Глава 890. Мать и дочь воссоединились •
Даже стальное сердце расплавилось бы от таких трогательных слов. Старые и ограниченные старейшины — рабы правил Семьи Гу, оказались тронуты словами Цзян Чэня, не говоря уже о Гу Сюаньтяне. Когда-то Гу Сюаньтянь был стойким юношей, который сразился во многих битвах, и великим человеком, который был нежен, как вода.
Он глубоко вдохнул, пытаясь контролировать свои эмоции. Он встал со своего места и сказал Цзян Чэню:
— Цзян Чэнь, ты помог мне заглянуть в своё сердце. Я снова у тебя в долгу, — Гу Сюаньтянь больше не обращал внимания на непочтительное поведение Цзян Чэня.
Из-за его ранга и положения, никто никогда не произносил грубых слов в его присутствии, не говоря уже о том, чтобы лезть к нему в душу, но Цзян Чэнь сделал это.
* Хуа Ла*
Гу Сюаньтянь осторожно стукнул в пустоту. В ней появилась большая трещина. Пространственная энергия, приводящая в озноб, вырвалась из отверстия. Гу Сюаньтянь посмотрел на Ву Ниньзху и Цзян Чэня:
— Нин Эр, пойдём. Дядя отведёт тебя к матери.
Именно так. Теперешний Гу Сюаньтянь больше не патриарх, но дядя и старший. Проблемы, тревожащее его сердце, были решены. Теперь даже он с нетерпением ждал встречи с Гу Лань.
Выслушав слова Гу Сюаньтянь, Ву Ниньзху заплакала ещё громче. Она очень хотела, чтобы этот день наступил. Безостановочно катились слёзы, копившиеся последние двенадцать лет. Никто не говорил, Гу Сюаньтянь просто застыл на месте. Никто не пытался вмешаться, от её слез у всех разболелось сердце. Происходило то, о чём говорил Цзян Чэнь, этот ребенок перенёс бесчисленное множество горьких воспоминаний и переживаний за последние двенадцать лет.
Ву Ниньзху, спрятав голову в объятиях Цзян Чэня, плакала ещё минут пять. После этого она спокойно встала и поклонилась Гу Сюаньтяну, ничего не сказав. Этот поклон выражал благодарность Гу Сюаньтяну, но она до сих пор испытывала противоречивые чувства к нему. Она двенадцать лет ненавидела своего дядю и сегодня увидела другую его сторону, которая уменьшила большую часть испытываемой к нему ненависти. Она не хотела жить с ненавистью. Она просто хотела увидеть свою мать как можно скорее.
— Отправляемся, — Гу Сюаньтянь пошатнулся и исчез в пространственном разрыве.
Цзян Чэнь и Ву Ниньзху последовали. Все Великие Святые остались на своих местах, идти туда им было бессмысленно. Это дело касалось семьи. Поэтому они сами должны решать свои проблемы.
— Гу Му, на этот раз ты хорошо поступил. Я вознагражу тебя, когда вернусь, — Великий Святой сказал Гу Му.
— Благодарю Вас, старейшина, — Гу Му низко поклонился старейшинам.
Некоторое время назад он испугался чуть ли не до смерти, но теперь, кроме потрясения, его уважение к Цзян Чэню возросло. Слова, произнесённые Цзян Чэнем, были словами, исходящими от настоящего мужчины, который ценил любовь.
— Старейшина, что ты собираешься делать с этими сокровищами? — спросил Гу Му, глядя на предметы, оставленные Цзян Чэнем.
Там было 1,5 миллиарда высококачественных Истинных Мета Камней, три Пилюли Девяти Солнечных Молниеносных Драконов и десять бутылок Девять Солнечных Святых Вод. Неимоверно крупное состояния плавало в воздухе в настоящее время.
— Гу Му, соберём всё для начала. Мы будем ждать их возвращения и посмотрим, что патриарх может сделать с ними. Если Патриарх согласится на предложение Цзян Чэня, мы примем эти предметы, — сказал благородный старец.
Цзян Чэнь сделал недвусмысленное заявление, когда предлагал эти предметы. Это были подарки на помолвку, чтобы заключить брак с Ву Ниньзху. Если Гу Сюаньтянь не согласится на их брак, сможет ли Семьи Гу принять эти сокровища?
— Да, Старейшина, — Гу Му бережно собрал сокровища, молча молясь, чтобы дело скоро закончилось.
