Глава 166. Хочу спросить (4) •
После случившегося сегодня я поняла, что конфликт между Чейзером и Рикдорианом был куда серьезнее, чем я изначально предполагала.
— И что с того?
Конечно, не то чтобы я не знала об этом раньше, но наблюдать вживую — совсем другое дело.
Эти их яростные взгляды, обращенные друг к другу на фоне пробитой стены.
Кроме того, Чейзер никак не связан с главной героиней, ведь в отличие от оригинала, в этой реальности она не попала в тюрьму.
И даже несмотря на то, что эти двое не связаны с главной героиней, они все равно остаются врагами.
— Раз так, то к чему докучать вам подробностями о моей работе?
Изначально Чейзер должен был попасть в тюрьму, хотя бы раз до того, как Франсия освободилась. Может быть, я совершила ошибку, освободив ее раньше времени.
Тем не менее, я очень рада, что Рикдориан смог выйти на свободу.
— Верно…
А еще мне так жаль его.
Только позже я осознала, что своими действиями могла изменить его судьбу к худшему.
Это было бы невозможно, если бы Франсия и Рикдориан не встретились вовсе. Я очень скоро пожалела об этом.
Тогда, даже если бы я послала Пудинга, он бы умер. По этой же причине я приложила столько усилий, чтобы приехать сюда.
Я не хочу, чтобы ты умер. Даже если это так беспокоит Маршмела.
Когда об этом узнают, даже моя свобода окажется под угрозой, пусть это и волнует меня сейчас меньше всего.
Жужжание жучков в траве делало ночь еще более романтичной.
Однако мы с ним вовсе не говорили о романтике.
Жаль, что я не могла навещать его в тюрьме все то время.
— Если вам есть, о чем спросить меня, просто задайте вопрос.
Рикдориан холодно улыбнулся. Его улыбка была такой прекрасной, что я не могла оторвать от нее глаз, но в мерцающем свете я обнаружила, что с каждой секундой его взгляд становится лишь холоднее.
— Как это вообще возможно?
— Что?
Он слегка покачал головой.
— Правда, так похожа.
Рикдориан сделал шаг мне навстречу.
— Ты спрашивала, ничего, если я не пойду на вечеринку?
Он продолжил, не дав мне возможности ответить.
— Во-первых, там будут мои подчиненные, которые будут поддерживать порядок, даже если я не явлюсь. Во-вторых, я все еще должен пойти… но мне ужасно любопытно.
Мы находились на окраине сада, и здесь было значительно темнее, чем в остальной его части. Единственным источником света были окна особняка позади нас.
Но даже в этом тусклом свете я могла видеть, как изменился он в лице.
— Я так отчаянно хочу получить ответ, что готов цепляться за любую возможность, даже если это всего лишь ниточка надежды.
Его лицо становилось холоднее, как лед, словно яд, отравляющий нежную атмосферу вокруг нас и его чарующий облик.
И даже так я не могла оторвать от него глаз.
— Раз так, ты мне ответишь?
— …Но в чем ваш вопрос? — спросила я спокойно, чтобы не выдать смятения.
Его брови едва заметно дернулись.
Казалось, он не решался произнести эти слова:
— …Если бы ты нарушила свое обещание. В чем была бы причина?
— Что?
— Если бы это была ты.
— Если это ты, я хочу знать, о чем думают такие как ты, когда нарушают свои обещания?
Сердце глухо стучало.
В груди все сжалось.
Небольшое расстояние между нами казалось настоящей пропастью.
— Ответь мне. О чем ты думала, когда нарушила свое обещание?
Немного поколебавшись, я произнесла:
— Могу я тоже спросить вас?
— Я слушаю.
Дозволено ли горничной отвечать таким образом?
— Вы сказали, что этот вопрос вы хотели бы задать кому-то определенному… Мне было бы легче ответить, если бы я знала, кому он адресован. Раз уж вы попросили меня подумать об этом.
Я облизала губы.
Почему он так уверен, что я знаю ответ?
Сейчас я стояла так близко к двери, совсем как тогда, у тюремной решетки.
— Пожалуйста, будьте честны.
Взяться за ручку двери или нет?
— …Одной женщине.
Женщине? И все?
Разве можно судить, основываясь лишь на этом факте?
— Пожалуйста, расскажите больше.
— Женщине, которую я знал когда-то.
— И?…
На лице Рикдориана промелькнула тень нерешительности.
— Это воспоминания, полные и горечи и радости. Я хочу… увидеть ее. Во многих смыслах.
Я ответила после недолгого раздумья.
— Она — ваша первая любовь?
— Что?
— Это лицо противоположного пола, вы встречались какое-то время, но уже давно не видели ее, и все же не забыли. Вспоминать о ней горько, и тем не менее вы помните и хотите снова ее увидеть. Если нет, то что же это?
— Это…
Всего на секунду мне показалось, что зрачки Рикдориана дрогнули.
Он ненадолго закрыл лицо руками, словно пытаясь скрыть дрожь.
Мужчина покачал головой, и тени, вторя движениям, заиграли на его коже.
Мгновением позже, когда его руки опустились, на прекрасном лице вновь появилось неизменное холодное выражение.
Оно заставило меня широко открыть глаза, и по позвоночнику пробежал холодок.
— …Ты говоришь глупости.
Он слегка повернул голову, и я заметила, что его уши покраснели.
— Нет, — пробормотал он едва слышно. — Это не так.
Повторил он, как будто для себя.
Его голос был холоден, как лед.
Это очень контрастировало с покрасневшим лицом мужчины.
— …Я ее ненавижу.