Глава 671 •
— Что случилось? Почему ты так на меня смотришь? — на оживлённой улице среди снующих туда-сюда людей Фалес поправил маленькую потрёпанную шляпу на голове и тихо спросил рядом стоящую Хилле.
Леди Ковендье давно переоделась в свою практичную и скромную дорожную одежду, её волосы снова напоминали птичье гнездо, а на лицо она нанесла немного пыли. Если бы её увидели на улице, никто бы не подумал, что перед ними благородная леди.
— Всё в порядке. Раньше ты всегда носил роскошные наряды, но сегодня я смотрю – тебе удивительно подходит этот нищенский образ, — ответила Хилле.
Фалес застыл.
— Что ты имеешь в виду? Что значит «удивительно подходит»?
Он потрогал на себе стандартный костюм «обычного прохожего», который стащил из театра, с изношенными и помятыми краями, и его лицо приняло странное выражение.
— Просто твоя кожа слишком изнеженная, это не сочетается, — Хилле проигнорировала его вопрос. — А, вот что. Не двигайся.
Старшая леди умело похлопала по стене, затем, не допуская никакого сопротивления, взяла лицо Его Высочества принца («Что ты делаешь – ух, не надо, нет, отпусти…») и с усилием провела руками, растирая.
— Да, теперь намного лучше, — Хилле посмотрела на результат перед глазами, удовлетворённо кивнула, затем отвела взгляд и продолжила свой путь: — Хорошо, хватит дурачиться. Поторопись и не отставай, цель уже в движении.
Оставив Его Высочество принца, точнее говоря, маленького бедняка Фалеса, чьё лицо было покрыто слоем пыли и золы, на месте в одиночестве возмущённо выпускать пар[2].
Главные улицы района Ирисов, как самого известного туристического и развлекательного центра, заполнены празднующими толпами:
Среди бела дня с винными бочками и кубками пропойцы во хмелю искали людей, с которыми можно было бы чокнуться; пьяницы, шатающиеся по переулкам, явно страдали похмельем; богатые иностранцы тащили с собой переводчиков, размахивали руками и щедро тратили деньги; цветочницы несли в руках корзины, полные свежих цветов, и, замечая пары влюблённых, гуляющих по улице, сразу же с улыбками подходили к ним; группа моряков, временно пришвартованных в Нефритовом городе, собралась вместе и хором пела «У русалок нет отцов» и «Око моря Искоренения – твой дом». Тексты песен были грубыми и вульгарными («Младенец-русалочка плакал и спрашивал свою мать: почему во всём океане у меня одного нет отца? Йо-хо-хо! Потому что бравый моряк, каждый день выпивая, с радостью встанет на палубе к морю лицом – подрочить!»), так что родителям, проходившим мимо, приходилось затыкать уши своим детям и предупреждать их, что если они не будут усердно трудиться в юности, то станут моряками, когда вырастут.
Время от времени проезжавшие мимо театральные труппы устанавливали на месте сцены, чтобы прославить свой театр и свои имена; местных гидов и экскурсоводов Нефритового города можно было встретить на каждом углу, они искали чужаков, чтобы с энтузиазмом представиться; продавцы из таверн, трактиров, чайных, ресторанов и других небольших магазинов бродили по улицам в поисках клиентов; торговцы толкали тележки, чтобы продать мелкие аксессуары; уличные прилавки стремились занять каждый угол земли; жонглёры громко кричали на перекрёстках, где люди приходили и уходили; экипажи везли богатых и влиятельных гостей на различные встречи и банкеты; и, конечно, самые незаменимые – туристы, одетые в нарядные одежды, прогуливались по улицам…
— Лучшие фейерверки из кристальных капель в бочонке, подарок к празднику. Импортированные из Ханбола, ремесло Огненного Моря. Собранные местными мастерами, фейерверки в том же стиле, что и для Дворца Ясности!
