Глава 1. Выход Изначального Духа Золотой Чешуи из Датяня •
Глава 1. Выход Изначального Духа Золотой Чешуи из Датяня
Шел девятый месяц, неся с собой легкую осеннюю прохладу.
В предрассветный час, когда ночь уступала место дню, окутанный густым туманом поселок Датянь еще крепко спал. Лишь несколько самых трудолюбивых охотников уже начали подниматься в горы на промысел, но даже редкие крики петухов и лай собак не могли потревожить его безмятежный сон и быстро тонули в окружающей тишине.
Здесь жили по закону гор: что гора даёт, тем и кормятся. Поселок Датянь, приютившийся у подножия горы Сяоюй, в своем названии нёс светлую мечту о земледелии. Однако из-за того, что пахотных земель было мало и они были неплодородны, его жителям из поколения в поколение приходилось выживать за счет охоты.
Трижды прокричали петухи, и небо начало светлеть. На улицах стали появляться первые прохожие, и время от времени над поселком Датянь разносились громкие выкрики «Хэ! Ха!», издаваемые тренирующимися.
В этих выкриках еще слышались детские нотки — это были юноши, вышедшие на утреннюю тренировку. Стиснув зубы, они усердно занимались, горя желанием догнать и превзойти Цинь Хаосюаня и Чжан Куана.
В сердцах юношей поселка Датянь, помимо этого стремления, жила еще одна, почти несбыточная мечта: быть принятыми в ученики к небожителям с горы Сяоюй. Они мечтали овладеть невероятным мастерством, позволяющим взмывать в небеса. Ну а если не повезет — стать хотя бы выдающимися охотниками.
А в это время в довольно просторном дворе в западной части поселка тот, кого они так стремились превзойти, Цинь Хаосюань, все еще крепко спал.
Среди детей Датяня Цинь Хаосюань был самым искусным. Несмотря на то, что он любил поспать, пока солнце не поднимется высоко, в своем поколении он не знал себе равных. Помимо выдающихся охотничьих навыков, он время от времени приносил редкие целебные травы в местную аптеку, выручая неплохие деньги для семьи. За это его не только уважали и завидовали ему сверстники, но и хвалили взрослые, признавая его превосходство.
Никто не заметил, как маленькая пестрая змейка тихо проскользнула в комнату Цинь Хаосюаня. Она с поразительной ловкостью взобралась на его кровать и замерла у подушки.
Змейка была около полутора чи в длину, покрытая яркой, разноцветной кожей со множеством мелких бугорков, на ощупь шершавых, похожих на чешую, но не являющихся ею. Ее голова была не привычной змеиной, конусообразной формы, а почти квадратной, что придавало ей крайне странный вид.
— М-м-м… — Цинь Хаосюань протер глаза и сел на кровати. Увидев у изголовья неподвижную пеструю змейку, он ничуть не удивился. Он спокойно взял из ее пасти желтоватый предмет размером с ноготь мизинца, источавший тонкий, чистый аромат, а затем сунул неподвижную змейку себе за пазуху.
Этот маленький желтоватый предмет был драгоценным хуанцзином. На вид он напоминал обычный желтый камешек, но его гладкая текстура и дивный аромат, что радовал сердце и прояснял разум, говорили о его необычайной ценности. Неудивительно, что старик Чэнь из аптеки мечтал о таком уже много лет. За него точно можно будет выручить хорошую цену.
Цинь Хаосюань засунул руку за пазуху, коснулся холодной змеиной кожи, и его мысли унеслись в прошлое, к событиям, произошедшим несколько лет назад.
Когда-то в его роду были чиновники, но после того, как его предки перебрались в поселок Датянь, они установили для потомков правило: учиться грамоте обязательно, а вот служить — нельзя. Теперь его отец занимался крестьянским трудом, который приносил мало денег, а мать бралась за стирку, чтобы хоть как-то помочь семье.
Цинь Хаосюань с детства изучал книги и понял, что они нужны, чтобы постигать истину, а не для того, чтобы сдать экзамены и стать чиновником. Он повзрослел раньше сверстников и уже в восемь лет начал ходить с мужчинами на охоту. В постоянных опасностях и схватках он отточил свои навыки. Недовольный тем, что большая часть добычи доставалась взрослым, в десять лет он стал охотиться в одиночку.
