Глава 585 — Лорн •
Гарина как раз откусывала от бутерброда Фердинанда, когда волна магии нахлынула на нее, словно ревущий шторм.
Кто-то могущественный прибыл в империю. Кто-то, кто не должен был здесь находиться.
По ее коже пробежали мурашки, а волосы встали дыбом. Она едва не поперхнулась, вскакивая с деревянного шезлонга, в котором сидела, – правда, не слишком быстро. Гарина не хотела сломать этот шезлонг. Фердинанд потратил несколько часов на его изготовление.
Ее ноги приземлились на горячий песок, а голова уже повернулась к источнику магии к тому времени, как она поднялась.
А затем это присутствие исчезло.
Гарина застыла на месте. Она сосредоточила все свои чувства, но это было бесполезно. Она ничего не нашла. Смятение кольнуло ее разум, и тревога одеялом обернулась вокруг плеч и навалилась на спину.
«Гарина?» спросил Фердинанд, оглядываясь со своего места. Один из ломтиков огурца, который был у него на глазах, отвалился и шлепнулся на песок под ним. «Что-то случилось? Или ты уже вернулась, разобравшись с этим?» (1)
Что это было? Я знаю, что только что почувствовала кого-то… верно?
Не было никакой возможности, что ей это почудилось. Но если нет, это означало, что некое колоссальное присутствие только что прорвало барьер между планами, а затем исчезло буквально через несколько мгновений, словно его никогда и не было.
Количество силы, необходимое для подобного, внушало серьезные опасения. Было несколько чудовищных существ, которые могли бы такое провернуть. Ни одно из них не должно было иметь ни малейшего интереса к империи.
«Кто-то только что проник в защищенную зону», – сказала Гарина.
«Ох. Тебе нужно идти разбираться с ним? И еще, ты раздавливаешь свой бутерброд».
Гарина посмотрела на свою руку. Бутерброд превратился в шар из мятого хлеба и раздавленных ингредиентов. Соус скатывался по пальцам и капал с руки. Ее глаз дернулся от раздражения.
А теперь я еще и испортила совершенно прекрасную еду. Проклятье.
«Черт побери», – сказала Гарина. «И я бы с радостью с ним разобралась, если бы знала, где он».
Фердинанд выпрямился, беспокойство исказило его почти безволосое лицо, когда осознание промелькнуло на его чертах. «Ты имеешь в виду…»
«Не тот. Я до сих пор не знаю, где тот первый ублюдок, который сбежал от меня». Выражение лица Гарины потемнело еще больше. «Я была достаточно несчастлива, когда он был один. Теперь их двое. Дай мне секунду. И еще один бутерброд».
Она вытянула руки и глубоко погрузилась в свою магию, посылая ее виться в окружающую их природу. Сила прокатилась по волнам, бьющимся о берег, и растянулась сквозь колышащийся лес позади них. Пальцы силы протянулись по всему королевству, прочесывая руническую энергию, пронизывающую мир, в поисках любых следов нарушителя.
Прошли годы с тех пор, как в последний раз кому-то удалось провести Гарину. А до этого такого не было никогда.
Она приняла ряд мер, чтобы ничего подобного не случилось во второй раз. Там, где присутствовали великие силы, не желавшие, чтобы о них узнали, были свои знаки. Недостаток силы может быть так же показателен, как и ее избыток.
Несколько долгих секунд она стояла неподвижно, как скованная льдом. Кто бы это ни был, он был талантлив. Следов его прибытия почти не сохранилось. Но Гарина провела больше, чем несколько ночей, злясь в постели и пытаясь придумать способ, чтобы ее больше никогда не выставили дурой.
И, как оказалось, существовал только один реальный способ определить, где прячется кто-то очень могущественный и полный решимости скрыться. Он заключался в том, чтобы запомнить паттерны всех локаций до единой.
