Глава 675 •
Наконец, после неизвестного количества приступов рвоты, Хилле перестала чувствовать тошноту. Старшая дочь семьи Ковендье, дрожа, прислонилась к стене. Фалес тоже с трудом подавил тошноту, стараясь держаться подальше от кучи гадостей.
«Это был наполовину переваренный стейк…» — чёрт возьми, зачем он вообще об этом подумал!
Так, среди с мерзости и едкого запаха, ослабевшие Фалес и Хилле сидели на полу, прислонившись к стене спиной друг к другу, и дрожали.
— Не переживай, я доплачу хозяину квартиры за уборку.
— Это сейчас главное? Ах, моя одежда…
— Она не твоя, ты взял её в театре.
У Фалеса не было времени спорить с ней, боль в его теле достигла предела. Он чувствовал, что вот-вот потеряет сознание.
— Что… хух… с тобой?
— Что…опять…с-с тобой…случилось? — Хилле с трудом вытерла губы. Её голос был прерывистым и слабым, как у умирающего больного.
Фалес изо всех сил выдумывал оправдание:
— У меня сильное кровотечение из носа…
— У меня обильная менструация…
Двое одновременно презрительно фыркнули. Они с трудом обернулись и через плечо, краем глаза, увидели друг друга в полупрофиль.
— Ты думаешь, что… хух… я поверю в это?
Несмотря на собственные страдания, в их взглядах было презрение и недовольство. Они явно не верили словам друг друга.
— Я… тоже.
Но они оба что-то вспомнили и одновременно испугались!
— Повернуть налево после выхода из лавки и идти прямо до третьего перекрёстка. Затем повернуть направо и идти прямо до второго перекрёстка. Повернуть налево и идти в переулок вдоль каменной стены слева…
— Третий переулок на улице Регины, недалеко от перекрёстка с ломбардом Милтона!
Фалес с болью произнёс: — Слимани! Он уходит всё дальше!
Хилле слабо, но сердито стиснула зубы: — Ещё не поздно! Всё ещё есть шанс!
У Фалеса не было времени на ответ. Из-за сильного дискомфорта и слабости у него снова закружилась голова.
Нет. Спотыкаясь на каждом шагу, они, наконец, с таким трудом добрались сюда… Чтобы вот так просто сдаться?
«Если бы знал заранее, лучше бы поручил Маллосу отправить людей…»
В этот момент Хилле дрожащей рукой протянула стеклянный флакон размером с палец и вложила его в руку Фалеса.
— Выпей это сейчас, быстро.
Фалес приоткрыл один глаз: жидкость в стеклянном флаконе была тёмной и мутной, с большим количеством осадка.
— Что это за цвет – чёрт возьми, пахнет сильнее, чем твой завтрак! Что это за хрень, оно сделано из дерьма? — только Фалес откупорил пробку, как тут же с мучительной гримасой отвернулся.
— Ты…
И без того слабая и плохо себя чувствующая Хилле расстроилась, услышав это, и с раздражением возразила ему: — Это афродизиак!
Фалес застыл на мгновение, а затем задохнулся от гнева: — А что бы тебе сразу не сказать, что это противозачаточные?
Хилле рассмеялась от злости, досадливо покачала головой, и, не сказав ни слова, схватила флакон: — Да, оно может усилить потенцию и предотвратить беременность. Ты будешь пить или нет?
Девушка, держа флакон с лекарством, скривилась так, будто она с трудом сдерживала новый приступ тошноты.
Молодой человек несколько секунд смотрел на недовольное лицо Хилле, а потом, наконец, что-то понял и беспомощно улыбнулся.
«Чёрт».
В следующую секунду Фалес глубоко вздохнул, схватил флакон и просто вылил его себе в рот!
— Ах! Нет, ты, подожди! — Хилле в ужасе вскрикнула, и, прежде чем Фалес закончил пить, выхватила у него флакон: — Половины достаточно! Оно очень дорогое!
Как только Фалес оторвал губы от горлышка флакона, его охватил резкий запах. Неизвестно, был ли это завтрак Хилле или лекарство, но одно не уступало другому. Его начало тошнить, и он стал задыхаться.
Чёрт возьми, он должен был сначала найти стакан воды!
— Ты, ты действительно это выпил? — Хилле слабо закашлялась.
Фалес задыхался от боли, чувствуя неприятный привкус во рту: — Да! Улучшить потенцию и предотвратить беременность или позволить Слимани сбежать – у меня ещё есть выбор?
