Глава 531 - Вопросы •
— Как твоё имя?
— Натаниэль Гвин.
— У тебя есть семья, и как их зовут?
— Сестра Виктория и мать Талия.
— Твой отец?
— Его звали Роберт. Он мёртв.
— Я заметил, как изменилось твоё настроение и напряглось тело, когда ты говорил о нём. У вас были плохие отношения? Также ты можешь отказаться отвечать на эти вопросы.
— Нет нужды. И да, наши отношения чаще всего были плохими.
— Ты его ненавидишь?
— Наверное, да, но чем больше я об этом думаю, тем больше кажется, что я его понимаю. Хотя бы отчасти. Это не оправдывает ничего из того, что он сделал, и я бы не изменил того, что с ним случилось, но я вижу, как он дошёл до такого.
— Что ты понял?
— Он и моя мать были несовершеннолетними, когда у них родилась моя сестра. Тогда они были влюблены и решили оставить её, а не выбирать другой вариант. Безумие думать, что они были младше меня, даже младше некоторых других в моей группе.
— Ты винишь их?
— Не совсем. Наблюдение за моей группой научило меня, что люди иногда могут быть нелогичными, и даже лучшие намерения могут закончиться ужасно. Одна из нашей группы случайно убила своего друга ещё на 1-м этаже. Она до сих пор не простила себя, и я заметил, как это сдерживает её от полного использования своего умения.
— Ещё какие-нибудь примеры, которые ты заметил?
— Есть ещё одна, которая могла бы привести к гибели нашей группы, потому что отчаянно хотела улучшить нашу связь. Другая пожертвовала бы всеми ради безопасности своей сестры. И братья сделали бы то же самое, потому что чувствовали, что могут полагаться только друг на друга. Я видел ещё одного, который издевался над другими, и я чувствовал его удовлетворение, когда он доказывал, что сильнее окружающих. А ещё есть юная девочка, которая убила настоящих людей, таких же участников, как мы, на 3-м этаже, когда её сестра манипулировала её разумом и блокировала страх.
— Я засчитаю это как пять ответов.
— Спасибо.
— Ты сильно открылся и отвечал на мои вопросы без особых жалоб. Это из-за клятвы, что я дал?
— Да. Ещё я нахожу это удивительно успокаивающим — рассказывать тебе, зная, что тебе не важен я лично, только моё поведение как человека и мои ответы.
— Это заставляет меня звучать как очень холодный человек.
— Ты не сказал, что я не прав.
— Нет, ты не прав. Когда достигаешь определённого возраста, становится… сложнее искренне сочувствовать другому человеку. По крайней мере, в моём случае. А теперь позволь спросить: как этот опыт изменил твоё восприятие родителей?
— Я думаю, мой отец действительно любил нас и мою мать сначала, но он был очень молод. «Лучшие» годы его жизни прошли, пока он был вынужден заботиться о детях. Он терял работу. Его родители умерли. Наша первая квартира сгорела. Я думаю, всё это сломало его, заставив искать утешение в алкоголе и кого-то, кого можно винить.
— А твоя мать?
— Я думаю, она застряла в прошлом. Как я или ты, она тоже главная героиня своей истории, и в её истории она была глубоко влюблена в моего отца. Она… она из тех, кто не может не быть верным тому, кого любила, даже однажды, даже когда они меняются и делают ей больно. Ей тоже было тяжело. Её мать отреклась от неё, и плохие вещи продолжали происходить. Я верю, что она хотела жить в прошлом, и это заставило её пытаться взять всё на себя, только чтобы защитить нас.
— Но она потерпела неудачу?
— Да.
— Ты её ненавидишь?
— Нет. Я её люблю.
— Даже после всего, что случилось с тобой и твоей сестрой?
— Да.
— Не находишь ли ты удивительным, как, независимо от расы, наши мысли и действия могут так сильно лишены логики?
— Да. Это был твой сотый вопрос.
— Верно. Пожалуйста, задай свой.
— Расскажи о себе.