Хотя он часто сталкивался с опасностями, ему раз за разом удавалось выходить сухим из воды. Единственный раз, когда он пострадал, был в двенадцать лет — его укусила странная маленькая змейка. И этот укус полностью изменил его жизнь.
Это было ранним летним утром. Четыре дня подряд лил проливной дождь. Горные тропы превратились в грязь, в воздухе стояли ядовитые испарения. В доме не осталось ни рисинки, и Цинь Хаосюаню пришлось отправиться в горы на рассвете в поисках добычи.
Однако дичь в окрестных лесах была почти вся выбита. Пробродив до полудня, Цинь Хаосюань так ничего и не нашел. И как раз в тот момент, когда он уже отчаялся, мимо него пронеслась косуля. Цинь Хаосюань, не раздумывая, бросился в погоню.
Косуля была невероятно хитра: она петляла между деревьями, и несколько стрел, выпущенных Цинь Хаосюанем, ушли впустую. Более того, она уводила его все глубже в гору Сяоюй.
Жители Датяня охотились из поколения в поколение, но всегда держались окраин леса. Даже сейчас, когда дичи становилось все меньше, никто не смел заходить вглубь Сяоюйшаня. Те смельчаки, что решались на это, больше никогда не возвращались.
Легенды гласили, что в глубине горы Сяоюй обитали не только небожители, но и свирепые демоны и злые духи.
Цинь Хаосюань относился к этим рассказам с сомнением, но он точно знал, что в глубине гор полно ядовитых миазмов, хищных птиц и диких зверей. Поэтому он никогда не осмеливался охотиться там. Но сейчас, если он не принесет домой добычу, его родителям и ему самому придется голодать.
Стиснув зубы, Цинь Хаосюань продолжил погоню. Он упорно преследовал косулю и, наконец, подстрелил хитрое животное. К этому моменту он уже зашел далеко вглубь Сяоюй. Здесь не ступала нога человека: огромные деревья в несколько обхватов закрывали небо, повсюду росли густые кустарники, а влажная земля была устлана толстым слоем гниющих листьев. Он мог лишь примерно определить, в какой стороне находится поселок Датянь, и пытался нащупать обратный путь по памяти.
Долго блуждая наугад, Цинь Хаосюань так и не нашел дорогу домой, но зато наткнулся на небольшую долину.
В отличие от окружавшего ее дремучего леса, эта долина была покрыта лишь красными цветами и зеленой травой. Это было тихое и прекрасное место, наполненное пением птиц и ароматами цветов.
Помимо охоты, Цинь Хаосюань специально учился у старика Чэня из аптеки распознавать целебные травы. Он с первого взгляда понял, что здесь росло множество ценных растений. Если бы он смог отнести их старику Чэню, то вырученных денег хватило бы на еду на целый месяц, и его матери не пришлось бы так тяжело работать.
Сказано — сделано. Забыв, что находится в полной опасностей глубине горы Сяоюй, Цинь Хаосюань принялся усердно собирать травы.
В самый разгар сбора из травы внезапно выскочила маленькая пестрая змейка и впилась зубами ему в правую руку, в мякоть между большим и указательным пальцами.
Цинь Хаосюань почувствовал, как небо и земля поменялись местами, и с глухим стуком рухнул на землю, потеряв сознание.
Он не знал, сколько времени прошло. Когда Цинь Хаосюань, уже уверенный в своей смерти, очнулся, он с ужасом обнаружил, что маленькие зеленые травинки вокруг стали огромными, как вековые деревья, а небольшая долина в его глазах вдруг стала необъятной.
Он пошевелился и ощутил небывалую гибкость, с легкостью проскальзывая между травинками, похожими на гигантские деревья.
«Постойте, почему я не иду, а ползу, извиваясь по земле?»
Подойдя к небольшому пруду с чистой водой, Цинь Хаосюань увидел свое отражение. Это было не его привычное человеческое тело, а тело пестрой змеи. Неподалеку, раскинувшись в траве, лежало его собственное тело — бездыханное, без сердцебиения.
