Глава 295: Вырезать Украшение Из Дерева И Вложить В Него Душу •
Том 1. Глава 295. Вырезать Украшение Из Дерева И Вложить В Него Душу
— Пощадите! — генерал Хуан Шаньхай бросился к Цинь Хаосюаню, мобилизовав всю свою внутреннюю силу, и, не медля ни секунды, пал перед ним на колени. — Прошу вас, пощадите моих людей! Они не ведали, кто вы. Злоумышленник обманул их! Умоляю вас, проявите милосердие!
Цинь Хаосюань не собирался устраивать массовую резню. Раз уж генерал Хуан Шаньхай попросил за солдат, он не видел смысла продолжать.
— Впредь не расточайте чужие жизни так легкомысленно, — обратился он к оцепеневшим от страха солдатам.
Хотя Цинь Хаосюань говорил спокойно и негромко, его слова прогремели для солдат громом.
Видя, что Цинь Хаосюань не собирается их наказывать, Хуан Шаньхай облегчённо вздохнул. Эти небожители стояли выше мирских законов. Даже если бы Цинь Хаосюань убил всех солдат и его самого, никто бы не посмел его остановить.
— Чего встали? — рявкнул он на подчинённых. — Немедленно извинитесь перед небожителем!
Перепуганные солдаты поспешно бухнулись на колени, но Цинь Хаосюань остановил их:
— Не нужно извинений. Просто запомните: в ваших руках огромная сила. Вы можете решать, кому жить, а кому умереть. Но я надеюсь, что вы будете пользоваться этой силой мудро и больше не допустите такого бессмысленного кровопролития. В противном случае я вас не пощажу.
— Так точно! — хором ответили солдаты. Их сердца переполнял ужас. Так вот оно как... Небожители существуют на самом деле!
— А ну, брысь отсюда! — Хуан Шаньхай, всё ещё стоявший на коленях, сердито посмотрел на подчинённых. — Труп этого мерзавца, посмевшего поднять руку на небожителя, бросьте на съедение собакам! Все свободны!
Солдаты, с которых градом катился пот, словно их только что вытащили из воды, бросились врассыпную.
Хоть они и были солдатами, но по сути своей оставались обычными людьми. Они инстинктивно боялись могущественных небожителей. Тем более что те обладали такой силой, что могли стереть их в порошок одним движением пальца.
Сегодняшний день навсегда врежется в их память, и впредь они трижды подумают, прежде чем творить бесчинства и злоупотреблять своей властью.
Наблюдая за убегающими солдатами, Цинь Хаосюань с горечью подумал: «Будь я обычным человеком, мне пришлось бы обходить этих свирепых солдат стороной. Если бы они решили меня убить, завтра был бы мой последний день. Но я — практик. Практики и обычные люди... Проходя практику в миру, я наконец-то понял, в чём разница! В секте Тайчу я был самым слабым и незначительным. Но по сравнению с этими солдатами... Я силён! Чтобы понять свою силу, нужно сравнивать себя с другими. Иначе никогда не узнаешь, на что ты способен!»
— Вы — Хуан Шаньхай, верно? — обратился он к генералу, всё ещё стоявшему перед ним на коленях. — Встаньте. Проводите меня в императорский дворец Цзысяо.
— Слушаюсь! — Хуан Шаньхай поднялся с колен, не смея спросить, зачем Цинь Хаосюаню и его спутникам понадобилось во дворец. — Немедленно провожу вас!
Цинь Хаосюань, Син и Хуан Шаньхай направились к императорскому дворцу. Лань Янь осталась стоять на месте.
— В чём дело? — удивлённо спросил Син, оборачиваясь. — Ты идёшь?
— Идите без меня, — с ухмылкой ответила Лань Янь. — Зачем мне мешать влюблённым? Не хватало ещё испортить им встречу!
Син хлопнул себя по лбу, словно его осенило:
— Точно! Встреча после долгой разлуки... Куда мне там соваться? Старина Цинь еле выпросил себе десять дней отпуска. Я бы только все испортил.
Он театрально вздохнул и обратился к Цинь Хаосюаню:
— Братишка, я, конечно, тоже соскучился по Сюй Юй. Но дружба для меня дороже! Я не стану мешать вашей встрече. Идите!
Цинь Хаосюань покраснел, но, заметив лукавство в глазах Сина, тут же раскусил его замысел.
— Пойдёшь, — отрезал он. — И не пытайся от меня отделаться!
Син помрачнел, словно его сбросили с небес на землю. Он понуро поплёлся следом, как побитая собака.
— Госпожа Лань Янь, — обратился Цинь Хаосюань к девушке, — не хотите ли вы присоединиться к нам? Вам не обязательно оставаться одной.
Лань Янь про себя обозвала его болваном.
«Какая же я дура, что согласилась составить вам компанию, — подумала она. — Встреча влюблённых... Какое мне до этого дело? Да, мы практики, но Сюй Юй всё равно девушка. А девушки ревнивы. Тащить одну девушку на свидание с другой... Только такому болвану, как Цинь Хаосюань, могло прийти в голову, что в этом нет ничего такого».
— Но ведь это совсем не проблема... — начал было Цинь Хаосюань.
Лань Янь, ещё раз обозвав его про себя болваном, пропустила его слова мимо ушей. Хуан Шаньхай растерянно посмотрел на Цинь Хаосюаня, потом на Лань Янь и, наконец, решился:
— Если вы не побрезгуете, в моём распоряжении есть несколько свободных комнат для гостей.