Все во Вселенной было паттернами. Руны скрепляли даже самые простые понятия, пронизывая саму суть каждого существа. Этотничем не отличался. Его паттерны были тончайшими, прекрасными и безмерно раздражающими. Они постоянно менялись в бесконечных приливах и отливах, пока цикл существования шел своим вечным чередом.
Пытаться запомнить их было все равно что убирать песок с пляжа по одной песчинке за раз.
Гарина сделала это.
Это заняло у нее годы, но она сделала это. Каждую ночь она изучала паттерны мира и запоминала их. Даже изменения имели свой паттерн, и этот паттерн можно было выучить, пройдя через определенные мучения. Она ненавидела каждую секунду этого занятия, но еще больше ненавидела проигрывать. Каждый клочок ее усилий был потрачен на то, чтобы никто больше не смог выставить ее на посмешище.
И вот наконец ее усилия окупились.
В паттерне мира наблюдалось изменение. Нечто, бывшее не на своем месте, и находящееся в локации, которая ей, в общем-то, скорее нравилась. (2)
Хотя я ненавижу признавать свою неправоту, мне, возможно, придется найти ту маленькую демоницу и сказать ей, что она была права. Похоже, мне предстоит нанести визит в ее город.
«Я ухожу», – сказала Гарина.
«Тебе ведь не нужна помощь, верно?»
Гарина изогнула бровь. Фердинанд пожал плечами в ответ.
«Я подумал, что могу предложить. Когда ты вернешься, у меня будет для тебя бутерброд».
Часть гнева и недовольства, кипевших в груди Гарины, утихла, и на ее губах заиграла слабая улыбка. «Спасибо».
Фердинанд доброжелательно кивнул, и Гарина исчезла.
***
За много миль оттуда, за пределами королевства и далеко за пределами владений Гарины, мужчина, сидящий в каменном кресле в пустой пещере, пытался вспомнить, какое лицо принадлежит ему.
Их просто было так много. Он был почти уверен, что вчера был ей, но это было вчера, а вчерашние дни лучше было оставить в прошлом. С другой стороны, он никогда не был большим поклонником и сегодняшних дней. Он больше предпочитал завтрашние дни, но до завтра всегда оставался еще день.
Все это доставляло немало хлопот.
Мужчина издал тяжелый вздох – и тот раздался через два рта. Он моргнул, затем вскочил на ноги и развернулся.
«Ага!» – воскликнул он, устремив взгляд на тонкую линию на подлокотнике каменного кресла. Расплавленная багровая энергия свернулась между его пальцами, как змея, когда он потянулся вниз и выдернул линию прямо из камня.
Он шлепнул ее на ладонь. Его кожа разошлась, обнажив два ряда неприятно широких зубов.
«Вот ты где», – проговорил мужчина одновременно ртом и рукой. «Я все думал, где я тебя оставил. А где же остальная часть твоего лица?»
Рот, как бы хорош он ни был в разговорах, не ответил ему. Мужчина сдержался и не вздохнул еще раз. Рты любили говорить. В конце концов, именно для этого они и были предназначены. Но им не нравилосьрассказывать.
В конце концов, здесь была разница. Он не мог вести бессмысленные разговоры до тех пор, пока его рот не скажет ему, где находится остальная часть его лица.
Он был почти уверен, что это лицо ему нравилось.
Далекий стук эхом прокатился по пустому помещению, и мужчина снова моргнул. Одно из его век двинулось в неправильную сторону. Они имели обыкновение так делать, когда он забывал напоминать им, в какую сторону двигаться.
Мужчина сорвал линию с ладони и шлепнул ее обратно на подлокотник кресла. Щелчком пальца он выпустил ленту красного света. Она впилась в линию и зашила рот, запечатывая его.
«Ты остаешься здесь», – сказал мужчина, и рот на стуле замолчал.
