Глава 2. Горные небожители выбирают юные таланты •
Глава 2. Горные небожители выбирают юные таланты
Аптеку семьи Чэнь в поселке Датянь знал каждый. Охотники, случалось, получали в горах раны или травились ядом, а старик Чэнь всегда исцелял их от любой хвори, за что пользовался в поселке высочайшим уважением.
Его неприметная лавка на Северной улице, над которой висела высокая вывеска с иероглифом «Лекарства», была наполнена тонким ароматом трав. Ученики старика Чэня суетились, нарезая и готовя снадобья.
Хотя дела в аптеке шли хорошо, старик Чэнь, полностью доверив управление ученикам, наслаждался покоем. Он часто сидел во внутреннем дворике в плетеном кресле, попивая чай и читая книгу. Он вмешивался лишь тогда, когда ученики сталкивались со сложными случаями или когда нужно было оценить слишком ценные травы, которые они не решались покупать сами.
Цинь Хаосюань в окружении шумной ватаги юношей подошел к аптеке, привлекая всеобщее внимание.
Жители поселка знали: раз пришел Цинь Хаосюань, значит, снова принес что-то на продажу. А судя по такой внушительной компании, это наверняка было что-то очень ценное!
В аптеке, помимо нескольких раненых охотников и случайных сборщиков трав, было всего двое незнакомцев.
Увидеть в Датяне чужаков было большой редкостью. Эти двое, под усердные рекомендации высокомерных учеников старика Чэня, выбирали дорогие травы. Судя по почти заискивающим улыбкам учеников, они уже купили немало. Должно быть, это и были те самые щедрые приезжие богачи.
Как только Цинь Хаосюань подошел к дверям аптеки, тонкий аромат хуанцзина, пробившийся даже сквозь густой запах лекарств, тут же привлек внимание незнакомцев.
— Юноша, ты пришел продать лекарство? — обратился к нему один из них, мужчина в синем халате с козлиной бородкой. — Неужели в этой деревушке нашелся такой превосходный хуанцзин?
Цинь Хаосюань не успел и слова сказать, как один из парней выкрикнул вместо него:
— Хуанцзин, не хуанцзин, не знаю, но у брата Циня плохого товара не бывает!
Мужчина с козлиной бородкой посмотрел прямо в лицо Цинь Хаосюаню. Увидев, что тот не подтвердил, но и не опроверг его слова, он продолжил:
— Юный друг, я как раз составляю один рецепт, и мне не хватает именно хуанцзина. Назови свою цену, я куплю его прямо сейчас. Как тебе такое предложение?
Цинь Хаосюань понял, что перед ним человек непростой. Он еще даже не достал хуанцзин, а тот уже с первого взгляда определил, что это. С таким знатоком лучше не торговаться вслепую.
Цинь Хаосюань молчал, но пришедшие с ним ради развлечения деревенские парни уже наперебой выкрикивали цены.
— Пять лянов!..
— Какие пять лянов? Как минимум десять!
— Да имейте же совесть! Разве хорошая вещь брата Циня стоит всего десять лянов? Я думаю, не меньше пятнадцати!
Юноши, не имевшие ни малейшего понятия о ценности хуанцзина, спорили до хрипоты, и цена взлетела с пяти до пятидесяти лянов серебра.
Двое незнакомцев переглянулись и усмехнулись. Мужчина с козлиной бородкой достал из мешка пять слитков ослепительно белого серебра.
— Здесь сто лянов. Если ты, юный друг, согласишься продать мне этот хуанцзин, все эти деньги — твои.
Вид ста лянов серебра ошеломил деревенских парней. Хоть они и бойко торговались, но, за исключением Цинь Хаосюаня, никто из них и десяти лянов в руках не держал, не говоря уже о такой огромной сумме.
Даже в семье Чжан Куана, чей отец был лучшим охотником в Датяне, годовой доход от охоты составлял всего двадцать-тридцать лянов, и это уже считалось в поселке большим богатством.
Судя по тому, как у юношей потекли слюнки, незнакомцы решили, что сделка у них в кармане.
У самого Цинь Хаосюаня от такой цены сердце бешено заколотилось, но, немного помедлив, он покачал головой:
— Нет, я не могу продать его вам…
Услышав это, мужчина с козлиной бородкой опешил, а затем сказал:
— Хуанцзин хоть и редок, но в аптеке за него дадут не больше двадцати-тридцати лянов. А я предлагаю сто…
Второй незнакомец, до этого молчавший, прервал его:
— Цена не устраивает? Я добавлю еще двадцать лянов. Как насчет этого?
Сто двадцать лянов! Для обычной семьи в Датяне это доход за десять лет. Даже Цинь Хаосюаню понадобилось бы три-четыре года, чтобы заработать столько. Лица некоторых парней побагровели, они смотрели на шесть слитков, сверкавших на солнце, и им казалось, что даже дышать стало трудно.
Цинь Хаосюань глубоко вздохнул, пытаясь успокоить смятенную душу.
Этот довод произвел впечатление на всех, включая двух незнакомцев. Другие покупатели в лавке смотрели на него с восхищением и сожалением, думая: «Почему у меня не родился такой сын!»
— Интересно, очень интересно, — двое незнакомцев улыбнулись и с достоинством удалились. Едва они ушли, как из внутреннего двора, узнав новости, выбежал старик Чэнь.
— Хуанцзин? Ты нашел хуанцзин? — сам он еще не появился, а голос его уже был слышен. Старику было под восемьдесят, но голос его был зычным и полным сил, а лицо — румяным. Он шел летящей походкой и, завидев Цинь Хаосюаня, взволнованно воскликнул: — Мне сказали, кто-то пытается перекупить у меня хуанцзин? Где он? Ты продал его?