Не привлекая к себе внимания, Фалес и Хилле прошли мимо уличного торговца, который вёз тележку, полную фейерверков и петард. Он неустанно кричал, зазывая покупателей, и с усилием отгонял окружающих шумных детей:
— Одна штука за двадцать медяков! Пять штук за шестьдесят, десять штук за сто! Чем больше покупаешь, тем больше в подарок. Объедините несколько огней и зажгите их все одновременно для лучшего эффекта!
Адвокат Слимани – цель наблюдения Фалеса и Хилле – после спектакля в театре вышел на улицу и смешался с толпой. Он то смотрел выступления и аплодировал, то посещал прилавки с товарами и рассматривал цветы, но нигде не задерживался надолго. Временами он нервно оборачивался, выглядя рассеянным и слишком погруженным в свои мысли.
— Слимани – известный адвокат в городе, хорошо знает местные законы, красноречив, и владеет связями как в полиции, так и в зале суда, поэтому его услуги стоят дорого, — Хилле присела на корточки перед шумным ларьком, делая вид, что любуется одной из кукол. — Но с ростом цен увеличивается и количество высокопоставленных клиентов, просящих его защитить их в суде.
— Я знаю, я видел его выступление в суде. Даже такой строгий судья, как Бреннан, не смог к нему придраться, — ответил Фалес, присев рядом с ней, но краем глаза продолжал следить за Слимани, который сидел снаружи ресторана напротив и оцепенело смотрел на бокал вина. — Но, когда Слимани только что говорил с Какере, он не проявил никакого красноречия.
— Действительно, всю дорогу у него на лице было хмурое выражение, что совсем не похоже на то, как должен выглядеть житель Нефритового города во время празднования Дня Королевы.
— Он определённо что-то знает, — кивнул и прошептал Фалес, — либо о мёртвом Диопе, либо о людях и событиях, стоящих за этим – и всё это так напугало его, что ему пришлось обратиться к Какере, чтобы узнать новости из дворца.
На расстоянии Слимани выдохнул, похоже, приняв важное решение. Он бросил несколько монет и покинул своё место, оставив нетронутый бокал с вином.
Хилле положила куклу и встала вместе с Фалесом, оставив продавца, ожидавшего, что они что-нибудь купят, разочарованным.
— Тогда ты готов показаться, чтобы подойти и расспросить его?
— Здесь нельзя. Нас легко могут обнаружить люди Зайена. Сначала нужно дождаться, пока он доберётся до безлюдного места…
— А потом убедить его, воззвать к эмоциям и сказать: «Давай, присоединяйся к принцу Фалесу, вместе победим великого дьявола Зайена»?
Двое вновь смешались с толпой, следуя за Слимани. Они наблюдали, как он сначала бросил несколько медных монет группе уличных артистов, а затем окликнул продавщицу цветов и без особого энтузиазма выбирал из её корзины свежие цветы.
— Если не получится, — Фалес покачал головой, игнорируя сарказм в словах собеседницы, — нам придётся «вежливо и цивилизованно» спросить его.
— Что ты имеешь в виду?
— Это локальная шутка в гвардии Звёздного Озера, она связана с моим подчинённым по имени Морган – эй, откуда у тебя цветы?
Фалес с удивлением смотрел на внезапно появившийся в руках Хилле букет цветов, в котором было как минимум три разных цвета или вида.
— Конечно, это ты мне их подарил! — уверенно и смело ответила старшая дочь Ковендье.
— Что?
Фалес вздрогнул и повернул голову: в какой-то момент рядом с ними появилась маленькая девочка с корзиной цветов, она улыбалась и глядела на Фалеса с надеждой.
Хилле подняла бровь:
— О? Неужели ты не собирался покупать мне цветы на свидании?
Выражение лица Фалеса застыло.
Спустя несколько минут Хилле шла по улице, радостно перебирая цветы в руках, а Фалес, поглаживая немного опустевший кошелёк, думал, под каким предлогом он мог бы сообщить Зайену о расходах.
— Не переживай, — Хилле вытянула один цветок и вставила его в дырку на шляпе Фалеса, — в конце концов, мы же следим. Нужно слиться с толпой и вести себя естественно, чтобы не возникло подозрений.
