Глава 924 (часть 1): Воинская песнь и убийственная воля •
Когда Цзу Ань произнёс эти слова, в зале поднялась суматоха. Лишь немногие до этого момента считали его высокомерным, но, услышав его хвастовство, все думали, что он сумасшедший!
Вы один владеете восемьюдесятью процентами мирового литературного таланта? Остальные двадцать процентов распределяются между остальным миром со всей ее историей?
Кем ты себя возомнил, чёрт возьми? Даже император не осмелился бы говорить так высокомерно, не думаешь?
Даже Гао Ин и Пэй Ю приподняли брови. Этому парню действительно нужно как следует врезать! Даже мы хотим ему врезать!
На втором этаже Би Сянь прищурился. Даже все те выходки, которые он совершил за всю свою жизнь, не шли ни в какое сравнение с тем, что только что сделал Цзу Ань. Как столица может терпеть такого человека?
Но он должен был признать, что слова Цзу Аня звучали довольно впечатляюще.«Я уверен, что прозвучало бы ещё лучше, если бы это сказал я…»
Хм, ему нужно найти способ переманить его от Чуянь. Назначить Цзу Аня своим личным советником по фразам — пусть каждый день пишет, что говорить.
Братья из клана Цинь переглянулись, потрясённые. Только спустя мгновение Цинь Гуанъюань вздохнул и сказал:
— Разве Чуянь не была разумной девушкой? Как она могла выбрать кого-то вроде него?
Цинь Юнде рассмеялся:
— Чуянь должна прийти и увидеть, что её мужчина делает для других. Она может просто умереть от смущения.
Юй Нань даже не удивился, услышав хвастовство Цзу Аня — скорее, наоборот, почувствовал облегчение. В конце концов, из-за всего, что произошло ранее, он сам выглядел не лучшим образом, а Цзу Ань — как настоящий герой. Но чтобы этот юнец осмелился так нагло бросить вызов! Это было всё равно что выбросить за борт всё, чего он только что достиг.
Как и ожидалось, стоит человеку из ничего вдруг разбогатеть — и голова сразу же кругом , — подумал он. Однако это давало ему шанс восстановить свою репутацию.
— Действительно смелые слова! — фыркнул Юй Нань. — Посмотрим, какое ты сочинишь стихотворение для меня...
Прежде чем он успел предложить тему, Цзу Ань опередил его:
— Поскольку это собрание организовала госпожа Нань Сюнь, давайте предоставим ей право выбрать тему.
— Что? Я? — Нань Сюнь удивилась, но внутри почувствовала радость. Она не ожидала, что он доверит ей такое задание. Независимо от того, как всё закончится, это повысит её репутацию.
Цзу Ань оглядел зал и улыбнулся:
— У кого-нибудь есть возражения?
— Конечно, нет!
— Госпожа Нань Сюнь талантлива и великолепна; мы уверены, что она предложит отличную тему.
— Леди Нань Сюнь явно лучший выбор для этой задачи.
Остальные с трудом выдавили улыбки. Они пришли сюда ради госпожи Нань Сюнь — как они могли отказать ей сейчас? В то же время мысленно они уже проклинали Цзу Аня за очередной трюк, чтобы завоевать расположение девушки.
Цзу Ань медленно перевёл взгляд на Юй Наня:
— Что не так, молодой господин Юй? Почему вы молчите? Неужели боитесь, что госпожа Нань Сюнь поможет мне обмануть вас?
Глаз Юй Нань дернулся. Этот ублюдок даже не упустил возможности спровоцировать меня.
—Вы, должно быть, шутите. Госпожа Нань Сюнь прекрасна и чиста, как луна в ясном небе; зачем ей помогать вам в мошенничестве? Госпожа Нань Сюнь, пожалуйста, выберите тему.
Он уже заранее навёл о ней справки. Она была куртизанкой, прославившейся ещё когда Цзу Ань находился в заключении. Маловероятно, что они были знакомы. Ему не стоило беспокоиться, что они сговорятся против него.
— Тогда я с неохотой согласна, — Нань Сюнь поклонилась. Она задумалась на мгновение, размышляя над подходящей темой. Это должно быть что-то, что не слишком затруднит Цзу Аня, но при этом позволит ей проявить свои литературные способности.
Таинственная женщина в отдельной комнате что-то прошептала. Глаза Нань Сюнь загорелись, и она произнесла:
— Государственный герцог Триумфа ведёт нашу великую армию на север, чтобы сразиться с демоническими расами. Давайте посвятим стихи его походу.
Цинь Гуанъюань удивлённо посмотрел на неё. В мыслях он одобрил выбор и пробормотал:
— Неожиданно… Я не думал, что у куртизанки могут быть такие патриотические намерения.
Остальные тоже поддержали идею. Они сочли тему отличной и идеально подходящей для ситуации. Как только новость разлетится, это станет хорошей историей.
Юй Нань кивнул. Тема не была слишком сложной, но и простой её не назовёшь. Подобные стихи создавались веками, но ни в одном из них не упоминалась нынешняя династия. Он не верил, что Цзу Ань сможет превзойти учёных прошлого. Задача была ясной: как только Цзу Ань прочтёт своё стихотворение, Юй Нань просто разрушит его.
— Значит, такая тема… — начал размышлять Цзу Ань. — Это слишком сложно? — обеспокоенно спросила Нань Сюнь, заметив, как изменилось его лицо. — Конечно, нет. Это даже слишком просто, — усмехнулся Цзу Ань. На самом деле он уже выбирал между несколькими вариантами.
За всё это время он не должен был помнить так много стихов из своего мира. Но теперь, когда он достиг вершины девятого ранга (пусть даже и не полностью очистил свою душу), его разум стал гораздо острее. Постепенно он вспоминал то, что почти забыл.
