Глава 493 — Нас, Лессеров •
От лица Артура Лейвина.
Тысяча забот — одни мелкие, другие огромные, как море между Дикатеном и Алакрией, — нахлынули на меня, когда Виндсом активировал артефакт телепортации. Я не мог не думать о своём возвращении на родину асур. Стоило ли медлить или изначально планировать задержаться в Дикатене? Что было важнее — разворачивающаяся борьба за власть в Эфеоте или продолжающееся напряжение, грозившее вспыхнуть между народами моей родины?
Я сделал всё возможное, чтобы обеспечить некоторую стабильность перед отъездом, но времени не хватило ни на решение всех возможных проблем, ни на посещение всех людей, которые заслуживали моего внимания. После нападения протестующих на алакрийских беженцев пришлось разгребать последствия. Лорд Сильвершейл едва не был убит одним из своих людей. а лорды дварфов требовали враждебного поглощения* проекта “Звериный Корпус”, аргументируя это тем, что проект опирался на ресурсы дварфов и был завершён на земле дварфов, что делает его их интеллектуальной собственностью. Весь Дарв, казалось, находился на грани очередного гражданского конфликта.
# Прим. Пер. — hostile takeover — это ситуация, когда сторонний человек или группа стремятся установить контроль над бизнесом без согласия его настоящих владельцев и руководителей.
Тем временем у меня даже не было времени навестить Глейдеров в Этистине или Чхоля в Харте. Оставалось только надеяться, что его исцеление прошло успешно и он пришёл в себя. Какая-то часть меня надеялась, что он разыщет меня до того, как мы снова покинем Дикатен, но я знал, что не могу взять его с собой в Эфеот. Неизвестно, как отреагируют Кэзесс или Новис, повелитель клана Авигнис и расы фениксов.
Мне приходилось держать Королевский Гамбит в частично активированном состоянии, чтобы не рухнуть под тяжестью всех этих конкурирующих потоков мыслей. Хотя я предпочёл бы полностью активировать божественную руну, что дало бы мне возможность тщательно разделить и развить эти отдельные мысли, я не хотел создавать барьер между остальными и собой.
Виндсом отошёл в сторону и жестом пригласил меня пройти через созданный им портал — золотой овал, висевший над его артефактом. Я быстро встретился взглядом с Элли, Сильви и моей матерью, оценивая их готовность. Моё внимание также было обращено на Реджиса, который с волнением ждал, когда мы достигнем места назначения.
Шутливо подмигнув сестре, что не отражало моих истинных чувств, я прошёл через портал.
Аромат симбиоза соли и морской воды ударил в нос, сменив запах сырой земли. Тишина глубоких пещер Института Эртборнов сменилась шумом волн, пением далёких морских птиц и смехом играющих детей. Солнце Эфеота согрело мою кожу, а лёгкий бриз снова охладил её.
Мы оказались на площади из гладкого песчаника. Богато украшенные нефритовые арки выходили на прилегающие улицы, которые извивались между необычными зданиями, казалось, выращенными из кораллов, вылепленными из того же самого песчаника или даже сформированными из чистого, сверкающего перламутра. Прямо с площади открывался вид на пляж с серебристым песком, но моё внимание было приковано не только к пляжу. Каждая клеточка моего разума сосредоточилась на этом зрелище.
Я почти бессознательно вышел на пляж. Всё остальное исчезло, когда я уставился на морскую гладь, бесконечно простирающуюся вправо и влево и уходящую за пределы видимости. Я и раньше видел океаны, но...
Тёплая голубая вода прерывалась мелкими, последовательно расходящимися волнами, которые закручивались и вздымались не белой, а фиолетовой пеной. Эфир наполнял океан и атмосферу над ним. За океаном, у самого горизонта, на самом краю моего зрения, голубое небо уступало место фиолетово-черному, словно я смотрел в эфирную сферу.
Фонтан эфира в Эвербёрне показался мне впечатляющим, но этот океан по своей плотности уступал только эфирному царству. Я вдруг обернулся, чтобы спросить об этом Виндсома, но он ушёл, не сказав ни слова.