Пока они говорили, Слимани с букетом цветов, сделав несколько поворотов, остановился перед неприметной цирюльней и долго колебался, но в конце концов всё же вошёл внутрь.
Фалес и Хилле спешно остановились, притворившись усталыми туристами, и сели на старую каменную плиту на противоположной стороне улицы.
— Я не могу поверить, что он так долго бродил, как безголовая муха, и в итоге пришёл, чтобы э-э-э, подстричься? — Фалес был немного беспомощен.
— По сравнению с этим, — сказала Хилле, — разве во время Нефритового праздника магазины вообще работают?
Фалес покачал головой. Он пробудил Грех Адской Реки и активировал «адские чувства», сосредоточив внимание на зрении и слухе, стараясь заметить движения внутри магазина через оживлённую улицу.
— Добро пожаловать. Стричься или подправить бороду?
В цирюльне несколько работников лениво сидели на полу, без особого интереса играя в карточные игры. Только увидев посетителя, один из них, под давлением и насмешками своих товарищей, вяло поднялся, снял ткань с кресла и завязал её на талии, как передник.
Слимани глубоко вдохнул: — Я…
— К большому сожалению, наш мастер по маникюру вернулся в деревню, чтобы жениться.
Лицо работника выражало нежелание. Он взял бритву, смочил её в воде и небрежно провёл по точильному камню: — Но в День Королевы проводится акция: если пара приходит вместе, один человек бесплатно…
Слимани натянуто улыбнулся и подошёл к цветочной вазе, вытащил засохшие ветки и неуклюже вставил купленные свежие цветы.
Взгляд сотрудника изменился, и он перестал точить нож.
— О, милые цветочки, — работник подмигнул своим товарищам, и остальные один за другим оставили карточную игру. — Постоянный клиент?
— Да, я хочу, я хочу найти Балту, — с трудом произнёс адвокат, — я был здесь несколько дней назад, вы должны меня помнить.
Закончив говорить, Слимани достал из кармана несколько медных монет.
Работники в магазине переглянулись, говорящий кивнул и умело принял монеты.
— Босс вышел, вернётся не скоро. Но если есть что-то важное, можешь оставить сообщение. Мы передадим его слово в слово.
Слимани слегка замер, недоумевая:
— Что? Балта вышел? В это время?
— Да, в это время!
Работник взвесил медные монеты в руке, и, кажется, был недоволен: — У тебя есть какие-то возражения?
Слимани задело отношение другой стороны, его лицо потемнело, но он всё же глубоко вздохнул и, сдерживая себя, сказал:
— Нет, конечно, нет, я просто… но это же Нефритовый праздник. Что он может делать на улице в такое время…
— Пошёл на встречу со старым другом! — нетерпеливо ответил ведущий работник.
— Эй, хватит нести чушь! Либо оставляй сообщение, либо стригись, либо убирайся, — грубо сказал другой работник. — Мы не полицейский участок, мы тоже хотим отдыхать, праздновать и вернуться к своим жёнам и детям. Понятно?
При этих словах у нескольких работников испортилось выражение лица.
Слимани был уважаемым адвокатом и в обычные дни редко сталкивался с таким отношением. Услышав это, он рассердился и уже собрался в гневе уйти, но на полпути остановился, стиснув зубы, снова обернулся и, с ощутимой болью, вытащил серебряную монету.
— Хорошо. Я могу подождать босса здесь?
Работники обменялись взглядами. Ведущий, который только что снял фартук, услышав это, улыбнулся и указал на стены, исписанные рисунками стрижек.
Через несколько минут Слимани закутался в полотенце с покрывалом и нервно сел в кресло, позволив ведущему работнику подравнять его бороду острой бритвой и подстричь волосы.
— Отлично, — вздохнула Хилле, от скуки развязывая цветочную ленту, — Теперь нам придётся ждать здесь, пока он закончит стричься. Это самый настоящий шпионский опыт.
— Эти люди в магазине – бандиты, — Фалес опустил голову и достал цветы из шляпы.
Взгляд Хилле дрогнул: — Откуда ты знаешь?