Это лекарство уже само по себе неприятно пахло, но оказавшись во рту, стало настоящим фейерверком ароматов.
«Что за чёрт, что это за вкус!» — Фалеса накрыла волна тошноты – он не смог удержаться и несколько раз резко выплюнул воздух.
Хилле, нахмурившись, смотрела на него. Через несколько секунд старшая леди что-то поняла. Она повернулась, прислонилась спиной к Фалесу, перевела дыхание и громко рассмеялась.
— Что за… Что тут смешного?
Но прежде чем Фалес закончил говорить, бледнолицая Хилле запрокинула голову и одним глотком выпила оставшуюся половину лекарства.
Фалес прищурился, глядя на неё: — Средство для потенции?
— Именно, — Хилле убрала пустой флакон, несколько раз сдавленно сглотнула, подавляя тошноту, и еле слышно с усмешкой произнесла: — Как раз для твоих причуд.
Фалес на мгновение задохнулся от гнева. Но, прежде чем он успел отреагировать, Хилле с трудом начала подниматься.
— Встань, как бы ни было трудно, — сказала Хилле сквозь стиснутые зубы, — главное действие этого лекарства направлено на уменьшение боли и облегчение дискомфорта, и вместе с этим оно значительно восстанавливает энергию. Нам нужно двигаться, чтобы оно подействовало.
«Уменьшение боли и облегчение дискомфорта…» — Фалес вздохнул и, терпя боль во всём теле, одной рукой упёрся в стену, а другой вцепился в руку Хилле. Она посмотрела на него, но ничего не сказала.
Поддерживая друг друга и опираясь на стену, они вдвоём с трудом поднялись. Однако стоило Фалесу встать на ноги, как ему почудилось: боль и жжение внутри него уменьшились, а дыхание стало легче.
«Хм?»
— Это…
— Лекарство для улучшения потенции и предотвращения беременности, — холодно ответила Хилле, её голос стал заметно сильнее.
«Ладно», — Фалес скривил губы.
Хотя её лицо слегка порозовело, она всё ещё держала обиду.
Через несколько секунд, когда они очистили себя от грязи (что касается пола, Хилле посчитала, что она достаточно возместила ущерб хозяину квартиры), покинули квартиру, спустились по лестнице и вновь вышли на улицу, Фалес снова почувствовал себя живым.
Несомненно, они постепенно восстанавливались, причём с невероятной скоростью – Фалес удивлялся состоянию своего тела: — Откуда этот флакон с лекарством? У тебя есть ещё?
Хилле холодно отмахнулась: — Нет, оно изготовлено по специальному рецепту, ингредиенты дорогие.
И противные.
Фалес приподнял бровь.
— …Что касается тебя, не вздумай, — девушка из семьи Ковендье покачала головой, — все лекарственные препараты, что кажутся высокоэффективными, но на самом деле нарушают законы природы, вредны и означают чрезмерную нагрузку на функции организма.
— Поверь мне, с таким вкусом никто больше не захочет это пить, — парировал Фалес. — «Чрезмерная нагрузка на функции организма?»
Фалес вдруг вспомнил о способности Греха Адской Реки ускорять самовосстановление – по словам Чёрного Меча, это сокращает срок жизни.
«Но иногда…» — Фалес коснулся слегка искривлённой кости левой руки, которая была сломана Убийцей Звезды.
Иногда у него не было выбора.
— Сюда, — Фалес, сжав зубы, шагнул вперёд, — Слимани в панике, спешит, не разбирая дороги, ещё и упал. Это повлияет на его скорость, и, возможно, мы сможем его догнать.
— Я знаю тот переулок, в который он зашёл, — серьёзно сказала Хилле, — там трудно пройти, но здесь есть короткий путь. Если повезёт, мы сможем его перехватить.
Стоило прохожим приблизится к паре, их лица тут же менялись, они зажимали носы и поспешно уходили. Это весьма огорчало Фалеса, но, тем не менее, избавляло от лишних проблем.
Фалес ещё помнил маршрут, который узнал благодаря адским чувствам, а Хилле и вовсе ориентировалась с лёгкостью. Чем ближе они подходили к цели, тем здоровее становились оба, и их шаги постепенно ускорялись.
— Как ты определила местоположение Слимани? Что ты только что делала в кладовке? — с подозрением спросил Фалес.
