Глава 134 - Маскарад •
От лица Торена Даена
Я слегка поправил маску, позволяя плотному металлу удобно устроиться на лице. На тёмной, стальной поверхности остался глубокий отпечаток руки на лбу, там, где за неё схватилась Мавар, но в остальном она была почти неузнаваема по сравнению с тем, чем была раньше.
Когда я узнал, что бал Денуаров будет маскарадом, я задумался, в чём бы мне хотелось пойти. И, учитывая мою долгую историю с масками викариев, было вполне уместно изменить одну из них под свои нужды.
Металл на лицевой пластине был вылеплен в форме заострённого клюва вместо обычного носа. После повреждений, нанесённых Мавар, она закрывала лишь верхнюю часть моих щёк и нос, но это было нормально. И, что лучше всего, ей больше не нужны были ремешки. Она держалась на лице благодаря лёгкому наложению маны.
Это была не самая изящная маска, но она обладала тихой, угрожающей красотой, которая подходила и к остальному моему наряду. Я снова надел свой бордово-оранжевый жилет и облачился в более тёмные тона.
Банкетный зал был одним из самых больших, в которых мне доводилось бывать. Высокие вертикальные окна давали лишь скудный обзор на закат снаружи, а цветное стекло погружало помещение в тёмную атмосферу. Потолок, должно быть, находился на высоте пяти или шести этажей над моей головой, придавая всему пространству ощущение возвышенности, демонстрирующее величественную элегантность камня, удерживающего его наверху.
Будучи приглашённым музыкантом на этом мероприятии, я расположился немного в стороне от большой прямоугольной комнаты. Я стоял на возвышении над остальным полом, играя успокаивающую мелодию на скрипке и усиливая звук с помощью магии.
«Представляем Рентона из рода Высококровных Мортхельмов», — произнёс голос из мана-динамика. Двери в передней части зала открылись, и вошёл знакомый, слегка полноватый мужчина. Его маска напоминала разрез древнего эллинского шлема глубокого чёрного цвета. Высококровные, толпившиеся вокруг, бегло поприветствовали мужчину и вернулись к разговорам в своих маленьких компаниях.
Бал Денуаров был не просто балом. Это была светская встреча для верхушки алакрийской культуры. На самом деле, танцевальная часть начнётся позже, когда солнце полностью сядет. Высоко в камнях наверху артефакт-певчая птичка Авроры критически наблюдал за каждой группой.
‘Мортхельм отвечает большинству присутствующих нейтрально’, — передала моя связь. ‘Он уделяет особое внимание фракции Денуаров, конечно, но, похоже, это скорее из уважения к тому, что они хозяева бала, нежели из политических предпочтений. Хотя Верховный Лорд Закиан Эксетер, кажется, удерживает его внимание больше остальных’.
Политические фракции быстро формировались по мере того, как Высококровные прибывали один за другим. Корбетт и Ленора были окружены преданными сторонниками и союзниками. Им противостояла группа, сосредоточенная вокруг нескольких других Высококровных, а именно Патамуров, Сивортов и Плэйнсраннеров. А другая примечательная группа крутилась возле Верховного Лорда Эксетера, явно придерживаясь более нейтральной позиции.
Хотя вокруг бродило ещё полдюжины групп Высококровных, именно острые глаза и уши Авроры помогали мне анализировать политический ландшафт, меняющийся в реальном времени. За последние полчаса или около того богатые и состоятельные люди Алакрии постепенно заполнили зал. Я заметил несколько знакомых лиц, включая Каэру, Ленору, Корбетта и других. Удивительно, но мне не представилось возможности много поговорить, но это явно должно было измениться.
Я вытянул последнюю ноту на скрипке, выдыхая и выходя из полутрансового состояния. Мужчина со светлой, почти серебряной бородой погладил подбородок. Его маска имела голубоватый отлив и казалась отчётливо кристаллической.
«Много говорилось о твоих способностях, Лорд Даен», — сказал мужчина с каким-то подтекстом в голосе. — «Если это всё, что ты можешь показать, я разочарован».
Как я всегда делал, закончив песню, я позволил скрипке и смычку парить рядом с головой под телекинетическим контролем. «Верховный Лорд Уриэль Фрост», — произнёс я, едва поклонившись главе Высококровных Фростов. — «Боюсь, главное событие ещё не началось. Надеюсь, вы поймёте, если я приберегу свои навыки для этого времени».
«Я могу простить кое-что», — сказал Уриэль Фрост, глядя на меня с лёгким пренебрежением. — «Но у Названной Крови принято кланяться в знак уважения к вышестоящим», — добавил он, явно раздражённый.
Я наклонил голову. «Прошу прощения за мои слова, Верховный Лорд Фрост», — спокойно ответил я, — «но последним, кто заставлял меня кланяться, был Мардет из Доктринации. И во вторую нашу встречу у него не получилось заставить меня снова». Мои улучшенные уши уловили всплеск перешёптываний вокруг, когда шпионы, незаметно наблюдавшие за мной, разразились разговорами.
Ноздри Уриэля Фроста раздулись. «Мои сыновья говорили мне, что ты горд, но между гордостью и высокомерием тонкая грань, Лорд Даен. Реликтовые Гробницы подарили тебе обострённое чувство собственной важности».
Я почувствовал, как улыбаюсь, вспоминая то самое, очень очевидное высокомерие, которое демонстрировали Близнецы Фрост. Может, я и был немного высокомерен, но этот человек бросался камнями, сидя в стеклянном доме. «Согласен», — просто сказал я. — «Но высокомерие, имеющее под собой основание — это, в конечном счёте, заслуженная гордость».
Другой голос прервал Уриэля, прежде чем тот успел заговорить. «Ты высокомерен», — произнёс Верховный Лорд Джастул Патамур с забавной усмешкой, а позади него тянулась свита прихлебателей из Высококровных. Центр внимания в бальном зале наконец смещался. «Ты восходящая звезда Алакрии. Ты вышел из никому не известной Названной Крови в захолустье Фиакры, а теперь тебе удалось заключить контракт с Эликсирами Кровавого Камня и пристроиться в хвост к Денуарам. Но нужно быть осторожным, чтобы не совершить ошибку и не упасть снова на самое дно. Это случалось со столькими великими талантами на протяжении веков, что происходит практически как по часам».
