Глава 415. Яо Юньхуэй, думай о хорошем •
Солнце поднялось над горизонтом, заливая землю светом. Всё тёмное таяло под его лучами, рассеивающими мрак. На улицах столицы округа закипела жизнь.
Сюй Цин шёл на службу, ощущая внутри себя пятый Небесный Дворец. Императорская техника всё ещё действовала, и усиление боевой мощи не исчезло после того, как Очищение Духовного Солнца слилось с пятым Небесным Дворцом. Сама по себе эта императорская техника обладала мощью одного Небесного Дворца. Но теперь её сила явно возросла, как и мощь пятого Небесного Дворца.
Можно даже сказать, что если Сюй Цин столкнётся с кем-то, у кого тоже пять Небесных Дворцов, и они сравнят свои базовые силы, не учитывая техники культивации и артефакты, то даже самые одарённые представители всех рас не превзойдут Сюй Цина. А если сравнивать базовые показатели с менее выдающимися культиваторами, то пять Небесных Дворцов Сюй Цина намного превосходили бы их.
Ведь каждый из его Небесных Дворцов был потрясающим, почти не имеющим себе равных: два Дворца, образованные двумя Лампами Жизни; Дворец, сформированный запретной ядовитой пилюлей; Дворец Фиолетовой Луны; и нынешний Дворец Золотой Вороны. Вот что составляло основу мощи Сюй Цина, накопленную им на его пути. Каждый из них он получил, рискуя жизнью.
Сила человека редко появляется внезапно. Чаще всего это результат долгого и упорного труда, постепенного накопления. Так было и с Сюй Цином. Поэтому он и мог сражаться с противниками, превосходящими его по уровню культивации.
Сейчас, ощущая свою силу, Сюй Цин был в прекрасном настроении. Проходя мимо лотка с завтраком, он уловил знакомый запах, напомнивший ему о Семи Кровавых Глазах.
— Интересно, когда я смогу вернуться? — пробормотал Сюй Цин, глядя в сторону провинции Приветствия Императора. Он немного соскучился по Седьмому владыке и предку Сюэ Ляньцзы, а также по тем, кто вместе с ним отправился из Семи Кровавых Глаз в Альянс восьми сект.
Сюй Цин отвёл взгляд и подошёл к ближайшему лотку с завтраком. Сделав заказ и попробовав еду, он удовлетворённо улыбнулся. Вкус был не таким, как в его воспоминаниях, но вполне сносный.
Пока он завтракал, маленький мальчик сидел неподалёку, с завистью глядя на Сюй Цина. Ему, видимо, стало скучно, и он начал осматриваться по сторонам, наблюдая за оживлённой улицей. Внезапно его взгляд остановился на двухэтажном здании неподалёку.
В окне на втором этаже мелькнула фигура. Казалось, кто-то смотрел на Сюй Цина с ненавистью. Мальчику стало любопытно, и он мгновенно исчез, чтобы тут же появиться внутри здания.
Там он увидел красивую женщину, отчитывающую молодого человека.
— Бесполезный! Этот Сюй Цин не только стал личным помощником, но и пешкой Департамента Тюрем, а ты всего лишь жалкий писарь, перебирающий бумаги!
— И ты спокойно с этим смирился? Где твоя гордость? Где достоинство лучшего ученика провинции Приветствия Императора этого поколения? Почему ты не обратился к своему прадеду?!
Отчитывали Чжан Сыюня. А женщина, которую увидел мальчик, была, конечно же, его матерью, Яо Юньхуэй.
Из-за своего положения ей было неловко идти во Дворец Хранителей Меча, да и некоторые вещи нельзя было решать через жетон. Поэтому сегодня она пригласила прадеда Чжан Сыюня на встречу. Но по дороге получила сообщение от своей семьи, в котором её предупреждали о гневе главы Дворца Хранителей Меча. Семья настоятельно советовала ей не связываться с Дворцом Хранителей Меча.
Это очень расстроило Яо Юньхуэй. Вид Сюй Цина ещё больше усилил её раздражение, и она обрушила свой гнев на сына.
