Глава 500 — Зелень Среди Серого •
От лица Тессии Эралит.
Я сдула пар с поверхности своей кружки, который не успел долететь до моих губ, и рассмеялась. Виверн Авьер стоял в центре небольшого круглого стола между Мордейном, Лирой и мной. В этот момент рогатый филин, покрытый зелёными перьями, переминался с ноги на ногу и что-то быстро говорил.
«И вот она смотрит на меня, обхватив голову руками — в этот момент я вижу её глаза только сквозь растопыренные пальцы — и говорит: «Я просто не знаю, что делать с мальчиком, Авьер. Мне нужно либо повесить его на виселице... либо сделать профессором! Ну, мы все знаем, чем это обернулось».
Мои плечи затряслись от смеха, и мне пришлось поставить кружку на стол, чтобы не расплескать содержимое. Лира Драйде с недоумением смотрела то на виверну, то на меня. Мордейн тихо усмехнулся, его взгляд был устремлён вдаль.
Мы сидели вместе в личном кабинете Мордейна. Круглые стены были заставлены изогнутыми полками, полными книг, странных кристаллов и разных безделушек, которые я не сразу узнала. Перед тем как мы с Лирой Драйде покинули Харт, он ещё раз пригласил нас выпить с ним чаю. Врен Каин уже вернулся в Дарв, не желая больше откладывать свои эксперименты.
«Она, конечно, знала, что он тот самый мальчик, которого искал Агрона, но Синтия уже тогда предполагала, что за ним кроется нечто большее», — более серьёзно продолжил Авьер. «Синтия не была провидицей, но она была умна. Возможно, самым умным человеком из всех, кого я когда-либо встречал. Артур был не просто квадроэлементальным магом. Он понимал ману на уровне, недоступном мальчику его возраста». Авьер заколебался, затем продолжил более мягко. «Одно время она даже думала, что он и был тем самым Наследием».
Лира Драйде щёлкнула ногтями по бокалу. «Невероятно, что она прожила так долго после того, как отреклась от Агроны. Одна женщина смогла разрушить информационную сеть целого континента, да ещё и против воли божества».
«Агрона — не божество», — резко сказала я и тут же почувствовала дискомфорт в животе, когда поняла, с кем говорю. Переведя взгляд с Лиры на Мордейна, я склонила голову. «Ах, простите».
Мордейн легко улыбнулся и пренебрежительно махнул рукой. Он сидел вполоборота на стуле из плетёной травы, скрестив ноги, а в другой руке свободно держал зелёную кружку. «Асуры не являются ‘божествами’, какие бы слухи ни распускали агенты Кэзесса на протяжении веков. Однако, по иронии судьбы, сам Агрона, вероятно, самое близкое существо к божеству, которое когда-либо видел этот мир».
На лице Лиры отразилась грусть. «Потому что он создал алакрийцев, Вы имеете в виду».
«Действительно. Хотя он безумен и, несомненно, зол, его гениальность неоспорима. Создать совершенно новую расу по своему образу и подобию». Мордейн горестно покачал головой.
Авьер взъерошил свои зелёные перья. «Я не понаслышке знаю, на что пошла Синтия, лишь бы вырваться из-под влияния клана Вритры. В тёмные часы она срывалась и рыдала, рассказывая о безнравственных деяниях, в которых участвовала, и всё это во имя Агроны. Простите меня, леди Драйде, но я никогда не понимал, как человек с добрым сердцем мог родиться из такой тьмы».
«А разве кто-то рождается злым?» — спросила Лира, покрутив стакан, прежде чем осушить его. «Мы с Синтией Гудскай были выкованы жестокими кузнецами в не менее жестокие клинки. Если мы и творили зло, то только потому, что нам говорили, что это хорошо. Мы научились этому, так же как со временем научились быть лучше. Не знаю, все ли люди способны на такие перемены, но я верю, что да».
Я нахмурилась, пытаясь соотнести слова Слуги с собственным опытом в Алакрии. «Я считаю, что способность, или, возможно, готовность признать свои ошибки и действительно измениться — это нечто исключительное».
