Глава 653: [Предсмертное письмо (часть 2)] •
Человек не из этого мира?
Эта фраза потрясла Ду Вэя до глубины души — она касалась его самого глубокого, самого сокровенного секрета! В этом мире даже самые близкие ему люди, Вивиан и Джоанна, не знали этой тайны!
И вот сейчас этот человек, бывший ему то ли врагом, то ли другом, словно бы так легко раскрыл её…
«…Ты очень удивлён, не так ли?
Ду Вэй, я давно думал об этом. С тех самых пор, как ты начал привлекать к себе внимание. Тебя называли „юным господином-идиотом“, „глупым сыном графа“. Но затем ты создал целую серию вещей: ту игру в футбол, которую ты устроил на Ролинских равнинах. Дирижабли. Тот фейерверк под названием „Прощение Богини“. Потом твою идею „Общего духа магии“, Магическое общество. Имперскую военную академию. А ещё твой аукционный дом в столице… Всё это — совершенно новые вещи, которых никогда прежде не было в этом мире.
Иногда я тебе по-настоящему завидую.
С самого детства я считал себя умным. Но именно перед тобой я чувствовал, что у меня нет ни малейшего преимущества. Иногда я даже думал: если бы я был на твоём месте, родился бы в роду Ролин, смог бы я сотворить такое же чудо?
Хорошо. Ах ты. Всё равно я уже мёртв, так что позволю тебе разок потешиться — не ошибся, я, Чэнь Августин, признаю, что уступаю тебе.
Ты — человек, которого я совершенно не могу разгадать. Знаешь? Много раз я думал, что такие люди, как ты, очень опасны. Если бы… если бы я был безжалостным императором, то давно бы тебя прикончил. Ха-ха! Увидев эту фразу, ты, должно быть, очень удивлён?
Признаю. У меня действительно возникало желание убить тебя — в редкие мгновения.
Не так давно, во время нашей последней игры, я особенно колебался. Думаю, ты давно догадался, что я неизлечимо болен. Ты притворялся непонимающим, я притворялся не знающим. Но эту игру только ты был достоин играть со мной в молчаливом согласии.
Я тоже беспокоился. Что после моей смерти останется такой человек, как ты. Мой сын определённо не сможет тебя контролировать.
Но я взвешивал снова и снова и всё же решил тебе доверять.
Ты. Знаешь почему? Бьюсь об заклад, ты очень хочешь знать.
В то время ты намеренно оставался в столице, подставляя себя под мой удар, тоже ожидая моей реакции, хм-хм. Ты всегда так уверен в себе? В тот момент мне очень хотелось спросить тебя прямо в лицо: ты настолько уверен, что я тебя не трону?
Однако в итоге я всё же проиграл тебе один ход. Твоя ставка выиграла. Я. Доверяю тебе.
Хочешь знать почему? Я скажу тебе, причин две.
Первую причину ты и за всю жизнь не угадаешь. Помнишь своего первого учителя? Того астролога по имени Росиат, которого твой отец нанял для тебя в детстве.
Этот старик учил тебя больше года, но в итоге ты его напугал до такой степени, что он сбежал. Ты, вероятно, уже и не помнишь того старика, которого напугал до бегства.
Однако позже, когда мы познакомились, я тайно послал людей найти его. И от него тихонько узнал о тебе много всего.
Знаешь, почему тот старик сбежал от тебя?
Из-за одной твоей фразы: „Чрезмерная концентрация императорской власти — вот корень коррупции“.
Эх, какая жалость. Твой отец, граф Раймонд, хоть и умён, но тогда сглупил. На самом деле, какой же ты идиот! Ты — гений, перед которым даже я признаю своё поражение.
Не вини того старика. Люди, которых я послал, задавали ему вопросы. Он не смел не ответить.
Я часто тайно размышлял: что же на уме у человека, способного произнести такие крамольные слова?
К счастью, именно это обстоятельство позволило мне полностью тебе довериться. Потому что из твоих слов было видно: тебе очень не нравится профессия императора, тебе даже не нравится императорская власть. Если бы тебе предложили стать императором, ты бы, скорее всего, отказался. Поэтому я был спокоен.
У тебя нет амбиций занять трон. Значит, мне не нужно тебя подозревать.
Видишь, всё так просто. Возможно, даже ты сам часто недоумевал, почему я тебе так доверяю.
Ду Вэй, на самом деле… когда я стал регентом, у меня был долгосрочный план. Мы с тобой почти ровесники, мы оба молоды. В этой империи, на этом континенте нас ждёт так много великих дел! Я даже думал: если мы с тобой будем сотрудничать, доверять друг другу, то я буду уверен, что за свою жизнь смогу вернуть этой империи былое величие!