Неподалёку от берега группа детей-левиафанов играла под пристальным взглядом старейшины. Дети гонялись друг за другом по серебристому песку, и тем, кого преследовали, приходилось трансформировать своё тело, прежде чем их поймали: покрывать конечности водной чешуёй, отращивать плавники, когти или даже хвост, чтобы не попасться.
Один мальчик, на вид не старше семилетнего ребёнка, остановился и посмотрел на нас широкими пурпурными глазами. У него был светло-голубой окрас и плоские косы зелёных волос, которые рассыпались по плечам, как водоросли, а одна из его рук была покрыта голубой чешуёй с перепончатыми и острыми когтями. Его рот широко раскрылся, и он прокричал: «Смотрите, это же лессеры!»
«Не груби, малыш», — терпеливо напомнила ему старейшина. «Это лорд Артур из клана Лейвин».
Дети тут же бросили игру и побежали нас приветствовать. Реджис появился рядом со мной, но вместо того, чтобы напугать детей, его появление вызвало у них ещё больший интерес.
«Я никогда раньше не видела лессеров!» — взволнованно сказала одна маленькая девочка, гребни* на её висках подрагивали, а белые волосы развевались на лёгком ветерке. «А правда, что некоторые из вас вообще не могут использовать ману?»
# Прим. Ред. — в 456 главе было первое описание внешности Левиафанов. Есть предположение, что это гребни, прикрывающие жабры, поскольку более детального описания нет. Для примера можете посмотреть изображения глубоководных из вселенной Лавкрафта.
Мальчик, который первым закричал, бросил на неё разочарованный взгляд. «Действительно, лорд Лейвин — архонт. Очевидно, что он может использовать магию!» Он прикусил губу и посмотрел на меня, несомненно, впервые заметив отсутствие у меня сигнатуры маны. Затем он просиял и указал на Реджиса. «Я имею в виду, просто посмотрите на его зверя-хранителя!»
«Это не зверь-хранитель», — сказал другой ребёнок, скрестив руки, из которых всё ещё торчали плавники. «Это призывной зверь. Возможно».
«О, пожалуйста, простите их поведение, лорд Лейвин», — сказала старейшина, ласково потрепав мальчика по зелёным волосам. «Им просто любопытно, и в своём волнении они забыли о манерах. Дети, неужели вы думаете, что клан Лейвин прибыл сюда, чтобы стоять на берегу и терпеть нападки в свою сторону», — она мягко отстранила руку маленькой девочки, которая дёргала маму за волосы и одежду, с любопытством осматривая её, — «или чтобы навестить лорда Экклею?»
«О, мы знаем дорогу!» — объявил первый мальчик, протягивая мне руку.
Толпа детей воодушевилась, и они тут же начали спорить между собой, пытаясь заверить нас, что именно они будут лучшими проводниками, а остальные, скорее всего, заблудятся или утонут. Прежде чем это успело перерасти в нечто большее, чем пара подростковых толчков, наши пальцы схватили маленькие голубые, зелёные, розовые и жемчужные ручки, и нас потащили вдоль пляжа.
Со стороны города на пляж выходили балконы, дорожки, аллеи и арки, и по мере того как мы шли, мы видели всё больше и больше левиафанов. Они носили открытые, струящиеся одежды ярких цветов, а кожа у большинства была такой же, как у молодых, но более разнообразных оттенков. У многих не было волос, а те, что были, носили странные причёски нечеловеческих цветов, плавающие, как морская трава, или прилипшие к голове тугими, мшистыми локонами.
Слева от нас, прямо из океана, пара трансформировавшихся левиафанов следила за нашими передвижениями. Их длинные тела вздымались над океанскими волнами, и снова исчезая в них, мелькая своими сапфировыми и бирюзовыми чешуйками. Они были длинными, тонкими и блестящими, с гребнями и плавниками по всему позвоночнику и бокам.