Он повернулся, отряхивая свою безупречно ухоженную мантию. Видимо, к нему пришел посетитель. Ему повезло, что сегодня он надел свои любимые одежды. Они были сотканы из белого шелка и мягче поцелуя богини – не то чтобы у него когда-либо был шанс испытать последнее. Вероятно, это было одно из событий, которые придут с завтрашним днем, когда завтра решит остаться больше, чем на день. (3)
Затем стена с его стороны разошлась, и из коридора донесся шум.
Мужчины швырнули девушку на землю. Она ударилась о нее с болезненным хрипом, перекатилась и издала всхлип боли. Кровь растеклась по полу позади нее. Ее где-то пронзили. Не было похоже, что она умрет немедленно, но это было ненадолго.
Помещение наполнилось грохотом, когда проход за мужчинами закрылся.
«Нет!» – взмолилась девушка, поднимаясь на ноги и пытаясь ухватиться за вход, но ее руки столкнулись лишь с холодным камнем. Она развернулась и с диким ужасом в глазах уставилась на мужчину перед троном. Девушка тяжело стояла на одной ноге, вторая была в крови. «Не подходите ко мне! Я… я ничего не сделала! Меня ограбили! Я просто развозила молоко!»
«У тебя ведь нет моего лица, да?» – спросил мужчина, подходя к чумазой девушке. Несколько мгновений он пристально изучал ее одежду. То, как смешивались цвета на ее потрепанном платье, было довольно красиво.
«Пожалуйста», – умоляла она. «Я ничего не сделала. Не подходите ко мне. Отпустите меня».
«Ты умираешь».
«Я… это нормально. Я могу умереть. Я не боюсь смерти. Но… пожалуйста. Я знаю, кто вы. Они предупреждали меня, что вы… черт. Я… просто дайте мне умереть. Пожалуйста». Она схватилась за грудь, и красный цвет еще больше расползся по ее красному платью. Голос девушки дрожал.
Хмурое выражение пересекло лицо мужчины – или, по крайней мере, его текущее лицо. Его настоящее лицо по-прежнему отсутствовало.
«Ты лжешь мне». Голос мужчины стал певучим, и он потек, оказавшись перед испуганной девушкой и наклонившись так, чтобы они оказались на одной высоте. «Все нормально. Это в твоей природе – лгать, не так ли? Это бремя доброты. Ты не хочешь ранить мои чувства. Ты не хочешь причинять мне неудобства».
Девушка уставилась на него, ужас сжал ей горло.
«Все в порядке», – прошептал мужчина, протягивая руки к ее лицу. Указательный и большой пальцы на его правой руке искривились, а затем в мгновение ока поменялись местами. «Тебе не следует просить. Это мой долг – исправить тебя».
Девушка отшатнулась, но мужчина оказался быстрее. Его руки сомкнулись на ее черепе. Ее глаза расширились; ее кожа запузырилась, как кипящее масло. Черты ее лица растаяли, кровь скручивалась и дергалась, словно извивающееся в агонии животное.
Она закричала.
***
Эта девушка умела кричать. Она кричала почти час, прежде чем ее голос совсем сел.
Потом она затихла, и мужчина спокойно закончил свою работу.
Он отступил на шаг назад, любуясь результатами своего творения.
«Вот», – сказал он. «Посмотри на себя. Прекрасно».
Девушка стояла перед ним, неподвижная как лед. Ее рот был перекошен, а глаза так расширены, что белки грозили полностью поглотить радужную оболочку.
«Я… что вы со мной сделали?» – спросила девушка, ее слова прозвучали мелодичным шепотом.
Ее тело было исправлено. Ее голосовой аппарат тоже. И, как осмелился бы выразиться мужчина, они были улучшены.
«Ты пришла ко мне за исцелением. Я исцелил тебя, мое прекрасное дитя», – ответил мужчина, нежно похлопав ее по лицу. Девушка вздрогнула, но мужчина, казалось, не заметил этого. «Я устранил повреждения твоего тела. Тебе нравится кричать, поэтому я исправил твой голос, чтобы он мог кричать лучше. А еще я убрал твою слабость. Да, да, я это сделал».
