Глава 4 - Высокий, мрачный и статный.

Свободное Падение

Я живу по определенному своду правил. Они довольно просты: я стараюсь держаться подальше от неприятностей и избегать внимания любой ценой. Заметность приводит к повышенному вниманию со стороны PA, а мне это не нужно. Общественность — это тоже проблема. Хотя Протекторы очень тщательно защищают наши секреты, сами призраки не всегда так осторожны. Если ты ведешь себя странно, если ты разбрасываешься своей Способностью, люди узнают об этом. А когда они узнают, жизнь станет в лучшем случае трудной, а в худшем — непредсказуемо опасной. Чаще всего призраков, сорвавших свою завесу тайны, переселяют в другую страну. Я не хочу переезжать: во-первых, я люблю свой город. А во-вторых, переезд означал бы смену Протектора и полную переоценку, чего у меня есть причины опасаться.

Но даже если ты будешь осторожен и тактичен при использовании своих способностей, близкие люди могут со временем сложить два плюс два. Вот почему я избегаю близкого контакта с людьми. Это не значит, что я одинок: у меня много знакомых. Мы пьем пиво, смотрим хоккей, тусуемся в барах и делаем другие вещи, которые делают молодые люди. Просто я всегда держусь на безопасном расстоянии. У меня никогда не было лучшего друга, да я и не собираюсь его заводить. Я обычно меняю работу каждые шесть или около того месяцев. И, конечно, ни о каких долгосрочных романтических отношениях не может быть и речи. Риск слишком велик.

Мои правила просты, но это не значит, что следовать им всегда легко. Хранить секреты трудно. Быть не таким, как все больно, особенно когда никто не может понять, что ты чувствуешь. Иногда пропасть, отделяющая меня от всех остальных, кажется особенно темной и угрожающей. В такие дни странным и извращенным образом я с нетерпением жду тестирования. Потому что Протектор — единственный человек на Земле, который по-настоящему знает меня.

С Клэр я впервые за долгое время почувствовал искушение нарушить правила.

***

На следующий день мы встретились в закусочной недалеко от кампуса. Я пришел немного раньше и провел полчаса, потягивая чай и размышляя, какого черта я здесь делаю. Это было глупо, как бы я ни старался придумать разумное оправдание. Мне нравилась Клэр, и в этом была проблема. С физическим влечением к кому-то я мог справиться: в мимолетной связи не было никакой опасности. С другой стороны, ментальное влечение к кому-то... это было опасно и глупо. Не было будущего, в котором я мог бы исполнить эти желания и не заплатить за это тяжелую цену.

Просто ее совершенно не волновало будущее, в отличие от меня, который был одержим будущим каждую минуту каждого дня. Клэр была счастлива и жива здесь и сейчас, и тепло этого счастья было заразительным. Оно делало все вокруг ярче. А мой мир, как оказалось, отчаянно нуждался в красках.

— Хей, Мэтт! Ты пришел!

Она с глухим стуком приземлилась на стул напротив меня. На ее футболке был другой логотип, а на плече она несла серый рюкзак со школьными учебниками. В остальном Клэр выглядела так же, как и вчера: панк-рок и обаяние.

Я пожал плечами.

— Здесь есть еда.

— Я не была уверена, что ты придешь, ну, знаешь, из-за того, что ты такой высокий, мрачный и статный.

На самом деле я не был ни высоким, ни статным. Или мрачным, если уж на то пошло.

— Что?

— Да ладно, Мэтт. Ты излучаешь это супер интенсивное поле "Я видел всякое дерьмо, чувак". Держу пари, девушки в кампусе просто сбрасывают трусики, когда ты бросаешь на них этот свой измученный взгляд.

Я поперхнулся чаем.

— Ты в порядке?

— Да. Измученный взгляд, говоришь? Это барменская фишка. Помогает с чаевыми.

— Еще бы!

Она подмигнула мне.

Мы заказали еду. Я попросил еще одну чашку чая, а Клэр клубничный молочный коктейль.

— Как дела в университете?

— Замечательно. Я действительно приобретаю тонну практических навыков, чтобы в будущем стать ответственным и хорошо приспособленным к жизни взрослым членом общества.

— Правда?

— Боже, нет! Это университет, ради всего святого. Я останусь без работы и без средств к существованию, как только закончу учебу.

Она улыбалась во время всей этой тирады, глядя на меня с озорным ликованием.

— Зачем тогда в него ходить?

Клэр молчала несколько мгновений.

— Не все так хорошо умеют наплевать на все, как ты, Мэтт. Если ты не поступишь в университет, у тебя не будет светлого и успешного будущего. По крайней мере, так говорит мой отец. А он должен знать, будучи тупым необразованным подражателем.

— Кто сказал, что мне наплевать?

— Я не знаю. Разве нет?

Принесли ее молочный коктейль, и она попробовала его, что дало мне несколько секунд на обдумывание ответа.

— Я забочусь о вещах, которые мне небезразличны.

Клэр посмотрела на меня долгим взглядом.

— На самом деле это отличный ответ. Я тоже так думаю.

Она немного задумалась.

— По правде говоря, я учусь в университете... хорошо. Знаешь, когда я росла, каждый взрослый в моей жизни был несчастным, подавленным неудачником. По-настоящему. Поэтому я долго не хотела взрослеть.

Она пожала плечами.