Когда мы пришли, было очевидно, что здание перед нами было резиденцией Веруна, хотя оно было и не крупнее или фантастичнее, чем другие дома вдоль пляжа. Перламутровые стены изгибались вверх, прерываясь круглыми открытыми окнами. Черепица глубокого морского зелёного цвета, словно чешуя, покрывала крышу и образовывала навесы над окнами и балконами. Вокруг дома росли всевозможные разноцветные растения, мягко покачивающиеся на морском бризе.
Когда мы подошли к крыльцу, выходящему на пляж, Сопровождающие нас дети остановились, а Зелина вышла из-за песчаной стены, увитой плющом. Её руки были скрещены на груди, а вместо яркой одежды, которую носили другие левиафаны, она была одета в тёмную кожу. Её штормовые голубые глаза напряжённо смотрели на нас, но я не мог прочесть выражение её лица.
«Добро пожаловать в Экклезию», — сказала она, и это приветствие было в лучшем случае тёплым. «Лорд Экклея ждал вашего прибытия и приглашает вас в свой дом». Она жестом указала через открытое крыльцо на арочный вход, в котором не было ни двери, ни даже занавески, как это часто бывало в городе Эвербёрн.
«Спасибо, что стали нашими проводниками», — сказала Элли и помахала детям рукой.
Все они радостно замахали в ответ, а затем разразились восторженным визгом, когда Реджис вдруг вспыхнул аметистовым пламенем и издал преувеличенно громкий вой. Со стороны мамы послышался лёгкий, невинный смешок, когда дети, поджав хвосты, помчались прочь, преследуемые своими собственными возбуждёнными криками. Я почувствовал горько-сладкую дрожь, задаваясь вопросом, когда я в последний раз слышал от мамы такой беззаботный голос.
Элли поймала мой взгляд и понимающе улыбнулась, явно думая о том же.
Улыбнувшись в ответ, я последовал в направлении жеста Зелины и пересёк крытое крыльцо, построенное из резных кирпичей песчаника, окрашенных в мягкий красный цвет. Внутри дома было светло, просторно и сладко пахло. На полу и стенах, местами покрытых живыми кораллами, красочная плитка образовывала вихревые узоры. Свет исходил от шипящих осветительных артефактов и серебристого пламени, висевшего над разноцветными свечами.
Комната напоминала гостиную, заставленную корявой мебелью, с дверями, ведущими во множество других помещений. Не успел я переступить порог, как послышался топот ног по кафельному полу. Из-за угла появилось существо и остановилось. Я уставился на него снизу вверх.
Его тело было длинным и широким, а голова — плоской, треугольной и с оскалом, полным острых зубов. Оно немного напоминало земного аллигатора, только вместо кожистой шкуры выглядело так, словно было усыпано крошечными драгоценными камнями. Ноги у него были всё ещё рептилоидные, но более длинные, а яркие крылья прижаты к спине. Челюсти быстро сомкнулись, издав нечто вроде предупреждающего или приветственного клацанья.
«О, он такой милый, — сказала Сильви, подавшись вперёд и осторожно протянув руку, чтобы существо обнюхало её, не обращая внимания на множество широких зубов.
«А, я вижу, вы уже знакомы с Флаттером*». Знакомый голос Веруна раздался в комнате чуть раньше, чем он сам. Его молочно-белые глаза поблёскивали по краям, когда он рассматривал существо. Оно покрутилось на месте, гоняясь за своим длинным хвостом, а затем выскочило из гостиной. «Виндсом не присоединился к вам?» — спросил он, обращаясь ко мне. «Жаль. Мне так нравится с ним общаться».
# Прим. Пер. — в оригинале “Flutter Step” / “Трепещущий Шаг”.
Хотя слова были произнесены просто, без язвительного сарказма, я не мог не догадаться, что именно он имел в виду .
«Ты ведёшь себя невежливо, отец», — холодно сказала Зелина, обходя меня и мою семью и проходя в дом. «Это первый королевский визит лорда Лейвина в Экклезию».
Верун отмахнулся от её слов. «Мы с Артуром уже старые друзья. Уверен, между нами нет необходимости в пышных титулах и церемониях. Но прошу вас, входите. Посидите с нами*, как говорят люди».