Более того. Я мечтал стать более великим монархом, чем основатель империи Арагон! Я верил, что с моим умом и твоей помощью мы сможем сразиться и с Храмом, и с Гильдией магов. И с Папой, этим стариком. И с председателем Гильдии магов, этим старым хрычом. Мы сможем побороться с ними!
Потратив несколько десятилетий, я был уверен, что смогу устранить все эти препятствия! Мы вдвоём, объединив усилия, создадим величайшую династию, какой ещё не бывало! Свершим деяния, не превзойдённые никем ни до, ни после!
Несколько сотен лет назад предок твоего рода Ролин помог моему предку основать великую династию Августинов.
И вот сегодня, несколько сотен лет спустя, я верил, что мы вдвоём, объединив усилия, сможем превзойти предков в сто раз!
Я даже мечтал за свою жизнь водрузить флаг с Терновым Цветком на Снежной горе в северо-западных степях! Отправить флотилии империи бороздить Южные моря! Я хотел завоевать все земли на этом свете. Я хотел превратить Южные моря в провинцию империи, назначить туда губернатора. Я хотел ограничить власть духовенства, заставить этих попов послушно молиться. Я хотел сломить монополию Гильдии магов на магию, чтобы свет магической цивилизации осветил путь империи вперёд…
У меня. Ещё столько нереализованных мечтаний!
К сожалению… небеса не дали мне времени.
Я ненавижу! Действительно ненавижу!!
Почему мне не дали больше времени! Почему!!
Тридцать лет… нет, двадцать лет! Хотя бы десять лет!!»
На этом месте письма почерк стал неровным. Очевидно, когда Принц Чэнь писал эти строки, его чувства были крайне взбудоражены. И на этой части листа виднелись пятна красной крови.
Вероятно, когда он дошёл до этого места, Чэнь, охваченный волнением и обидой, снова закашлялся кровью.
Дальше почерк становился всё более неразборчивым. Очевидно, к этому моменту силы Принца Чэня иссякали.
«…К сожалению. Я понимаю, что всем этим мечтам не суждено сбыться.
У меня есть сын. Но я прекрасно понимаю: он абсолютно не способен унаследовать мои мечты. Он может унаследовать императорскую власть, но эти мечты — он не сможет их осуществить, не сможет им научиться. Карина — мой самый любимый ребёнок, но, к сожалению, она девочка…
Эх. Дописав до этого места, вдруг вспомнил твои слова, сказанные как-то во время нашей беседы: „Герою отпущено мало времени“ (прим.: идиома 英雄气短).
Действительно, герою отпущено мало времени.
Ладно. Помнишь, однажды ты, будучи пьян, сказал мне фразу: „После моей смерти — хоть потоп!“ (прим.: близкий по смыслу перевод идиомы 我死之后, 管他洪水滔天!).
Ха-ха. Ах ты. Твоя дерзость вызывает у меня восхищение.
И всё же. В эти дни перед смертью мне тоже очень хотелось утащить тебя с собой! Хм. Не вини меня за жестокость.
Не отрицай. И не думай, что я не знаю. Ты ведь тоже хотел меня убить, верно?
Ха-ха!
В тот самый день переворота. На городской стене. У тебя тоже возникло намерение убить меня. Но ты тогда этого не сделал.
Хм. Будем считать, мы квиты.
Старый друг. Да, ты мой друг. Не держи на меня зла. Всё, что я сделал перед смертью, я сделал ради своих потомков. Ради моей империи. Думаю, ты сможешь меня понять.
Поэтому. В некоторых делах тебе пришлось нелегко.
Не принимай близко к сердцу ту дивизию, что я оставил в провинции Нулин. Другие не знают, но я думаю, ты наверняка понял мой замысел. Эта дивизия номинально отправлена надзирать за тобой. На самом деле, я намеренно так поступил, чтобы успокоить сановников при дворе и во всей империи. Чтобы они не беспокоились из-за тебя.
Но ты должен понимать: как может жалкая дивизия противостоять личной армии твоего рода Тюльпанов? Если бы я действительно хотел тебя сдержать, то это была бы не одна дивизия. Я бы перебросил туда половину столичной гвардии.
Это всего лишь видимость. Ты знаешь, я знаю — понимаем друг друга без слов.
В эти дни я тайком взял у Карины тот экземпляр „Всеобщей истории континента“, что ты ей подарил, и просмотрел его ещё раз. Читая твои заметки, я всё больше убеждался, что совершенно не могу тебя разгадать.
Эх, я даже думал. Если бы… я познакомился с тобой на несколько лет раньше. Как было бы хорошо? Если бы я знал тебя на несколько лет раньше, с помощью такого удивительного человека, как ты, мне не пришлось бы скрывать свои силы и ждать подходящего момента для переворота. С твоей помощью я, вероятно, смог бы свергнуть Великого Принца на несколько лет раньше, раньше получить власть. Разве это не дало бы мне несколько дополнительных лет?