Вопрос с Гу Лань был почти решен. Оставался теперь брак между Цзян Чэнем и Ву Ниньзху. Гу Му не рассчитывал увидеть провал этого дела, потому что он слишком хорошо знал характер Цзян Чэня. Если Гу Сюаньтянь будет настаивать на том, чтобы Ву Ниньзху вышла замуж за Гу Люфэна, трудно представить, что натворит Цзян Чэнь.
На самом деле, Гу Му чувствовал вину за то, как поступил с Цзян Чэнем и Ву Ниньзху. Ещё тогда, в Городе Дань Юань, они оба собирались поклониться небесам и земле, прежде чем он прервал и вернул Ву Ниньзху Семье Гу. Так что сейчас он больше всего надеялся увидеть их снова вместе.
Холодная тюрьма представляла собой самостоятельную пространственную зону, но она не выглядела суровой, потому что там находились цветы, травы и птицы; она выглядела как красивая идиллия на земле. Впереди расположился участок фиолетового бамбукового леса. За лесом стоял дом. Для того чтобы разглядеть в этом доме тюрьму, вам понадобятся некоторые экстраординарные навыки.
Точно. Это место было прекрасным, но в то же время оно являлось изолированным миром, наполненным печалью и унынием. Увидев здесь окружающую иллюзию, последнее остатки ненависти Ву Ниньзху к Гу Сюаньтянь исчезли. Цзян Чэнь молча кивнул. Он оказался прав в своих рассуждениях о том, что Гу Сюаньтянь был любящим человеком. Несмотря на то, что место заключения Гу Лань было изолированным, Гу Сюаньтянь создал очень хорошие условия для неё.
Внезапно с другой стороны фиолетового бамбукового леса послышалась волна музыкальных звуков. Это была очень красивая музыка, но она была наполнена скукой. В её ритме звучали эмоции тоски, которые давали людям непреодолимый импульс оставаться в трансе от музыки.
— Мама… — Ву Ниньзху позвала свою мать дрожащим голосом, музыка была просто слишком хорошо знакомой.
— Какая прекрасная музыка… — не сдержался и похвалил Цзян Чэнь.
Он, наконец, понял, почему Ву Ниньзху так прекрасно играет на цитре.
Гу Сюаньтянь повёл до самого конца фиолетового бамбукового леса. Внезапно они увидели женщину в белом. Её лицо было немного усохшим, но это не повлияло на её уникальное и красивое лицо. Выражение её лица было мрачным. Одного взгляда вполне хватало, чтобы понять, она — человек с печальными историями. Её глаза сосредоточились на струнах цитры. Её похожие на нефрит, ладони танцевали на струнах, как бабочки. Это была очень приятная и милая картина. Она казалась полностью погруженной в свою музыку, поскольку она не заметила, что кто-то уже появился перед ней.
Цзян Чэнь рассмотрел совершенствование Гу Лань, она являлась редким Великим Святым совершенствующимся. Хотя она была просто Великой Святой Первого Ранга, это уже показывало, насколько она одарена. Нужно знать, насколько острые способности восприятия Великого Святого Первого Ранга, но Гу Лань не смогла заметить их прибытие. Что лишь показывало, как её сердце полностью погрузилось в собственный музыкальный мир, как будто её музыка вернула её в Город У Ян, к её семье и к её беззаботной жизни.
Ву Ниньзху не смогла сдержать слёзы, когда она увидела свою мать. Да-да. Это была её мать. Хотя прошло уже двенадцать лет, лицо её матери никогда не становилось расплывчатым в воображении. Её мать не постарела, а только немного похудела. Она всегда считала свою мать самой красивой женщиной в мире, будь то в прошлом или сейчас. Такая красота была единственной в своем роде.
Слово «величие» могло охарактеризовать мать в сердце каждого ребенка. Их мать всегда самый красивый и уникальный человек в мире.
— Мама! — воскликнула Ву Ниньзху.
Её голос прозвучал громко и чётко.
*Взрыв*
Тело Гу Лань содрогнулось. Струна на цитре порвалась. Она медленно подняла голову. Когда она увидела Ву Ниньзху, ее зрачки расширились. Её тело задрожало. Она чувствовала, что её мир перевернулся с ног на голову в этот момент.
— Нин… Нин Эр, — голос Гу Лань дрожал.
Она чувствовала, что это просто сон, но он был таким реальным. Хотя она не видела Ву Ниньзху в течение двенадцати лет, она была в состоянии сказать, что это была её дочь, только по одному взгляду, даже если её дочь выросла из маленькой девочки в стройную и изящную красавицу.
— Нин Эр, это действительно ты? — она невольно приблизилась к Ву Ниньзху.
— Мама, это я. Я твоя Нин Эр, — Ву Ниньзху был не в состоянии контролировать свои эмоции.