Ответный взгляд Лиры был неуверенным; она не знала, говорю ли я ей комплимент или не соглашаюсь с ней. Я предположила, что делаю и то, и другое.
«По-моему, вы обе правы», — ответил Мордейн, его пылающие глаза внезапно стали пронзительными. «Чем старше человек, тем сложнее ему меняться, и эта возможность становится исключительной. И всё же иногда натиску извне требуются перемены, чтобы ты не был им раздавлен».
Авьер замахал крыльями, сделав пару шагов в сторону Мордейна. «Ты имеешь в виду Чхоля».
«Да», — рассеянно ответил Мордейн. «Я знал, когда соглашался отпустить его, что это будет означать. Кэзесс сразу поймёт, кто он, я уверен. Остаётся надеяться, что должность Артура убережёт юного Чхоля от немедленной расправы».
«Так зачем же позволять ему нести послание?» — спросила я, всё ещё недоумевая по этому поводу и радуясь, что Мордейн затронул эту тему. «Раз уж вы знаете, как пройти между двумя мирами, вы могли бы послать кого угодно, не так ли? Авьер…» — я протянула руку и погладила совиные перья, поздно вспомнив, что он не просто чья-то звериная связь, а виверн огромной силы, — «наверняка справился бы с этим...»
Он снова взъерошился, его большие глаза впились в меня с выражением, которое я не могла прочесть.
Улыбка Мордейна слегка скривилась. «Путь Чхоля — это путь Артура. Удержать его означало бы лишить его цели». Почти про себя он продолжил: «Уже дважды я подвергал его смертельному риску». Он моргнул, стряхивая с себя какие-то затаённые эмоции. «Этой опасности не избежать. Однако она заставляет очень старого человека переосмыслить свои решения, как недавние, так и прошлые. Кэзесс знает, что клан Асклепий жив».
Я неловко наблюдала за древним асурой. Порой он говорил словно на совсем другом языке, что я ощущала себя ребёнком, который подслушивает разговор взрослых, и ничего не понимает.
В последние дни Мордейн был щедр на время и гостеприимство в Харте. Я не могла не доверять ему и уже считала его своим союзником. Но и не могла утверждать, что понимаю его.
Он внезапно просветлел и встал. «Конечно же, именно поэтому я пошлю одного из своих людей сопровождать вас. Больше нет смысла скрываться, и, возможно, мы сможем многое предложить этому миру, даже если не сможем вернуться домой в Эфеот».
Огромные глаза Авьера дважды моргнули. Прежде чем заговорить, он издал хриплый звук. «Мордейн... ты уверен? Это большой шаг, и такой неожиданный».
Глубоко вздохнув, Мордейн закрыл глаза и улыбнулся, глядя в потолок маленького круглого кабинета, словно на нас падало солнце. «Даже в Эфеоте, где время остановилось, всё внезапно меняется. Плотина прорвана, Авьер. Неужели ты этого не чувствуешь? Если когда-нибудь и было время для решительных действий, то это сейчас».
Мы покинули кабинет Мордейна и полетели по одному из широких туннелей, соединявших различные покои Харта. Миновав общий сад, где выращивали еду, своеобразную арену, где боролись несколько молодых фениксов, и природный горячий источник, полный людей, нежившихся на мелководье, мы приземлились у входа в небольшой проход с гладким полом.
Мордейн молчал, проведя нас через этот проход. В комнате за ним было светло и просторно, она была покрыта вентиляционными отверстиями, которые, как я предполагала, обеспечивали приток воздуха с поверхности. На одной из стен располагались фонтаны с постоянно льющейся чистой водой, а вокруг плавали шары, излучающие холодный белый свет. На поросшем мхом бревне сидели два феникса, один из которых выглядел нездоровым, а другой заботливо склонился над ним.
Опустившись на колени перед больным фениксом, Мордейн обменялся с ним несколькими любезными словами, а затем продолжил путь через внешнюю комнату в коридор, который разветвлялся на другие небольшие уединённые помещения.
«Это лечебница?» — спросила Лира, заглядывая в одно из них.
Из мебели там была только койка, но интерьер комнаты был светлым и чистым, что напомнило мне стерильные больничные палаты в Академии Ксайруса.
