Глава 101 - Потерянные. Конец 2 тома: О двух мирах •
От лица Артура Лейвина
Я маневрировал по усыпанному камнями полю боя, ведя ударный отряд могучих големов в атаку на вражеские позиции с фланга. Подъём на холм был медленным и мучительным, и его усугубляли скользкая, похожая на кровь субстанция, покрывавшая землю, и запах железа и меди, что бил в ноздри.
Согласно моему плану, бо́льшая часть наших войск была сосредоточена на двустороннем штурме с двух разных направлений в нижней части холма. Из-за того, что так много моих союзных големов было сосредоточено на этом фронте, это привлекло внимание большинства наших врагов.
Но они всё ещё удерживали высоту. На каждую каплю пролитой нами крови они проливали вдвое больше. Единственным способом победить было взять этот холм с минимальными потерями.
Поэтому я и несколько избранных элитных големов, каждый из которых нёс символ тройственного Совета Дикатена, двигались, чтобы обойти их растянутый фланг. Я стоял в авангарде, высоко подняв Балладу Рассвета, как знамя. Големы наверху знали о моём трудном штурме, но с нашим напором они мало что могли сделать.
Несколько скользящих заклинаний пронеслись в сторону моих войск. Я доверился элите на моих флангах, что они выдержат более слабые атаки, их щиты периодически поднимались для защиты от земляных клинков и ледяных копий.
Однако моё внимание привлёк большой огненный шар. Я заметил его, когда он летел по дуге к моему небольшому, сжатому отряду, понимая, какой ущерб он нанесёт, если попадёт. Я взмахнул Балладой Рассвета, концентрируя волну ледяной и молниевой маны по всей её длине. Затем я взмахнул клинком вверх, бирюзовое оружие вспыхнуло белым, извергая потрескивающий мороз.
Волна холода, пронизанная электрическими дугами, поглотила массивный огненный шар, продолжила свой путь и нарушила строй големов наверху. Почувствовав наш шанс, я высоко поднял Балладу Рассвета, кровь стучала у меня в ушах.
«В атаку!» — крикнул я, позволяя своему голосу распространиться с помощью магии ветра. «Врежьтесь в их ряды!»
Как один, двадцать земляных ног ударили в землю, каскадная обратная лавина, нацеленная в сердце вражеского строя. Пока я нёсся на потоках ветра, я представлял себе страх в глазах моих врагов.
Его там, конечно, не было. Врен был дотошным старым ублюдком, но как бы реалистично он ни делал своих големов, им всегда не хватало чего-то фундаментально человеческого.
Но когда я достиг вершины, я почувствовал знакомый жгучий жар от рукояти моего меча. Полоса оранжево-фиолетовых прожилок проползла вверх по хвостовику моего полупрозрачного бирюзового меча, принося лёгкое тепло в мои руки, когда Баллада Рассвета отреагировала.
Внутренне я раздражённо вздохнул. Каждый раз, когда это случалось — а в последние несколько недель это происходило всё чаще, — Врен полностью останавливал мою тренировку на несколько дней, чтобы провести тесты с моим мечом. И, конечно же, хитрый асура не говорил мне, что он проверяет.
Предсказуемо, все до единого големы замерли на месте, создав пузырь, похожий на остановившееся время. Только я всё ещё двигался, адреналиновый порыв и ожидание столкновения сил кипели на поверхности моего сознания. Этот боевой раж был со мной всегда, когда я сражался так: эхо стали о сталь, заклинания, проносящиеся над головой, молнии, пронизывающие воздух, от которых волосы вставали дыбом.
Но потом случилось нечто иное. Слабое жжение рукояти Баллады Рассвета превратилось в жар раскалённого железа, когда оно набрало температуру. Внезапно оранжево-фиолетовые полосы взметнулись вверх, вытесняя бирюзу и заполняя её цветом. Я поспешно воткнул клинок в землю, отдёрнув руку, чтобы не обжечься.
Это было не так, как в прошлый раз. Впервые я почувствовал силу, исходящую от этой штуки. Она казалась странной и чуждой моему мана-сенсу, касаясь моего разума, словно кончиком пера.
Врен выскочил из-под земли мгновением позже, с почти безумным выражением глаз, когда он подлетел к моему мечу.
По крайней мере, более безумным, чем обычно.