— Это даже не звучит как вопрос, но я побалую тебя и отвечу. Я родился давно, очень давно. Так давно, что я даже не был Абсолютом, когда Лиссандра Хоторн и её ученица Руби бушевали по системе, убивая Абсолютов и Правителей на своём пути. Я принадлежу к родословной, что несёт Глаза параллакса, и с юности от меня ожидали, что они пробудятся во мне после смерти моего отца. Я ненавидел отца и эту ответственность, но также понимал её. Позже я даже приветствовал это. Теперь, спустя все эти тысячелетия, я благодарен за эту черту, хотя мне пришлось пережить столько покушений. Так много людей стремились завладеть моими глазами: Последний эльф, сам Маги, Правитель зависти и другие. У меня было немало приключений.
— Тебе нравится давать ответы, которые только заставляют меня хотеть задавать больше вопросов?
— Это само по себе можно считать вопросом, но я пропущу. И да, мне нравится видеть это разочарование и любопытство в людях, то же любопытство, с которым я справлялся всю жизнь.
— На Земле таких людей называют придурками.
— Пожалуйста, держи такие мысли при себе, если не хочешь быть выброшенным из башни.
— Буду иметь в виду.
— Что до меня… Что ещё сказать? Я сражался. Меня предавали. Я заводил друзей и терял их. Я пережил всю свою родословную. За мной охотились. Я ходил по планетам, о которых ты можешь только мечтать. Я вёл войны, что опустошали целые миры. Я говорил с Правителями и существами старше их. Я видел артефакты, которые до сих пор не могу полностью понять. Я прожил прекрасную жизнь.
— Это звучит… мило.
— Верно. И вот мы снова на первом вопросе из следующей сотни. До сих пор ты задавал вопросы, которые удовлетворяют лишь твоё базовое любопытство. Большинство участников до тебя не заботились об этом, всё, что они хотели, — это способы улучшить свои способности и накопить богатства, такие вещи.
— Я знаю, что, наверное, должен спрашивать об этом, но не могу удержаться. К тому же я могу стать сильнее и без твоей помощи.
— Ах, видеть такую гордость в простом кандидате в Чемпионы. Был ли ты близок к смерти до того, как попал в обучение?
— Не думаю. Пару раз меня чуть не сбила машина, и в детстве я упал с дерева, на которое залез, это могло бы убить меня, если бы я ударился головой.
— Как ты справляешься с постоянной угрозой смерти в обучении?
— Сначала я использовал умение, чтобы справиться с этим, отсечь эмоции, чтобы думать логичнее.
— Ты больше этого не делаешь?
— Нет.
— Почему?
— Если бы я остался на этом пути, я бы никогда не изменился. Но я хочу расти, продолжать двигаться вперёд. Однажды я хочу оглянуться и увидеть, как далеко я зашёл.
— Тебе не нравится, кем ты был?
— Нет.
— Твои ответы такие краткие, чтобы заставить меня задавать больше вопросов?
— Да.
— Умно. У тебя есть проблемы с тем, что тебе задают столько вопросов?
— Они все довольно простые, и думать над ответами может быть весело. Так что я не сказал бы, что мне это не нравится, но это утомляет, и чем дольше это длится, тем больше я чувствую раздражение.
— Понимаю. Значит, ты хочешь измениться, потому что не любишь себя прежнего? Пожалуйста, не отвечай «да» или «нет».
— Может быть.
— Ха-ха. Похоже, я это заслужил. Так какой настоящий ответ? Я засчитаю это как два вопроса.
— Я делал вещи, которые могли бы заставить кого-то захотеть наказать меня или даже убить. Но пока я продолжу идти, как иду, и встречу последствия, когда они придут.
— Разве ты не предпочёл бы избежать таких обстоятельств?
— Ничто не бывает идеальным, и всегда есть цена. Именно борьба делает счастье значимым.
— Ты сам это придумал?
— Прочитал где-то.
— Понятно. Какой твой любимый цвет?
— Сказал бы, серый или чёрный.
— Если бы ты мог провести день, делая всё, что захочешь, до обучения, что бы это было?
— Я бы спал, сколько мог, принял бы утренний душ и начал день с хорошего завтрака. Потом пошёл бы на пробежку или позанимался. После этого ещё один душ, может, остановился бы погладить пару милых животных по дороге домой, затем поел бы что-нибудь вкусное, смотря фильм. Я бы часами сидел в интернете, теряясь в бесконечном потоке увлекательных, но бесполезных фактов. Наконец, я бы засиделся допоздна, когда все спят, наслаждаясь тишиной, и, может, даже прогулялся бы по спящему городу.