Я повернул голову к Джастулу Патамуру. Перед этим балом Ренея Шорн дала мне предварительную сводку о том, кто будет присутствовать. И я уже слышал о Высококровных Патамурах. «Я совершал ошибки раньше», — признался я мужчине. — «И вполне ожидаю совершить их снова». Я провёл пальцем по надбровной дуге маски. «Под этой маской шрам, оставленный мне Даррином Ордином из Отряда Бескровных. Он был бы более чем счастлив увидеть мою ужасную смерть».
По контингенту Патамура пробежала волна шока, без сомнения, при упоминании бескровного человека, который пустил им кровь в юридической битве. Улыбка Джастула стала более искренней из-за предоставленной мной возможности. «У этого человека есть привычка совать нос куда не следует», — сказал Лорд Патамур, заглатывая наживку. — «И кусать за пятки тех, кто выше него. Я сочувствую тому, как он поступил с тобой».
Моя собственная улыбка приобрела хищный оттенок. «В процессе получения этого шрама», — сказал я, — «я понял, что каждый шрам, оставленный Даррином Ордином, был заслуженным», — заявил я, ручаясь за действия этого человека.
В конце концов, Даррин Ордин был одним из лучших людей, которых я когда-либо знал, даже если он желал, чтобы я сгорел на костре.
Улыбка Джастула медленно сползла, став угрожающей, его глаза мрачно сверкнули из-за моего намёка. «Ты высокомерен, Лорд Даен», — сказал он. — «Вкус славы и величия сделал тебя невосприимчивым к реалиям этого мира».
Верховный Лорд Патамур развернулся с шелестом, его длинные одежды потянулись следом. Уриэль Фрост покачивал бокал, наблюдая за всем этим с прищуренными глазами.
Следующим подошёл Корбетт Денуар. В отличие от массивных стилизованных масок, которые носили все остальные, он надел простую серебряную полумаску, подчёркивающую его бирюзовые глаза. «Лорд Торен Даен», — поприветствовал он, слегка поклонившись. В ответ я поклонился чуть ниже, чем Верховному Лорду Фросту. Скрытое внимание полсотни Высококровных сплелось вокруг меня, ощутимое в их намерениях.
«Верховный Лорд Денуар», — произнёс я с ноткой искреннего уважения. Я выпрямился. — «Благодарю вас за возможность сыграть перед этой публикой».
Корбетт, явно ожидая от меня отсутствия видимого уважения, по-свойски хлопнул меня по плечу с приклеенной улыбкой. «Между нами нет нужды в таких формальностях», — сказал он так, чтобы его голос был слышен. — «Твоё партнёрство с Эликсирами Кровавого Камня и глубина твоих способностей давно убедили меня в том, чего ты стоишь», — добавил он, весело усмехнувшись. — «Я обнаружил, что упустил возможность, когда Леди Ренея Шорн перехватила тебя первой. Скажи, как тебе работается с моим сыном на восхождениях?»
‘Он знает, что ты не выкажешь ему прямого почтения’, — сказала Аврора. — ‘Поэтому, чтобы не казаться слабым, он должен внешне демонстрировать иной вид отношений’, — продолжила моя связь, способная просеивать политические подтексты гораздо быстрее меня. — ‘Но я полагаю, его вопрос об Изобретателе искренний. Он пытается разыграть твою таинственность перед окружающими Высококровными. Больше не будет возникать вопроса: «Почему Верховный Лорд Денуар позволяет такое неуважение?». Вместо этого станут спрашивать: «Что делает это неуважение достойным того, чтобы его терпеть?»’
Я похлопал Верховного Лорда Денуара по плечу с такой же фамильярностью. «Севрен — сильный маг», — сказал я, подыгрывая. — «Он много раз спасал мне жизнь во время наших восхождений. Его характер так же силён, как и его магия». Я убрал руку с плеча Корбетта.
‘Расслабь плечи’, — сказала Аврора. — ‘И убери скованность в спине. Они почувствуют это’.
‘Спасибо’, — подумал я, насильно расслабляя осанку.
Рентон Мортхельм занял позицию рядом со мной, что меня слегка удивило. «Вы наделали шума в Фиакре, Лорд Даен», — сказал он, наблюдая, как моя рука покидает плечо Корбетта. — «Как вы планируете раскачивать лодку здесь?» Он бросил понимающий взгляд на Верховного Лорда Денуара. «Уверен, вы знаете, что принесли на этот бал, но таланты Лорда Даена удивят даже вас».
Лорд Мортхельм встретился со мной взглядом. Его политическая стратегия на первый взгляд казалась пассивной: наблюдать за развитием событий и ждать, чтобы принять сторону, но после моего последнего общения с ним после концерта он казался гораздо более осторожным.
«Раскачивать лодку?» — переспросил Корбетт, слегка улыбаясь. — «Что ж, возможно, именно это и произойдёт сегодня вечером. Кстати, об этом», — добавил он, кивнув мне, прежде чем удалиться из небольшой группы.
Я смотрел, как он взял бокал с каким-то вином с ближайшего стола. Все взгляды в бальном зале обратились к нему, когда он постучал металлической ложечкой по краю бокала. Высокие, резонирующие ноты разнеслись по всей комнате, прорезая все разговоры. Я почувствовал вспышку маны в воздухе, когда она понесла звук со сверхъестественной точностью.
Ленора подплыла и встала рядом с Корбеттом, как будто так и надо, устроившись там, словно продолжение его руки. Её глаза на мгновение впились в мои, но затем это чувство исчезло, когда она приняла свою роль Верховной Леди Денуар.
Корбетт подождал, пока разговоры утихнут. «Мы собрались здесь сегодня, чтобы пообщаться, выпить и обсудить нынешние времена, как обычно», — сказал он, и его голос мощным эхом разнёсся вокруг. — «Много раз мы повторяли это снова и снова. И всегда радостно собирать вас всех вместе. Но сегодня род Высококровных Денуаров хотел бы представить вам нечто действительно особенное». Он оценил реакцию слегка сбитой с толку толпы. «Многие из вас слышали странные отчёты о восходящем маге из низин Сехз-Клара и его уникальном стиле музыки. Род Высококровных Денуаров пошёл на то, чтобы пригласить этого мастера скрипки развлечь и поразить нас всех в качестве вступительного акта нашего регулярного бала».