«Так и есть», — сказал Мордейн, не оглядываясь.
В конце коридора он открыл дверь — одну из немногих, которые я видела в Харте, — и попал в новую комнату, заставленную металлическими стеллажами, ящиками и подвесными растениями. Две женщины тихо разговаривали в углу. Обе удивлённо подняли глаза, когда мы вошли.
«Солей*, Аврора». Мордейн лучезарно улыбнулся. «Я пришёл с довольно необычной просьбой».
# Прим. Пер. — “Soleil” — с французского “Солнце”.
× × × × ×
Тёплый ветер овевал нас, когда мы, словно птицы, летели над верхушками деревьев, держа путь на север. Солей, Лира и я держались за золотистые складки, торчавшие из сверкающей зелёной шкуры Авьера. Его длинная шея поворачивалась взад-вперёд при каждом взмахе крыльев, когда он наблюдал за Звериными Полянами в поисках любой угрозы.
Учитывая силу виверны и феникса, я не могла представить, какой зверь может нам угрожать.
«Ох, я целую вечность не выходила на охоту», — сказала Солей, вывернув шею почти так же, как Авьер. Золотисто-оранжевые глаза асуры мерцали внутренним светом, а её пепельные светлые волосы развевались на ветру. «И я не летала так с самого детства! Спасибо, что взяли меня с собой».
«Э-э, спасибо, что согласились пойти с нами», — натянуто ответила я. По правде говоря, я еще не свыклась с мыслью о том, чтобы сопровождать феникса в открытую. Но присутствие Солей должно было стать заявлением Мордейна о себе на весь Дикатен. «Мордейн, должно быть, очень доверяет тебе».
Асура задумчиво прикусила губу. «Я была его ученицей тысячи лет. Я доверяла ему настолько, что оставила весь наш мир и стала беженкой здесь, в Дикатене. Но доверие, которое он оказал каждому члену нашего клана, решившему пойти с ним, трудно оценить. Любой из нас мог обречь на гибель всех остальных, и всё же наш клан и культура смогли продержаться так долго».
Лира позволила себе подвинуться на несколько складок ближе, чтобы лучше слышать. «Считаешь ли ты решение покинуть Харт верным?»
Мягкое выражение разгладило черты лица Солей. «Никто не может видеть будущее, и даже великие лорды могут ошибаться. Но его намерения чисты, и его взгляд простирается дальше, чем у других. Однажды я уже рисковала всем ради его замысла и с радостью сделаю это снова».
Я не могла этого объяснить, но меланхоличная тишина навалилась на меня, как огромный груз. Солей, казалось, с удовольствием наблюдала за тем, как мимо проносятся Звериные Поляны, а Лира внешне была сосредоточена на возвращении к своему народу. Ни та, ни другая не выражали недовольства, когда я погрузилась в свои мысли.
‘Что это за давление сжимает мою грудь?’ Я искала источник нарастающего страха, беспокойства и печали, но он был столь же бесформенным, сколь и обширным. Мир менялся и продолжал меняться, но я не знала, смогу ли я за ним угнаться. ‘Что, если я снова потерплю неудачу?’ Этот вопрос словно нож тревоги вонзился в мою грудь.
Это был давний страх. Всепроникающий и захватывающий. Он вырос на почве моих многочисленных ошибок и был удобрен трупами тех, кого я вела в бой. Я знала, что не могу избавиться от него или притвориться, что его не существует, и поэтому сидела с усталой меланхолией, принимая его как необходимую цену своего опыта. И это было неудивительно. ‘Всё меняется, как говорил Мордейн’.
Авьер приземлился на полосу бурой травы и поваленных деревьев, которая отделяла Эленуар от Звериных Полян. В километре или около того к западу находилось небольшое поселение алакрийцев, но Лира попросила не лететь прямо к нему. В последний раз, когда гигантский летающий зверь появился в небе над деревней беженцев, погибло много её сородичей.
Лира шла впереди, её шаги были быстрыми, но не торопливыми. Авьер снова превратился в сравнительно небольшую сову и сел на плечо Солей. Со своей стороны, женщина-феникс выглядела чуть взволнованной, пока мы приближались к серой деревне на краю серой пустоши.