— Просто глупое хвастовство! — фыркнул Юй Нань. Он больше ничего не сказал, лишь ждал, когда Цзу Ань окончательно опозорится.
Цзу Ань посмотрел на Гао Ина и Пэй Ю и спросил:
— Кто из вас лучше рисует?
Конечно, было бы ещё лучше, если бы он сам мог написать великолепную каллиграфию. Но увы… он понимал, насколько скромен его почерк.
—Позволь мне сделать это.
Он уже догадался, о чём думает Цзу Ань. Несмотря на то, что все они могли вместе столкнуться с социальной смертью, этот человек спас ему жизнь. Разве это имело значение?
Нань Сюнь взглянула на служанку, стоявшую рядом. Служанка ушла и вернулась с бумагой и чернилами.
Все присутствующие замолчали и посмотрели на Цзу Аня. Некоторые возлагали на него большие надежды, а некоторые просто ждали, когда он выставит себя дураком.
— Давайте сначала придумаем название. Цзу Ань на мгновение замолчал. — Его название будет «Меч и Песнь — Ода Государственному герцогу Триумфа».
Братья из клана Цинь были потрясены и невольно встали. Это стихотворение на самом деле было подарком их дедушке!
Они вдвоём собирались посмеяться над ним, но теперь, услышав название, внезапно изменили своё отношение. Их лица стали серьёзными, и они начали надеяться, что Цзу Ань напишет что-то потрясающее.
Гао Ин готовился навсегда стать изгоем в обществе, но, услышав название, он снова сосредоточился. Уже само название звучало необычно, так что и сама работа, вероятно, не разочарует.
Подобные мысли пронеслись в головах остальных присутствующих. Би Сянь, который расслабленно откинулся на спинку стула, невольно выпрямился. Он даже слегка наклонился вперёд, чтобы лучше слышать работу Цзу Аня.
Юй Нань тоже с трудом сглотнул. Он вдруг понял, что может столкнуться с очередным сокрушительным провалом.
Ровный и ритмичный голос Цзу Аня разнесся по залу.
«Был пьян, а меч блеснул в луче свечи,
и сон увел на плац, рожок звучит,
в степи бойцы свежуют у огня бычков,
им маршем дух вздымают трубачи,
и к смотру осенью боец готов
Мчат кони, словно звездные Дилу,
громоподобен свист летящих стрел.
Небесный долг монарх свершить сумел,
мне – ныне, присно – воздадут хвалу…
Увы, уже давно я бел!».[1]
Сначала ещё слышались перешёптывания, но вскоре в комнате воцарилась мёртвая тишина, и все присутствующие уставились на того, кто читал стихотворение.
Суровое и серьёзное настроение царило в зале. У зрителей были открыты рты, как будто им хотелось многое сказать, но их словно кто-то держал за горло. Они не знали, что сказать.
Те, кто был культиваторами, почувствовали, как в них беспокойно бурлит ци, а те, кто не был культиваторами, почувствовали, как закипает их кровь. Все они были готовы вступить в бой и не хотели, чтобы кто-то мешал им сделать этот выбор!
Цзу Ань не удивился их реакции. Синь Цицзи[2] был одним из величайших поэтов в истории, а «Меч и Песнь» считалось одним из самых воинственных стихотворений за всё время. Во времена династии Южная Сун оно воспринималось как новаторское.
Несмотря на то что боевые искусства в этом мире процветали, литературе явно не хватало внимания. Стихотворение Синь Цицзи определённо произвело бы фурор в кругах поэтов.
— А Цзу, ты бывал на поле боя? — взволнованно спросил Цинь Гуанъюань, крепко сжав перила. После услышанного он уже обращался к Цзу Аню почти по-дружески.
Цзу Ань покачал головой:
— Не приходилось видеть.
— Неужели? — глаза Цинь Гуанъюня загорелись. — Тогда как ты можешь так живо описать путь полководца? Я словно снова вернулся в те дни, когда следовал за отцом и дедом на поле боя!
Цзу Ань подумал про себя: Синь Цицзи действительно служил на войне… но притворяться, будто я тоже был там — это слишком легко проверить.
Цинь Юнде выдохнул в изумлении:
— Значит, ты полностью самоучка? Цзу, ты невероятный гений!
Их нельзя было винить за такое возбуждение. Услышав эти строки, они будто услышали звуки боевых горнов и почувствовали, как в руках снова звенят мечи! Они казались себе участниками парада, где отец и дед ведут великолепное войско. Даже жестокое поле боя, где стрелы свистят над головой, а клинки рассекают плоть, стало реальным для них.
Завершить миссию монарха и оставить после себя славную репутацию — вот мечта каждого солдата. Но скольким она сбылась за всю историю?
Ещё больше их взволновала последняя строка: «Увы, уже давно я бел!».
Они вспомнили: их дед тоже был знаменитым полководцем, но император держал его в столице, опасаясь борьбы за престол.
Дед всегда мечтал вернуться на поле боя...
И вот, наконец, получил этот шанс. Но половина жизни уже прошла вдали от войны. Теперь он снова готов сражаться — но его волосы уже тронулись сединой.
Холодные глаза госпожи Нань Сюнь сузились. В них мелькнуло странное выражение. Она пристально посмотрела на Цзу Аня, несколько раз моргнула и даже слегка вздрогнула.
1. Перевод с китайского, сост. Торопцев С. А, Мелодия Чжэнь Цзы: боевая ода, посвящённая Чэнь Тунфу.☜
2. Синь Цицзи (28 мая 1140 — 3 октября 1207) был китайским каллиграфом, военачальником и поэтом во времена династии Южная Сун (1127–1279). ☜