Почувствовав свой сигнал, я шагнул вперёд, ощущая, как намерение комнаты оседает на мне словно одеяло. Мне вдруг захотелось сжаться под этим вниманием, но успокаивающее прикосновение Авроры к моему разуму позволило мне собраться. Мои улучшенные уши выхватывали многие перешёптывания Высококровных. Их скептицизм. Раздражение. А иногда и откровенное отвращение к моему положению «всего лишь Названной Крови».
Корбетт кивнул мне, уступая сцену. Я глубоко вздохнул.
«Я хотел бы поблагодарить Высококровных Денуаров за этот шанс», — сказал я, позволяя голосу разноситься сквозь окружающую ману. — «Я был музыкантом очень, очень долгое время, но то, что я надеюсь показать вам — это нечто совершенно новое. И что ещё лучше, любой маг среди вас может овладеть этим навыком, независимо от ваших форм заклинаний». Я повернул голову, сканируя толпу. Очевидно, многие не понимали, что я собирался делать. «После я буду более чем счастлив ответить на вопросы об этом навыке».
«Лорд Даен», — прорезал тишину голос. — «Многие из нас слышали об этой музыке. По правде говоря, некоторые из нас ожидали такого исхода», — сказал Джастул Патамур с притворным изумлением. — «Но хотя я не сомневаюсь в гостеприимстве Лорда Денуара», — сказал он, явно сомневаясь в гостеприимстве Лорда Денуара, — «я слышал, что эта ваша техника изменяет сознание тех, кто её слушает. И для хозяина позволить вторгаться в разум своих гостей было бы величайшим из грехов».
По всему бальному залу мужчины и женщины неуверенно зашептались, некоторые с сомнением поглядывали на Корбетта и Ленору. Я сузил глаза, глядя на Джастула, когда он поднял маленький артефакт. «Это ментальный щит, разработанный Военной Промышленностью Энсгара. Он обнаруживает воздействие на разум и блокирует его, а если оно действительно вредоносное, отражает эффекты обратно на атакующего. Было бы приемлемо использовать это, не так ли?»
Я знал об этих устройствах. Они обнаруживали сформированные заклинания, считывали их эффекты, а затем усиливали и возвращали атаку. Если бы я попытался как-то повлиять на этих людей, этот артефакт теоретически отразил бы эффект обратно на меня.
Но чувствительность была настраиваемой. Её можно было изменить так, чтобы отражать как самые опасные атаки, так и малейшее успокоение, но доказать эту разницу было бы невозможно. Глаза Джастула сверкнули в безмолвной победе. Если это устройство сработает из-за моей магии, репутация Корбетта может никогда не восстановиться.
Все взгляды обратились к Корбетту, который внезапно показался встревоженным. Было ли это каким-то тонким заговором Верховного Лорда Денуара, чтобы поиграть с их головами? Но следующим заговорил я. «Конечно, было бы», — сказал я, улыбаясь более искренне. Я усвоил урок со времен моего первого концерта в Фиакре. Люди будут пытаться сопротивляться тому, что я показываю. Пытаться дискредитировать это. И это устройство не защитит их от реальности. Верховный Лорд Денуар посмотрел на меня со вспышкой неподдельного страха, хотя быстро скрыл это.
Джастул злобно улыбнулся. «Спасибо», — сказал он, убирая медальон под рубашку. Он раздал ещё несколько своим ближайшим соратникам, и пока он это делал, настроение в бальном зале внезапно стало нервозным. Многие поглядывали на дверь, а в глазах Корбетта читалось напряжение, говорившее о том, что он более чем обеспокоен. Джастул был защищён от предполагаемой угрозы, а они — нет.
Прежде чем кто-либо ещё успел попытаться прервать меня, я вскинул руки в стороны, хватая скрипку и смычок. Я двинулся к центру площадки, а затем пристроил инструмент у ключицы.
Я оглядел собравшуюся толпу, молча гадая, что связывает их всех вместе. Что было такого, что понял бы каждый присутствующий здесь маг?
Я извлёк медленную ноту на струнах, погружаясь в мирный, роскошный тон. Окружающая мана исказилась, когда я подумал о своих днях с Норганом. Мир и безопасность, которые я чувствовал, вели мои руки вперёд. И эти дворяне, безусловно, тоже знали этот покой в определённом смысле. В конце концов, богатство дарило безопасность. Оно даровало возможности и комфорт.
Весь бальный зал немедленно погрузился в неуверенный шок, когда моя музыка распространилась по комнате, а бриллиантовые ноты отразились в акустике залов. Сами камни впитывали мою музыку, длинный банкетный зал вибрировал жизнью. Сумеречный свет, льющийся сквозь витражные окна, казался как-то теплее. Я почувствовал, как мана почти каждого присутствующего медленно движется к синхронизации.
Каждый человек здесь знал роскошную жизнь. Их уделом были роскошь и богатство, власть и статус. Может, я и не мог идеально имитировать источник этой уверенности, но я мог проецировать саму эмоцию. Некоторым из этих людей потребовалось время, чтобы по-настоящему погрузиться в эффекты, их изначальная настороженность блокировала возможности. Но по мере того, как всё больше и больше глаз заворожённо замирали, а артефакт Джастула не срабатывал, всё больше людей ослабляли свою сдержанность.
Но под всем этим тянулся след чего-то более зловещего. Уверенность в том, что всё это может быть отобрано. Богатство, семья, наследие — этот зловещий подтекст медленно нарастал на заднем плане, пока доминирующие ноты вещали о расслаблении и тепле. Драматические акценты опасных моментов и близких столкновений будоражили сердцебиение моей аудитории, каждый быстрый рост темпа — потенциальный конец. Может быть, сорванная сделка. Неудачное восхождение в Реликтовые Гробницы. Или, может быть, полное уничтожение чьего-то дома.