Когда мы были уже в нескольких десятков метрах от ближайшего здания, пара стражников подняла тревогу. Сформировалась боевая группа, встретившая нас. Однако как только мы приблизились достаточно близко, чтобы было возможно различить лица, они расслабились. Тем временем из деревни выбежал бронзовокожий мужчина с обнажённым торсом, в обеих руках у него были устрашающего вида глефы*.
# Прим. Ред. — Глефа — вид древкового холодного оружия ближнего боя.
«Джимон», — позвала его Лира, слегка ускорив шаг, когда мы оказались в пределах слышимости. «Есть новости?»
Мужчина с чеканными чертами лица активировал артефакт хранения измерений в виде пряжки на поясе и убрал оружие. «Вчера мы отбились от стаи черномордых волков. Их шкуры уже затвердевают. Некоторые из нас заболели какой-то разновидностью кашля. Больше рассказывать не о чем». Его тёмные глаза ненадолго встретились с моими, затем остановились на Солей. «А что касается Вашего дела?»
Поняв его незаданный вопрос, Лира ответила: «Послание отправлено. Мы не можем знать, дойдёт ли оно до Артура и сможет ли он вернуться. Тем не менее, у нас есть свои задачи». Обращаясь ко мне, она сказала: «Леди Тессия Эралит, принцесса Эленуара. Это Джимон Гведе, некогда верховный маг Ассоциации Восходящих в Итри и Названная Кровь. А это...» Она заколебалась, тщательно подбирая слова. «Джимон, это Солей. Одна из асур. Феникс».
Джимон, внимательно изучавший асуру, не выглядел удивлённым. Полагаю, золотисто-оранжевые глаза и огненная сигнатура маны указывали на то, что она не человек. «Тессия Эралит. Я слышал Ваше имя и имя Вашего деда, Вириона. Для меня большая честь видеть Вас среди нас». Он поклонился.
Я почувствовала прилив благодарности. Этот человек, несомненно, знал меня как Сесилию — своего врага по обе стороны войны. Но он не стал об этом говорить. «Я много слышала о том, чего вы здесь добились, но мне хотелось увидеть это своими глазами. Мы обе хотели», — добавила я, жестом указывая на Солей. «Если Эленуар когда-нибудь снова станет пригодным для жизни, мы будем соседями».
Он серьёзно кивнул. «Мы уже сделали первые шаги к этому. Даже сейчас Ваш народ бродит по пустошам, выискивая места, где можно посадить новые рощи».
«Мы все так или иначе начинаем жизнь заново». Лира глубоко вздохнула. Ветер дул с востока, донося тонкий аромат далёкого моря. «Пойдёмте. Я покажу вам окрестности».
Поселение состояло, пожалуй, из сорока или пятидесяти зданий. Алакрийцы изобретательно формировали кирпичи из пепла, но это имело досадный побочный эффект — всё выглядело уныло. Тем не менее на фоне яркой зелени Звериных полян и больших прямоугольных грядок с разнообразными овощами и фруктами поселение выглядело по-домашнему уютно.
Две молодые женщины затеяли игру в быстрый сбор урожая с кустистых растений, усыпанных фиолетовыми ягодами, крича наперегонки, пытаясь обогнать друг друга. Мимо пробежала горстка детей, запускающих “воздушные змеи” похожих на мана-зверей из Звериных Полян. Где-то пел человек, и его мелодия, словно по волшебству, плыла по городу, проникая в самую сердцевину моей тревоги и разрывая её на части.
«Сколько алакрийцев осталось здесь, в приграничье?» — спросила я, пытаясь быстро посчитать в уме.
«Четыреста двадцать восемь», — ответила Лира непринуждённо, как будто знала это число наизусть. «Меньше четверти от нашего первоначального числа. Это те, кто жаждал обещанной Серис новой жизни больше, чем возвращения к нормальной жизни в Алакрии. Не то чтобы те, кто ушёл, получили такую жизнь. Думаю, многие сейчас жалеют, что уехали».
Гулкое мычание, донёсшееся с другого конца деревни, заставило моё сердце подпрыгнуть. «Лунные буйволы?»