«Что это?» — спросил он, обходя мой воткнутый в землю меч и полностью меня игнорируя. «На этот раз она сделала что-то другое. Может, сотворила мощное заклинание? Нет, это не совсем то. Определённо использовала больше силы, чем мы обычно видим, но что?»
Врен Каин IV, выдающийся Титан асуров и мой наставник в течение последних нескольких месяцев, перешёл на бормотание и начал что-то записывать в блокнот.
«Выходная мощность заметно высока. Увеличилась как минимум на тысячу четыреста шестнадцать процентов от нормы. Но волны, исходящие от клинка, не распределены равномерно, как раньше. Это кажется более хаотичным. Возможно, какое-то непроверенное заклинание?»
«Врен», — настороженно сказал я, чувствуя усталость от всего этого. Асура, казалось, не слышал меня, постукивая ручкой по подбородку и пристально изучая меч. Теперь он светился странным блеском, казалось, имитируя рассеивание света сквозь облака во время заката. «Это, похоже, сделано намеренно. Если я соберу правильные данные, я смогу отследить точку происхождения…»
«Врен!» — рявкнул я, теряя терпение. — «Какого чёрта происходит с моим мечом?!»
Асура моргнул, затем повернулся ко мне, словно заметив меня впервые. «О, это? Это не твоё дело», — сказал он, сунув руку в карман и достав другую ручку, другого цвета. «Это всё сейчас далеко за пределами твоего контроля, сопляк».
Я скрежетал зубами. Я знал, что неразумно испытывать терпение своего наставника, но если это будет продолжаться, мои тренировки сильно замедлятся. «Каждый раз, когда Баллада Рассвета светится этими цветами, ты останавливаешь мои тренировки на несколько дней», — сказал я, пытаясь быть разумным. «Думаю, это моё дело, если мне постоянно приходится ждать каждый раз, когда это происходит без объяснений».
Асура открыл рот, чтобы ответить. «Вы, лессеры, всегда так раздуваете из мухи слона?» — спросил он со стоном. «Всё, что от тебя требовалось, это держать свой меч. Он более восприимчив к сигналам в твоих руках, потому что ты с ним связан. Тебе этого достаточно?»
Я скрестил руки на груди, подняв бровь, что говорило ему: ‘Нет, мне этого недостаточно’.
«Я здесь, чтобы тренироваться и быть в состоянии защитить своих близких», — сказал я. «Если мои тренировки постоянно прерываются, то я не делаю всё возможное. По крайней мере, скажи мне почему».
Асура запустил руки в волосы, на мгновение вцепившись в корни, повернулся и раздражённо застонал. «Почему ты должен приводить веские аргументы, Артур Лейвин? Все остальные лессеры, с которыми я имел неудовольствие встречаться, были сопливыми отродьями. На мой взгляд, так гораздо лучше».
Он снова повернулся, в его старых глазах что-то блеснуло. «Видишь ли, есть одна женщина», — начал он. — «Из далёкого прошлого».
Честно говоря, я не знал, чего ожидать. Но уж точно не этого. Мои брови взлетели так высоко, что, вероятно, встретились с линией роста волос, а челюсть отвисла. Это всё из-за женщины? Асура, казалось, понял, что только что сказал, и выражение его лица изменилось.
«Закрой свой лессерский рот, Артур Лейвин!» — сказал он, гневно глядя на меня. — «С такой скоростью ты наловишь в него мух. Что, возможно, и к лучшему». Он махнул рукой. «В любом случае, её звали — зовут — Аврора. Взбалмошная старая феникс с привычкой пытаться выглядеть такой же невозмутимой, как старый добрый Лорд Индрат».
Я медленно закрыл рот со щелчком. «Что ты имеешь в виду, звали?» — спросил я, почувствовав его акцент на этом слове.
Врен снова повернулся к светящемуся мечу в земле, его плечи странно ссутулились. «Я сказал тебе, что сделал Балладу Рассвета как универсальный меч. Но это была ложь». Асура помолчал. «Я сделал этот меч для неё», — тихо сказал он. — «Это то, в чём я хорош. Создание оружия. Единственное, что я мог сделать, чтобы попытаться произвести на неё впечатление». Асура, казалось, в этот момент говорил больше сам с собой, чем со мной.
Он покачал головой, его длинные растрёпанные локоны качнулись. «Но я так и не закончил изделие. Она исчезла со своим братом много лет назад где-то в Звериных Полянах по какой-то непостижимой причине. Так и не понял почему. Но я уже вложил в него труд, поэтому оставил меч там, надеясь, что она его найдёт».
