Глава 341 •
Перевернувшись в своей маленькой палатке, Гарлан Тирелл застонал, обнаружив, что очередной корень, — или камень? — вонзился ему в спину. Вздохнув, он понял, что это очередная ночь без сна.
Ему не были чужды дальние путешествия и необходимость разбивать лагерь на обочине дороги. Но он всегда путешествовал по меньшей мере с дюжиной других людей, а также с несколькими тягловыми животными для перевозки припасов. Поэтому, пусть он часто разбивал лагерь и спал в палатке, но всегда в такой палатке, в которой можно было встать в полный рост, а лечь на раскладушке, которая по удобству не сравнится с периной, но будет всяко удобней чем твёрдая земля.
Сейчас же не было ни первого, ни второго.
У них не было ни тягловых животных, ни лишних лошадей, чтобы везти такие «несерьезные» припасы, как сказала Карси. Всё, что он хотел взять с собой, он должен был нести сам. Вот почему сейчас он лежал в палатке, в которую едва помещался, и в которой даже сидеть нужно было сгорбленным.
«По крайней мере, мне не холодно» — Подумал он с легкой усмешкой, чувствуя, как тепло, из-за которого в палатке было еще меньше места, прижимается к нему.
Одичалая женщина из Вольного народа, — Карси, — была частой гостьей его палатки с битвы при Суровом Доме и последующего празднования той ночи, в результате которого он каким-то образом оказался в ее постели, или мехах, как предпочитали называть их Вольный народ.
Это был… до странного освежающий опыт. Она, пожалуй, единственная женщиной из всех, кого он до сих пор встречал, видевшая в нём в первую очередь мужчину и личность, а не фамилию. Для нее тот факт, что он Тирелл, значил не больше, чем лошадиное дерьмо. То же самое касалось и её дочерей. А уж если вспомнить о том, какова она в постели… Семеро свидетели — этой женщины было достаточно, чтобы заставить его отказаться от Дома и жить с ней и ее двумя маленькими девочками.
«Но я не могу так просто оставить свою семью, — мрачно подумал он. — Проклятие благородства, как это называют и Вольные, и простолюдины, не позволит мне. И они правы. У нас есть привилегии, о которых большинство может только мечтать. Но в то же время мы прокляты и редко можем следовать тому, чего желает наше сердце. Ибо долг и честь превыше всего. И Карси не отправится ниже Перешейка. Она уже сказала об этом. Она не какая-нибудь южная леди. Она вождь. Копейщица. У нас обоих есть обязанности перед нашими народами»
Зная, что сон уже не вернётся, Гарлан осторожно отстранился от Карси и ее дочерей, стараясь не разбудить ни одну из них, и пополз к выходу из палатки, прихватив меч. Выйдя за пределы шатра, Гарлан тут же пожалел о своем решении покинуть тепло Карси: холодный воздух пронзил его насквозь, словно меха и кожа были нитяным бельем.
«Клянусь богами… пребывание к северу от Стены заставило меня по-новому оценить Братьев Ночного Дозора и вольных людей, которые живут в этих землях»
Зная, что если стоять на месте, то станет лишь холодней, Гарлан крепко сжал рукоять меча, пробираясь к краю лагеря, стараясь избегать Вольных людей — им приходилось кутаться с головы до ног в меха и прижиматься друг к другу, чтобы согреться.
Дойдя до места, где, как он знал, будут ждать дозорные, Гарлан с удивлением обнаружил Оберина, сидящего на поваленном дереве; копье из валирийской стали лежало у его плеча, а сам принц Дорна вглядывался в окружающий их темный лес.
— Оберин. — Привлёк он внимание мужчины. — Не знал, что сейчас твоя смена.
— А она и не моя. — Ответил Оберин, пожав плечами. — Но холод решил, что сегодня ночью я не найду покоя. А ты? Уверен, Карси не позволила бы тебе замёрзнуть.
Покачав головой, Гарлан смахнул снег с бревна рядом с Оберином и сел.
— Я рыцарь и джентльмен, Оберин. Я не обсуждаю такие вещи.
— Да ладно тебе. — Ухмыльнулся Оберин. — Какой смысл затаскивать в постель вождя Вольного народа, если ты потом даже не будешь этим хвастаться? Она-то не стесняется рассказывать о том, что происходит между вами. Думаю, есть еще по крайней мере пять копьеносиц… тьфу, блять, копейщиц? Неважно. Одичалых горячих девушек, которые не отказались бы побыть в качестве жертвы и оказаться украденными после рассказов Карси о твоей доблести под вашими мехами.