Однако. Время вспять не повернуть.
Эх. Опять отвлёкся.
Кажется, так много нужно тебе сказать. К сожалению, я очень устал и больше не могу писать.
Хорошо, продолжим с того места. Перед смертью я решил тебе доверять. Не тронул тебя. Первая причина — я давно узнал от твоего первого учителя Росиата о твоих детских высказываниях. Я поверил, что у тебя нет амбиций на императорскую власть.
А вторая причина… хе-хе, не угадывай. Ты и первую не угадал, вторую тем более не угадаешь.
Вторая причина… помнишь тот день переворота, на стене императорского города, когда я публично объявил о присвоении тебе титула Великого герцога Тюльпана? Помнишь, что я ещё сказал?
Ты, наверное, забыл. Но я помню каждое слово!
Тогда я сказал: „Пока я жив, я никогда не предам тебя!“
Да, Ду Вэй. Пока я жив хоть один день, я никогда не предам тебя!!
Поэтому, если бы на моём месте был любой другой император в истории, столкнувшись с таким могущественным сановником, как ты, он, вероятно, перед смертью сделал бы всё возможное, чтобы тебя уничтожить. Но я — нарочно нет!
Потому что. Я не предам тебя!
Удивлён? Растроган?
Хм, все считают меня, Чэня, человеком рациональным до жестокости. Я убил родного брата. Заключил под стражу отца. Все считают меня человеком, готовым на всё ради власти.
Но на этот раз я — нарочно нет!
Разве я не могу хоть раз поддаться чувствам? Ха-ха-ха-ха. Перед смертью я нарочно поддамся чувствам! Рискну — поставлю на твоё сердце, Ду Вэй!
Сердце человека — самое ненадёжное. Но я нарочно ставлю на твоё сердце, Ду Вэй!
Ты, хитрец, сейчас наверняка очень растроган.
Ду Вэй. Своё обещание тебе — не предавать тебя — я. Сдержал!
Когда ты будешь читать это письмо, я уже буду мёртв. Я оставил трон своему сыну. Придворных магов — своей дочери. А тебе… у меня нет для тебя подарка. Могу оставить лишь поручение. Считай это просьбой умершего старого друга.
Ду Вэй. Моя империя… прошу, помоги мне защитить её. Хорошо? Умоляю!
На этом содержание письма заканчивалось. Последняя фраза была написана очень неразборчиво. Очевидно, когда Чэнь дошёл до этого места, его силы иссякли, и он уже не мог удержать перо.
Ду Вэй держал письмо в руке, по щекам его текли слёзы. Он не вытирал их, позволяя им течь, и, глядя на хрустальный гроб, тихо проговорил:
— Ах ты! Умер так умер, а ещё столько слёз у меня выманил.
С этими словами он поднял руку, слегка встряхнул её, и на кончиках пальцев вспыхнуло пламя. Письмо в его руке мгновенно загорелось и через мгновение превратилось в пепел.
Пепел развеялся. Ду Вэй стоял перед гробом. Он кивнул лежащему внутри человеку и с величайшей торжественностью, медленно, разделяя каждое слово, произнёс:
— Будь спокоен, мой друг. Твою империю. Я обязательно для тебя сберегу.
Ду Вэй вышел из траурного зала. Едва он оказался снаружи, как увидел вдалеке маленькую фигурку, бегущую к нему со всех ног.
Это была принцесса Карина. Её волосы растрепались, одежда была в беспорядке от бега, на ногах не хватало одной туфельки. Она мчалась издалека. Позади бежала её служанка Вань Ланьлань, постоянно окликая её, но Карина не обращала внимания. Она подбежала прямо к Ду Вэю и, бросившись ему в объятия, вскрикнула:
— Учитель!
Ду Вэй вздохнул. Он обнял маленькую принцессу, поставил её на ноги, присел на корточки и посмотрел ей в глаза.
— Учитель, ты вернулся, — маленькая принцесса скривила губки, и по её щекам потекли горячие слёзы.
— Да, я вернулся, — Ду Вэй слегка улыбнулся. Он достал из кармана платок и вытер слёзы с её лица. Карина заметила следы слёз в уголках глаз Ду Вэя и удивлённо спросила: — Учитель. Ты… ты тоже плакал?
Ду Вэй покачал головой, но свои слёзы вытирать не стал. Вдруг он улыбнулся. Улыбка была спокойной, но в ней сквозила твёрдая решимость.
— Ты не поймёшь. Это не слёзы. Это… мужское обещание!
Он помолчал, затем поднял голову и снова взглянул на траурный зал неподалёку.
‘Будь спокоен. Чэнь. Я сберегу твою империю!’