— Отлично, — сказала Лань Янь и последовала за солдатом, которого Хуан Шаньхай отправил показывать ей комнату. — Ну, — крикнула она на ходу, — иди уже к своей возлюбленной, болван! А я пока погуляю по столице!
Столица, будучи экономическим, политическим и культурным центром царства Сянлун, занимала огромную территорию, сравнимую с территорией уезда. Императорский дворец Цзысяо, расположенный в самом центре столицы, занимал половину её площади.
За пределами дворца жили простолюдины, богатые купцы, чиновники разного ранга. Но в самом дворце жили только император, его жёны и дети, а также принцы. Даже братья императора не имели права там селиться.
Под предводительством Хуан Шаньхая Цинь Хаосюань и Син направились к императорскому дворцу.
Будучи всего лишь командующим столичным гарнизоном, Хуан Шаньхай не имел права въезжать в город верхом или ехать в карете. Он почтительно объяснил это Цинь Хаосюаню, и тот не стал возражать. Ему было интересно посмотреть на столичную жизнь.
Дороги в столице были широкими, по ним могли свободно проехать пять повозок в ряд. По улицам сновали толпы людей, проезжали кареты и паланкины знатных господ. Простые люди расступались перед ними, освобождая дорогу. Социальная иерархия в столице была очевидна.
Лавки по обе стороны дороги поражали своим размахом. Стены были выкрашены в белый цвет, крыши покрыты серой черепицей. Внутри лавок было светло и просторно. Купцы и покупатели сновали туда-сюда, торговались, заключали сделки. Царила атмосфера оживления и суеты.
«Весь мир гонится за прибылью, весь мир борется за богатство» — эта фраза как нельзя лучше описывала царившую здесь атмосферу.
Глядя на этих людей, Цинь Хаосюань вспомнил своё детство. Разве не мечтал он продать свои деревянные игрушки в столице подороже, чтобы помочь родителям?
До восьми лет Цинь Хаосюань не умел охотиться. Его семья жила бедно, и он, будучи ребёнком рассудительным, старался помочь родителям заработать хоть немного денег. Резьба по дереву стала его первой попыткой.
Но потом он научился охотиться, встретил маленькую змейку, и его жизнь круто изменилась. Ему больше не нужно было зарабатывать резьбой по дереву. Но это занятие всё равно осталось его хобби.
Теперь он увидел столицу, о которой мечтал в детстве. Но, увидев бескрайние просторы мира практики, он уже не испытывал былого трепета перед мирским богатством и суетой. Он смотрел на всё это отстранённо, словно со стороны, и ничто не могло взволновать его сердце.
Собираясь на встречу с Сюй Юй, Цинь Хаосюань вырезал для неё в подарок деревянную заколку в виде бабочки. Бабочка на заколке была его лучшей работой. Обучившись в секте Тайчу искусству гравировки рун, он значительно усовершенствовал своё мастерство.
На губах Цинь Хаосюаня появилась улыбка. Он представил, как обрадуется Сюй Юй, увидев эту изящную заколку и как живую бабочку на ней.
Они продолжили путь, и примерно через четверть часа вдали показалась высокая стена тёмно-красного цвета.
— Городская стена императорского дворца Цзысяо ниже, чем внешняя стена, — с готовностью пояснил Хуан Шаньхай, — но всё равно достигает пятнадцати метров в высоту. Она построена из особого кирпича, который обжигают в печи десять лет. По прочности он не уступает железу! Защиту императорского дворца можно назвать неприступной!
По мере приближения к императорскому дворцу лавки сменились огромными роскошными особняками. На воротах висели таблички с надписями «Резиденция генерала Тигриной Мощи», «Резиденция генерала Левой Стражи», «Резиденция главного цензора» и так далее. Это были дома знати.
Хуан Шаньхай, проходя мимо этих особняков, не мог скрыть зависти в глазах. Будучи обычным человеком, он не мог отрешиться от мирских желаний. Он украдкой посмотрел на Цинь Хаосюаня и Сина. Эти юноши лет семнадцати-восемнадцати смотрели на роскошные особняки равнодушно, словно на что-то обыденное.
Генерал не знал, что эти дома, по сравнению с дворцами на горе Хуанди, где располагалась секта Тайчу, выглядели как жалкие лачуги. Дешёвые материалы, грубая работа, безвкусица... Только выскочки могли жить в таких домах.
Для Хуан Шаньхая пределом мечтаний было получить повышение по службе и получить в награду от императора дом поближе к дворцу. А Цинь Хаосюань считал эти особняки уродливыми и безвкусными. Как они могли его заинтересовать?
Разный опыт, разный кругозор, разные миры...
Небожители... Так вот они какие...
Примерно через два часа они подошли к воротам императорского дворца.
Ворота Сюаньу, западные ворота дворца, были украшены чёрной черепицей. Над ними возвышалась башня высотой более тридцати метров. На башне располагались многочисленные бойницы и сторожевые вышки. Одетые в жёлтые мундиры, вооружённые стальными мечами и в шлемах с изображением жаб, императорские гвардейцы несли здесь свою службу.
— Господа небожители, — сказал Хуан Шаньхай, — дальше я вас проводить не могу. Сейчас я представлю вас одному евнуху, который проведёт вас во дворец.
— Хорошо. Благодарю вас, генерал, — с улыбкой ответил Цинь Хаосюань.