— А что насчет тебя, Оберин? — Быстро спросил Гарлан, отчаянно пытаясь сменить тему. — Почему сам не «украл» копейшицу? Я знаю, что после Сурового Дома к тебе обращались женщины, и не одна, и не две…
— Кто сказал, что я этого не сделал? — Спросил Оберин, ухмыляясь, как кот, поймавший мышь. — Как ты, несомненно, знаешь, эти женщины весьма прямолинейны, когда речь заходит о том, что им нужно. И они не стесняются выражать свои желания. В этом они очень похожи на дорнийцев. Однако… я еще не причастился.
— Правда? — Гарлан вытаращился, не уверенный, верит ли принцу Дорна или нет.
Усмехнувшись, Оберин встал с бревна и смахнул снег со своих мехов.
— Вопреки мнению вдовствующей леди Дома Тирелл, я не трахаю всё что движется и имеет дырку. У меня есть самоконтроль, когда речь идет о плотских утехах. И хотя мысль украсть одну или пару этих копейщиц очень привлекательна, я не стану этого делать, пока не смогу насладиться ими вместе со своей любовницей.
— Знаменитый Красный Змей Дорна проявляет сдержанность… Семеро… официально заявляю, что теперь я всё повидал в этом мире, и меня ничем не удивить! — Гарлан добродушно рассмеялся, но смех его быстро угас, когда он заметил, что Оберин не смеется вместе с ним, а пристально смотрит вдаль. — Борешься с искушением, так ведь?
— А ты разве нет? — Спросил Оберин, бросив на Гарлана тяжёлый взгляд. — Далек я от того, чтобы судить о мужчине или женщине по их вкусам. Но есть вкусы, которые переходят все границы… и если то, что рассказали нам леди Вель и другие Вольные, правда, то этот Крастер зашёл так далеко за черту, что уже позабыл, где она вообще находится.
— Я тоже так думаю. — Кивнул Гарлан, сжав эфес. — Моя клятва рыцаря требует, чтобы я немедленно лишил этого изверга головы. Но в то же время… если этот Крастер действительно союзник Дозора… Тогда понятно, почему лорд Старк не хочет действовать. Проведение стольких людей через Стену, без сомнения, вызовет недовольство у Черных Братьев… не стоит ещё сильнее ухудшать ситуацию.
Оберин кивнул, затем сменил позу и прищурился.
— О… это интересно.
Моргнув, Гарлан повернулся в ту сторону, куда смотрел Оберин. Сначала он ничего не увидел. Но как раз, когда он собирался повернуться обратно и спросить, что такого интересного нашёл Оберин, то заметил мелькнувшую тень, удаляющуюся от лагеря.
— Это… Нокс?
— Он самый. — Усмехнулся Оберин, поднимая копье так, чтобы оно лежало у него на плече. — Если я чему-то и научился за время, проведенное с ним, так это тому, что если хочешь развлечься, то держись к нему поближе. А если учесть, что он тайком покидает лагерь и направляется на запад… Что ж, это, без сомнения, будет занимательно. Ты идёшь?
Оглянувшись через плечо, Гарлан посмотрел на палатку, которую он делил с Карси и ее дочерьми.
— Почему бы и нет. В такой холод в любом случае не получилось бы долго спать… даже с женским теплом под боком.
— Я еще сделаю из тебя дорнийца, сир Гарлан Галантный. — Усмехнулся Оберин и направился вслед за Ноксом. — Нужно поторопиться. Нокс быстр, намного быстрее обычных людей. И тьма ему не помеха.
Принц Дорна не лгал. Нокс двигался как призрак, бесшумно и быстро. Они вдвоем только и могли, что идти по его следам, продираясь сквозь густой лес и снег, покрывавший землю по щиколотку, а иногда и по колено. Они даже пытались окликнуть колдуна после того, как покинули лагерь, но он не подавал признаков того, что услышал их, продолжая уходить всё глубже и глубже в лес. А чуть позже, когда Гарлан был уверен, что им вот-вот удастся догнать колдуна, тот… исчез. Его следы на снегу исчезли вместе с ним.
— Вот же… блять. — Проявил Оберин чудеса красноречия, когда они добрались до места, где следы Нокса обрывались.
— Да уж… лучше и не скажешь. — Кивнул Гарлан, оглядываясь по сторонам и вглядываясь в темноту, пытаясь найти хоть какие-то следы Ситха. — Как? Он просто взял и… исчез? Он знал, что мы следим за ним?
— Не знаю. — Ответил Оберин, явно недовольный тем, что потерял колдуна. — Но я знаю о Ноксе одно: если он не хочет, чтобы его нашли, то его не найдут. Пойдем, вернемся в лагерь и найдем… Подожди… Ты слышишь?