Лира улыбнулась. «Мы продолжаем увеличивать наше стадо. Некоторые из них остаются здесь. Они невероятно полезны: дают молоко, удобрения и служат системой оповещения, когда мана-звери приближаются к поселению. Впрочем, полагаю, вы это уже знаете».
«А вы уже пробовали делать сыр из молока?» — спросила я, с нежностью вспоминая, как родители впервые заставили меня попробовать. «Он имеет довольно резкий вкус, к которому, как мне кажется, надо привыкнуть. Однако он очень сытный и долго хранится». Мне пришла в голову идея. «Знаешь, большую часть моей жизни Эленуар оставался закрытым, так что торговля была весьма ограниченной, но я уже достаточно отведала кухни дварфов. Я готова поспорить, что им понравится».
Джимон фыркнул. «Наш первый экспорт в качестве зарождающейся нации. Буйволовый сыр...»
«Может быть, в следующий раз, когда к нам придут эльфы, они помогут нам изучить процесс его производства?» Тон Лиры был серьёзным, а между бровей образовалась небольшая морщинка, когда она сосредоточилась на своих мыслях. «Мы могли бы даже предложить несколько лунных буйволов в обмен».
«Наша первая торговая сделка», — предложила я с лёгким смешком.
Лира скорчила смешную гримасу. «У Вас есть полномочия заключить такую сделку?»
Я фыркнула совсем не по-женски. «Как ты уже сказала, я принцесса пустоши».
Мы проходили мимо небольшой серой хижины, и из её открытого дверного проёма доносился влажный кашель. Солей остановилась и заглянула в тень. «Вы говорили о кашле?»
Джимон неловко хмыкнул. «За последние несколько дней семеро заболели. Мы подозреваем, что это как-то связано с пеплом».
Солей вопросительно посмотрела на Лиру, та кивнула. Мы последовали за женщиной-фениксом к дверному проёму, где она остановилась и легонько постучала по деревянной раме, поддерживающей кирпичи из пепла. «Здравствуйте? Меня зовут Солей из клана Асклепий. Я целительница».
Усталый голос пригласил Солей войти. Мы с Лирой последовали за ней, а Джимон остался ждать снаружи.
Внутри здания было тускло. Солнце стояло не под тем углом, чтобы осветить интерьер через маленькие окна, заслонённые соседним высоким зданием, а все свечи уже погасли. Я видела артефакты освещения в других зданиях, но не удивительно, что современных удобств не хватало на каждый дом.
Помимо тусклого света, интерьер был скудно обставлен. У одной стены стояла кровать — не более чем раскладушка, а половину небольшого помещения занимали стеллажи, стол и стулья. В заднюю стену был встроен простой камин, а над тёмными, холодными остатками огня висел котелок для приготовления пищи.
На кровати, укрытая лоскутным меховым одеялом, лежала женщина средних лет.
«Как ты себя чувствуешь, Аллиум?» — сказала Лира, подходя к кровати и опускаясь на колени на покрытый камышом пол.
Женщина кашлянула, прежде чем ответить. «Моё тело болит от кашля, леди Лира. Я просто…» — она сделала паузу для приступа кашля — «Не могу избавиться от этого».
Я заметила, что при каждом кашле слабая сигнатура маны женщины словно спазмируется. Глаза Лиры метнулись к ядру женщины, затем вернулись к её лицу, давая понять, что она тоже заметила.
«Никогда больше не чувствовала себя по-настоящему собой, после того как та волна обрушилась на нас, когда Агрона был повержен». Женщина делала паузы, откашливаясь через каждые несколько слов. «Ослабила меня, я думаю».
Солей что-то напевала, раздувая ноздри. Её яркие глаза метались по всему телу больной женщины, словно она могла видеть не только сквозь одеяло, но и саму женщину. «Ты ела плоть мана-зверя?»
«Мы все ели», — ответила Лира, немного защищаясь. «Мы выращиваем столько еды, сколько можем, но дикие животные редки, кроме мана-зверей, которые часто заходят к нам из Звериных Полян».