— А ты, что ты только что делал снаружи? — Хилле косо взглянула на него.
На мгновение они оба замолчали.
— Фокусы, флакон с лекарством, взлом домов и это искусство находить дорогу и людей, — тихо проговорил Фалес. — Скажи мне, сестра Виана, сколько ещё у тебя тайн?
— Не так много. По крайней мере, не больше, чем у тебя – подслушивание, фокусы, кровотечение из носа и то же самое умение находить дорогу и людей, – брат Виа, — парировала Хилле.
Фалес и Хилле продолжали идти, недовольно переглядываясь. Похоже, у каждого были свои секреты, которые они не желали раскрывать другим. Но спустя несколько секунд они будто что-то поняли, и оба с облегчением улыбнулись.
— Да иди ты, Виана, — Фалес беспомощно покачал головой.
Хилле не стала отвечать и просто показала ему средний палец.
— Эй, это мой… подожди, откуда ты знаешь этот жест?
— Я видела его. Видела, как твой Немой показывал его Виа – «какому-то» из Виа.
— Ха, я знал, что ты неправильно сымитируешь.
— Невозможно, я уверена, что правильно помню: вытянутый средний палец.
— Это верно для нас, но у тебя же шесть пальцев!
Бах!
Хилле сильно ударила его локтем, отчего самоуверенный Фалес скривился от боли.
— Никто никогда не смел так шутить надо мной! — Хилле стиснула зубы.
— Извини, извини, — быстро произнёс Фалес, — я просто подумал… подумал, что по сравнению с тем… чтобы намеренно избегать этого или не упоминать об этом, это будет… будет немного лучше.
Его голос затих: — Извини.
Хилле пристально посмотрела на него и продолжила путь. Они молча шли дальше.
— Ты не хочешь ничего спросить?
Фалес резко пришёл в себя: — Что? Спросить что?
— Спросить, спросить… — Хилле замолчала, коснулась своих перчаток и с трудом проговорила: — О моей руке?
Между ними снова повисло молчание.
Наконец, когда Фалес уже мысленно начал рвать на себе волосы, он, ломая голову, придумал, как ответить.
— О, это? — рассмеялся принц, как будто его это вообще не волновало. — Ничего страшного. Моим предком был король, которого все звали «Восьмипалым»…
Хилле бросила на него безучастный взгляд.
— Я знаю о Восьмипалом короле, но ты же понимаешь, что моя ситуация отличается от его! Он был здоровым и нормальным человеком, который получил травму на охоте…
— Эй! — Фалес ускорил шаг, чтобы догнать Хилле: — Ну и что? У тебя всего на один палец больше, чем у меня, чем у «нормального человека»…
— На четыре, — мрачно сказала Хилле, глядя на свои руки. — На обеих руках, и на ногах тоже – в детстве практически все врачи говорили, что они соединены с костями и нервами, и если их удалить, это может повредить всю руку…
— Отлично! — восторженно перебил её Фалес, стараясь создать более лёгкую атмосферу: — Все те вещи, которые я делаю одной рукой, ты можешь делать пятью шестыми своей руки – это преимущество!
Хилле с презрением фыркнула: — Жестоко и лицемерно.
«Ну, может быть, немного», — Фалес почувствовал, что переборщил, и предпочёл послушно заткнуться.
Они свернули в переулок, который показался Фалесу знакомым: это было одно из мест, которое нашли адские чувства.
— Я слышала, что, когда я родилась, жрец заходящего солнца сказал… сказал, что это плохая примета или возмездие. Наказание или, по крайней мере, предупреждение от Заката для всей семьи, — рассеянно произнесла Хилле.
«Плохая примета, возмездие», — Фалес замешкался на мгновение.
Его воспоминания вернулись в Тюрьму Костей. Где, в глубинах этой тёмной, лишённой света солнца тюрьмы, слова Закриэля, обращённые к Йоделю, снова зазвучали в его ушах:
【Знает ли король Кессель… Они знают, что зловещий цветок из прошлого уже произвёл зловещий фрукт?】
Фалес глубоко вздохнул, заставив себя улыбнуться и поднял руки перед Хилле:
— Смотри, у меня руки целы – ну, по крайней мере, выглядят нормально.
Фалес принудительно улыбнулся.
— Я к тому, что при рождении у меня были целые ноги и руки, но это, похоже, не помешало Богине Заката наказать королевскую семью Джейдстар.