Ему не были чужды дальние путешествия и необходимость разбивать лагерь на обочине дороги. Но он всегда путешествовал по меньшей мере с дюжиной других людей, а также с несколькими тягловыми животными для перевозки припасов. Поэтому, пусть он часто разбивал лагерь и спал в палатке, но всегда в такой палатке, в которой можно было встать в полный рост, а лечь на раскладушке, которая по удобству не сравнится с периной, но будет всяко удобней чем твёрдая земля.
Сейчас же не было ни первого, ни второго.
У них не было ни тягловых животных, ни лишних лошадей, чтобы везти такие «несерьезные» припасы, как сказала Карси. Всё, что он хотел взять с собой, он должен был нести сам. Вот почему сейчас он лежал в палатке, в которую едва помещался, и в которой даже сидеть нужно было сгорбленным.
«По крайней мере, мне не холодно» — Подумал он с легкой усмешкой, чувствуя, как тепло, из-за которого в палатке было еще меньше места, прижимается к нему.
Одичалая женщина из Вольного народа, — Карси, — была частой гостьей его палатки с битвы при Суровом Доме и последующего празднования той ночи, в результате которого он каким-то образом оказался в ее постели, или мехах, как предпочитали называть их Вольный народ.
Это был… до странного освежающий опыт. Она, пожалуй, единственная женщиной из всех, кого он до сих пор встречал, видевшая в нём в первую очередь мужчину и личность, а не фамилию. Для нее тот факт, что он Тирелл, значил не больше, чем лошадиное дерьмо. То же самое касалось и её дочерей. А уж если вспомнить о том, какова она в постели… Семеро свидетели — этой женщины было достаточно, чтобы заставить его отказаться от Дома и жить с ней и ее двумя маленькими девочками.
«Но я не могу так просто оставить свою семью, — мрачно подумал он. — Проклятие благородства, как это называют и Вольные, и простолюдины, не позволит мне. И они правы. У нас есть привилегии, о которых большинство может только мечтать. Но в то же время мы прокляты и редко можем следовать тому, чего желает наше сердце. Ибо долг и честь превыше всего. И Карси не отправится ниже Перешейка. Она уже сказала об этом. Она не какая-нибудь южная леди. Она вождь. Копейщица. У нас обоих есть обязанности перед нашими народами»
Зная, что сон уже не вернётся, Гарлан осторожно отстранился от Карси и ее дочерей, стараясь не разбудить ни одну из них, и пополз к выходу из палатки, прихватив меч. Выйдя за пределы шатра, Гарлан тут же пожалел о своем решении покинуть тепло Карси: холодный воздух пронзил его насквозь, словно меха и кожа были нитяным бельем.
«Клянусь богами… пребывание к северу от Стены заставило меня по-новому оценить Братьев Ночного Дозора и вольных людей, которые живут в этих землях»
Зная, что если стоять на месте, то станет лишь холодней, Гарлан крепко сжал рукоять меча, пробираясь к краю лагеря, стараясь избегать Вольных людей — им приходилось кутаться с головы до ног в меха и прижиматься друг к другу, чтобы согреться.
Дойдя до места, где, как он знал, будут ждать дозорные, Гарлан с удивлением обнаружил Оберина, сидящего на поваленном дереве; копье из валирийской стали лежало у его плеча, а сам принц Дорна вглядывался в окружающий их темный лес.
— Оберин. — Привлёк он внимание мужчины. — Не знал, что сейчас твоя смена.
— А она и не моя. — Ответил Оберин, пожав плечами. — Но холод решил, что сегодня ночью я не найду покоя. А ты? Уверен, Карси не позволила бы тебе замёрзнуть.
Покачав головой, Гарлан смахнул снег с бревна рядом с Оберином и сел.
— Я рыцарь и джентльмен, Оберин. Я не обсуждаю такие вещи.
— Да ладно тебе. — Ухмыльнулся Оберин. — Какой смысл затаскивать в постель вождя Вольного народа, если ты потом даже не будешь этим хвастаться? Она-то не стесняется рассказывать о том, что происходит между вами. Думаю, есть еще по крайней мере пять копьеносиц… тьфу, блять, копейщиц? Неважно. Одичалых горячих девушек, которые не отказались бы побыть в качестве жертвы и оказаться украденными после рассказов Карси о твоей доблести под вашими мехами.