«Я думал, она мертва», — честно сказал он, и големы вокруг нас наконец растворились обратно в мане земли. Врен продолжал смотреть на оранжево-фиолетовый клинок. «Пока твой меч не начал сиять, реагируя на её действия».
Он провёл рукой по матово-чёрной рукояти Баллады Рассвета. Я удивился, когда он отдёрнул её, обожжённую. Асура, казалось, собрался с мыслями, медленно надевая свою неискреннюю маску.
Асура снова повернулся ко мне. «Но это не имеет значения для твоей тренировки, не так ли, сопляк?» Его глаза сузились. «Если ты хочешь бросать свою мягкую плотскую марионетку на камни весь день, будь по-твоему. Я не стану мешать тебе делать твою и без того короткую лессерскую жизнь ещё короче».
Он вырвал Балладу Рассвета из земли, затем сотворил другой меч из земли вокруг нас и бросил его мне. «Твои тренировки больше не будут прерываться. Можешь снова крушить камни».
У меня едва хватило времени, чтобы осмыслить откровения асуры, прежде чем големы снова сформировались вокруг меня, скрывая асуру из виду. Мне показалось, я видел, как одна слеза скатилась по его щеке, когда он смотрел на меч, но я не мог быть уверен.
От лица Даррина Ордина
Я делал каждый шаг вперёд оцепенев, управляя собственным телом силой воли. Мои кулаки сжимались и разжимались по бокам, пока я шёл по малолюдной улице.
Дима была уединена в моём поместье с лучшими хирургами и сиделками, которых я мог себе позволить. Но хотя я был уверен, что она выживет, специалисты, с которыми я говорил, предполагали, что она больше никогда не очнётся. Они ничего не могли сделать, кроме как поддерживать жизнь в её теле. Как заявила одна медсестра, она была поражена, что мать моего ребёнка вообще жива.
Я скрежетал зубами, глядя прямо перед собой. Всю свою взрослую жизнь я ввязывался в конфликты между высококровными и бескровными магами, оказывая им юридическую помощь и поддержку там, где никто другой не стал бы. За всю свою многодесятилетнюю карьеру я никогда не желал быть высококровным.
Они были слишком самодовольны. Слишком уверены в своей силе. Слишком легко использовали её против других.
Но впервые в жизни я отчаянно желал быть одним из этих напыщенных аристократов. У них были ресурсы, которых мне не хватало. Медицинские учреждения, которые нужны были Диме, чтобы очнуться.
Мои мысли вернулись к Торену Даену, и при мысли о молодом маге во мне зародился горький гнев.
Я думал, что нашёл родственную душу. Того, кто заботится о тех, кто ниже его по положению. Я обманывал себя, видя это в каждой его отчаянной борьбе в той адской зоне. Я убедил себя, что ему не всё равно, когда Хофал рассказал мне его историю.
Я думал, что нашёл кого-то вроде себя, кто был готов противостоять власть имущим. Но вместо самоотверженного порыва, Лорда Даена подпитывала вина. Вина за всех людей, которых он утащил на смерть.
Но недостаточно вины, чтобы держаться подальше от Гробниц. Он был худшим из людей: из тех, кто раскаивается в своих поступках, но отказывается меняться после учинённой им бойни.
Мои костяшки всё ещё болели от удара по черепу молодого мага, маленькие косточки в моей руке были треснуты и раздроблены от удара.
Я сделал глубокий вдох, идя по улице, пытаясь подавить своё убийственное намерение. Я не мог позволить себе думать о таких ужасных вещах сейчас. Не с тем, что я собирался сделать.
Я наконец прибыл к месту назначения, с тревогой глядя на вывеску. Надпись на входе была достаточно ясной, но часть меня всё ещё с трудом складывала слова.
С выдохом я вошёл в здание. Я легко нашёл стойку регистрации, и молодая женщина за стойкой посмотрела на меня с жалостью.
Я отмахнулся от этого. Я знал, что сегодня выгляжу не лучшим образом. Я едва успел причесаться этим утром, но глубокие круги под глазами и признаки истощения и горя не исчезли за последние день или два.
«Я здесь по поручению», — сказал я, мои собственные слова казались чужими, когда я их произносил. «Дима Вариган. Она недавно отправилась на восхождение и была…» — я с трудом выдавил следующие слова. — «…ранена. Она не может прийти сюда сама».