Глаза Лорда Мортхельма сверкнули, когда свет померк ещё сильнее. Там, где раньше были только тепло и уверенность в свете, льющемся из окон, теперь остались только высокие осветительные артефакты, отбрасывающие сияние с высоты. И этот свет был тёмным и зловещим. Неизвестность таилась за ним, ожидая с занесёнными когтями. Ленора крепко вцепилась в руку Корбетта, её светлые костяшки побелели ещё сильнее, когда она сжала его рукав с силой, способной прорвать ткань насквозь. Её лицо раскраснелось от чего-то, приближающегося к страху.
Челюсти Корбетта были сжаты с плотностью, способной расколоть алмаз, его маска едва скрывала эмоции. Похожие реакции начали проглядывать сквозь толпу, пока напряжение нарастало в головокружительных крещендо.
В конце концов, каков величайший страх Высококровного? Они боялись простой ошибки, которая могла сравнять все их труды с землёй. Грандиозный провал, безусловно, пугал, но быстрый, незримый нож, знаменующий конец личной империи, был подобен укусу паука. Можно никогда не узнать почему рухнула их династия. И всё же, сквозь страх и дискомфорт, которые чувствовали эти Высококровные, их тянуло дослушать эту песню до конца.
Я подумал о Дуэне, пожилой женщине, страдающей под кулаками Лориса Джоан. Бедную старушку избивали на улице, и некому было ей помочь, кроме пары братьев.
Братья Даен.
Мои ноты шли всё быстрее и быстрее, пока я прокручивал ту роковую битву в своей голове. Пот выступил на висках, дыхание стало неровным. Мои руки хотели задрожать, но они этого не сделали. Даже перед лицом того вспоминаемого ада я всегда был твёрд. Смертельная боевая дуэль разыгрывалась передо мной, слишком быстрая, чтобы глаза моего прошлого «я» могли уследить. Удар за ударом, мой брат сражался с нашими старыми врагами.
Блеск стали опустился к груди Норгана. Я вытянул самую высокую ноту, на которую был способен.
И я остановился, жадно хватая воздух, так как мои потные ладони едва не предали меня. Окружающая мана медленно успокаивалась, когда я отпустил контроль над ней, и всё возвращалось на свои законные места. Я сжимал бесценный инструмент в руках так крепко, что боялся раздавить его.
Я оглядел толпу, чувствуя, как жар на лице медленно спадает, и возвращаются ощущения. Глаза, полные странной смеси страха и тоски, смотрели в ответ. Они хотели ещё. Услышать, что случилось после того резкого обрыва. Окончательный финал.
«Это конец», — устало произнёс я. — «Всё, что я могу сыграть сегодня», — признался я, осознавая, что мои эмоции выжаты, как полотенце. Я, возможно, и двигался дальше после смерти брата, но шрам никогда не перестанет болеть.
Я оценил реакцию молчаливого зала. И тогда я понял это. Несмотря на то, что каждый мужчина и женщина носили маски, эмоции, бурлившие на поверхности, были самыми искренними, какими только могли быть. Джастул Патамур злобно сжал свой защитный кулон, так как устройство совсем не среагировало.
Корбетт захлопал первым. Его глаза всё ещё сверлили дыры в моей груди, предплечья были натянуты от напряжения, но эта скованность была неестественно скрыта, когда его маска наконец вернулась на место, словно хорошо смазанный замок.
Я поклонился глубже, когда раздались редкие аплодисменты. Там, где раньше я получал неисчислимые овации, казалось, я встревожил этих дворян слишком глубоко для простых хлопков.
Я открыл рот, чтобы заговорить. Поблагодарить Денуаров за предоставление этой первой площадки, когда грохот, подобный раскатам грома, ударил по моим ушам и заставил тело дрожать. Он начался в ушах, сотряс череп, а затем прокатился, как кипящая жидкость, по телу и через ноги. Я выпрямился в струну, мгновенно забыв о скрипке, и выпустил вспышку маны.
Маги вокруг меня в шоке отшатнулись, когда я пульсировал силой, пытаясь определить источник звука. Он пришёл снова, словно удар гонга. И всё же я не мог точно определить, откуда он исходил.
«Лорд Даен», — сказал Джастул Патамур, оправившись быстрее всех. — «Как ты смеешь использовать свою ману в этих…»
Ещё один раскат грома заглушил его слова, оставив его рот двигаться, а меня — в непонимании. Несколько магов начали двигаться вперёд, разгоняя свои ядра перед угрозой. Наконец-то, хоть какое-то движение!
Я посмотрел на них с удивлением. Они не готовились встретить то, что надвигалось на этот зал. Они обращались со мной так, словно я был угрозой. Корбетт что-то говорил, двигаясь и размахивая руками, пытаясь уладить ситуацию, но это казалось несущественным.
‘Они не слышат этого’, — понял я, игнорируя возмущённых дворян из-за моей явной демонстрации силы. Огонь и звук зажужжали, возникая вокруг моих кулаков, пока я убирал скрипку в пространственное кольцо. ‘Почему нет? Почему они не могут этого слышать? Звучит так, будто это обрушит всё чёртово здание с каждым ударом! Словно весь этот зал — гвоздь, и по нему бьёт молот!’
‘Клянусь небесами’, — с тревогой подумала Аврора, её марионетка слетела со стропил, увеличиваясь до размера орла. — ‘Это твоё чувство огня сердца! Я не поняла этого, потому что не разделяю с тобой это чувство, но это источник!’
Моя голова резко повернулась к дверям бального зала, отсекая магов, двигающихся, чтобы окружить меня и достающих скрытое оружие. ‘Это был не гром’, — понял я с ужасом, признавая правду в словах моей связи. — ‘Это было сердцебиение, чудовищный огонь сердца, стучащий по моим ушам’.
Нервные, дрожащие слова разнеслись через громкоговоритель, разрезая нарастающую угрозу боя. Каждый слог выговаривался мучительно чётко, словно тот, кто говорил, балансировал на самом краю обрыва. И по мере того, как произносилось каждое слово, по Высококровным вокруг меня пробегала волна едва сдерживаемого страха.
«Представляем Главу Доктринации, Голос Владык, Реформатора и Пересоздателя», — произнёс испуганный голос с дрожью, — «Верховный Викарий Варадот!»