Чжан Сыюнь понуро опустил голову, в душе ещё больше возненавидев Сюй Цина. Мать постоянно сравнивала его с ним, и это разжигало в нём злобу. На самом деле он обращался к прадеду, но тот смотрел на него странно. Чжан Сыюнь не понимал, почему, и сейчас, под градом упрёков матери, не смел ничего объяснять, молча снося её гнев.
На самом деле он считал свою работу с документами не такой уж бесполезной. За последний месяц он нашёл несколько ошибок, допущенных другими, и даже получил похвалу от начальства. Но он знал, что не должен об этом говорить.
"Всё-таки в провинции Приветствия Императора было лучше", — вздохнул про себя Чжан Сыюнь.
Яо Юньхуэй, продолжая ругать сына, вдруг достала жетон для передачи сообщений. Её лицо помрачнело ещё больше, и в конце концов она с хрустом раздавила жетон.
— Дела? Ещё несколько дней назад мы договорились, а теперь он отказывается. Наверное, узнал об указе главы Дворца Хранителей Меча!
— Эти люди из секты Великого Правителя — бесхребетные трусы! — в гневе воскликнула Яо Юньхуэй.
Чжан Сыюнь тяжело вздохнул и тихо произнёс: — Матушка…
— Убирайся! — холодно бросила Яо Юньхуэй.
Чжан Сыюнь помолчал, затем встал, поклонился матери и вышел, чувствуя себя ещё более подавленным. Ненависть к Сюй Цину в его сердце только усилилась.
Пройдя по улице довольно большое расстояние, он вдруг почувствовал головокружение и судороги, и схватился за стену. В его глазах мелькнула тень Багряной Луны, лицо исказила гримаса, но это быстро прошло. Через некоторое время он пришёл в себя.
— Что-то не так с техникой культивации? Это уже седьмой приступ головокружения, — с тревогой подумал Чжан Сыюнь и, немного поразмыслив, пошёл дальше.
В комнате маленький мальчик не обратил внимания на ушедшего Чжан Сыюня. Он стоял рядом с Яо Юньхуэй, с любопытством разглядывая её и пытаясь понять причину её ненависти к Сюй Цину.
Яо Юньхуэй сидела за столом, и весь её гнев как будто испарился. Она спокойно взяла ложку и отпила суп из семян лотоса. Её движения были изящны, словно и не она только что кричала на Чжан Сыюня.
— Юнь, моя строгость нужна, чтобы пробудить в тебе упорство и силу духа. Я хочу, чтобы ты добился успеха. Твой отец был слишком слабохарактерным и не понимал моих благих намерений, — прошептала Яо Юньхуэй, и в её глазах мелькнул холодный блеск.
— Сюй Цин, ты украл удачу моего сына, разрушил его будущее. Я этого так не оставлю. В столице округа я не могу тебе навредить, но стоит тебе выйти за её пределы, и я найду способ обвинить тебя в преступлении. Я не убью тебя, но мой сын увидит твоё падение, и это придаст ему уверенности.
Почувствовав её мысли, маленький мальчик помрачнел. Он обещал старшей сестре защищать Сюй Цина. Но он не мог убивать. Подумав, он дунул на Яо Юньхуэй.
Дыхание коснулось лица Яо Юньхуэй. Её рука с ложкой замерла. В её голове что-то изменилось, словно какая-то мысль промелькнула в сознании, заставив её подумать о хорошем в других людях.
— Этот Сюй Цин не такой уж и плохой, — пробормотала Яо Юньхуэй и, сама удивившись своим словам, огляделась по сторонам и встала.
— Что-то не так! — с тревогой подумала она и тут же использовала заклинание, защищая себя и проверяя свой разум и душу. Всё было нормально.
Видя, что эффект не очень сильный, маленький мальчик ещё больше расстроился и дунул ещё раз.
Яо Юньхуэй вздрогнула, задумалась, а потом прошептала: — Кажется, Сюй Цин не так уж и виноват.
Яо Юньхуэй широко распахнула глаза, поражаясь своим мыслям. Не медля ни секунды, она начала зачитывать заклинание, защищая себя и проверяя свой разум и душу.
Всё было в порядке.