— Ты когда-нибудь видела, чтобы какой-либо цирюльник вёл себя так высокомерно, как будто он ждёт, когда клиенты придут к нему и будут умолять его?
— Ну, это не обязательно так, — Хилле скривила губы, — я знаю одного, который с ножницами и бритвой выглядит так, будто держит мистическую пушку.
Фалес покачал головой:
— Есть только одно объяснение: этот магазин не занимается стрижкой, а продаёт что-то другое.
— Например?
— Не знаю, но я полагаю, что они должны быть людьми Банды Кровавого Вина или членами небольшой группировки, которая подчиняется Банде.
Хилле удивилась: — Откуда ты знаешь?
— Потому что они не похожи на Братство.
— Что?
— Банда Кровавого Вина и Братство Чёрной Улицы имеют разное происхождение, и их различия очевидны по манерам, жестам, привычкам и даже по уровню людей, с которыми они имеют дело, а те парни явно… — Фалес хотел продолжить, но сразу заметил подозрительный взгляд Хилле, — О, я, я слышал это от Виа. Он, гм, хорошо информирован.
Взглянув на него, Хилле снова начала упорядочивать цветы в руках.
— Опять Виа?
— Э-э, да, опять Виа.
— Который Виа?
— Просто некий Виа.
Хилле с выражением презрения на лице и Фалес с неловкой улыбкой на секунду уставились друг на друга.
— Ладно, не могу не сказать, что твой «некий Виа» довольно проницателен, — произнесла со вздохом Хилле, глядя на оживлённую улицу, — по крайней мере, он угадал половину.
— Половину?
— Братство вошло в Нефритовый город только десять с лишним лет назад, их влияние сосредоточено в районе Моста Северных Ворот в Новом пригороде. Но Банда Кровавого Вина, как я уже говорила, это местные змеи, они хорошо знакомы с правилами улиц Нефритового города, — сказала Хилле, — в отличие от других мест, там, где они, ты редко увидишь такие преступления как кражи, вымогательства, похищения, грабежи, убийства – все эти плохие дела, которые заставляют бизнесменов держаться подальше.
— Откуда ты это знаешь?
— Пожалуйста, Ваше Высочество, я здесь выросла.
— Нет, я спрашиваю, откуда ты знаешь, каково «в других местах»?
Хилле взглянула не него.
— О, это… Я слышала от «Виа».
Фалес беспомощно пожал плечами, сдерживая «который Виа» при себе.
«Действительно, злопамятная», — Фалес сменил тему: — Тогда, полагаю, если взять в качестве примера Банду Кровавого Вина, то способ, которым они зарабатывают на улицах, тоже отличается?
— Верно. Они в значительной степени интегрированы в совершенно обычную экономику и производство, лишь иногда выходя за рамки.
— Например?
Хилле задумалась:
— Вместо преступной группировки, они больше напоминают гильдию – люди одной профессии, одной судьбы, одной местности собираются вместе: цирюльники, сапожники, кузнецы, печатники, кучера, носильщики…
— Так откуда они получают деньги?
— Плата за защиту, налоги, транспортные сборы, комиссии, сотрудничество с крупными торговыми ассоциациями, отраслевые картели, ведение серого бизнеса в правовых лазейках… Они берут свою долю из процветающей торговли Нефритового города, как легальной, так и нелегальной. Я слышала, что некоторые из них даже напрямую вовлечены в бизнес, что почти не отличаются от торговцев. А пока они остаются в рамках и не перегибают палку, даже полицейский участок может сотрудничать с ними.
Фалес нахмурился и сказал: — Звучит как неофициальное уличное городское управление.
— Кто сказал, что нет?
— И это последствия снисходительности и потворства Ковендье на протяжении поколений?
— Это «вербовка» и «использование», — поправила Хилле, — герцог Бараний Рог Корк, мой прадед, верил, что в этом мире всегда есть вещи, которые нельзя полностью контролировать. «В хорошем хлебе всегда есть трещины».
— Твой прадед… тот, кто заставлял горничных во время месячных обслуживать Клан Крови?
— Что?
— Да ничего.
Во время этой непринужденной беседы Фалес также следил за событиями в цирюльне.