«Неужели я умер? И моя душа вселилась в эту змею, что укусила меня?»
Страшная мысль пронзила его разум. Он стремительно подполз к своему телу и мысленно представил, как его душа возвращается обратно.
Внезапно он почувствовал мощную притягивающую силу, исходящую от его «трупа». У Цинь Хаосюаня закружилась голова, его душу словно вытянуло, и через мгновение он снова открыл глаза — уже в своем человеческом теле. А та странная змейка, в которой только что была его душа, неподвижно лежала на земле.
Он снова сосредоточился, и мощная сила вновь перенесла его душу в тело змеи.
За этими экспериментами незаметно наступила ночь. Ядовитые миазмы начали расползаться по горе Сяоюй. Человек, вдохнувший их, неминуемо бы погиб, но эта змейка жила здесь, а значит, яд был ей не страшен.
Цинь Хаосюань мысленно перенес свою душу в змею. И действительно, поднимавшиеся из долины испарения не причиняли ему никакого вреда.
Извиваясь, он обнаружил еще одну удивительную особенность: змеиное тело оставляло за собой особый запах, по которому он мог найти обратный путь, как бы далеко ни ушел. Это означало, что он сможет вернуться домой.
Пробираясь домой, Цинь Хаосюань открыл и другие преимущества змеиного тела: оно было невосприимчиво к ядам, обладало обостренным чутьем на духовные травы и редкие растения, а леопарды и волки, завидев его, в ужасе обращались в бегство.
С тех пор Цинь Хаосюань часто по ночам вселялся в змею и отправлялся вглубь горы Сяоюй на поиски редких лекарственных трав. Он продавал их старику Чэню из аптеки, зарабатывая гораздо больше, чем на охоте. Жизнь его семьи становилась все лучше, а сам он превратился в образец для подражания для всех юношей Датяня.
Хотя вселяться в змею и искать сокровища было удивительно, у этого был и побочный эффект: на следующий день он чувствовал себя совершенно разбитым, лишенным сил, и ему хотелось только спать.
Переодевшись, Цинь Хаосюань взял хуанцзин и вышел из дома. С темными кругами под глазами, он выглядел уставшим и лишь через силу здоровался со встречными знакомыми.
По пути в аптеку до его ушей донеслись отчаянные крики.
— Ай-я-я… Глава Чжан, у меня правда нет денег! Глава Чжан, пощадите… Ай-я-я…
Несколько юношей яростно пинали двух парней, катавшихся по земле. Рядом стоял юноша в парчовых одеждах; он невозмутимо наблюдал за происходящим, словно наслаждаясь чужими страданиями, и время от времени холодно усмехался. Это был Чжан Куан, чья слава в поселке была сравнима со славой Цинь Хаосюаня.
Вокруг собралось много зевак. Кто-то злился, кто-то сочувствовал, кто-то кипел от праведного гнева, но никто не смел и слова сказать в присутствии юноши в парчовых одеждах.
— Смотрите все хорошенько! Вот что бывает с теми, кто вовремя не платит за защиту! — крикнул один из прихвостней Чжан Куана, наступив ногой на лицо лежащего парня.
В этот момент другой юноша не выдержал и громко крикнул:
— Разбойник! Чжан Куан, ты разбойник, и ты сдохнешь в муках!
Лицо Чжан Куана, до этого остававшегося в стороне, исказила злобная гримаса. Он быстро подошел к смельчаку и замахнулся ногой, целясь ему в лицо. Было очевидно, что если удар достигнет цели, у того парня во рту не останется и половины зубов.
— Эй, по фамилии Чжан, ты что, меня не видишь? — произнес проходивший мимо Цинь Хаосюань, даже не подняв век. — Если посмеешь его ударить, я свяжу тебя и брошу на горе Сяоюй на съедение волкам!
Среди юношей Датяня Цинь Хаосюань был белой вороной. С восьми лет он взвалил на себя заботу о семье и ушел на охоту, поэтому редко проводил время со сверстниками. Его знаменитый ровесник, Чжан Куан, естественным образом стал главным среди них.