Я слегка поправил маску, позволяя плотному металлу удобно устроиться на лице. На тёмной, стальной поверхности остался глубокий отпечаток руки на лбу, там, где за неё схватилась Мавар, но в остальном она была почти неузнаваема по сравнению с тем, чем была раньше.
Когда я узнал, что бал Денуаров будет маскарадом, я задумался, в чём бы мне хотелось пойти. И, учитывая мою долгую историю с масками викариев, было вполне уместно изменить одну из них под свои нужды.
Металл на лицевой пластине был вылеплен в форме заострённого клюва вместо обычного носа. После повреждений, нанесённых Мавар, она закрывала лишь верхнюю часть моих щёк и нос, но это было нормально. И, что лучше всего, ей больше не нужны были ремешки. Она держалась на лице благодаря лёгкому наложению маны.
Это была не самая изящная маска, но она обладала тихой, угрожающей красотой, которая подходила и к остальному моему наряду. Я снова надел свой бордово-оранжевый жилет и облачился в более тёмные тона.
Банкетный зал был одним из самых больших, в которых мне доводилось бывать. Высокие вертикальные окна давали лишь скудный обзор на закат снаружи, а цветное стекло погружало помещение в тёмную атмосферу. Потолок, должно быть, находился на высоте пяти или шести этажей над моей головой, придавая всему пространству ощущение возвышенности, демонстрирующее величественную элегантность камня, удерживающего его наверху.
Будучи приглашённым музыкантом на этом мероприятии, я расположился немного в стороне от большой прямоугольной комнаты. Я стоял на возвышении над остальным полом, играя успокаивающую мелодию на скрипке и усиливая звук с помощью магии.
«Представляем Рентона из рода Высококровных Мортхельмов», — произнёс голос из мана-динамика. Двери в передней части зала открылись, и вошёл знакомый, слегка полноватый мужчина. Его маска напоминала разрез древнего эллинского шлема глубокого чёрного цвета. Высококровные, толпившиеся вокруг, бегло поприветствовали мужчину и вернулись к разговорам в своих маленьких компаниях.
Бал Денуаров был не просто балом. Это была светская встреча для верхушки алакрийской культуры. На самом деле, танцевальная часть начнётся позже, когда солнце полностью сядет. Высоко в камнях наверху артефакт-певчая птичка Авроры критически наблюдал за каждой группой.
‘Мортхельм отвечает большинству присутствующих нейтрально’, — передала моя связь. ‘Он уделяет особое внимание фракции Денуаров, конечно, но, похоже, это скорее из уважения к тому, что они хозяева бала, нежели из политических предпочтений. Хотя Верховный Лорд Закиан Эксетер, кажется, удерживает его внимание больше остальных’.
Политические фракции быстро формировались по мере того, как Высококровные прибывали один за другим. Корбетт и Ленора были окружены преданными сторонниками и союзниками. Им противостояла группа, сосредоточенная вокруг нескольких других Высококровных, а именно Патамуров, Сивортов и Плэйнсраннеров. А другая примечательная группа крутилась возле Верховного Лорда Эксетера, явно придерживаясь более нейтральной позиции.
Хотя вокруг бродило ещё полдюжины групп Высококровных, именно острые глаза и уши Авроры помогали мне анализировать политический ландшафт, меняющийся в реальном времени. За последние полчаса или около того богатые и состоятельные люди Алакрии постепенно заполнили зал. Я заметил несколько знакомых лиц, включая Каэру, Ленору, Корбетта и других. Удивительно, но мне не представилось возможности много поговорить, но это явно должно было измениться.
Я вытянул последнюю ноту на скрипке, выдыхая и выходя из полутрансового состояния. Мужчина со светлой, почти серебряной бородой погладил подбородок. Его маска имела голубоватый отлив и казалась отчётливо кристаллической.
«Много говорилось о твоих способностях, Лорд Даен», — сказал мужчина с каким-то подтекстом в голосе. — «Если это всё, что ты можешь показать, я разочарован».
Как я всегда делал, закончив песню, я позволил скрипке и смычку парить рядом с головой под телекинетическим контролем. «Верховный Лорд Уриэль Фрост», — произнёс я, едва поклонившись главе Высококровных Фростов. — «Боюсь, главное событие ещё не началось. Надеюсь, вы поймёте, если я приберегу свои навыки для этого времени».
«Я могу простить кое-что», — сказал Уриэль Фрост, глядя на меня с лёгким пренебрежением. — «Но у Названной Крови принято кланяться в знак уважения к вышестоящим», — добавил он, явно раздражённый.
Я наклонил голову. «Прошу прощения за мои слова, Верховный Лорд Фрост», — спокойно ответил я, — «но последним, кто заставлял меня кланяться, был Мардет из Доктринации. И во вторую нашу встречу у него не получилось заставить меня снова». Мои улучшенные уши уловили всплеск перешёптываний вокруг, когда шпионы, незаметно наблюдавшие за мной, разразились разговорами.
Ноздри Уриэля Фроста раздулись. «Мои сыновья говорили мне, что ты горд, но между гордостью и высокомерием тонкая грань, Лорд Даен. Реликтовые Гробницы подарили тебе обострённое чувство собственной важности».
Я почувствовал, как улыбаюсь, вспоминая то самое, очень очевидное высокомерие, которое демонстрировали Близнецы Фрост. Может, я и был немного высокомерен, но этот человек бросался камнями, сидя в стеклянном доме. «Согласен», — просто сказал я. — «Но высокомерие, имеющее под собой основание — это, в конечном счёте, заслуженная гордость».
Другой голос прервал Уриэля, прежде чем тот успел заговорить. «Ты высокомерен», — произнёс Верховный Лорд Джастул Патамур с забавной усмешкой, а позади него тянулась свита прихлебателей из Высококровных. Центр внимания в бальном зале наконец смещался. «Ты восходящая звезда Алакрии. Ты вышел из никому не известной Названной Крови в захолустье Фиакры, а теперь тебе удалось заключить контракт с Эликсирами Кровавого Камня и пристроиться в хвост к Денуарам. Но нужно быть осторожным, чтобы не совершить ошибку и не упасть снова на самое дно. Это случалось со столькими великими талантами на протяжении веков, что происходит практически как по часам».