Слимани, рассеянно сидевший в кресле, был застигнут врасплох, услышав это.
— Эй, а что такого! — сотрудник, который стриг Слимани, с сигаретой во рту презрительно ответил: — Я слышал от босса, что семья Ковендье инвестировала во множество предприятий – конечно, у них же есть шахты. Один этот бизнес с горным хрусталём на их землях и так обеспечит им прибыль. Короче говоря, герцогу не составит труда притвориться знатоком! К тому же, откуда ты знаешь, что это не его подчинённые заранее подготовили для него шпаргалку?
— Что вы сказали? — Слимани пришёл в себя, его лицо побледнело: — Ты говоришь, что сегодня здесь был герцог Зайен?
— Ну конечно, — не замечая выражение лица Слимани, продолжил работник, — Парад Благородных. Утром по этой улице проходила свита герцога, и наш магазин, как назло, был выбран в качестве образцового, который герцог обязательно должен посетить, когда выйдет к народу. Ха-ха, вы верите в это? Мы? Образцовые? Ха-ха-ха!
— Если сравнить с бизнесом Роджера и Гутьерреса, то мы однозначно образцовые! Мастера своего дела! Почему бы герцогу, на параде приобщаясь к народу, не заглянуть? — с радостью добавил игравший работник.
— Приобщаясь к народу? Тьфу! Как и твои деревенские рыцари и лорды, просто пускает пыль в глаза! — стригущий волосы работник поменял руку, чтобы стряхнуть пепел, и выглядел при это так, будто полон горечи и обиды: — Говорят, что это подражание королю и королеве, которые шествовали среди народа сотни лет назад, но на самом деле каждый год это одно и то же дерьмо. Всего лишь несколько постоянных маршрутов вокруг Нефритового города, целая толпа слуг и помощников суетится вокруг, пока маленький герцог, весь в лоске, идёт, улыбается и пожимает руки простым людям, спрашивая об их благополучии: «Сколько лет, сколько человек в семье, всё ли в порядке с едой и одеждой, берегите себя» и так далее…
Другой работник, игравший в карты, обернулся и рассмеялся: — Знаю, потом он снова запустит длинную и невыносимую речь о том, как «нам всем хорошо, и станет ещё лучше». Безопасно, но очень лицемерно…
Парень, стригущий волосы, покачал головой и сказал сдавленным голосом:
— Конечно, в основном все делают вид, что рады, глупо улыбаются и кивают головой, возбуждённо подхватывая «у нас всё так хорошо!»
Слимани тупо уставился на себя в разбитое зеркало, сглотнул и присоединился к разговору:
— Так, когда они, я имею в виду, вы перед герцогом Зайеном, «глупо улыбаетесь и киваете головой», вы искренни?
Парень, стригущий волосы, приподнял бровь и покачал бритвой: — Ну да, конечно!
Он усмехнулся с сарказмом:
— Когда этот великий герцог стоит перед тобой во всей своей мощи, ты знаешь, что это такое, да? Особенно когда понимаешь, что он одним движением пальца может уничтожить тебя… Ха, он моргает, и у тебя сердце чуть не останавливается; он улыбается, а у тебя ноги подкашиваются!
Услышав эти слова, Слимани замер на мгновение и стиснул зубы.
— Прошу прощения. Только что из-за волнения подстриг голову немного криво. Сейчас подправлю, — работник, стригущий волосы, снова закурил, сменил ножницы и пренебрежительно покачал головой.
Слимани тупо уставился в зеркало. Он всегда был очень внимателен к своей причёске, но проигнорировал эту ошибку, которая в прошлом свела бы его с ума.
На другой стороне улицы Фалес тоже был поглощён разговором, неосознанно теребя цветы в руках.
Один из играющих в карты сотрудников проиграл, недовольно бросил карты и достал несколько медяков:
— Точно. Особенно когда за спиной герцога стоит куча крупных и мелких чиновников, все суетятся вокруг, в страхе и почтении, давят из себя улыбки, а десятки глаз пристально смотрят на тебя и ждут ответа!