# Прим. Ред. unger — pull up a chair — идиома, которая приглашает присоединиться к чему-либо. У нас можно перевести как “присаживайся” или “посиди с нами”.
За его спиной из уютной столовой в гостиную вошла женщина-левиафан, вокруг неё маленькими белыми облачками плыли многочисленные подносы.
«Спасибо, Кора», — поспешил поблагодарить Верун, уступая ей дорогу, пока она расставляла подносы на маленьких столиках по всей комнате.
«Я не была уверена, что клан Лейвин захочет меньше... или больше», — сказала Кора. Глубокий поклон, который она сделала, не совсем скрыл пурпурный румянец на её сине-зелёных жаберных гребнях.
«Уверена, что всё, что вы приготовите, будет превосходно», — поспешила сказать мама, с некоторым неудобством устраиваясь на сиденье, с каркасом из коряги и покрытым плетёной подстилкой, похожей на морскую траву.
Женщина-левиафан снова поклонилась и вышла из комнаты. Зелина смотрела ей вслед, слегка приподняв одну бровь, и забавно ухмылялась краешком рта. «Вы заставляете нервничать окружающих», — сказала она, хотя я не совсем понял, к кому она обращается — ко мне, к моей семье или к Сильви.
Реджис схватил пару крабовых ножек с подноса, после чего направился к дверному проёму, в котором ранее исчезло существо по имени Флаттер. Он остановился, словно застыв, медленно прожевал, а затем снова повернулся к еде. «О, Боже. Это лучшее, что я когда-либо ел». Его яркие глаза перескочили на мою маму. «Без обид, Элис».
Мама взяла с другого подноса пирожное с зелёным оттенком и неуверенно понюхала его. «О, не беспокойся, Реджис. Я знаю, что у меня хорошо получается, а готовка к этому никогда не относилась».
«Ну, Кора — лучший повар в Экклезии, а может, и во всём Эфеоте», — усмехнулся Верун. «А ещё она искусная охотница: десятитысяченогий краб — не такой уж простой противник».
«Ох, ничего особенного», — сказала Кора из другой комнаты, смущение практически сочилось из её слов.
«У вас есть повар?» — сказала Элли, поднимая пачку тонких зелёных вафель, похожих на бумагу. Ещё тише, обращаясь к маме, она добавила: «Это так странно».
«А почему у нас не должно быть повара?» — спросила Зелина непоколебимым тоном.
Элли застыла с вафлей из морских водорослей на полпути ко рту. «О, я просто... эм...»
Зелина задрала нос. «Ты думала, что мы, возможно, просто создаём себе еду из воздуха?»
Напряжение повисло в воздухе. Элли обратилась ко мне за помощью, но я наблюдал за Веруном. Если бы в поведении Зелины было что-то, что могло бы насторожить, я был уверен, что выражение лица Веруна подсказало бы мне, но он снова изображал из себя старого зануду, зачарованно глядя на мерцающее пламя в гриве Реджиса.
«Ну, может быть?» — сказала Элли после долгой паузы.
Зелина рассмеялась и села на свободный стул рядом с Элли. «Тебе ещё многое предстоит узнать об асурах, девочка».
Верун очень тихонько кашлянул.
«Элеонора, я имею в виду», — поспешила поправить себя Зелина, не глядя на отца. Когда она продолжила, её тон был поучительным, но не оскорбительным. «Например, пища, которую мы едим, богата маной, и опытный повар умеет не только готовить вкусные блюда, но и поддерживать или даже усиливать естественный баланс маны в них».
Разговор перешел в другое русло, и мы с Сильви провели время за светской беседой с Веруном, в то время как Зелина принялась обучать мою маму и Элли культуре и этикету асур.
Меня удивило, насколько по-домашнему всё ощущалось. Я беспокоился о том, чтобы не втягивать маму и Элли в политику, но в то же время понимал, что без них не смогу сделать то, что нужно сделать. Лейвины должны были стать кланом, а не только я. Это было нужно им. Это было нужно мне.