— Обычно я не рассказываю об этом людям, но почему-то я не против рассказать это тебе, Мэтт. Наверное, это из-за твоей харизмы бармена. Дело в том, что, когда пришло время взрослеть, я попыталась представить, чем хочу заниматься. И единственное, что я знала наверняка, это то, что я не хочу быть такой, как они. Так что именно на этом я сейчас и сосредоточена: научиться не быть несчастной. Это и есть цель.

Она наклонилась ко мне.

— А знаешь ли ты, что является единственным способом не быть несчастным? Некоторые скажут, что это деньги, или любовь, или амбиции, или что-то подобное. Но это все ерунда. Лучший способ чувствовать себя хорошо заключается в следующем: тебе нужно окружить себя хорошими людьми. А лучшие люди, действительно интересные, как правило, имеют хорошее образование. Вот почему я учусь в университете.

Я слушал, впитывая каждое слово. В ее словах чувствовалась странная напряженность, страсть. И тут меня осенило.

— Так что же ты делаешь, тусуясь здесь с необразованным неудачником вроде меня?

Клэр одарила меня еще одной из своих ослепительных улыбок.

— Ты хороший человек, Мэтт. Я поняла это, как только увидела тебя.

— Ты меня не знаешь. Я могу быть полным придурком.

— Нет, ты не такой. Ты из тех, кто может сидеть на скамейке и играть с кубиком Рубика, просто ради удовольствия. Я буквально не знаю никого другого, кто был бы способен на нечто подобное. Ты потрясающий!

Какая ирония. Я колебался между тем, чтобы сказать ей, что она ошибается на мой счет, и тем, чтобы сохранить статус потрясающего человека. Я постоянно вру людям, но мне очень не хотелось врать ей.

— Это было не просто так.

Клэр пожала плечами:

— Может, и не просто так. На самом деле я имею в виду то, что ты сказал тогда в баре. Помнишь? О том Призраке... о генетически измененном человеке по телевизору. Большинство людей ненавидят их, как будто они какие-то силы зла. Но это не так, верно? Они не выбирали быть такими, какие они есть. А еще есть поклонники Призраков. Эти идиоты еще хуже. И, конечно, есть ублюдки в новостях, которые пытаются продвинуть свои политические программы, когда происходит что-то подобное. Но никто на самом деле не думает также, как ты, понимаешь. Никто не думает о них просто как о людях.

Я не ожидал, что то, что она сказала, так сильно повлияет на меня, но это повлияло. Это было... приятно. Но и очень плохо для меня. Было бы лучше, если бы она думала, что я презираю призраков. От мысли о ком-то как о сочувствующем призракам до мысли о нем как о потенциальном призраке — один шаг.

Мне следовало бы сказать что-нибудь грубое и ксенофобское, но я промолчал.

— Так или иначе. А что насчет тебя, Мэтт? Какова цель твоей жизни? Будешь ли ты по-прежнему работать барменом через двадцать лет?

Я не был уверен, что буду жив через двадцать лет. Но, конечно, я не мог сказать ей об этом. Поэтому вместо этого я подумал о том, о чем никогда раньше не задумывался: что я хочу делать в течение неизвестного количества оставшихся мне лет? Быть честным с кем-то было для меня в новинку.

Это было здорово.

— Честно говоря, я не знаю, чего хочу. Я пробую разные вещи. Я начал работать барменом всего несколько месяцев назад, понимаешь? До этого я работал в книжном магазине. А до этого в промышленной прачечной. Назови любую низкооплачиваемую дерьмовую работу, и я, наверное, пробовал ее.

Я искал в своей памяти то, что мне действительно нравилось. Получилось не так уж и много. Я всегда был так озабочен тем, чтобы лгать PA и держаться подальше от людей, чтобы остаться в живых, что никогда не обращал внимания на сам процесс жизни.

— Несколько лет назад я работал в доме престарелых. Всего пару месяцев. Ты можешь подумать, что это было уныло, но на самом деле все не так уж и плохо. Стариков навещали дети и внуки, а все врачи и медсестры были просто замечательными. Но была одна девушка. Она приходила по выходным и играла на пианино.

Я вспомнил и улыбнулся.

— Мне это понравилось. Может быть, однажды я тоже сделаю что-то подобное.

Клэр убрала свой молочный коктейль.

— Ты умеешь играть на пианино?

— Раньше играл. Но это было давно.

Внезапно она засветилась, как новогодняя елка. Метаморфоза была настолько внезапной, что я чуть не поперхнулся чаем во второй раз.

— Чувак! Это круто! Я сама играю в группе!

Теперь она ухмылялась как сумасшедшая.

— Это судьба, Мэтт! Я только два дня назад говорила своему другу Дилану, что готова убить кого-нибудь ради хорошего клавишника!

Люди начали смотреть на нас, но Клэр это не волновало.

— Слушай. Завтра будет небольшой концерт, у наших друзей выступление в клубе. Мы все будем там. Ты должен прийти, познакомиться с ребятами!

Все происходило слишком быстро.

— Подожди. Я не играл уже много лет, Клэр.

— Ерунда! Ты прирожденный пианист, я вижу это! Ты должен прийти! Ты придешь?

Я должен был сказать нет и покончить с этой ерундой. Но думать об этом было больно. Поэтому вместо этого я сказал:

— Конечно. Только скажи мне, где и когда.