Победивший в раунде парень громко смеялся, счастливо забирая деньги:
— И в конце процессии тот мелкий чиновник, который непосредственно контролирует твои средства к существованию и может заставить тебя страдать, просто найдя повод проверить налоги, по-прежнему смотрит на тебя с улыбкой, полной ободрения: «Давай, говори, как есть. Не бойся, скажи герцогу правду»!
— Правду, чёрт побери!
— Правду? Например, «эй, герцог, не могли бы вы переплавить ночные золотые горшки из дворца, чтобы увеличить нашу зарплату»?
— Посмеешь сказать это в лицо? Если это произойдёт, чиновнику придётся обратиться к тому, кто курирует эту область, тот потом пойдёт к боссу, а босс вернётся и первым делом расплавит тебя!
— Ха-ха-ха-ха-ха…
— Ничего не поделаешь. Они важные люди, они господа, они благородные, у них удачная судьба. Расплавить тебя сущий пустяк – эй, брат, сиди спокойно, не суетись, а то я тебя случайно порежу!
Слимани с трудом кивнул, сдерживая дрожь в теле.
— В такие моменты, не говоря уже о мелких жалобах, — выдохнул клуб дыма парень, стригущий волосы, — даже если у тебя есть великие обиды и страдания, из тысячи предложений ты осмелишься сказать лишь одно уместное: «Всё идет хорошо, спасибо, господин», верно? Эй, кто сможет сказать, кто посмеет сказать, что это, чёрт возьми, не искренне? Это даже более искренне, чем когда я, чёрт побери, пресмыкаюсь и заискиваю: «Я понимаю, я понимаю, спасибо за ваши усилия, босс» перед боссом с вопросом о невыплаченной зарплате!
— Один медяк, — сказал один из игроков в карты, посмеиваясь, — и я не расскажу об этом Боссу Балте.
— Пошёл ты!
— Эй, вы тут, похоже, недовольны, но будьте благодарными, — среди веселья сказал Слимани с напряжением, — сам герцог пожимает вам руку, улыбается и здоровается. Что вы ещё хотите?
Работники обменялись взглядами.
Слимани продолжил в трансе: — Как герцог, лорд Зайен заботится о жизни людей, беспокоится о вашем существовании. Это лучше, чем если бы он был так высок и могуществен, что ни о чём не заботился – как, например, те люди с севера, или господа из королевской столицы?
Работник, игравший в карты, почесал голову: — Э-э-э, в принципе, ты прав, но я тогда подумал… эй, в общем, мне это просто кажется неправильным.
— Да ему на это плевать! — цирюльник бросил ножницы, сплюнул и схватил бритву, начав подравнивать бороду Слимани: — Не смотрите, как герцог улыбается и выглядит дружелюбным… Я знаю, я просто знаю, что нихрена он не заботится! В любой момент он может обернуться и тихо сказать подчинённым: «К чёрту этих грязных цирюльников!»
— Эй, вот ты и спалился! Герцог – аристократ, культурный человек, — лениво произнёс игрок, — они умеют говорить красиво, все очень элегантны и не ругаются!
— Он чёртов герцог! Лорд Нефритового города! — цирюльник усмехнулся: — Ему не следует приходить к нам в магазин с дурацкой улыбкой, пожимать руки нахрен и ждать, когда все начнут аплодировать – какой смысл в этой херне? Ему нужно сидеть во Дворце Ясности, подписывать документы, утверждать бюджет, починить огромную яму на этой улице, заставить зелёные шляпы меньше приходить за долгами и мешать бизнесу. Кстати, надо ещё снизить залоги по искам о невыплате зарплаты, чтобы не только боссы могли позволить себе судиться…
— Два медяка, и я не скажу боссу!
— Убирайся!
— Он обязан это делать, чтобы показать, что заботится о людях, — произнёс работник немного постарше, наливая себе стакан воды, — как Фогг время от времени должен прогуливаться по улицам и посещать местных боссов – хотя, конечно, местные боссы отзывчивы лишь на вид, но за его спиной они не обращают на него особого внимания.
— Но боссы всё равно отдают Фоггу долю, — напомнил парень, играющий в карты.