Прошёл час или чуть больше, пока мы все наконец-то не почувствовали себя комфортно и непринуждённо. Я стоял перед открытым дверным проёмом на пляж, слушая, как Сильви объясняет маме разницу между кланом, расой и семьёй, когда понял, что Верун стоит рядом со мной, так близко, что наши плечи почти соприкасаются. «Я надеялся, что мы сможем поговорить наедине», — сказал он, его голос был низким и лишённым обычной шутливости.
«Так скоро?» — спросил я, посмотрев сначала на свою семью, а потом на него. «Я полагал, что у нас будет больше времени, чтобы освоиться, перекинуться любезностями, прежде чем мы перейдём к делу».
Старый левиафан хмыкнул, что-то среднее между усмешкой и насмешкой. «Когда занимаешь место в Большой Восьмёрке» — «Прекрасной Девятке», — бросил Реджис с соседнего места, где они с Флаттером играли в гляделки, — «ты почти никогда не делаешь и не говоришь ничего такого, что не имело бы отношения к делу, как ты выразился. Идём».
Он обошёл меня и вышел на крыльцо. Вместо того чтобы вести меня на пляж, мы обогнули дом, прошли через своеобразный сад с приливным бассейном* и оказались под нефритовой аркой, вырезанной в форме трансформирующегося левиафана. Пляж за ней был тих и пуст. Дорожка из бирюзовых камней пролегала через песок к…
# Прим. Ред. — Приливной бассейн — прибрежный участок суши, заполняемый водой во время прилива и освобождаемый ею при отливе.
Мне пришлось дважды посмотреть. Это было похоже на пирс, но сделанный в форме костей — или, возможно, просто сделанный из костей. Не просто костей, а почти полного скелета гигантского морского существа. Он не шёл прямо, а извивался в океане, как змея. Его длина составляла не менее тридцати метров, а возможно, и больше.
Несмотря на молочно-белые глаза, Верун без колебаний ступил на рёбра скелета. Легко переступая с одного на другое, он прошёл больше трёх метров, а затем обернулся и увидел, что я стою на берегу. «А. Не волнуйся. Мы не родственники. Ты не обидишь меня, если будешь топтать мёртвых».
«Это не скелет кого-то из вашей расы?» — неуверенно спросил я, следуя за ним.
Он издал смешок. «Нет, хотя, наверное, я понимаю твоё замешательство. Ты, наверняка, знаешь о Ходячей Горе, Геолусе?» Он подождал, пока я не кивнул, и продолжил. «Это было нечто подобное: сила природы, живое произведение искусства. Аквинас, Мировой Змей».
«По сравнению с горой Кэзесса он кажется маловатым», — сказал я.
Верун молчал, пока мы не дошли до конца: костей становилось всё меньше, пока пирс не закончился. Затем он повернулся и жестом указал на серебристый пляж. Нахмурившись, я подошёл к нему и посмотрел, куда он указывал, но ничего не увидел. По какой-то хитрости дизайна или магии левиафанов, самой деревни не было видно. Виден был только пляж, простиравшийся в обе стороны, насколько хватало глаз, мягко извивающийся взад-вперед, с редкими дюнами на песке...
«Понятно», — сказал я, осознав истину: пирс состоял лишь из конца хвоста скелета. «Имеет ли это чудовище — Аквинас — какое-то отношение к тому, почему ваш океан так богат эфиром?»
Верун сцепил руки за спиной и посмотрел в сторону далёкого горизонта, где горизонт становился черно-фиолетовым. «Нет, это просто блуждающие мысли старика. Океан — это граница, Артур. Место, где кончается наш мир и начинается тот, что лежит за его пределами. Эфир и мана приходят и уходят во время приливов и отливов. Я всегда считал его дыханием Эфеота».
«Я думал, Эфеот заключён в... чём-то вроде пузыря», — неуверенно закончил я, не зная, как ещё его описать.
«О, это так. В некотором роде». Он замолчал на мгновение. Ветерок подул сильнее, и он закрыл глаза и улыбнулся, повернувшись к нему. «По крайней мере, это удобная метафора. Правда сложнее».