— Вот, для вас сберег, — Цинь Хаосюань разжал ладонь. В ней лежал желтоватый камешек размером с ноготь мизинца. Тонкий, но насыщенный аромат тут же заполнил помещение, перебив запахи всех остальных трав в аптеке.
— Хуанцзин, это действительно хуанцзин… — старик Чэнь, несмотря на свой возраст, не смог сдержать эмоций. Он в два шага подскочил к Цинь Хаосюаню, взял хуанцзин и стал внимательно его разглядывать. Слезы ручьем хлынули из его старческих глаз.
— Мальчик Цинь, сколько ты хочешь за этот хуанцзин? — спустя некоторое время старик Чэнь совладал с чувствами и серьезно спросил: — Говорят, тебе предлагали сто двадцать лянов?
Цинь Хаосюань кивнул:
— А сколько, по-вашему, он стоит?
— У лекарственных трав нет единой цены. Если бы он был нужен для спасения жизни, за него и тысячу лянов было бы не жалко. Но сейчас я могу предложить только тридцать, — старик Чэнь потер хуанцзин между пальцами, восхищенно приговаривая: — Сокровище, настоящее сокровище!
Эта цена была слишком далека от предложенных ста двадцати лянов. Цинь Хаосюань еще не успел ничего сказать, как стоявшие за его спиной юноши начали возмущаться:
— Другие предлагают высокую цену, а вы такую низкую! А брат Цинь еще для вас его приберег!
— Да, это просто грабеж, такая разница…
…
— Я не заставляю тебя. Если не хочешь продавать, забирай! — сказал старик Чэнь, быстрее перебирая хуанцзин пальцами с видом человека, которому жаль расставаться с вещью. Хотя хуанцзин был бесценной редкостью, предложенные им тридцать лянов были вполне справедливой ценой.
Цинь Хаосюань улыбнулся и остановил руку старика Чэня, протягивавшую ему хуанцзин.
— Тридцать так тридцать. Если бы не вы, где бы я сейчас был! Все равно я его нашел, так что неважно, продам я его чуть дороже или дешевле. Считайте, что я исполнил вашу давнюю мечту!
Старик Чэнь был тронут и несказанно рад. Он крепко сжал хуанцзин в руке, словно боялся, что если промедлит хоть секунду, его отнимут.
Получив от старика Чэня тридцать лянов серебра, Цинь Хаосюань созвал друзей и повел всю компанию в трактир, где они вволю напились и разошлись, лишь когда каждый был доволен.
В трактире юноши услышали волнующую новость: «Говорят, завтра — великий день! Горные небожители откроют врата для отбора учеников!»
Вернувшись домой, Цинь Хаосюань крепко проспал до самого вечера. А вечером староста поселка послал человека созвать всех юношей подходящего возраста — шестнадцати лет — на городскую площадь, где и объявил эту ошеломляющую новость.
— Завтра на хребте Поцзылин горные небожители выберут из вас самых лучших и возьмут в ученики! Это редчайшая возможность, так что отнеситесь к этому со всей серьезностью. Тот, кого выберут, получит от небожителей пособие для семьи — двести лянов серебра в год!
Двести лянов серебра! И каждый год!
Даже для Цинь Хаосюаня двести лянов были огромной суммой, что уж говорить об этих парнях, которые и денег-то толком не видели. От такой астрономической цифры у них помутилось в головах.
— Все желающие, подходите ко мне и записывайтесь. Завтра на рассвете отправляемся на хребет Поцзылин.
Даже без соблазна в двести лянов серебра возможность стать учеником горного небожителя заставила бы этих юношей слететься, как мухи на мед. Цинь Хаосюань тоже очень хотел стать небожителем, но он беспокоился о своих стареющих родителях: как он мог уйти за бессмертием, оставив их одних, без средств к существованию?
Но ежегодное пособие в двести лянов меняло все. Если его выберут, этих денег хватит, чтобы его родители жили в достатке и спокойно встретили старость. Тогда и он сможет со спокойной душой последовать за небожителями и учиться искусству вечной жизни. Он был уверен, что родители его поддержат!
Вместе с возбужденной толпой юношей Цинь Хаосюань подошел к старосте, чтобы записаться. Там же был и Чжан Куан. Окруженный поддакивающими прихвостнями, он был полон уверенности в себе. Мысль о том, что скоро его выберут небожители и он перестанет быть простым смертным, придала ему смелости, и он уже не так боялся Цинь Хаосюаня, как раньше.
— Цинь Хаосюань, завтра меня точно выберут. И тогда мы с тобой посчитаемся.
Цинь Хаосюань вписал свое имя в регистрационную книгу и тут же услышал за спиной надменный голос Чжан Куана. Он обернулся и впился взглядом в самоуверенного юношу. Его глаза сверкнули, но он промолчал.
Чжан Куану показалось, что этот взгляд пронзил его до самого сердца, заглянул в душу. Он невольно содрогнулся, и по коже у него пробежали мурашки.
Встретившись со взглядом Цинь Хаосюаня, Чжан Куан быстро пришел в себя. В его глазах мелькнул холодный блеск, и он мысленно выругал себя за то, что от радости потерял голову. Злобно зыркнув на Цинь Хаосюаня, он молча развернулся и ушел на глазах у всех зевак, вызвав волну насмешек. Воистину, сам себе вырыл яму.
Глядя на удаляющуюся спину Чжан Куана, даже Цинь Хаосюань почувствовал холодок в душе. Такой коварный негодяй, как Чжан Куан, который знает, когда наступать, а когда отступать, — если их обоих выберут, с ним нужно будет держать ухо востро.