Я повернул голову к Джастулу Патамуру. Перед этим балом Ренея Шорн дала мне предварительную сводку о том, кто будет присутствовать. И я уже слышал о Высококровных Патамурах. «Я совершал ошибки раньше», — признался я мужчине. — «И вполне ожидаю совершить их снова». Я провёл пальцем по надбровной дуге маски. «Под этой маской шрам, оставленный мне Даррином Ордином из Отряда Бескровных. Он был бы более чем счастлив увидеть мою ужасную смерть».
По контингенту Патамура пробежала волна шока, без сомнения, при упоминании бескровного человека, который пустил им кровь в юридической битве. Улыбка Джастула стала более искренней из-за предоставленной мной возможности. «У этого человека есть привычка совать нос куда не следует», — сказал Лорд Патамур, заглатывая наживку. — «И кусать за пятки тех, кто выше него. Я сочувствую тому, как он поступил с тобой».
Моя собственная улыбка приобрела хищный оттенок. «В процессе получения этого шрама», — сказал я, — «я понял, что каждый шрам, оставленный Даррином Ордином, был заслуженным», — заявил я, ручаясь за действия этого человека.
В конце концов, Даррин Ордин был одним из лучших людей, которых я когда-либо знал, даже если он желал, чтобы я сгорел на костре.
Улыбка Джастула медленно сползла, став угрожающей, его глаза мрачно сверкнули из-за моего намёка. «Ты высокомерен, Лорд Даен», — сказал он. — «Вкус славы и величия сделал тебя невосприимчивым к реалиям этого мира».
Верховный Лорд Патамур развернулся с шелестом, его длинные одежды потянулись следом. Уриэль Фрост покачивал бокал, наблюдая за всем этим с прищуренными глазами.
Следующим подошёл Корбетт Денуар. В отличие от массивных стилизованных масок, которые носили все остальные, он надел простую серебряную полумаску, подчёркивающую его бирюзовые глаза. «Лорд Торен Даен», — поприветствовал он, слегка поклонившись. В ответ я поклонился чуть ниже, чем Верховному Лорду Фросту. Скрытое внимание полсотни Высококровных сплелось вокруг меня, ощутимое в их намерениях.
«Верховный Лорд Денуар», — произнёс я с ноткой искреннего уважения. Я выпрямился. — «Благодарю вас за возможность сыграть перед этой публикой».
Корбетт, явно ожидая от меня отсутствия видимого уважения, по-свойски хлопнул меня по плечу с приклеенной улыбкой. «Между нами нет нужды в таких формальностях», — сказал он так, чтобы его голос был слышен. — «Твоё партнёрство с Эликсирами Кровавого Камня и глубина твоих способностей давно убедили меня в том, чего ты стоишь», — добавил он, весело усмехнувшись. — «Я обнаружил, что упустил возможность, когда Леди Ренея Шорн перехватила тебя первой. Скажи, как тебе работается с моим сыном на восхождениях?»
‘Он знает, что ты не выкажешь ему прямого почтения’, — сказала Аврора. — ‘Поэтому, чтобы не казаться слабым, он должен внешне демонстрировать иной вид отношений’, — продолжила моя связь, способная просеивать политические подтексты гораздо быстрее меня. — ‘Но я полагаю, его вопрос об Изобретателе искренний. Он пытается разыграть твою таинственность перед окружающими Высококровными. Больше не будет возникать вопроса: «Почему Верховный Лорд Денуар позволяет такое неуважение?». Вместо этого станут спрашивать: «Что делает это неуважение достойным того, чтобы его терпеть?»’
Я похлопал Верховного Лорда Денуара по плечу с такой же фамильярностью. «Севрен — сильный маг», — сказал я, подыгрывая. — «Он много раз спасал мне жизнь во время наших восхождений. Его характер так же силён, как и его магия». Я убрал руку с плеча Корбетта.
‘Расслабь плечи’, — сказала Аврора. — ‘И убери скованность в спине. Они почувствуют это’.
‘Спасибо’, — подумал я, насильно расслабляя осанку.
Рентон Мортхельм занял позицию рядом со мной, что меня слегка удивило. «Вы наделали шума в Фиакре, Лорд Даен», — сказал он, наблюдая, как моя рука покидает плечо Корбетта. — «Как вы планируете раскачивать лодку здесь?» Он бросил понимающий взгляд на Верховного Лорда Денуара. «Уверен, вы знаете, что принесли на этот бал, но таланты Лорда Даена удивят даже вас».
Лорд Мортхельм встретился со мной взглядом. Его политическая стратегия на первый взгляд казалась пассивной: наблюдать за развитием событий и ждать, чтобы принять сторону, но после моего последнего общения с ним после концерта он казался гораздо более осторожным.
«Раскачивать лодку?» — переспросил Корбетт, слегка улыбаясь. — «Что ж, возможно, именно это и произойдёт сегодня вечером. Кстати, об этом», — добавил он, кивнув мне, прежде чем удалиться из небольшой группы.
Я смотрел, как он взял бокал с каким-то вином с ближайшего стола. Все взгляды в бальном зале обратились к нему, когда он постучал металлической ложечкой по краю бокала. Высокие, резонирующие ноты разнеслись по всей комнате, прорезая все разговоры. Я почувствовал вспышку маны в воздухе, когда она понесла звук со сверхъестественной точностью.
Ленора подплыла и встала рядом с Корбеттом, как будто так и надо, устроившись там, словно продолжение его руки. Её глаза на мгновение впились в мои, но затем это чувство исчезло, когда она приняла свою роль Верховной Леди Денуар.
Корбетт подождал, пока разговоры утихнут. «Мы собрались здесь сегодня, чтобы пообщаться, выпить и обсудить нынешние времена, как обычно», — сказал он, и его голос мощным эхом разнёсся вокруг. — «Много раз мы повторяли это снова и снова. И всегда радостно собирать вас всех вместе. Но сегодня род Высококровных Денуаров хотел бы представить вам нечто действительно особенное». Он оценил реакцию слегка сбитой с толку толпы. «Многие из вас слышали странные отчёты о восходящем маге из низин Сехз-Клара и его уникальном стиле музыки. Род Высококровных Денуаров пошёл на то, чтобы пригласить этого мастера скрипки развлечь и поразить нас всех в качестве вступительного акта нашего регулярного бала».