«Можете быть спокойны», — сказала Солей с улыбкой, которая, казалось, согрела всю комнату. «Это не болезнь лёгких, вызванная воздействием пепла». Она вновь обратила внимание на своего пациента. «Вы подхватили паразита, съев плоть мана-зверя, заражённого какой-то низшей формой демонической пиявки. При отсутствии лечения это смертельно, но сама инфекция может быть легко выжжена без вреда для здоровья».
Щеки больной женщины, и без того бледные, побледнели ещё больше.
«Есть ли у меня на это разрешение?»
«Рога Вритры, да!» — задыхаясь, пролепетала больная, с трудом сдерживая очередной приступ кашля.
Солей откинула одеяло, затем склонилась над кроватью, вытянув руки. От её рук начал исходить тёплый свет, и комната наполнилась маной. Огненные искры несколько секунд плясали по открытой коже больной женщины, а затем погрузились в её плоть. Она вспотела и начала извиваться. Из неё вырвался слабый кашель, а губы окрасились красными пятнами.
Лира взяла липкую руку женщины и крепко сжала её.
Я попыталась проследить, как магия Солей проникает сквозь кашляющую алакрийку. Подобно тонкой завесе пламени, сжигающей ненужную растительность с фермерского поля, мана Солей очищала тело женщины.
Что-то всколыхнулось в моём сознании — тусклая вспышка озарения, какое-то заученное, но забытое знание. Это Сесилия поглотила последнюю порцию маны леди Доун, а не я. Именно Наследие понимало это. Я же была лишь пассажиром, наблюдавшим за тем, как более могущественный маг манипулирует маной так, как я и не надеялась постичь. И в то же время мой разум был связан с её разумом, связан с каждой новой искрой просветления. Видя, как Солей творит свою магию, я ещё немного приблизила это озарение к поверхности...
Больная женщина задыхалась, сжимая свободной рукой свою грудь. Мана сгустилась на её коже, накатывая на неё, как штормовые волны, когда она инстинктивно создавала слабый щит.
«Теперь должно быть легче», — пробормотала Лира.
Мана атрибута огня феникса внезапно утихла, и Солей выпрямилась. Она смотрела на своего пациента. «Паразит исчез. Вот и всё!»
«Правда?» — спросила женщина. После её слов раздался слабый кашель.
Солей успокаивающе погладила женщину по голове. «Да. Сейчас твоё тело исцелится, а потом уровень маны выровняется. Просто соблюдай постельный режим пару дней, хорошо?»
«Спасибо!»
После нескольких раундов благодарственных похвал мы снова вышли на солнечный свет. Однако вместо того, чтобы выглядеть довольной, Солей нахмурилась. «Ты говорил, что есть и другие?» — спросила она у Джимона.
Он моргнул, и его суровое выражение лица заметно смягчилось. «Несколько, в общем, да».
«Отведи меня к ним».
× × × × ×
Большие, сверкающие серебром глаза смотрели на меня, когда я чесала подбородок лунного буйвола. «Позаботься о людях здесь», — сказала я. Он не ответил, но его длинный язык высунулся и шершаво прошёлся по моему запястью.
Ещё раз потрепав кудрявую шерсть на его лбу, я покинула загон и пошла в безымянную деревню навстречу сигнатуре маны Солей. Весь предыдущий день она исцеляла тех, кто заразился паразитом, а потом мы устроили небольшое пиршество — без демонической пиявки, как меня заверили, — у костра, на котором присутствовала почти вся деревня.
Затем я провёла утро, оживляя некоторые из их посадочных почв с помощью девиантного мана-искусства с атрибутом растений.
Посещение приграничной деревни алакрийцев дало мне много пищи для размышлений. Они создали для себя простую, но функциональную жизнь. Она была трудной, со многими опасностями — как сразу стало ясно после отравления мана-зверями — и явно уступала тем удобствам, которыми большинство из них наслаждалось в Алакрии, но она была честной и, возможно, более всего свободной.
Если они смогли адаптироваться, то, я была уверена, эльфы тоже смогут.
Я нашла Лиру и нескольких алакрийцев, с которыми познакомилась за последний день, стоящими вокруг Солей. Феникс одаривала их своей яркой улыбкой, нежно пожимая руку за рукой.