Но она всё же мгновенно покинула это место и оказалась в далёком переулке. Идя вперёд, она вспоминала о прошлом.
— Хоть Сюй Цин и не особо неприятен, но всё же стоит его немного наказать, — в тот момент, когда эта мысль промелькнула у неё в голове, следовавший за ней мальчик, казалось, немного рассердился и дунул на неё девять раз подряд.
Яо Юньхуэй сильно задрожала, её дыхание участилось, а неприязнь к Сюй Цину быстро улетучилась, сменившись даже лёгкой симпатией. Спустя некоторое время она пробормотала: — Сюй Цин тоже не совсем виноват, а действия Юнь`эра были не совсем правильными…
Видя это, мальчик довольно хлопнул в ладоши, чувствуя, что совершил подвиг, и радостно удалился.
Тем временем Сюй Цин уже позавтракал и пришёл в Департамент Тюрем. Как обычно, он поднялся по лестнице на 57 этаж и вошёл в зону Дин-132.
Царящая там тьма с его появлением немного рассеялась, но в остальном всё было без изменений.
Облачный зверь по-прежнему стоял к нему спиной, женщина-человек всё ещё убаюкивала соломенную куклу, а мельничный жернов продолжал вращаться. Что касается головы, то она с видом полного отчаяния повторяла свои ежедневные слова: — Не наступайте на меня, я не хочу, чтобы меня топтали…
Сюй Цин шёл по коридору, проверяя заключённых. Осмотрев первых тринадцать, он подошёл к старику из расы Живописи.
Старик почтительно поклонился Сюй Цину: — Доброе утро, надзиратель.
Сюй Цин с бесстрастным лицом холодно взглянул на него и, отвернувшись, сел в позе лотоса на своём обычном месте для медитации. Тень и предок Алмазной секты тоже появились и начали свои ежедневные развлечения.
Появился и мальчик, сев рядом так, чтобы Сюй Цин мог его видеть. В его взгляде читалась безысходность. Он знал, что скоро Сюй Цин снова всё вспомнит и очнётся.
Так и случилось. Медитируя, Сюй Цин смотрел по сторонам и постепенно начинал сомневаться: — Кажется, я что-то забыл. Здесь слишком спокойно… Почему мне кажется, что здесь всё должно быть красным? Глава вроде что-то мне говорил… И почему мальчик всегда выглядит таким печальным? Почему голова постоянно твердит о том, что её топчут? Моя память не могла так резко ухудшиться… Это началось, когда я стал хранителем этого места… Может, на меня как-то воздействуют?
Сюй Цин открыл пространственную сумку и тщательно проверил все предметы. Всё было на месте. Он нахмурился, а затем поднял голову и посмотрел на камеры. Его лицо становилось всё мрачнее. У него появилось стойкое ощущение, будто перед его глазами висит какая-то пелена.
Взгляд Сюй Цина стал ледяным. Сила запретной ядовитой пилюли, Фиолетовой Луны и пятого Небесного Дворца вспыхнула одновременно, мгновенно изменив его ауру и повысив его статус. В тот же миг из камеры раздался вопль головы:
— Снова очнулся! Снова очнулся! Прошу, не наступай на меня! Может, попробуем что-нибудь другое?!
Старик из расы Живописи вздохнул и закрыл глаза, готовясь быть сожжённым заживо.
Сюй Цин с мрачным лицом встал и подошёл к камерам. Вскоре всё стихло. Уничтожив всё, кроме пальца, Сюй Цин посмотрел на него, чувствуя исходящую от него ужасающую силу. Он знал, что не может к нему прикасаться. Огромная разница в их силе привела бы к его мгновенной гибели. Он это понимал.
Спустя некоторое время Сюй Цин достал бамбуковый свиток и записал всё, что произошло. Пронизанный холодом, он подошёл к двери камеры и, не оборачиваясь, долго стоял, а затем спокойно произнёс:
— Я что, каждый день просыпаюсь? Каждый день узнаю, что здесь не четырнадцать заключённых, а шесть? Что, кроме пальца, остальные пятеро бессмертны, сколько бы раз я их ни убивал?