Пока я пытался понять, мои мысли обратились к Судьбе. В черно-фиолетовом свете горизонта я увидел нарастающее давление эфирного царства. Весь этот эфир, высвобождавшийся на протяжении тысячелетий, пока люди жили и умирали, сдерживался и собирался в неестественную опухоль, вместо того чтобы использоваться и распространяться по всему миру, по всей Вселенной. Опухоль, которая в конце концов взорвётся, разорвёт мир, как бомба, и уничтожит всё живое, насколько мне позволяла видеть Судьба.
Я показал Судьбе альтернативу, но даже внутри камня-ключа, исследуя бесконечные нити, чтобы увидеть, какими будут последствия в будущем... я не мог предвидеть каждую “рябь” в пространстве и времени, которые вызовут мои действия.
«Я должен опустошить эфирную сферу», — сказал я. Произнести это вслух было всё равно что сбросить давление, которое нарастало внутри меня, как и эфир. «Сила, которую я стал понимать как Судьбу — своего рода... сознательное проявление эфирной воли, я думаю. Она воспринимает эфирную пустоту как ограничение. Как... вода в бурдюке. При нормальном давлении всё нормально, но если продолжать вливать воду внутрь...»
«В конце концов, она взорвётся». Верун открыл глаза и повернулся спиной к горизонту. «Я видел это. В волнах...»
Я наклонился и опустил руку между двумя огромными рёбрами, позволяя прохладной воде огибать мои пальцы. «Я подозревал нечто подобное. У тебя есть предвидение?»
«Не совсем», — сказал Верун, потирая подбородок в раздумье. «Мы видим эхо чувств, доносящееся до нас на океанских волнах. Думаю, это можно назвать искусством Спатиума, но мы не влияем на эфир так, как драконы. Тем не менее, он говорит с некоторыми из нас. С теми, кто научился слушать. Но это не то и не другое. Я прервал тебя. Пожалуйста, продолжай».
«Эфиру нужно дать возможность расшириться, устояться. Чтобы... заполнить трещины и щели, как ил на дне океана. Иначе он взорвётся. Судьба манипулировала мной с самого начала, даже когда привела меня в этот мир. Она хотела удержать меня в последнем из ключей Джиннов, пока не заставит смотреть на вещи по-своему».
Верун задумчиво провёл рукой по гребню у виска. «Вот только... ты был тем, кто убедил эту Судьбу изменить выбранный путь?» Хотя вопрос был задан в вопросительной форме, в его словах слышалась уверенность, которая меня удивила.
«Да».
«И как же ты собираешься это сделать, Артур Лейвин?»
Я снова встал и посмотрел на насыщенную эфиром океанскую воду, капающую с моих пальцев. «Только так, как я могу. Верун, я должен научить других тому, чему научился сам. Черпая эфир из пустоты, используя его в масштабах, превосходящих возможности Джиннов, я смогу очистить опухоль, которой является эфирное царство. Это то, что я обещал Судьбе. Это единственный способ спасти мой мир. Возможно, многие миры».
На лице Веруна появилось выражение глубокой печали, но он промолчал. Я дал ему время; я уже знал то, что он только сейчас начал понимать.
После целой минуты молчания, в окружении медленно плещущихся волн, он сказал: «Спасая свой мир, Артур, ты разрушишь мой».
«Я знаю».
Воспоминания о тех последних мгновениях в камне-ключе были затуманены природой пережитого. Я видел будущее, о котором говорил, где я учил других использовать эфир, как это делал я, и давление медленно ослабевало, когда всё больше и больше эфира втягивалось обратно в наше измерение, где он распространялся сначала по всему миру, а затем и за его пределы, источаясь во времени и пространстве.
Я видел это и многие, многие другие возможные варианты развития событий. Во всех них Эфеот был уничтожен.
«Если я ничего не предприму, нарастающее давление неизбежно взорвётся, и Эфеот будет уничтожен», — сказал я. «Его нельзя спасти, Верун».