— Нефритовый город не то же самое, что королевская столица. Мы не такие, как Чёрные Шелка. Отдавать долю – это отдавать долю, но это всего лишь значит: «Я признаю тебя боссом, но ты меня не трогаешь», — с ухмылкой сказал цирюльник. — Боссы на своей территории сделали бизнес каждой отрасли настолько процветающим, кто захочет отказаться от своего мяса? Что касается босса Фогга, да, он номинальный босс, но, он же не думает, что может вмешиваться в дела, как король с герцогом? Ха-ха, это сложно!
В магазине Слимани просто сидел в кресле, не шевелясь, позволив работнику бритвой делать своё дело.
На другой стороне улицы Фалес сжал кулаки.
— На что ты уставился? О чём думаешь?
Фалес был застигнут врасплох, увидев, как заскучавшая Хилле цветами в руках рисует туда-сюда круги перед его лицом.
— Власть, — Фалес вздохнул, вспомнив битву ума и мужества с Чёрным Пророком в Секретной Разведке, и воодушевился: — Часто власть не требует действий. Ей достаточно просто оставаться на месте, поддерживая свой облик, чтобы оказать невообразимое влияние.
Хилле долго смотрела на него, не говоря ни слова.
— Ну вот, я закончил. Посмотрите?
В цирюльне работник снял полотенце и покрывало, с улыбкой протянув руку к Слимани.
Слимани пришёл в себя и, не обращая внимания на аккуратность своей стрижки, поспешно спросил:
— Балта ещё не вернулся?
Работник пожал плечами, но руку не убрал:
— Босс пошёл к другу. Может, он слишком много выпил и не вернётся.
Слимани нахмурил брови, вытащил серебряную монету и сунул её работнику, который, испугавшись, быстро спрятал её в одежду, чтобы его товарищи не увидели.
— Ладно, похоже, ты перешёл дорогу кому-то влиятельному?
Слимани побледнел:
— Ты… откуда ты знаешь?
Работник хитро улыбнулся:
— Не забывай, мы цирюльники. Кто, как не мы, может заставить таких, как ты, без опасений и добровольно подставить свои глаза, нос, горло и другие уязвимые части тела под угрозу острой бритвы?
Слимани был в шоке, глядя на работника.
— Только в это время, на этом кресле, где люди полностью в твоей власти, они покажут свою самую расслабленную и истинную сторону, — работник коснулся внутреннего кармана с монетами. — В это время новости, которые ты получаешь, часто бывают самыми достоверными – зрение наших ребят тренировано боссом Балтой, и оно острое точно бритва.
Слимани замер от неподдельного удивления.
— Они действительно не просто цирюльники! — на противоположной стороне улицы Фалес глубоко вздохнул с осознанием: — Магазин – это просто прикрытие. Эти люди занимаются торговлей подпольной информацией.
— Откуда ты это знаешь? — Хилле выглядела подозрительной.
— Я…
Фалес замялся и тут же отреагировал, неестественно соврав:
— Эм, ты видела, как Слимани дал ему серебро? Но этот парень ничего не отдал взамен, он просто шевелил губами. Так что сделка касалась только информации, верно?
Хилле прищурилась, её глаза были полны недоверия.
Фалес мог лишь натянуто улыбнуться.
Работник хлопнул Слимани по плечу и сказал в зеркало:
— Ну, раз уж ты такой щедрый, не говори, что я тебя не предупреждал: у тебя проблемы.
Слимани испугался: — Что?
Работник сделал движение пальцами, и бритва в его руке двигалась быстро, как будто он показывал трюк:
— Вон там, эта парочка через дорогу, нищий парень и продавщица цветов. Они сидят там уже долгое время, не целуются и не продают цветы, — усмехнулся работник. — Наверное, не из-за того, что поссорились и пришли расстаться, да?
«Нищий парень и продавщица цветов… нет» — взгляд Фалеса резко изменился!
— Ты хочешь сказать… за мной следят? — лицо Слимани побледнело, и он быстро посмотрел на другую сторону улицы!