«Мою… слабость?»
«Твое зрение было плохим, а твое сердце было напряженным. Слишком много неправильного питания, я бы сказал», – сказал мужчина, постучав пальцем по подбородку. «Твой рост также был замедлен. Ты была на фут короче, чем нужно. Я немного прибавил».
Девушка опустила взгляд на свое тело. Неверие исказило ее черты, когда она провела руками по своему телу. Она снова перевела взгляд на мужчину, и ее голос дрожал, когда она говорила. «Я не понимаю. Как?»
«Потому что я решил, что тебя нужно исправить», – ответил мужчина, как будто это был самый очевидный ответ в мире. «В мире есть много вещей, которые нужно исправить».
«Почему?» Это слово вырвалось у девушки непроизвольно, и через мгновение после того, как оно вырвалось, она выглядела ошеломленной.
Мужчина не возражал. Улыбка расплылась по его лицу.
«Ты когда-нибудь строила башню из деревянных брусочков? Такую высокую, как только могла, до подбородка, а потом еще на один выше?»
Она покачала головой.
«А. Тебе не понять». Мужчина похлопал ее по плечу, и она вздрогнула, но ничего не произошло. Он просто отвернулся и пошел к каменному креслу. Прежде чем сесть, он приостановился и обернулся. «Скажи, ты нигде не видела моё лицо?»
«Нет», – ответила девушка, тяжело сглотнув. «Я думала, оно на вас».
«О, нет. Это не мое», – ответил мужчина, покачав головой. Он указал на гладкие каменные стены, и проход открылся. «Ты направлялась в ту сторону. Не забудь про молоко, даже если оно уже испортилось. Нужно доводить начатые дела до конца».
Девушка несколько долгих секунд смотрела на него. Затем она набралась храбрости. «Вы спасли меня? Просто так?»
«Да».
«И вы ничего не хотите взамен?»
«То, что я хочу, можно только взять. Если только ты не знаешь, где мое лицо?»
Девушка покачала головой.
«Тогда иди».
«Могу… могу ли я спросить ваше имя? Я хочу знать. Мне было так больно… но вы спасли меня. Я не хотела умирать».
«Я знаю, что не хотела», – лениво ответил мужчина. «Сегодня мое имя Лорн».
Девушка перевела взгляд с него на проход. Затем она кивнула, повернулась и скрылась в темноте.
Лорн кивнул сам себе. Он вернулся к своему каменному креслу и сел, наблюдая, как между пальцами потрескивают и играют искорки красной энергии.
Затем он нахмурился.
«Куда я подевал свой рот?»
— — —
П.: Чувствую, что мне надо срочно прокачивать навык перевода наркомании, потому что даже примерное представление вероятной беседы Ноя и Лорна(имя Lorne вроде бы просто реальное имя, происходящее от топонима в Шотландии, с возможным значением «лиса (животное)»[Google], не думаю, что это будет иметь какое-либо значение), которая, полагаю, рано или поздно случится, уже лежит где-то в районе картин импрессионистов, понимать которые я так до сих пор и не научилась)
(1) – Ранее я тщательно сохраняла в обращениях Фердинанда к Гарине подобострастное «вы» (нейтральный английский you, чтоб его), однако предположила, что на данном этапе их отношений уже можно представить обращение на «ты»… Надеюсь, хотя сомнение очень велико)
(2) – В оригинале тут странная фраза, будто бы описывающая не один, а два очага “неправильности”, вот она: «There was a change to the world’s pattern. One that didn’t belong, and one that was localized in a location that she’d actually rather enjoyed.» Перевод подогнала под один, но сильно озадачиваюсь.
(3) – Образец «красоты» оборотов сей главы, просто для впечатления: That was probably one of the events that would arrive with tomorrow, whenever tomorrow decided to stick around for more than a day.