Она упала в объятия матери и неудержимо заплакала.
Гу Лань подняла свои дрожащие руки и обняла ими спину Ву Ниньзху. Она не могла поверить, что это реально.
— Должно быть, это иллюзия. Наверное.
Увидев происходящее перед глазами, Гу Сюаньтянь встретил взгляд Цзян Чэня. Как будто безоговорочно поняв друг друга, они отошли в сторону, чтобы не мешать воссоединению матери и дочери. Все знали, что такое событие продлится довольно долго. Они боялись, что одного-двух часов будет недостаточно.
— Цзян Чэнь, я должен поблагодарить тебя за то, что ты сделал сегодня. Ты открыл большую часть моего сердца, которое сдерживалось в течение многих лет, — Гу Сюаньтянь сказал с улыбкой.
Следует знать, что услышать слово «спасибо» от Гу Сюаньтяня было чрезвычайно редко и трудно. В этот момент он действительно отошёл от своего высокого и могущественного статуса, он беседовал с Цзян Чэнем, как друг.
— Ты один из тех, кто заглянул в своё сердце. Не я. Если ты действительно человек без любви и доброты, у тебя не было бы Гу Лань и Ву Ниньзху до сегодняшнего дня, — Цзян Чэнь улыбнулся, как будто переживал чувства Гу Сюаньтяня.
— Ты знал, что я, скорее всего, забью тебя до смерти из-за твоего неуважения сегодня? — Гу Сюаньтянь посмотрел на Цзянь Чэня.
— Я бы никогда не сделал того, в чём не уверен. Если ты действительно безжалостный человек, ты не должен был становиться патриархом. Если это действительно так, я не буду использовать этот метод, чтобы вести дела с Семьей Гу. Вместо этого я буду ждать, пока я не стану достаточно силён, чтобы начать массированный удар по вашей семье и отнять Ву Ниньзху и Гу Лань. Тогда я сотру всю Семью Гу с лица земли, — Цзян Чэнь сказал прямо.
Ву Ниньзху ахнул. Во всем Мире Святого Истока Цзян Чэнь был первым, кто осмелился сказать «сотру всю Семью Гу», но Гу Сюаньтянь ощущал, что Цзян Чэнь сможет это сделать. Он чрезвычайно ужасающий молодой человек.
Гу Сюаньтянь не только почувствовал большую уверенность Цзян Чэня, но и ауру главенства. Это было врожденное превосходство, Ци правителя, которая могла устрашать людей.
Он глубоко вдохнул, пытаясь контролировать свои эмоции. Он встал со своего места и сказал Цзян Чэню:
— Цзян Чэнь, ты помог мне заглянуть в своё сердце. Я снова у тебя в долгу, — Гу Сюаньтянь больше не обращал внимания на непочтительное поведение Цзян Чэня.
Из-за его ранга и положения, никто никогда не произносил грубых слов в его присутствии, не говоря уже о том, чтобы лезть к нему в душу, но Цзян Чэнь сделал это.
* Хуа Ла*
Гу Сюаньтянь осторожно стукнул в пустоту. В ней появилась большая трещина. Пространственная энергия, приводящая в озноб, вырвалась из отверстия. Гу Сюаньтянь посмотрел на Ву Ниньзху и Цзян Чэня:
— Нин Эр, пойдём. Дядя отведёт тебя к матери.
Именно так. Теперешний Гу Сюаньтянь больше не патриарх, но дядя и старший. Проблемы, тревожащее его сердце, были решены. Теперь даже он с нетерпением ждал встречи с Гу Лань.
Выслушав слова Гу Сюаньтянь, Ву Ниньзху заплакала ещё громче. Она очень хотела, чтобы этот день наступил. Безостановочно катились слёзы, копившиеся последние двенадцать лет. Никто не говорил, Гу Сюаньтянь просто застыл на месте. Никто не пытался вмешаться, от её слез у всех разболелось сердце. Происходило то, о чём говорил Цзян Чэнь, этот ребенок перенёс бесчисленное множество горьких воспоминаний и переживаний за последние двенадцать лет.
Ву Ниньзху, спрятав голову в объятиях Цзян Чэня, плакала ещё минут пять. После этого она спокойно встала и поклонилась Гу Сюаньтяну, ничего не сказав. Этот поклон выражал благодарность Гу Сюаньтяну, но она до сих пор испытывала противоречивые чувства к нему. Она двенадцать лет ненавидела своего дядю и сегодня увидела другую его сторону, которая уменьшила большую часть испытываемой к нему ненависти. Она не хотела жить с ненавистью. Она просто хотела увидеть свою мать как можно скорее.
