одно из них не было выше восьми футов, все были хрупкими и тонкими. Земля вокруг рощи была очищена от пепла и вспахана свежей почвой, привезённой из-за пределов Эленуара, смешанной с щепоткой эфеотской земли.
Зелень среди серого…
Это была наивная мысль, но я не могла сосредоточиться ни на чём другом. Этот маленький всплеск зелёного цвета. Жизнь, пробивающаяся сквозь абсолютную смерть.
— Это прекрасно.