— Что бы ты сделал, если бы стал Абсолютом?
— Это довольно неожиданно.
— Да, так и есть.
— Понятия не имею. Я даже не уверен, что этот титул значит. Наверное, он разный для всех. Мне нужно больше узнать и пережить, прежде чем я это пойму.
— Ты бы остановился, если бы достиг этого титула?
— Не знаю. Скорее всего, нет.
— Почему?
— На Земле всё не очень справедливо. Ты можешь стараться изо всех сил и всё равно видеть, как кто-то другой забирает награду. Люди с лучшей внешностью часто имеют преимущества. Кто-то может родиться с более сильным телом или в богатой семье. Иногда, как бы ты ни старался, кто-то другой побеждает, потому что у него больше информации или ресурсов. Даже страна или город, где ты родился, или цвет твоей кожи могут повлиять на всю твою жизнь.
— Это правда.
— Но с системой эти вещи значат меньше.
— Первое поколение получает огромное преимущество, чего никто другой с Земли никогда не испытает.
— Да.
— И то же с умениями. Некоторые всегда будут лучше справляться с ними или пробуждать более мощные варианты.
— Верно. Но я не думаю, что когда-либо будет по-настоящему справедливая система. Для этого все должны быть одинаковыми.
— Был эльф, который сказал что-то очень похожее.
— Ты снова заставляешь меня любопытствовать. В любом случае, суть в том, что я не считаю себя самым талантливым. Я видел множество людей, которым нужно лишь доля времени, что мне, чтобы чему-то научиться. И да, человек, обученный Чемпионами и Абсолютами, будет иметь преимущество. Похоже на систему, что у нас на Земле, но я всё ещё считаю, что если ты прикладываешь усилия, ты пожнёшь награды. Ты видишь результаты этих усилий в своих характеристиках и уровнях умений. И система — это то, что никто не может полностью контролировать или эксплуатировать. Хотя, может, Правители могут немного влиять на неё… и, полагаю, есть и другие?
— Ты можешь попробовать спросить об этом в следующий раз, когда будешь задавать вопрос, но я не отвечу. Так что всё это связано с твоим решением продолжать дальше ранга Абсолюта?
— Почему я должен останавливаться на полпути?
— …
— Не называй меня странным. Достаточно людей уже это сделали.
— Не буду, Натаниэль. Ещё вопрос: какая твоя любимая еда?
— Пицца.
— О, ты имеешь в виду круглый плоский хлеб с начинкой. Понятно. Есть ли люди, за которых ты бы умер?
— Наверное. Мне нужно оказаться в такой ситуации, чтобы точно знать. Ты, кажется, любишь переключаться между глупыми и серьёзными вопросами.
— Правда? Смерть тебя пугает?
— Само умирание меня не беспокоит, но мысль о том, что моя жизнь закончится, пугает. Мне грустно от того, что я не смогу жить дольше или испытать всё, что предлагает мир. Я ещё так много хочу увидеть.
— Ты сказал, что на Земле четыре сезона. Какой твой любимый?
— Либо конец лета, либо осень.
— Если бы ты мог украсть мой Пространственный тайник без последствий для себя или тех, кто тебе дорог, ты бы это сделал?
— Нет.
— Почему?
— Ты хорошо ко мне относился до сих пор и не показал никакой враждебности. У меня нет причин предавать твоё доверие.
— Ты не любишь предательство?
— Я считаю это отвратительным, наверное, одной из худших вещей, что можно сделать.
— Ты когда-нибудь предавал кого-то?
— Да.
— Ты ненавидишь предательство из-за того, как ты рос, из-за своего отца?
— Скорее всего.
— Если бы тебе сказали, что ты умрёшь, если не предашь кого-то, что бы ты сделал?
— Я вижу, к чему ты клонишь. Полагаю, есть разные уровни, и я бы узнал только в той ситуации.
— А если у тебя была бы сильная связь с кем-то, кто всегда проявлял к тебе только добрую волю, и твоим единственным выбором было бы убить их, нанести им ужасный вред или умереть?
— Я бы умер.
— Ты действительно так сильно ненавидишь эту идею? Представь всё, что ты упустишь. Все твои друзья и семья будут жить без тебя.