Появился мальчик и печально кивнул.
— Я что, оставлял здесь какие-то напоминания или другие знаки, но сила Бога стирает их после моего ухода? Даже если я запишу всё на чём-то здесь, то, выйдя отсюда, всё исчезнет?
Мальчик снова кивнул.
— Выйдя за эту дверь, я всё забуду, так? А глава знает об этом? Это и есть испытание судьбы?
Мальчик продолжал кивать.
Сюй Цин молчал. Он знал, что тень и предок Алмазной секты тоже ничего не помнят. Через некоторое время он вдруг улыбнулся: — Что ж, продолжим. Думаю, когда я однажды выйду за эту дверь и ничего не забуду, это будет означать, что я прошёл это испытание.
Мальчик печально кивнул.
— Эту фразу я, кажется, тоже слышал много раз.
Сюй Цин улыбнулся, посмотрел на бамбуковый свиток в своей руке, в его глазах мелькнул зловещий блеск, и он прошептал: — На самом деле есть ещё один способ. Я могу посадить здесь семя кармы и ждать, когда оно созреет…
Сюй Цин немного помолчал, затем сжал бамбуковый свиток в руке и бросил на пол.
— Сделай мне одолжение, сохрани эти куски и положи их туда, где лежат другие бамбуковые свитки. Думаю, я уже исписал их немало.
Мальчик кивнул и поднял руки, словно собираясь пересчитать, сколько их.
Сюй Цин улыбнулся, глубоко вздохнул и, открыв дверь камеры, вышел наружу. Спускаясь по лестнице Департамента Тюрем, Сюй Цин размышлял о военных заслугах.
— Четырнадцать заключённых зоны Дин-132 не изменились, всё как обычно. Значит, мне нужно сосредоточиться на накоплении военных заслуг.
Так прошло несколько дней. Распорядок дня Сюй Цина немного изменился. Днём он, как обычно, охранял зону Дин-132, а ночью выполнял различные задания для получения военных заслуг: захватывал преступников, проводил поиски, помогал другим департаментам и многое другое.
На третий день после освобождения Кун Сянлуна, Сюй Цин, выходя из Департамента Тюрем после смены, получил от него сообщение: — Сюй Цин, есть дело, за которое дают очень много военных заслуг. Берёшься?
Сюй Цин шёл на службу, ощущая внутри себя пятый Небесный Дворец. Императорская техника всё ещё действовала, и усиление боевой мощи не исчезло после того, как Очищение Духовного Солнца слилось с пятым Небесным Дворцом. Сама по себе эта императорская техника обладала мощью одного Небесного Дворца. Но теперь её сила явно возросла, как и мощь пятого Небесного Дворца.
Можно даже сказать, что если Сюй Цин столкнётся с кем-то, у кого тоже пять Небесных Дворцов, и они сравнят свои базовые силы, не учитывая техники культивации и артефакты, то даже самые одарённые представители всех рас не превзойдут Сюй Цина. А если сравнивать базовые показатели с менее выдающимися культиваторами, то пять Небесных Дворцов Сюй Цина намного превосходили бы их.
Ведь каждый из его Небесных Дворцов был потрясающим, почти не имеющим себе равных: два Дворца, образованные двумя Лампами Жизни; Дворец, сформированный запретной ядовитой пилюлей; Дворец Фиолетовой Луны; и нынешний Дворец Золотой Вороны. Вот что составляло основу мощи Сюй Цина, накопленную им на его пути. Каждый из них он получил, рискуя жизнью.
Сила человека редко появляется внезапно. Чаще всего это результат долгого и упорного труда, постепенного накопления. Так было и с Сюй Цином. Поэтому он и мог сражаться с противниками, превосходящими его по уровню культивации.
Сейчас, ощущая свою силу, Сюй Цин был в прекрасном настроении. Проходя мимо лотка с завтраком, он уловил знакомый запах, напомнивший ему о Семи Кровавых Глазах.
— Интересно, когда я смогу вернуться? — пробормотал Сюй Цин, глядя в сторону провинции Приветствия Императора. Он немного соскучился по Седьмому владыке и предку Сюэ Ляньцзы, а также по тем, кто вместе с ним отправился из Семи Кровавых Глаз в Альянс восьми сект.