Взгляд Хилле дрогнул.
— Так что к чёрту все эти плохие приметы, зловещие цветы, фрукты или возмездия[1], — с улыбкой произнёс Фалес.
Хилле долго смотрела ему вслед, скользнула взглядом по закрытому «Честному ломбарду Милтона» и свернула в безлюдный переулок.
— Но многие так не думают, — тихо заметила она. — Ты только что видел реакцию людей на улице, верно?
Улыбка Фалеса немного погасла.
— Поэтому ты с детства вела уединённый образ жизни?
— Всё это – пятно семьи, — сказала леди Ковендье с ноткой иронии. — Мои родители должны были… быть очень осторожными, начиная с моего совершеннолетия и заканчивая помолвкой, а также на всех мероприятиях, где мне нужно было появляться на людях. Может быть, даже на моих похоронах. Знаешь, с самого детства, закупка женских перчаток была важным расходом, который отец доверил исключительно Эшфорду. Строго секретно.
«Пятно семьи», — Фалес некоторое время молчал. — Это не твоя вина.
Хилле пожала плечами: — Я знаю, я это давно поняла. Это… это не моя вина…
Девушка подняла руки и покачала ими, её взгляд не отрывался от мизинцев в перчатке: — Но то, что они принесли с собой, то, что они сделали со мной, во что превратили меня…
Взгляд Хилле постепенно устремился вдаль, а затем медленно сфокусировался.
«То, что они принесли с собой, то, что они сделали со мной, во что превратили меня…» — Фалес слушал её слова и невольно стиснул свою левую руку: посреди его ладони шрам от множества порезов становился всё более заметным.
Невозможно устранить.
— Ты знаешь, почему у меня такие плохие отношения с близнецами Карабеян? Почему мы так не ладим?
Второй принц вернулся к реальности: — Да, я слышал немного об этом: ты напугала их в детстве?
Хилле холодно усмехнулась: — В детстве они увидели… мои руки.
Фалес ничего не сказал.
— Конечно, они смеялись надо мной, презирали меня и пытались использовать это против меня, — Хилле вскользь взглянула на свои руки, её глаза потемнели, — но я била в ответ, и била жестоко.
«Била в ответ…»
— Поэтому они изолировали меня, подвергли остракизму, сбились в кучки, говорили обо мне гадости на балах… — продолжала Хилле, — а я продолжала бить в ответ.
«Продолжала бить в ответ…», — Фалес нахмурился.
— В конце концов, ситуация стала настолько ужасной, что дело дошло до наших отцов. Мой отец заключил соглашение с графом Карабеян, и Каса с Киной были обязаны долго размышлять над своим поведением, их строго контролировали, и они должны были тайно поклясться перед статуей Богини Заката всю свою жизнь не разглашать скандалы Ковендье, не выдавать мою… гм, ситуацию.
Фалес наконец понял: — «Поэтому ваши отношения уже никогда не будут хорошими».
— А платой за мой «ответный удар» стало то, что меня отправили в Храм Заката. Номинально – для воспитания благонравия и религиозного просвещения, но на самом деле это не так, — Хилле с сарказмом продолжила, — это было изгнание зла.
Фалес с удивлением поднял голову: — Изгнание зла?
— Да, чтобы изгнать «демона» из меня, — холодно усмехнулась Хилле, — будь то лишние четыре пальца на руках и ногах, или то, что в восемь лет я могла в ярости избить сестёр-близнецов до крови своим агрессивным, злобным и узколобым характером.
«Изгнать демона».
— Я… — Фалес колебался, не зная, что сказать.
Но Хилле просто покачала головой, продолжая с холодной усмешкой: — А один из способов изгнания демона… ты знаешь, что жрецы верят, что пламя – это угли, оставшиеся после заходящего солнца, один из даров Богини Заката людям, поэтому оно обладает чудесным эффектом против демонов, колдовства и нечистот?
— Немного знаю, «проявляют себя в пламени, исчезают пред богами», — Фалес вдруг вспомнил что-то и его лицо мгновенно изменилось. — Подожди, пламя? Изгнание демона? Ты?
Хилле горько усмехнулась.
— Да, — она аккуратно сняла перчатку, доходившую до предплечья, обнажив кожу на запястье, — пламя. А именно благословлённое серебряное священное пламя.
Фалес невольно уставился на кожу запястья Хилле: неровная, бугристая и с неприятным красноватым оттенком.