— Отправляемся, — Гу Сюаньтянь пошатнулся и исчез в пространственном разрыве.
Цзян Чэнь и Ву Ниньзху последовали. Все Великие Святые остались на своих местах, идти туда им было бессмысленно. Это дело касалось семьи. Поэтому они сами должны решать свои проблемы.
— Гу Му, на этот раз ты хорошо поступил. Я вознагражу тебя, когда вернусь, — Великий Святой сказал Гу Му.
— Благодарю Вас, старейшина, — Гу Му низко поклонился старейшинам.
Некоторое время назад он испугался чуть ли не до смерти, но теперь, кроме потрясения, его уважение к Цзян Чэню возросло. Слова, произнесённые Цзян Чэнем, были словами, исходящими от настоящего мужчины, который ценил любовь.
— Старейшина, что ты собираешься делать с этими сокровищами? — спросил Гу Му, глядя на предметы, оставленные Цзян Чэнем.
Там было 1,5 миллиарда высококачественных Истинных Мета Камней, три Пилюли Девяти Солнечных Молниеносных Драконов и десять бутылок Девять Солнечных Святых Вод. Неимоверно крупное состояния плавало в воздухе в настоящее время.
— Гу Му, соберём всё для начала. Мы будем ждать их возвращения и посмотрим, что патриарх может сделать с ними. Если Патриарх согласится на предложение Цзян Чэня, мы примем эти предметы, — сказал благородный старец.
Цзян Чэнь сделал недвусмысленное заявление, когда предлагал эти предметы. Это были подарки на помолвку, чтобы заключить брак с Ву Ниньзху. Если Гу Сюаньтянь не согласится на их брак, сможет ли Семьи Гу принять эти сокровища?
— Да, Старейшина, — Гу Му бережно собрал сокровища, молча молясь, чтобы дело скоро закончилось.
Вопрос с Гу Лань был почти решен. Оставался теперь брак между Цзян Чэнем и Ву Ниньзху. Гу Му не рассчитывал увидеть провал этого дела, потому что он слишком хорошо знал характер Цзян Чэня. Если Гу Сюаньтянь будет настаивать на том, чтобы Ву Ниньзху вышла замуж за Гу Люфэна, трудно представить, что натворит Цзян Чэнь.
На самом деле, Гу Му чувствовал вину за то, как поступил с Цзян Чэнем и Ву Ниньзху. Ещё тогда, в Городе Дань Юань, они оба собирались поклониться небесам и земле, прежде чем он прервал и вернул Ву Ниньзху Семье Гу. Так что сейчас он больше всего надеялся увидеть их снова вместе.
Холодная тюрьма представляла собой самостоятельную пространственную зону, но она не выглядела суровой, потому что там находились цветы, травы и птицы; она выглядела как красивая идиллия на земле. Впереди расположился участок фиолетового бамбукового леса. За лесом стоял дом. Для того чтобы разглядеть в этом доме тюрьму, вам понадобятся некоторые экстраординарные навыки.
Точно. Это место было прекрасным, но в то же время оно являлось изолированным миром, наполненным печалью и унынием. Увидев здесь окружающую иллюзию, последнее остатки ненависти Ву Ниньзху к Гу Сюаньтянь исчезли. Цзян Чэнь молча кивнул. Он оказался прав в своих рассуждениях о том, что Гу Сюаньтянь был любящим человеком. Несмотря на то, что место заключения Гу Лань было изолированным, Гу Сюаньтянь создал очень хорошие условия для неё.
Внезапно с другой стороны фиолетового бамбукового леса послышалась волна музыкальных звуков. Это была очень красивая музыка, но она была наполнена скукой. В её ритме звучали эмоции тоски, которые давали людям непреодолимый импульс оставаться в трансе от музыки.
— Мама… — Ву Ниньзху позвала свою мать дрожащим голосом, музыка была просто слишком хорошо знакомой.
— Какая прекрасная музыка… — не сдержался и похвалил Цзян Чэнь.
Он, наконец, понял, почему Ву Ниньзху так прекрасно играет на цитре.
Гу Сюаньтянь повёл до самого конца фиолетового бамбукового леса. Внезапно они увидели женщину в белом. Её лицо было немного усохшим, но это не повлияло на её уникальное и красивое лицо. Выражение её лица было мрачным. Одного взгляда вполне хватало, чтобы понять, она — человек с печальными историями. Её глаза сосредоточились на струнах цитры. Её похожие на нефрит, ладони танцевали на струнах, как бабочки. Это была очень приятная и милая картина. Она казалась полностью погруженной в свою музыку, поскольку она не заметила, что кто-то уже появился перед ней.