Сюй Цин отвёл взгляд и подошёл к ближайшему лотку с завтраком. Сделав заказ и попробовав еду, он удовлетворённо улыбнулся. Вкус был не таким, как в его воспоминаниях, но вполне сносный.
Пока он завтракал, маленький мальчик сидел неподалёку, с завистью глядя на Сюй Цина. Ему, видимо, стало скучно, и он начал осматриваться по сторонам, наблюдая за оживлённой улицей. Внезапно его взгляд остановился на двухэтажном здании неподалёку.
В окне на втором этаже мелькнула фигура. Казалось, кто-то смотрел на Сюй Цина с ненавистью. Мальчику стало любопытно, и он мгновенно исчез, чтобы тут же появиться внутри здания.
Там он увидел красивую женщину, отчитывающую молодого человека.
— Бесполезный! Этот Сюй Цин не только стал личным помощником, но и пешкой Департамента Тюрем, а ты всего лишь жалкий писарь, перебирающий бумаги!
— И ты спокойно с этим смирился? Где твоя гордость? Где достоинство лучшего ученика провинции Приветствия Императора этого поколения? Почему ты не обратился к своему прадеду?!
Отчитывали Чжан Сыюня. А женщина, которую увидел мальчик, была, конечно же, его матерью, Яо Юньхуэй.
Из-за своего положения ей было неловко идти во Дворец Хранителей Меча, да и некоторые вещи нельзя было решать через жетон. Поэтому сегодня она пригласила прадеда Чжан Сыюня на встречу. Но по дороге получила сообщение от своей семьи, в котором её предупреждали о гневе главы Дворца Хранителей Меча. Семья настоятельно советовала ей не связываться с Дворцом Хранителей Меча.
Это очень расстроило Яо Юньхуэй. Вид Сюй Цина ещё больше усилил её раздражение, и она обрушила свой гнев на сына.
Чжан Сыюнь понуро опустил голову, в душе ещё больше возненавидев Сюй Цина. Мать постоянно сравнивала его с ним, и это разжигало в нём злобу. На самом деле он обращался к прадеду, но тот смотрел на него странно. Чжан Сыюнь не понимал, почему, и сейчас, под градом упрёков матери, не смел ничего объяснять, молча снося её гнев.
На самом деле он считал свою работу с документами не такой уж бесполезной. За последний месяц он нашёл несколько ошибок, допущенных другими, и даже получил похвалу от начальства. Но он знал, что не должен об этом говорить.
"Всё-таки в провинции Приветствия Императора было лучше", — вздохнул про себя Чжан Сыюнь.
Яо Юньхуэй, продолжая ругать сына, вдруг достала жетон для передачи сообщений. Её лицо помрачнело ещё больше, и в конце концов она с хрустом раздавила жетон.
— Дела? Ещё несколько дней назад мы договорились, а теперь он отказывается. Наверное, узнал об указе главы Дворца Хранителей Меча!
— Эти люди из секты Великого Правителя — бесхребетные трусы! — в гневе воскликнула Яо Юньхуэй.
Чжан Сыюнь тяжело вздохнул и тихо произнёс: — Матушка…
— Убирайся! — холодно бросила Яо Юньхуэй.
Чжан Сыюнь помолчал, затем встал, поклонился матери и вышел, чувствуя себя ещё более подавленным. Ненависть к Сюй Цину в его сердце только усилилась.
Пройдя по улице довольно большое расстояние, он вдруг почувствовал головокружение и судороги, и схватился за стену. В его глазах мелькнула тень Багряной Луны, лицо исказила гримаса, но это быстро прошло. Через некоторое время он пришёл в себя.
— Что-то не так с техникой культивации? Это уже седьмой приступ головокружения, — с тревогой подумал Чжан Сыюнь и, немного поразмыслив, пошёл дальше.
В комнате маленький мальчик не обратил внимания на ушедшего Чжан Сыюня. Он стоял рядом с Яо Юньхуэй, с любопытством разглядывая её и пытаясь понять причину её ненависти к Сюй Цину.