— Мой ответ не меняется.
________________________________________
— Натаниэль Гвин.
— У тебя есть семья, и как их зовут?
— Сестра Виктория и мать Талия.
— Твой отец?
— Его звали Роберт. Он мёртв.
— Я заметил, как изменилось твоё настроение и напряглось тело, когда ты говорил о нём. У вас были плохие отношения? Также ты можешь отказаться отвечать на эти вопросы.
— Нет нужды. И да, наши отношения чаще всего были плохими.
— Ты его ненавидишь?
— Наверное, да, но чем больше я об этом думаю, тем больше кажется, что я его понимаю. Хотя бы отчасти. Это не оправдывает ничего из того, что он сделал, и я бы не изменил того, что с ним случилось, но я вижу, как он дошёл до такого.
— Что ты понял?
— Он и моя мать были несовершеннолетними, когда у них родилась моя сестра. Тогда они были влюблены и решили оставить её, а не выбирать другой вариант. Безумие думать, что они были младше меня, даже младше некоторых других в моей группе.
— Ты винишь их?
— Не совсем. Наблюдение за моей группой научило меня, что люди иногда могут быть нелогичными, и даже лучшие намерения могут закончиться ужасно. Одна из нашей группы случайно убила своего друга ещё на 1-м этаже. Она до сих пор не простила себя, и я заметил, как это сдерживает её от полного использования своего умения.
— Ещё какие-нибудь примеры, которые ты заметил?
— Есть ещё одна, которая могла бы привести к гибели нашей группы, потому что отчаянно хотела улучшить нашу связь. Другая пожертвовала бы всеми ради безопасности своей сестры. И братья сделали бы то же самое, потому что чувствовали, что могут полагаться только друг на друга. Я видел ещё одного, который издевался над другими, и я чувствовал его удовлетворение, когда он доказывал, что сильнее окружающих. А ещё есть юная девочка, которая убила настоящих людей, таких же участников, как мы, на 3-м этаже, когда её сестра манипулировала её разумом и блокировала страх.
— Я засчитаю это как пять ответов.
— Спасибо.
— Ты сильно открылся и отвечал на мои вопросы без особых жалоб. Это из-за клятвы, что я дал?
— Да. Ещё я нахожу это удивительно успокаивающим — рассказывать тебе, зная, что тебе не важен я лично, только моё поведение как человека и мои ответы.
— Это заставляет меня звучать как очень холодный человек.
— Ты не сказал, что я не прав.
— Нет, ты не прав. Когда достигаешь определённого возраста, становится… сложнее искренне сочувствовать другому человеку. По крайней мере, в моём случае. А теперь позволь спросить: как этот опыт изменил твоё восприятие родителей?
— Я думаю, мой отец действительно любил нас и мою мать сначала, но он был очень молод. «Лучшие» годы его жизни прошли, пока он был вынужден заботиться о детях. Он терял работу. Его родители умерли. Наша первая квартира сгорела. Я думаю, всё это сломало его, заставив искать утешение в алкоголе и кого-то, кого можно винить.
— А твоя мать?
— Я думаю, она застряла в прошлом. Как я или ты, она тоже главная героиня своей истории, и в её истории она была глубоко влюблена в моего отца. Она… она из тех, кто не может не быть верным тому, кого любила, даже однажды, даже когда они меняются и делают ей больно. Ей тоже было тяжело. Её мать отреклась от неё, и плохие вещи продолжали происходить. Я верю, что она хотела жить в прошлом, и это заставило её пытаться взять всё на себя, только чтобы защитить нас.
— Но она потерпела неудачу?
— Да.
— Ты её ненавидишь?
— Нет. Я её люблю.
— Даже после всего, что случилось с тобой и твоей сестрой?
— Да.
— Не находишь ли ты удивительным, как, независимо от расы, наши мысли и действия могут так сильно лишены логики?
— Да. Это был твой сотый вопрос.
— Верно. Пожалуйста, задай свой.
— Расскажи о себе.