— Чёрт возьми! — на другой стороне улицы Фалес стиснул зубы, быстро отвернулся и схватил Хилле за руку. — Они нас раскусили!
Хилле вздрогнула!
Она резко выдернула свою руку, словно обожглась, прижала её к груди, сжимая перчатки и позволяя цветам рассыпаться по земле, и произнесла дрогнувшим голосом:
— К-как ты узнал?
— Я просто это знаю, они начали подозревать нас. Не смотри туда! Уходим… — Фалес уже собирался встать, но Хилле, с недовольным лицом, надавила на его плечо и остановила его.
— Подожди!
Хилле успокоила дыхание, стиснув зубы:
— Сейчас уходить уже поздно, это только вызовет больше подозрений.
— Что тогда делать?
— Сотрудничай со мной, — Хилле посмотрела на прохожих на улице, — мы разыграем спектакль.
— Какой спектакль?
В следующий момент, не дожидаясь реакции Фалеса, Хилле резко прижалась к нему, протянула руку и сняла с него шляпу.
— Эм, не надо, — глядя на девушку, которая была так близко, что он мог разглядеть её ресницы, Фалесу было немного не по себе. — Хотя я не против, но сейчас уже поздно притворяться парой… и твой брат…
— Кто хочет изображать с тобой пару!
Хилле холодно отвергла его, и Фалес почувствовал неловкость.
В следующую секунду Хилле встала во весь рост, подбросила шляпу Фалеса в небо и с улыбкой громко произнесла:
ай_ — Хорошо, отдохнули достаточно! Спектакль продолжается! Не пропустите, дорогие зрители!
Голос Хилле был мягким и приятным, и прохожие на улице начали обращать на неё внимание, останавливаясь перед ней.
Фалес сидел в недоумении, не зная, как реагировать.
Но он заметил, что в цирюльне напротив, работник и Слимани, которые изначально были полны сомнений, тоже остолбенели.
В следующую секунду Хилле обернулась и бросила на Фалеса смертоносный взгляд, полный убийственного намерения.
Его Высочество принц вздрогнул, резко встал, выдавил улыбку и раскрыл объятия людям на улице:
— Взгляните, взгляните, не упустите возможность, не проходите мимо. Посмотрите, все разом подходите и смотрите!
Было видно, как Хилле, звонко крикнув, ловко поймала падающую с неба шляпу, прижала её к себе и вытащила оттуда целую горсть лепестков цветов, осыпая ими дорогу!
С неба посыпался цветочный дождь, и под дружные возгласы зрителей на улице Хилле улыбнулась, как цветок, и приняла позу благодарности за то, что они смотрят:
— Нефритовое торжество полно радости! Семья фокусников из таинственной страны, мастера уличной магии, чьё наследие дошло до наших дней – брат и сестра, Виа и Виана, здесь, чтобы представить Вам захватывающее волшебное представление!
(Конец главы)
___________________________________________
Переводчик: Почтенный Даос
Редактор: ballro
Напоминаем для всех желающих ставить «спасибо» в конце главы, вам — не сложно, нам — приятно.
1. 魔术 (móshù) – 1) магия, колдовство, волшебство; чары; спиритизм 2) фокусы, иллюзионизм (вид циркового искусства) – в нашем случае имеется ввиду именно второй вариант. Можно было бы оставить название «мастера фокусники» или «мастера фокусов», однако названия глав родословной имеют тенденцию находиться в тексте самой главы, и так как в этом случае это сочетание иероглифов было использовано в контексте «…мастера уличной магии…», то название было оставлено таким, каким вы его видите.
П.Р. Почему вообще зацепились за это слово? А потому, что магия в родословной — вопрос весьма щекотливый и такие слова нужно использовать с осторожностьюиначе за вами выйдет Секретная Разведка. Кстати, в последнем предложении это слово, 魔术 (móshù), было использовано трижды (магия, фокусы, волшебство) — как удобно китайцам, не правда ли?
2. 挥拳跳脚 (huīquán tiàojiǎo) – буквально «трясти руками и топать ногами», имея ввиду выражение недовольства и раздражения.