Цзян Чэнь рассмотрел совершенствование Гу Лань, она являлась редким Великим Святым совершенствующимся. Хотя она была просто Великой Святой Первого Ранга, это уже показывало, насколько она одарена. Нужно знать, насколько острые способности восприятия Великого Святого Первого Ранга, но Гу Лань не смогла заметить их прибытие. Что лишь показывало, как её сердце полностью погрузилось в собственный музыкальный мир, как будто её музыка вернула её в Город У Ян, к её семье и к её беззаботной жизни.
Ву Ниньзху не смогла сдержать слёзы, когда она увидела свою мать. Да-да. Это была её мать. Хотя прошло уже двенадцать лет, лицо её матери никогда не становилось расплывчатым в воображении. Её мать не постарела, а только немного похудела. Она всегда считала свою мать самой красивой женщиной в мире, будь то в прошлом или сейчас. Такая красота была единственной в своем роде.
Слово «величие» могло охарактеризовать мать в сердце каждого ребенка. Их мать всегда самый красивый и уникальный человек в мире.
— Мама! — воскликнула Ву Ниньзху.
Её голос прозвучал громко и чётко.
*Взрыв*
Тело Гу Лань содрогнулось. Струна на цитре порвалась. Она медленно подняла голову. Когда она увидела Ву Ниньзху, ее зрачки расширились. Её тело задрожало. Она чувствовала, что её мир перевернулся с ног на голову в этот момент.
— Нин… Нин Эр, — голос Гу Лань дрожал.
Она чувствовала, что это просто сон, но он был таким реальным. Хотя она не видела Ву Ниньзху в течение двенадцати лет, она была в состоянии сказать, что это была её дочь, только по одному взгляду, даже если её дочь выросла из маленькой девочки в стройную и изящную красавицу.
— Нин Эр, это действительно ты? — она невольно приблизилась к Ву Ниньзху.
— Мама, это я. Я твоя Нин Эр, — Ву Ниньзху был не в состоянии контролировать свои эмоции.
Она упала в объятия матери и неудержимо заплакала.
Гу Лань подняла свои дрожащие руки и обняла ими спину Ву Ниньзху. Она не могла поверить, что это реально.
— Должно быть, это иллюзия. Наверное.
Увидев происходящее перед глазами, Гу Сюаньтянь встретил взгляд Цзян Чэня. Как будто безоговорочно поняв друг друга, они отошли в сторону, чтобы не мешать воссоединению матери и дочери. Все знали, что такое событие продлится довольно долго. Они боялись, что одного-двух часов будет недостаточно.
— Цзян Чэнь, я должен поблагодарить тебя за то, что ты сделал сегодня. Ты открыл большую часть моего сердца, которое сдерживалось в течение многих лет, — Гу Сюаньтянь сказал с улыбкой.
Следует знать, что услышать слово «спасибо» от Гу Сюаньтяня было чрезвычайно редко и трудно. В этот момент он действительно отошёл от своего высокого и могущественного статуса, он беседовал с Цзян Чэнем, как друг.
— Ты один из тех, кто заглянул в своё сердце. Не я. Если ты действительно человек без любви и доброты, у тебя не было бы Гу Лань и Ву Ниньзху до сегодняшнего дня, — Цзян Чэнь улыбнулся, как будто переживал чувства Гу Сюаньтяня.
— Ты знал, что я, скорее всего, забью тебя до смерти из-за твоего неуважения сегодня? — Гу Сюаньтянь посмотрел на Цзянь Чэня.
— Я бы никогда не сделал того, в чём не уверен. Если ты действительно безжалостный человек, ты не должен был становиться патриархом. Если это действительно так, я не буду использовать этот метод, чтобы вести дела с Семьей Гу. Вместо этого я буду ждать, пока я не стану достаточно силён, чтобы начать массированный удар по вашей семье и отнять Ву Ниньзху и Гу Лань. Тогда я сотру всю Семью Гу с лица земли, — Цзян Чэнь сказал прямо.
Ву Ниньзху ахнул. Во всем Мире Святого Истока Цзян Чэнь был первым, кто осмелился сказать «сотру всю Семью Гу», но Гу Сюаньтянь ощущал, что Цзян Чэнь сможет это сделать. Он чрезвычайно ужасающий молодой человек.
Гу Сюаньтянь не только почувствовал большую уверенность Цзян Чэня, но и ауру главенства. Это было врожденное превосходство, Ци правителя, которая могла устрашать людей.
Закладка
Комментариев 1