Яо Юньхуэй сидела за столом, и весь её гнев как будто испарился. Она спокойно взяла ложку и отпила суп из семян лотоса. Её движения были изящны, словно и не она только что кричала на Чжан Сыюня.
— Юнь, моя строгость нужна, чтобы пробудить в тебе упорство и силу духа. Я хочу, чтобы ты добился успеха. Твой отец был слишком слабохарактерным и не понимал моих благих намерений, — прошептала Яо Юньхуэй, и в её глазах мелькнул холодный блеск.
— Сюй Цин, ты украл удачу моего сына, разрушил его будущее. Я этого так не оставлю. В столице округа я не могу тебе навредить, но стоит тебе выйти за её пределы, и я найду способ обвинить тебя в преступлении. Я не убью тебя, но мой сын увидит твоё падение, и это придаст ему уверенности.
Почувствовав её мысли, маленький мальчик помрачнел. Он обещал старшей сестре защищать Сюй Цина. Но он не мог убивать. Подумав, он дунул на Яо Юньхуэй.
Дыхание коснулось лица Яо Юньхуэй. Её рука с ложкой замерла. В её голове что-то изменилось, словно какая-то мысль промелькнула в сознании, заставив её подумать о хорошем в других людях.
— Этот Сюй Цин не такой уж и плохой, — пробормотала Яо Юньхуэй и, сама удивившись своим словам, огляделась по сторонам и встала.
— Что-то не так! — с тревогой подумала она и тут же использовала заклинание, защищая себя и проверяя свой разум и душу. Всё было нормально.
Видя, что эффект не очень сильный, маленький мальчик ещё больше расстроился и дунул ещё раз.
Яо Юньхуэй вздрогнула, задумалась, а потом прошептала: — Кажется, Сюй Цин не так уж и виноват.
Всё было в порядке.
Но она всё же мгновенно покинула это место и оказалась в далёком переулке. Идя вперёд, она вспоминала о прошлом.
— Хоть Сюй Цин и не особо неприятен, но всё же стоит его немного наказать, — в тот момент, когда эта мысль промелькнула у неё в голове, следовавший за ней мальчик, казалось, немного рассердился и дунул на неё девять раз подряд.
Яо Юньхуэй сильно задрожала, её дыхание участилось, а неприязнь к Сюй Цину быстро улетучилась, сменившись даже лёгкой симпатией. Спустя некоторое время она пробормотала: — Сюй Цин тоже не совсем виноват, а действия Юнь`эра были не совсем правильными…
Видя это, мальчик довольно хлопнул в ладоши, чувствуя, что совершил подвиг, и радостно удалился.
Тем временем Сюй Цин уже позавтракал и пришёл в Департамент Тюрем. Как обычно, он поднялся по лестнице на 57 этаж и вошёл в зону Дин-132.
Царящая там тьма с его появлением немного рассеялась, но в остальном всё было без изменений.
Облачный зверь по-прежнему стоял к нему спиной, женщина-человек всё ещё убаюкивала соломенную куклу, а мельничный жернов продолжал вращаться. Что касается головы, то она с видом полного отчаяния повторяла свои ежедневные слова: — Не наступайте на меня, я не хочу, чтобы меня топтали…
Сюй Цин шёл по коридору, проверяя заключённых. Осмотрев первых тринадцать, он подошёл к старику из расы Живописи.
Старик почтительно поклонился Сюй Цину: — Доброе утро, надзиратель.
Сюй Цин с бесстрастным лицом холодно взглянул на него и, отвернувшись, сел в позе лотоса на своём обычном месте для медитации. Тень и предок Алмазной секты тоже появились и начали свои ежедневные развлечения.
Появился и мальчик, сев рядом так, чтобы Сюй Цин мог его видеть. В его взгляде читалась безысходность. Он знал, что скоро Сюй Цин снова всё вспомнит и очнётся.