Почувствовав свой сигнал, я шагнул вперёд, ощущая, как намерение комнаты оседает на мне словно одеяло. Мне вдруг захотелось сжаться под этим вниманием, но успокаивающее прикосновение Авроры к моему разуму позволило мне собраться. Мои улучшенные уши выхватывали многие перешёптывания Высококровных. Их скептицизм. Раздражение. А иногда и откровенное отвращение к моему положению «всего лишь Названной Крови».
Корбетт кивнул мне, уступая сцену. Я глубоко вздохнул.
«Я хотел бы поблагодарить Высококровных Денуаров за этот шанс», — сказал я, позволяя голосу разноситься сквозь окружающую ману. — «Я был музыкантом очень, очень долгое время, но то, что я надеюсь показать вам — это нечто совершенно новое. И что ещё лучше, любой маг среди вас может овладеть этим навыком, независимо от ваших форм заклинаний». Я повернул голову, сканируя толпу. Очевидно, многие не понимали, что я собирался делать. «После я буду более чем счастлив ответить на вопросы об этом навыке».
«Лорд Даен», — прорезал тишину голос. — «Многие из нас слышали об этой музыке. По правде говоря, некоторые из нас ожидали такого исхода», — сказал Джастул Патамур с притворным изумлением. — «Но хотя я не сомневаюсь в гостеприимстве Лорда Денуара», — сказал он, явно сомневаясь в гостеприимстве Лорда Денуара, — «я слышал, что эта ваша техника изменяет сознание тех, кто её слушает. И для хозяина позволить вторгаться в разум своих гостей было бы величайшим из грехов».
По всему бальному залу мужчины и женщины неуверенно зашептались, некоторые с сомнением поглядывали на Корбетта и Ленору. Я сузил глаза, глядя на Джастула, когда он поднял маленький артефакт. «Это ментальный щит, разработанный Военной Промышленностью Энсгара. Он обнаруживает воздействие на разум и блокирует его, а если оно действительно вредоносное, отражает эффекты обратно на атакующего. Было бы приемлемо использовать это, не так ли?»
Я знал об этих устройствах. Они обнаруживали сформированные заклинания, считывали их эффекты, а затем усиливали и возвращали атаку. Если бы я попытался как-то повлиять на этих людей, этот артефакт теоретически отразил бы эффект обратно на меня.
Но чувствительность была настраиваемой. Её можно было изменить так, чтобы отражать как самые опасные атаки, так и малейшее успокоение, но доказать эту разницу было бы невозможно. Глаза Джастула сверкнули в безмолвной победе. Если это устройство сработает из-за моей магии, репутация Корбетта может никогда не восстановиться.
Все взгляды обратились к Корбетту, который внезапно показался встревоженным. Было ли это каким-то тонким заговором Верховного Лорда Денуара, чтобы поиграть с их головами? Но следующим заговорил я. «Конечно, было бы», — сказал я, улыбаясь более искренне. Я усвоил урок со времен моего первого концерта в Фиакре. Люди будут пытаться сопротивляться тому, что я показываю. Пытаться дискредитировать это. И это устройство не защитит их от реальности. Верховный Лорд Денуар посмотрел на меня со вспышкой неподдельного страха, хотя быстро скрыл это.
Джастул злобно улыбнулся. «Спасибо», — сказал он, убирая медальон под рубашку. Он раздал ещё несколько своим ближайшим соратникам, и пока он это делал, настроение в бальном зале внезапно стало нервозным. Многие поглядывали на дверь, а в глазах Корбетта читалось напряжение, говорившее о том, что он более чем обеспокоен. Джастул был защищён от предполагаемой угрозы, а они — нет.
Прежде чем кто-либо ещё успел попытаться прервать меня, я вскинул руки в стороны, хватая скрипку и смычок. Я двинулся к центру площадки, а затем пристроил инструмент у ключицы.
Я оглядел собравшуюся толпу, молча гадая, что связывает их всех вместе. Что было такого, что понял бы каждый присутствующий здесь маг?
Я извлёк медленную ноту на струнах, погружаясь в мирный, роскошный тон. Окружающая мана исказилась, когда я подумал о своих днях с Норганом. Мир и безопасность, которые я чувствовал, вели мои руки вперёд. И эти дворяне, безусловно, тоже знали этот покой в определённом смысле. В конце концов, богатство дарило безопасность. Оно даровало возможности и комфорт.
Весь бальный зал немедленно погрузился в неуверенный шок, когда моя музыка распространилась по комнате, а бриллиантовые ноты отразились в акустике залов. Сами камни впитывали мою музыку, длинный банкетный зал вибрировал жизнью. Сумеречный свет, льющийся сквозь витражные окна, казался как-то теплее. Я почувствовал, как мана почти каждого присутствующего медленно движется к синхронизации.
Каждый человек здесь знал роскошную жизнь. Их уделом были роскошь и богатство, власть и статус. Может, я и не мог идеально имитировать источник этой уверенности, но я мог проецировать саму эмоцию. Некоторым из этих людей потребовалось время, чтобы по-настоящему погрузиться в эффекты, их изначальная настороженность блокировала возможности. Но по мере того, как всё больше и больше глаз заворожённо замирали, а артефакт Джастула не срабатывал, всё больше людей ослабляли свою сдержанность.
Но под всем этим тянулся след чего-то более зловещего. Уверенность в том, что всё это может быть отобрано. Богатство, семья, наследие — этот зловещий подтекст медленно нарастал на заднем плане, пока доминирующие ноты вещали о расслаблении и тепле. Драматические акценты опасных моментов и близких столкновений будоражили сердцебиение моей аудитории, каждый быстрый рост темпа — потенциальный конец. Может быть, сорванная сделка. Неудачное восхождение в Реликтовые Гробницы. Или, может быть, полное уничтожение чьего-то дома.