— После некоторого времени воспитания они, ну, жрецы Храма Заката, наконец, поняли, — Хилле аккуратно надела перчатку, её тон звучал слишком спокойно, — возможно… возможно, это не дело рук демона. Но, конечно, может быть, демон спрятался слишком глубоко.
Круглолицая девушка тихо фыркнула и повернулась к Фалесу, в её глазах сияла улыбка: — Настолько глубоко, что это уже невозможно вылечить.
«Пламя. Изгнание демона. Невозможно вылечить…» — Фалес, слушая каждое слово, ощущал внутри лишь пустоту: — Когда ты была отправлена… сколько тебе было лет?
— Восемь, — сказала Хилле, не меняя выражения лица, как будто рассказывала чужую историю, — только научилась шнуровать завязки юбки.
«Восемь лет», — Фалес почувствовал острую боль в сердце.
— Но… но твой отец – герцог Южного побережья…
— Поэтому он должен оправдать доверие народа, — сказала Хилле с угрюмым выражением лица, — ради семьи, ради Нефритового города.
«Ради семьи, ради Нефритового города. Даже если это… его собственная дочь».
Фалес почувствовал, как в груди нарастает тяжесть. Так тяжело, что ему стало трудно дышать. Через несколько секунд он выдохнул.
— Знаешь, мой дядя, когда ещё был жив, был прикован к инвалидному креслу, — он больше не притворялся беспечным, а сдержанно сказал, — в прошлом кто-то пытался его вылечить, но он говорил, что…
Фалес уставился в одну точку: — Даже без ног он может стоять и быть полноценным человеком.
Хилле некоторое время молчала: — Твой дядя, кажется, был очень сильным человеком.
— Я не знаю. Я с ним не встречался. Но ты, Сесилия Ковендье, — тихо сказал Фалес, — даже с парой лишних пальцев ты можешь встать и продолжить те магические шалости «Вианы»? Верно?
Хилле молчала.
Фалес глубоко вздохнул: — Эй, послушай, они не могут тебя вылечить, потому что…
Девушка внезапно перебила его, с холодным и сердитым тоном: — Потому что у меня нет болезни, которую нужно лечить?
Она усмехнулась: — Да ладно, я с самого детства сотни раз слышала такие утешительные фразы…
— Нет, они не могут тебя вылечить, — отрицал Фалес, — потому что это «они». «Они» не могут тебя вылечить.
— А ты можешь? Великий доктор Фалес? — с насмешкой спросила Хилле.
Фалес молча посмотрел на неё и слегка покачал головой.
— В другое время я, может быть, сказал бы несколько утешительных шаблонных фраз: что бы ни преподнесла нам судьба, это всё её дары.
Фалес поднял голову, и посмотрел на улицы Нефритового города, наполненные атмосферой рынка.
— Но потом я понял, — задумчиво сказал он, выражение его лица стало безразличным, — может быть, не все из них являются подарками.
Хилле с удивлением смотрела на него.
ай-_ — Ты прав, — вернувшись к реальности, она с грустным выражением лица посмотрела на свои руки, — не все они подарки.
Фалес глубоко вздохнул: — Но они принадлежат нам, и только нам. Это не имеет никакого отношения ни к «ним», ни к кому либо ещё.
В этот момент взгляд Фалеса стал решительным: — Только нам.
Хилле пристально смотрела на него, не говоря ни слова.
В следующую секунду Фалес повернул за угол, следуя по дороге, которую он помнил, и остановился. Они пришли. В переулке впереди их цель – Слимани со спины предстал перед ними в виде неуклюжего силуэта. Адвокат в данный момент опирался на стену и хромал вперёд.
«Время как раз подходящее», — Фалес усмехнулся и кивнул, обменявшись взглядом с Хилле.
Но как раз перед тем, как Фалес собрался заговорить, с другой стороны – перед Слимани – раздался посторонний голос: — Слимани, великий адвокат, верно? Как же нам повезло Вас найти.
Фалес изменился в лице и поспешно схватил Хилле, укрывшись в куче хлама в стороне.
— Вы, вы…
Тон Слимани изначально был полон страха, но он быстро успокоился: — Вам нужны деньги, правильно? Ах, я знаю. Согласно законам Нефритового города, вы не грабите и не вымогаете, вы просто, эм, просто собираете «плату за проезд». Я понимаю. Эта территория принадлежит Сангаре, и я знаю правила, так что вот…
— Это не связано с деньгами и не имеет отношения к Банде Кровавого Вина, — недовольно прервал его один из преграждающих путь, — это касается только Вас, мистер Слимани.