Верун кивнул, выражение его лица было отрешённым. Когда он заговорил, это прозвучало так, словно он разговаривал сам с собой. «Эфеот не находится внутри этого “эфирного царства”, как ты его называешь. Но оно питает наш мир, позволяя привязке держаться на своём месте. Если вернуться к метафоре пузыря, то тонкий слой этого места отделяет сам Эфеот от измерения за его пределами. Возможно, если бы можно было... нет. Так не пойдёт. И всё же эта "неизбежность" может длиться веками, да? Если бы мы вместо этого... ах, но нет, конечно, нет. Хм. Я должен обдумать эту информацию, Артур».
Он встретил мой взгляд. «Ты не должен говорить об этом никому другому. Какие бы замыслы ни были у Кэзесса на твой счёт, он не позволит тебе жить, если поймёт, что ты задумал, невзирая на неизбежность или саму судьбу». Он издал дрожащий вздох. «Кэзесс наиболее опасен, когда напуган, а эта идея приведёт его в ужас».
«Да, я так и думал». Я прошёлся вдоль рёбер на несколько метров, а затем вернулся к Веруну. «Поэтому я и говорю тебе. Я видел то, что мог видеть раньше, благодаря Судьбе и камню-ключу, работающими с моими собственными способностями. А вот ты, с твоим чувством предвидения...»
Верун бросил на меня пронзительный взгляд. «Прежде чем я отвечу, Артур, скажи мне: какова твоя цель здесь, в Эфеоте? В Экклезии?»
«Ты пригласил меня сюда», — осторожно сказал я.
«Значит, ты пришёл только потому, что мы с другими лордами так решили?» — резко спросил Верун.
«Нет», — признал я. «Мне необходимо познакомиться с другими кланами, и ты, конечно, это понимаешь». Я нахмурился и свёл брови. «Мы оба знаем, к чему я стремлюсь, но путь к этому ещё предстоит выбрать. Я надеюсь, что найду нечто большее, чем страну далёких, ожесточённых божеств, пирующих на своих крабовых ножках и забавно взирающих на трагическую судьбу нас, лессеров».
«Нас, лессеров?» — размышлял Верун, обратив свой взор внутрь себя. Прежде чем я успел ответить, он взмахнул рукой, заставив меня замолчать.
Однако, когда молчание затянулось, я заговорил снова. «Мне нужно знать, со мной ли ты, Верун. Я верю, что в центре всего находится Кэзесс. Что бы он ни делал в моём мире — какие бы причины ни были у него для уничтожения цивилизации за цивилизацией, — это связано с нарастающим давлением».
Верун не выказал ни малейшего удивления по поводу моих слов. «То, что я вижу, очень туманно. С тех пор как появился ты, мне редко удаётся понять смысл отголосков, доносящихся до меня по волнам».
«Тогда почему ты дал мне траурный жемчуг?»
Его глаза снова закрылись, и он заговорил, словно читая священное писание, энергия бурлила в каждом слоге. «Три части твоего существа. Три границы твоей трансцендентности. Три жизни, связанные с тобой обязательствами». Его глаза открылись, и они наполнились перламутровым блеском. «Ты — сердце водоворота. Вокруг тебя — хаос. Вслед за тобой — разрушение».
Я задумчиво нахмурился, ища на его лице понимания. «Если ты в это веришь, зачем помогаешь мне?»
Энергия рассеялась так же быстро, как и появилась. Он моргнул, и его глаза снова стали молочно-белыми. «Потому что после бури наступает штиль. Я с тобой, Артур, что бы там ни было...» Он прочистил горло и выпрямился. «Здравствуйте, лорд Индрат».
Я крутанулся на пятках, стараясь не соскользнуть с костей и не упасть в воду. Кэзесс стоял на середине пирса. Солнце сверкало на его светлых волосах, а морской ветер развевал его белый плащ, заставляя золотую вышивку игриво подмигивать. Его аметистовые глаза пылали внутренним светом.
Читать главы первее можете в нашем телеграмм канале
Закладка
Комментариев 1