— Это даже не звучит как вопрос, но я побалую тебя и отвечу. Я родился давно, очень давно. Так давно, что я даже не был Абсолютом, когда Лиссандра Хоторн и её ученица Руби бушевали по системе, убивая Абсолютов и Правителей на своём пути. Я принадлежу к родословной, что несёт Глаза параллакса, и с юности от меня ожидали, что они пробудятся во мне после смерти моего отца. Я ненавидел отца и эту ответственность, но также понимал её. Позже я даже приветствовал это. Теперь, спустя все эти тысячелетия, я благодарен за эту черту, хотя мне пришлось пережить столько покушений. Так много людей стремились завладеть моими глазами: Последний эльф, сам Маги, Правитель зависти и другие. У меня было немало приключений.
— Тебе нравится давать ответы, которые только заставляют меня хотеть задавать больше вопросов?
— Это само по себе можно считать вопросом, но я пропущу. И да, мне нравится видеть это разочарование и любопытство в людях, то же любопытство, с которым я справлялся всю жизнь.
— На Земле таких людей называют придурками.
— Пожалуйста, держи такие мысли при себе, если не хочешь быть выброшенным из башни.
— Буду иметь в виду.
— Что до меня… Что ещё сказать? Я сражался. Меня предавали. Я заводил друзей и терял их. Я пережил всю свою родословную. За мной охотились. Я ходил по планетам, о которых ты можешь только мечтать. Я вёл войны, что опустошали целые миры. Я говорил с Правителями и существами старше их. Я видел артефакты, которые до сих пор не могу полностью понять. Я прожил прекрасную жизнь.
— Это звучит… мило.
— Верно. И вот мы снова на первом вопросе из следующей сотни. До сих пор ты задавал вопросы, которые удовлетворяют лишь твоё базовое любопытство. Большинство участников до тебя не заботились об этом, всё, что они хотели, — это способы улучшить свои способности и накопить богатства, такие вещи.
— Я знаю, что, наверное, должен спрашивать об этом, но не могу удержаться. К тому же я могу стать сильнее и без твоей помощи.
— Ах, видеть такую гордость в простом кандидате в Чемпионы. Был ли ты близок к смерти до того, как попал в обучение?
— Не думаю. Пару раз меня чуть не сбила машина, и в детстве я упал с дерева, на которое залез, это могло бы убить меня, если бы я ударился головой.
— Как ты справляешься с постоянной угрозой смерти в обучении?
— Сначала я использовал умение, чтобы справиться с этим, отсечь эмоции, чтобы думать логичнее.
— Ты больше этого не делаешь?
— Нет.
— Почему?
— Если бы я остался на этом пути, я бы никогда не изменился. Но я хочу расти, продолжать двигаться вперёд. Однажды я хочу оглянуться и увидеть, как далеко я зашёл.
— Тебе не нравится, кем ты был?
— Нет.
— Да.
— Умно. У тебя есть проблемы с тем, что тебе задают столько вопросов?
— Они все довольно простые, и думать над ответами может быть весело. Так что я не сказал бы, что мне это не нравится, но это утомляет, и чем дольше это длится, тем больше я чувствую раздражение.
— Понимаю. Значит, ты хочешь измениться, потому что не любишь себя прежнего? Пожалуйста, не отвечай «да» или «нет».
— Может быть.
— Ха-ха. Похоже, я это заслужил. Так какой настоящий ответ? Я засчитаю это как два вопроса.
— Я делал вещи, которые могли бы заставить кого-то захотеть наказать меня или даже убить. Но пока я продолжу идти, как иду, и встречу последствия, когда они придут.
— Разве ты не предпочёл бы избежать таких обстоятельств?
— Ничто не бывает идеальным, и всегда есть цена. Именно борьба делает счастье значимым.
— Ты сам это придумал?
— Прочитал где-то.
— Понятно. Какой твой любимый цвет?
— Сказал бы, серый или чёрный.
— Если бы ты мог провести день, делая всё, что захочешь, до обучения, что бы это было?
— Я бы спал, сколько мог, принял бы утренний душ и начал день с хорошего завтрака. Потом пошёл бы на пробежку или позанимался. После этого ещё один душ, может, остановился бы погладить пару милых животных по дороге домой, затем поел бы что-нибудь вкусное, смотря фильм. Я бы часами сидел в интернете, теряясь в бесконечном потоке увлекательных, но бесполезных фактов. Наконец, я бы засиделся допоздна, когда все спят, наслаждаясь тишиной, и, может, даже прогулялся бы по спящему городу.