Глаза Лорда Мортхельма сверкнули, когда свет померк ещё сильнее. Там, где раньше были только тепло и уверенность в свете, льющемся из окон, теперь остались только высокие осветительные артефакты, отбрасывающие сияние с высоты. И этот свет был тёмным и зловещим. Неизвестность таилась за ним, ожидая с занесёнными когтями. Ленора крепко вцепилась в руку Корбетта, её светлые костяшки побелели ещё сильнее, когда она сжала его рукав с силой, способной прорвать ткань насквозь. Её лицо раскраснелось от чего-то, приближающегося к страху.
Челюсти Корбетта были сжаты с плотностью, способной расколоть алмаз, его маска едва скрывала эмоции. Похожие реакции начали проглядывать сквозь толпу, пока напряжение нарастало в головокружительных крещендо.
В конце концов, каков величайший страх Высококровного? Они боялись простой ошибки, которая могла сравнять все их труды с землёй. Грандиозный провал, безусловно, пугал, но быстрый, незримый нож, знаменующий конец личной империи, был подобен укусу паука. Можно никогда не узнать почему рухнула их династия. И всё же, сквозь страх и дискомфорт, которые чувствовали эти Высококровные, их тянуло дослушать эту песню до конца.
Я подумал о Дуэне, пожилой женщине, страдающей под кулаками Лориса Джоан. Бедную старушку избивали на улице, и некому было ей помочь, кроме пары братьев.
Братья Даен.
Мои ноты шли всё быстрее и быстрее, пока я прокручивал ту роковую битву в своей голове. Пот выступил на висках, дыхание стало неровным. Мои руки хотели задрожать, но они этого не сделали. Даже перед лицом того вспоминаемого ада я всегда был твёрд. Смертельная боевая дуэль разыгрывалась передо мной, слишком быстрая, чтобы глаза моего прошлого «я» могли уследить. Удар за ударом, мой брат сражался с нашими старыми врагами.
Блеск стали опустился к груди Норгана. Я вытянул самую высокую ноту, на которую был способен.
И я остановился, жадно хватая воздух, так как мои потные ладони едва не предали меня. Окружающая мана медленно успокаивалась, когда я отпустил контроль над ней, и всё возвращалось на свои законные места. Я сжимал бесценный инструмент в руках так крепко, что боялся раздавить его.
Я оглядел толпу, чувствуя, как жар на лице медленно спадает, и возвращаются ощущения. Глаза, полные странной смеси страха и тоски, смотрели в ответ. Они хотели ещё. Услышать, что случилось после того резкого обрыва. Окончательный финал.
«Это конец», — устало произнёс я. — «Всё, что я могу сыграть сегодня», — признался я, осознавая, что мои эмоции выжаты, как полотенце. Я, возможно, и двигался дальше после смерти брата, но шрам никогда не перестанет болеть.
Я оценил реакцию молчаливого зала. И тогда я понял это. Несмотря на то, что каждый мужчина и женщина носили маски, эмоции, бурлившие на поверхности, были самыми искренними, какими только могли быть. Джастул Патамур злобно сжал свой защитный кулон, так как устройство совсем не среагировало.
Корбетт захлопал первым. Его глаза всё ещё сверлили дыры в моей груди, предплечья были натянуты от напряжения, но эта скованность была неестественно скрыта, когда его маска наконец вернулась на место, словно хорошо смазанный замок.
Я поклонился глубже, когда раздались редкие аплодисменты. Там, где раньше я получал неисчислимые овации, казалось, я встревожил этих дворян слишком глубоко для простых хлопков.
Я открыл рот, чтобы заговорить. Поблагодарить Денуаров за предоставление этой первой площадки, когда грохот, подобный раскатам грома, ударил по моим ушам и заставил тело дрожать. Он начался в ушах, сотряс череп, а затем прокатился, как кипящая жидкость, по телу и через ноги. Я выпрямился в струну, мгновенно забыв о скрипке, и выпустил вспышку маны.
Маги вокруг меня в шоке отшатнулись, когда я пульсировал силой, пытаясь определить источник звука. Он пришёл снова, словно удар гонга. И всё же я не мог точно определить, откуда он исходил.
«Лорд Даен», — сказал Джастул Патамур, оправившись быстрее всех. — «Как ты смеешь использовать свою ману в этих…»
Ещё один раскат грома заглушил его слова, оставив его рот двигаться, а меня — в непонимании. Несколько магов начали двигаться вперёд, разгоняя свои ядра перед угрозой. Наконец-то, хоть какое-то движение!
Я посмотрел на них с удивлением. Они не готовились встретить то, что надвигалось на этот зал. Они обращались со мной так, словно я был угрозой. Корбетт что-то говорил, двигаясь и размахивая руками, пытаясь уладить ситуацию, но это казалось несущественным.
‘Они не слышат этого’, — понял я, игнорируя возмущённых дворян из-за моей явной демонстрации силы. Огонь и звук зажужжали, возникая вокруг моих кулаков, пока я убирал скрипку в пространственное кольцо. ‘Почему нет? Почему они не могут этого слышать? Звучит так, будто это обрушит всё чёртово здание с каждым ударом! Словно весь этот зал — гвоздь, и по нему бьёт молот!’
‘Клянусь небесами’, — с тревогой подумала Аврора, её марионетка слетела со стропил, увеличиваясь до размера орла. — ‘Это твоё чувство огня сердца! Я не поняла этого, потому что не разделяю с тобой это чувство, но это источник!’
Моя голова резко повернулась к дверям бального зала, отсекая магов, двигающихся, чтобы окружить меня и достающих скрытое оружие. ‘Это был не гром’, — понял я с ужасом, признавая правду в словах моей связи. — ‘Это было сердцебиение, чудовищный огонь сердца, стучащий по моим ушам’.
Нервные, дрожащие слова разнеслись через громкоговоритель, разрезая нарастающую угрозу боя. Каждый слог выговаривался мучительно чётко, словно тот, кто говорил, балансировал на самом краю обрыва. И по мере того, как произносилось каждое слово, по Высококровным вокруг меня пробегала волна едва сдерживаемого страха.
«Представляем Главу Доктринации, Голос Владык, Реформатора и Пересоздателя», — произнёс испуганный голос с дрожью, — «Верховный Викарий Варадот!»
Закладка