«Пожалуйста, не могли бы вы остаться ещё ненадолго?»
«...даруйте нам своё благословение, великий феникс...»
«...пойду с Вами, как дворецкий или помощник. Я сделаю всё...»
«...обойдёмся без Вас, если мы снова будем ранены или отравлены?»
Солей рассмеялась, звук её смеха напоминал шелест крыльев. «Вы были сильны до моего прихода и останетесь таковыми после моего ухода. Мне ещё многое предстоит увидеть на этом континенте, но вы всегда будете особенными, как первые в своём роде, кто принял клан Асклепий в этом мире».
Лира, заметив моё приближение, отделилась от группы. «Как бы мне ни хотелось, чтобы вы обе остались, думаю, Вам стоит увести отсюда асуру, пока люди не начали ей поклоняться. Нишу, оставленную Вритрой, легко заполнить».
Я улыбнулась, но выражение лица изменилось и стало похожим на хмурый взгляд. «Такая жизнь научит их уверенности в себе, я не сомневаюсь». Я сглотнула комок в горле. «Я... рада, что действительно встретила тебя, Лира Драйде».
Её рот приоткрылся, и она посмотрела на меня в безмолвном удивлении.
Я продолжила, лишь наполовину понимая, что хотела сказать. «Ты помогла мне разобраться в той части моей жизни, о которой я даже не подозревала. После смерти родителей многое произошло так быстро, и я так долго ничего не могла контролировать. А потом Агрона ушёл, война закончилась, а у меня внутри всё ещё бурлят эмоции, которые... которые...»
Поскольку слова не шли, я беспомощно пожала плечами. «Я просто... рада. Вот и всё».
Лира шагнула вперёд, раскрыв руки, словно собираясь обнять меня. Я замерла, и она остановилась, отступив назад и плавно согнувшись в глубоком поклоне. Она продержалась в поклоне гораздо дольше, чем нужно, прежде чем выпрямиться. Прядь огненно-оранжевых волос упала ей на лицо, и она отработанным жестом отвела её в сторону. «Прощайте, Тессия Эралит».
Солей помахала собравшимся алакрийцам на прощание, и мы поднялись в воздух и повернули на север, пролетая над серой пустошью. Авьер, молча просидевший на одной из крыш соседних домов весь последний день, взмыл в воздух и присоединился к нам.
«Спасибо за ваше гостеприимство», — сказала я, проецируя свой голос с помощью маны, чтобы меня услышали.
Солей перевернулась на спину и полетела с лёгкостью плывущего по воде человека. «Я здесь, чтобы испытать всё, что ты мне покажешь. Теперь я — глаза, уши и голос клана Асклепий в Дикатене, так что, куда бы ты меня ни повела, я последую за тобой!»
Я рассмеялась, обращаясь к ветру.
Наш полет набирал скорость по мере того, как я осваивалась, изучая, как это делает Солей, но и просто расслабляясь. Это было завораживающее зрелище — мчаться над серой пустотой. Опустошение Эленуара было настолько полным, что от него не осталось и следа. Реки были стёрты, холмы сравнялись с землёй, каньоны обрушились. В редких случаях мы видели остатки нескольких деревьев или скалы, торчащие из пепла. В остальном всё было просто бескрайней серостью.
Из-за этого и отсутствия маны в атмосфере найти первую ‘рощу’ оказалось довольно просто. Мы летели час, может быть, два, прежде чем я почувствовала вдалеке скопление маны. Я была уверена, что Солей и Авьер почувствовали его гораздо раньше.
Я остановилась, как только мы оказались достаточно близко, чтобы привлечь внимание горстки эльфов, работающих там. Они посадили семь деревьев. Ни одно из них не превышало двух метров в высоту, и все они были хрупкими. Земля вокруг рощицы была очищена от пепла и засыпана свежей почвой, привезённой из-за пределов Эленуара, смешанной с землёй Эфеота.
Зелень среди серого...
Это была детская мысль, но это было всё, на чём я могла сосредоточиться. Маленькая зелёная капелька. Жизнь борется за возвращение из абсолюта смерти.
«Это прекрасно».
Читать главы первее можете в нашем телеграмм канале
Закладка