Так и случилось. Медитируя, Сюй Цин смотрел по сторонам и постепенно начинал сомневаться: — Кажется, я что-то забыл. Здесь слишком спокойно… Почему мне кажется, что здесь всё должно быть красным? Глава вроде что-то мне говорил… И почему мальчик всегда выглядит таким печальным? Почему голова постоянно твердит о том, что её топчут? Моя память не могла так резко ухудшиться… Это началось, когда я стал хранителем этого места… Может, на меня как-то воздействуют?
Сюй Цин открыл пространственную сумку и тщательно проверил все предметы. Всё было на месте. Он нахмурился, а затем поднял голову и посмотрел на камеры. Его лицо становилось всё мрачнее. У него появилось стойкое ощущение, будто перед его глазами висит какая-то пелена.
Взгляд Сюй Цина стал ледяным. Сила запретной ядовитой пилюли, Фиолетовой Луны и пятого Небесного Дворца вспыхнула одновременно, мгновенно изменив его ауру и повысив его статус. В тот же миг из камеры раздался вопль головы:
— Снова очнулся! Снова очнулся! Прошу, не наступай на меня! Может, попробуем что-нибудь другое?!
Старик из расы Живописи вздохнул и закрыл глаза, готовясь быть сожжённым заживо.
Сюй Цин с мрачным лицом встал и подошёл к камерам. Вскоре всё стихло. Уничтожив всё, кроме пальца, Сюй Цин посмотрел на него, чувствуя исходящую от него ужасающую силу. Он знал, что не может к нему прикасаться. Огромная разница в их силе привела бы к его мгновенной гибели. Он это понимал.
Спустя некоторое время Сюй Цин достал бамбуковый свиток и записал всё, что произошло. Пронизанный холодом, он подошёл к двери камеры и, не оборачиваясь, долго стоял, а затем спокойно произнёс:
— Я что, каждый день просыпаюсь? Каждый день узнаю, что здесь не четырнадцать заключённых, а шесть? Что, кроме пальца, остальные пятеро бессмертны, сколько бы раз я их ни убивал?
Появился мальчик и печально кивнул.
— Я что, оставлял здесь какие-то напоминания или другие знаки, но сила Бога стирает их после моего ухода? Даже если я запишу всё на чём-то здесь, то, выйдя отсюда, всё исчезнет?
Мальчик снова кивнул.
— Выйдя за эту дверь, я всё забуду, так? А глава знает об этом? Это и есть испытание судьбы?
Мальчик продолжал кивать.
Сюй Цин молчал. Он знал, что тень и предок Алмазной секты тоже ничего не помнят. Через некоторое время он вдруг улыбнулся: — Что ж, продолжим. Думаю, когда я однажды выйду за эту дверь и ничего не забуду, это будет означать, что я прошёл это испытание.
Мальчик печально кивнул.
— Эту фразу я, кажется, тоже слышал много раз.
Сюй Цин улыбнулся, посмотрел на бамбуковый свиток в своей руке, в его глазах мелькнул зловещий блеск, и он прошептал: — На самом деле есть ещё один способ. Я могу посадить здесь семя кармы и ждать, когда оно созреет…
Сюй Цин немного помолчал, затем сжал бамбуковый свиток в руке и бросил на пол.
— Сделай мне одолжение, сохрани эти куски и положи их туда, где лежат другие бамбуковые свитки. Думаю, я уже исписал их немало.
Мальчик кивнул и поднял руки, словно собираясь пересчитать, сколько их.
Сюй Цин улыбнулся, глубоко вздохнул и, открыв дверь камеры, вышел наружу. Спускаясь по лестнице Департамента Тюрем, Сюй Цин размышлял о военных заслугах.
— Четырнадцать заключённых зоны Дин-132 не изменились, всё как обычно. Значит, мне нужно сосредоточиться на накоплении военных заслуг.
Так прошло несколько дней. Распорядок дня Сюй Цина немного изменился. Днём он, как обычно, охранял зону Дин-132, а ночью выполнял различные задания для получения военных заслуг: захватывал преступников, проводил поиски, помогал другим департаментам и многое другое.
На третий день после освобождения Кун Сянлуна, Сюй Цин, выходя из Департамента Тюрем после смены, получил от него сообщение: — Сюй Цин, есть дело, за которое дают очень много военных заслуг. Берёшься?
Закладка