Регистраторша прикрыла рот рукой, ахнув. «О, мне так жаль это слышать! Это слишком часто случается с хорошими людьми. Дима была доброй женщиной».
Была.
Лицо женщины стало более напряжённым. «Но боюсь, мы не можем впустить вас без явного разрешения законного опекуна. Я могу проверить, добавлены ли вы…»
«Проверьте», — сказал я, мой голос прозвучал резче, чем я намеревался. «Меня зовут Даррин Ордин».
Глаза женщины расширились при упоминании моего имени, но она быстро принялась просматривать их записи.
«Ага», — сказала она, читая лист бумаги с блеском в глазах. «Здесь говорится, что в случае, если Дима Вариган не сможет выполнять свои обычные обязанности, Даррин Ордин уполномочен действовать от её имени». Женщина посмотрела на меня, одарив, как она, вероятно, думала, ободряющей улыбкой. «Я могу проводить вас к ней прямо сейчас, если хотите!»
Я кивнул. «Да, пожалуйста», — сказал я.
Женщина встала, обошла стойку и жестом пригласила меня следовать за ней.
Пока мы шли, беззаботный смех детей доносился до моих ушей из дюжины комнат. Бросив на них взгляд, я увидел мальчиков и девочек, играющих в своё удовольствие, притворяясь мана-зверями, восходящими или кем-то ещё, о ком они слышали в сказках.
‘Как долго продлится эта невинность?’ — мрачно подумал я. — ‘Как долго эти дети смогут цепляться за свою наивность в этом ужасном мире?’
Моё собственное воспитание было на удивление скучным. Я вырос на старой ферме в сельской местности Сехз-Клара, которая граничила с Этрилом. Мои родители научили меня традиционным ценностям: обрабатывать землю и заботиться о ближнем. Вдали от влияния городских лордов, я смог по-настоящему развиться как личность.
‘Люди — как земля под ногами, Дарри’, — всегда говорила моя покойная мать. — ‘Прояви к ним доброту и тепло, добавь немного солнечного света, и никогда не знаешь, что может вырасти’.
Если бы она только была права, этот континент не был бы таким адом. Слишком часто под альтруизмом прорастали не цветы или пшеница, а сорняки и удушающие корни.
Регистраторша остановилась перед определённой комнатой и постучала в дверь. Мгновение спустя ответил уставший на вид учитель этой комнаты, открыв дверь и показав широкий класс со множеством парт, расставленных в несколько рядов. С беглого взгляда я заметил дюжину детей, с нескрываемым любопытством смотрящих на дверь.
«Да?» — спросил учитель. Мешки под его глазами были почти такими же тёмными, как мои, а его взъерошенные каштановые волосы редели на участках.
«Один из родителей вашей ученицы был ранен во время недавнего восхождения», — тихо сказала регистраторша, чтобы слышал только учитель. «У нас здесь контактное лицо на случай чрезвычайной ситуации, надеется забрать её».
Учитель моргнул, затем устало посмотрел на меня. «Имя?»
«Пенни Вариган», — сказал я, отвечая вместо регистраторши. Я колебался. — «Она здесь?»
Учитель медленно кивнул. «Пен — хорошая девочка. Жаль, что её мать не может прийти. Дима почти всегда была на её мероприятиях и выставках. Немногие родители так поступают».
Я тихо хмыкнул в ответ, чувствуя стыд за то, что не могу сказать то же самое.
Усталый мужчина снова оглядел меня с ног до головы, прежде чем повернуться к классу. «Пен?» — позвал он. — «Можешь подойти? К тебе пришли».
Я затаил дыхание, услышав шарканье в комнате. Дети в классе расступились, чтобы пропустить кого-то, но с моего места я не мог видеть, кто это был.
Но как только она вышла вперёд, я сразу понял, что это Пен. У неё были волосы её матери: более тёмный, грязноватый оттенок блонда, чем мой. Её черты лица тоже были материнскими. У неё был маленький нос, который я сразу узнал как нос Димы. Её брови казались такими же выразительными, как у моей бывшей возлюбленной.
Но потом девочка подняла глаза, с тревогой.
Задержанное дыхание вырвалось из моих лёгких тихим свистом, когда её глаза встретились с моими. Они были ярко-зелёными.
Моими глазами. Я видел Диму во всех чертах девочки, но глаза могли быть только моими.