Отец Чжан Куана был лучшим охотником в поселке, да и сам Чжан Куан обладал незаурядным талантом: в двенадцать лет он голыми руками убил двух голодных волков. Он тоже был выдающимся юношей.
Однако этот безжалостный парень, который мог верховодить всеми детьми в Датяне, одного лишь Цинь Хаосюаня боялся до смерти. В прошлом году Цинь Хаосюань жестоко избил его, сломав четыре ребра. Чжан Куан пролежал в постели три месяца и с тех пор больше не осмеливался ему перечить.
Голос Цинь Хаосюаня подействовал как невидимые оковы. Чжан Куан замер, так и не нанеся удар. Он посмотрел на Цинь Хаосюаня. Хоть в душе он и мечтал разорвать его на куски, на его лице не отразилось ни капли ненависти.
Он знал, что Цинь Хаосюань слов на ветер не бросает. Если он ударит этого парня, тот действительно свяжет его и бросит в горах на съедение волкам!
Скрипя зубами от злобы, Чжан Куан изменился в лице, но в его голосе все еще слышался холод:
— Эй, по фамилии Цинь, эти двое нарушили мои правила. Я же должен их как-то наказать?
Цинь Хаосюань лишь усмехнулся про себя. С каких это пор грабеж и вымогательство стали правилами? Ему было лень спорить с Чжан Куаном, и он выдавил из себя лишь одно слово:
— Катись.
Лицо Чжан Куана исказилось, но он понимал, что в открытом столкновении ему не победить. Мысленно проклиная Цинь Хаосюаня на чем свет стоит, он не мог понять, о чем тот думает. Человек, с детства изучавший книги, должен прекрасно понимать значение слов «выгода» и «угроза». Объединившись с ним, они могли бы заправлять всей округой, так почему же он во всем ему перечит?
Цинь Хаосюань видел мрачное лицо Чжан Куана и догадывался о его мыслях. Он лишь вздохнул и мысленно укорил себя: «Цинь Хаосюань, о, Цинь Хаосюань, ты с детства учился грамоте, чтобы постигать истину, и должен понимать, что такое выгода и угроза. Ты должен знать, что от таких негодяев нужно держаться подальше. Так почему же ты не можешь сдержаться, когда видишь подобное?»
Думая об этом, Цинь Хаосюань горько усмехнулся. Чтение книг, хоть и научило его отличать добро от зла, но и привило ему некоторые упрямые черты характера ученого мужа. Он знал, что иногда лучше держаться в стороне, чтобы избежать неприятностей, но никак не мог переступить через свою совесть.
Кто-то с острым зрением заметил, что в сжатом кулаке Цинь Хаосюаня что-то есть, и оттуда исходит тонкий аромат.
— Ох… Как пахнет! Брат Цинь, снова нашел что-то хорошее? В аптеку старика Чэня несешь продавать?
— Глупости! Разве брат Цинь когда-нибудь приносил что-то плохое? — не дожидаясь ответа Цинь Хаосюаня, подхватил другой юноша, пытаясь ему угодить, и тут же был поддержан остальными.
— Брат Цинь, говорят, сегодня какие-то два приезжих скупают в аптеке Чэня все ценные травы! Они еще сказали, что готовы платить за редкие травы гораздо больше, чем старик Чэнь!
— Да, я тоже слышал! Брат Цинь, у тебя всегда столько всего хорошего, если им понравится, может, разбогатеешь!
Сердце Цинь Хаосюаня дрогнуло. Похоже, удача ему улыбнулась. Он весело пообещал:
— Посмотрим. Если продам по хорошей цене, с меня выпивка.
Под радостные возгласы толпа юношей окружила Цинь Хаосюаня и направилась к аптеке старика Чэня.
Все внимание мгновенно переключилось на Цинь Хаосюаня. Чжан Куан, оставшись лишь с несколькими самыми верными прихвостнями, стиснул зубы и прошипел:
— Скоро настанет день, когда горные небожители придут выбирать учеников. Я должен быть избран! И тогда я заставлю его за все заплатить!