— А что насчет тебя, Оберин? — Быстро спросил Гарлан, отчаянно пытаясь сменить тему. — Почему сам не «украл» копейшицу? Я знаю, что после Сурового Дома к тебе обращались женщины, и не одна, и не две…
— Кто сказал, что я этого не сделал? — Спросил Оберин, ухмыляясь, как кот, поймавший мышь. — Как ты, несомненно, знаешь, эти женщины весьма прямолинейны, когда речь заходит о том, что им нужно. И они не стесняются выражать свои желания. В этом они очень похожи на дорнийцев. Однако… я еще не причастился.
— Правда? — Гарлан вытаращился, не уверенный, верит ли принцу Дорна или нет.
Усмехнувшись, Оберин встал с бревна и смахнул снег со своих мехов.
— Вопреки мнению вдовствующей леди Дома Тирелл, я не трахаю всё что движется и имеет дырку. У меня есть самоконтроль, когда речь идет о плотских утехах. И хотя мысль украсть одну или пару этих копейщиц очень привлекательна, я не стану этого делать, пока не смогу насладиться ими вместе со своей любовницей.
— Знаменитый Красный Змей Дорна проявляет сдержанность… Семеро… официально заявляю, что теперь я всё повидал в этом мире, и меня ничем не удивить! — Гарлан добродушно рассмеялся, но смех его быстро угас, когда он заметил, что Оберин не смеется вместе с ним, а пристально смотрит вдаль. — Борешься с искушением, так ведь?
— А ты разве нет? — Спросил Оберин, бросив на Гарлана тяжёлый взгляд. — Далек я от того, чтобы судить о мужчине или женщине по их вкусам. Но есть вкусы, которые переходят все границы… и если то, что рассказали нам леди Вель и другие Вольные, правда, то этот Крастер зашёл так далеко за черту, что уже позабыл, где она вообще находится.
— Я тоже так думаю. — Кивнул Гарлан, сжав эфес. — Моя клятва рыцаря требует, чтобы я немедленно лишил этого изверга головы. Но в то же время… если этот Крастер действительно союзник Дозора… Тогда понятно, почему лорд Старк не хочет действовать. Проведение стольких людей через Стену, без сомнения, вызовет недовольство у Черных Братьев… не стоит ещё сильнее ухудшать ситуацию.
Оберин кивнул, затем сменил позу и прищурился.
— О… это интересно.
Моргнув, Гарлан повернулся в ту сторону, куда смотрел Оберин. Сначала он ничего не увидел. Но как раз, когда он собирался повернуться обратно и спросить, что такого интересного нашёл Оберин, то заметил мелькнувшую тень, удаляющуюся от лагеря.
— Это… Нокс?
— Он самый. — Усмехнулся Оберин, поднимая копье так, чтобы оно лежало у него на плече. — Если я чему-то и научился за время, проведенное с ним, так это тому, что если хочешь развлечься, то держись к нему поближе. А если учесть, что он тайком покидает лагерь и направляется на запад… Что ж, это, без сомнения, будет занимательно. Ты идёшь?
Оглянувшись через плечо, Гарлан посмотрел на палатку, которую он делил с Карси и ее дочерьми.
— Почему бы и нет. В такой холод в любом случае не получилось бы долго спать… даже с женским теплом под боком.
— Я еще сделаю из тебя дорнийца, сир Гарлан Галантный. — Усмехнулся Оберин и направился вслед за Ноксом. — Нужно поторопиться. Нокс быстр, намного быстрее обычных людей. И тьма ему не помеха.
Принц Дорна не лгал. Нокс двигался как призрак, бесшумно и быстро. Они вдвоем только и могли, что идти по его следам, продираясь сквозь густой лес и снег, покрывавший землю по щиколотку, а иногда и по колено. Они даже пытались окликнуть колдуна после того, как покинули лагерь, но он не подавал признаков того, что услышал их, продолжая уходить всё глубже и глубже в лес. А чуть позже, когда Гарлан был уверен, что им вот-вот удастся догнать колдуна, тот… исчез. Его следы на снегу исчезли вместе с ним.
— Вот же… блять. — Проявил Оберин чудеса красноречия, когда они добрались до места, где следы Нокса обрывались.
— Да уж… лучше и не скажешь. — Кивнул Гарлан, оглядываясь по сторонам и вглядываясь в темноту, пытаясь найти хоть какие-то следы Ситха. — Как? Он просто взял и… исчез? Он знал, что мы следим за ним?
— Не знаю. — Ответил Оберин, явно недовольный тем, что потерял колдуна. — Но я знаю о Ноксе одно: если он не хочет, чтобы его нашли, то его не найдут. Пойдем, вернемся в лагерь и найдем… Подожди… Ты слышишь?
Закладка