— Что бы ты сделал, если бы стал Абсолютом?
— Это довольно неожиданно.
— Да, так и есть.
— Понятия не имею. Я даже не уверен, что этот титул значит. Наверное, он разный для всех. Мне нужно больше узнать и пережить, прежде чем я это пойму.
— Ты бы остановился, если бы достиг этого титула?
— Не знаю. Скорее всего, нет.
— Почему?
— На Земле всё не очень справедливо. Ты можешь стараться изо всех сил и всё равно видеть, как кто-то другой забирает награду. Люди с лучшей внешностью часто имеют преимущества. Кто-то может родиться с более сильным телом или в богатой семье. Иногда, как бы ты ни старался, кто-то другой побеждает, потому что у него больше информации или ресурсов. Даже страна или город, где ты родился, или цвет твоей кожи могут повлиять на всю твою жизнь.
— Это правда.
— Но с системой эти вещи значат меньше.
— Первое поколение получает огромное преимущество, чего никто другой с Земли никогда не испытает.
— Да.
— И то же с умениями. Некоторые всегда будут лучше справляться с ними или пробуждать более мощные варианты.
— Верно. Но я не думаю, что когда-либо будет по-настоящему справедливая система. Для этого все должны быть одинаковыми.
— Был эльф, который сказал что-то очень похожее.
— Ты снова заставляешь меня любопытствовать. В любом случае, суть в том, что я не считаю себя самым талантливым. Я видел множество людей, которым нужно лишь доля времени, что мне, чтобы чему-то научиться. И да, человек, обученный Чемпионами и Абсолютами, будет иметь преимущество. Похоже на систему, что у нас на Земле, но я всё ещё считаю, что если ты прикладываешь усилия, ты пожнёшь награды. Ты видишь результаты этих усилий в своих характеристиках и уровнях умений. И система — это то, что никто не может полностью контролировать или эксплуатировать. Хотя, может, Правители могут немного влиять на неё… и, полагаю, есть и другие?
— Ты можешь попробовать спросить об этом в следующий раз, когда будешь задавать вопрос, но я не отвечу. Так что всё это связано с твоим решением продолжать дальше ранга Абсолюта?
— Почему я должен останавливаться на полпути?
— …
— Не называй меня странным. Достаточно людей уже это сделали.
— Не буду, Натаниэль. Ещё вопрос: какая твоя любимая еда?
— Пицца.
— О, ты имеешь в виду круглый плоский хлеб с начинкой. Понятно. Есть ли люди, за которых ты бы умер?
— Наверное. Мне нужно оказаться в такой ситуации, чтобы точно знать. Ты, кажется, любишь переключаться между глупыми и серьёзными вопросами.
— Правда? Смерть тебя пугает?
— Само умирание меня не беспокоит, но мысль о том, что моя жизнь закончится, пугает. Мне грустно от того, что я не смогу жить дольше или испытать всё, что предлагает мир. Я ещё так много хочу увидеть.
— Ты сказал, что на Земле четыре сезона. Какой твой любимый?
— Либо конец лета, либо осень.
— Если бы ты мог украсть мой Пространственный тайник без последствий для себя или тех, кто тебе дорог, ты бы это сделал?
— Нет.
— Почему?
— Ты хорошо ко мне относился до сих пор и не показал никакой враждебности. У меня нет причин предавать твоё доверие.
— Ты не любишь предательство?
— Я считаю это отвратительным, наверное, одной из худших вещей, что можно сделать.
— Ты когда-нибудь предавал кого-то?
— Да.
— Ты ненавидишь предательство из-за того, как ты рос, из-за своего отца?
— Скорее всего.
— Если бы тебе сказали, что ты умрёшь, если не предашь кого-то, что бы ты сделал?
— Я вижу, к чему ты клонишь. Полагаю, есть разные уровни, и я бы узнал только в той ситуации.
— А если у тебя была бы сильная связь с кем-то, кто всегда проявлял к тебе только добрую волю, и твоим единственным выбором было бы убить их, нанести им ужасный вред или умереть?
— Я бы умер.
— Ты действительно так сильно ненавидишь эту идею? Представь всё, что ты упустишь. Все твои друзья и семья будут жить без тебя.
— Мой ответ не меняется.
________________________________________
Закладка
Комментариев 1