Я натянул слабую улыбку, пытаясь излучать свою обычную уверенность. Я был избит, потрёпан, и под моей мятой рубашкой было более чем достаточно синяков, но если этой маленькой девочке нужно было увидеть непобедимого восходящего, я им стану.
Девочка спряталась за ногу учителя, застенчиво выглядывая на меня.
‘Милосердный Вритра’, — подумал я. — ‘Даже её застенчивость как у Димы’.
Я опустился на колени, чтобы быть ближе к её росту, надеясь выманить ребёнка. «Привет, Пен», — сказал я, надеясь, что мой голос звучит ободряюще. — «Меня зовут Даррин». Я замолчал, когда девочка выглянула с более открытым любопытством. Эти зелёные глаза были как зеркальное отражение моих собственных. «И у меня для тебя есть новости».
Я маневрировал по усыпанному камнями полю боя, ведя ударный отряд могучих големов в атаку на вражеские позиции с фланга. Подъём на холм был медленным и мучительным, и его усугубляли скользкая, похожая на кровь субстанция, покрывавшая землю, и запах железа и меди, что бил в ноздри.
Согласно моему плану, бо́льшая часть наших войск была сосредоточена на двустороннем штурме с двух разных направлений в нижней части холма. Из-за того, что так много моих союзных големов было сосредоточено на этом фронте, это привлекло внимание большинства наших врагов.
Но они всё ещё удерживали высоту. На каждую каплю пролитой нами крови они проливали вдвое больше. Единственным способом победить было взять этот холм с минимальными потерями.
Поэтому я и несколько избранных элитных големов, каждый из которых нёс символ тройственного Совета Дикатена, двигались, чтобы обойти их растянутый фланг. Я стоял в авангарде, высоко подняв Балладу Рассвета, как знамя. Големы наверху знали о моём трудном штурме, но с нашим напором они мало что могли сделать.
Несколько скользящих заклинаний пронеслись в сторону моих войск. Я доверился элите на моих флангах, что они выдержат более слабые атаки, их щиты периодически поднимались для защиты от земляных клинков и ледяных копий.
Однако моё внимание привлёк большой огненный шар. Я заметил его, когда он летел по дуге к моему небольшому, сжатому отряду, понимая, какой ущерб он нанесёт, если попадёт. Я взмахнул Балладой Рассвета, концентрируя волну ледяной и молниевой маны по всей её длине. Затем я взмахнул клинком вверх, бирюзовое оружие вспыхнуло белым, извергая потрескивающий мороз.
Волна холода, пронизанная электрическими дугами, поглотила массивный огненный шар, продолжила свой путь и нарушила строй големов наверху. Почувствовав наш шанс, я высоко поднял Балладу Рассвета, кровь стучала у меня в ушах.
«В атаку!» — крикнул я, позволяя своему голосу распространиться с помощью магии ветра. «Врежьтесь в их ряды!»
Как один, двадцать земляных ног ударили в землю, каскадная обратная лавина, нацеленная в сердце вражеского строя. Пока я нёсся на потоках ветра, я представлял себе страх в глазах моих врагов.
Его там, конечно, не было. Врен был дотошным старым ублюдком, но как бы реалистично он ни делал своих големов, им всегда не хватало чего-то фундаментально человеческого.
Но когда я достиг вершины, я почувствовал знакомый жгучий жар от рукояти моего меча. Полоса оранжево-фиолетовых прожилок проползла вверх по хвостовику моего полупрозрачного бирюзового меча, принося лёгкое тепло в мои руки, когда Баллада Рассвета отреагировала.
Внутренне я раздражённо вздохнул. Каждый раз, когда это случалось — а в последние несколько недель это происходило всё чаще, — Врен полностью останавливал мою тренировку на несколько дней, чтобы провести тесты с моим мечом. И, конечно же, хитрый асура не говорил мне, что он проверяет.
Предсказуемо, все до единого големы замерли на месте, создав пузырь, похожий на остановившееся время. Только я всё ещё двигался, адреналиновый порыв и ожидание столкновения сил кипели на поверхности моего сознания. Этот боевой раж был со мной всегда, когда я сражался так: эхо стали о сталь, заклинания, проносящиеся над головой, молнии, пронизывающие воздух, от которых волосы вставали дыбом.
Но потом случилось нечто иное. Слабое жжение рукояти Баллады Рассвета превратилось в жар раскалённого железа, когда оно набрало температуру. Внезапно оранжево-фиолетовые полосы взметнулись вверх, вытесняя бирюзу и заполняя её цветом. Я поспешно воткнул клинок в землю, отдёрнув руку, чтобы не обжечься.