Фалес нахмурил брови, мгновенно активируя адские чувства: перед Слимани стояли трое человек, у каждого было оружие, и… они обладали силой искоренения. Возможно, мечники искоренения.
— В Нефритовом городе не разрешается держать незарегистрированные военные мечи… К-кто вы такие? — Слимани изо всех сил пытался сохранять спокойствие.
«Военные мечи».
Фалес и Хилле переглянулись.
«Плохо. Похоже, эти люди пришли не с добрыми намерениями».
— Я слышал, что Вы обращались в цирюльню, пытаясь выяснить кое-что, что знать не следует, — с насмешкой произнёс преграждающий путь мечник. — А теперь, адвокат, не могли бы Вы пройти с нами?
— Я, я, я…
Слимани что-то понял и поспешно достал амулет: — На самом деле, у меня есть одно дело, которое нужно решить. Полицейский участок и зал суда, э-э… особенно судья Бреннан, ожидают от меня ответ в течение дня…
— О мёртвом торговце шерстью, верно? — холодно прервал его другой мечник.
«Торговец шерстью Диоп», — Фалес нахмурился. — «Похоже… нашёлся нужный человек».
— Не переживайте, господин, — с лёгкой усмешкой сказал первый мечник, — независимо от того, полицейский участок это или зал суда, они могут подождать.
Слимани вздрогнул и пришёл в себя, дрожащей рукой он указал на мечников перед собой: — Вы, вы…
— Что касается судьи Бреннана, то не волнуйтесь, мы можем помочь Вам передать ему сообщение.
Ведущий мечник был полон уверенности: — Будь то Ваше ответное письмо или заявление на длительный отпуск.
«Заявление на длительный отпуск…»
Лицо Слимани побледнело: — О-он не может, он не может… Я не, я не!
Ведущий мечник усмехнулся, говоря: — Не, что?
Слимани развернулся, пытаясь сбежать, но забыл, что только что подвернул ногу, и с грохотом упал на землю.
— Я ничего не делал, — напуганный до ужаса адвокат, рыдая, полз по земле, — и не посмел бы подвести семью Ирисов! Его светлость герцог не может так со мной поступить!
Мечники улыбнулись друг другу и медленно приблизились к Слимани.
— Конечно, адвокат, Вы не посмеете подвести Ирисов.
Слимани широко раскрыл глаза: — Нет, пожалуйста, пожалуйста, я не хотел этого знать, это просто случайность…
Стоящий во главе мечник равнодушно посмотрел на него и обнажил рукоять меча: — К сожалению, мы тоже не посмеем.
В тёмном переулке Хилле бросила вопросительный взгляд на Фалеса.
— Они собираются убрать свидетеля. Что делать? — прошептала ему на ухо старшая дочь.
Фалес кивнул: — Это люди твоего брата. Прячься, дожидайся подходящего момента, чтобы помочь ему сбежать. Остальное…
Хилле приподняла бровь.
Мечники подходили к Слимани всё ближе и ближе.
«Чёрт», — принц вздохнул. — «Почему каждый раз, когда происходит что-то подобное, никого из стражей Звёздного Озера нет рядом?»
Фалес прикоснулся к кинжалу ДШ у себя за спиной, ощутив его холодный и твёрдый материал. В сердце у него возникло знакомое, но странное чувство. Кинжал вышел из ножен, лезвие было холодным, как лёд.
«Давно не виделись, старый друг. Ты скучал по мне?»
В следующий момент Грех Адской Реки радостно вспыхнул, принося бесконечные жар и боль.
(Конец главы)
___________________________________________
Переводчик: [ДА̱Н͛НЫ̽Е̵ УДАЛЕН̳Ы]
Редактор: ballro
Напоминаем для всех желающих ставить «спасибо» в конце главы, вам — не сложно, нам — приятно.
1. 恶果 (èguǒ) — плачевные результаты, дурные последствия, плохие плоды, зловещее последствие, возмездие.
П.Р. Ранее встречалось в словах Закриэля в форме «зловещего фрукта», так что здесь это слово я привела одновременно в этих двух значениях.
П.Р. Переводчик не поменялся, поменялось имя.