Это было не так, как в прошлый раз. Впервые я почувствовал силу, исходящую от этой штуки. Она казалась странной и чуждой моему мана-сенсу, касаясь моего разума, словно кончиком пера.
Врен выскочил из-под земли мгновением позже, с почти безумным выражением глаз, когда он подлетел к моему мечу.
По крайней мере, более безумным, чем обычно.
«Что это?» — спросил он, обходя мой воткнутый в землю меч и полностью меня игнорируя. «На этот раз она сделала что-то другое. Может, сотворила мощное заклинание? Нет, это не совсем то. Определённо использовала больше силы, чем мы обычно видим, но что?»
Врен Каин IV, выдающийся Титан асуров и мой наставник в течение последних нескольких месяцев, перешёл на бормотание и начал что-то записывать в блокнот.
«Выходная мощность заметно высока. Увеличилась как минимум на тысячу четыреста шестнадцать процентов от нормы. Но волны, исходящие от клинка, не распределены равномерно, как раньше. Это кажется более хаотичным. Возможно, какое-то непроверенное заклинание?»
«Врен», — настороженно сказал я, чувствуя усталость от всего этого. Асура, казалось, не слышал меня, постукивая ручкой по подбородку и пристально изучая меч. Теперь он светился странным блеском, казалось, имитируя рассеивание света сквозь облака во время заката. «Это, похоже, сделано намеренно. Если я соберу правильные данные, я смогу отследить точку происхождения…»
«Врен!» — рявкнул я, теряя терпение. — «Какого чёрта происходит с моим мечом?!»
Асура моргнул, затем повернулся ко мне, словно заметив меня впервые. «О, это? Это не твоё дело», — сказал он, сунув руку в карман и достав другую ручку, другого цвета. «Это всё сейчас далеко за пределами твоего контроля, сопляк».
Я скрежетал зубами. Я знал, что неразумно испытывать терпение своего наставника, но если это будет продолжаться, мои тренировки сильно замедлятся. «Каждый раз, когда Баллада Рассвета светится этими цветами, ты останавливаешь мои тренировки на несколько дней», — сказал я, пытаясь быть разумным. «Думаю, это моё дело, если мне постоянно приходится ждать каждый раз, когда это происходит без объяснений».
Асура открыл рот, чтобы ответить. «Вы, лессеры, всегда так раздуваете из мухи слона?» — спросил он со стоном. «Всё, что от тебя требовалось, это держать свой меч. Он более восприимчив к сигналам в твоих руках, потому что ты с ним связан. Тебе этого достаточно?»
Я скрестил руки на груди, подняв бровь, что говорило ему: ‘Нет, мне этого недостаточно’.
«Я здесь, чтобы тренироваться и быть в состоянии защитить своих близких», — сказал я. «Если мои тренировки постоянно прерываются, то я не делаю всё возможное. По крайней мере, скажи мне почему».
Асура запустил руки в волосы, на мгновение вцепившись в корни, повернулся и раздражённо застонал. «Почему ты должен приводить веские аргументы, Артур Лейвин? Все остальные лессеры, с которыми я имел неудовольствие встречаться, были сопливыми отродьями. На мой взгляд, так гораздо лучше».
Он снова повернулся, в его старых глазах что-то блеснуло. «Видишь ли, есть одна женщина», — начал он. — «Из далёкого прошлого».
Честно говоря, я не знал, чего ожидать. Но уж точно не этого. Мои брови взлетели так высоко, что, вероятно, встретились с линией роста волос, а челюсть отвисла. Это всё из-за женщины? Асура, казалось, понял, что только что сказал, и выражение его лица изменилось.
«Закрой свой лессерский рот, Артур Лейвин!» — сказал он, гневно глядя на меня. — «С такой скоростью ты наловишь в него мух. Что, возможно, и к лучшему». Он махнул рукой. «В любом случае, её звали — зовут — Аврора. Взбалмошная старая феникс с привычкой пытаться выглядеть такой же невозмутимой, как старый добрый Лорд Индрат».
Я медленно закрыл рот со щелчком. «Что ты имеешь в виду, звали?» — спросил я, почувствовав его акцент на этом слове.
Врен снова повернулся к светящемуся мечу в земле, его плечи странно ссутулились. «Я сказал тебе, что сделал Балладу Рассвета как универсальный меч. Но это была ложь». Асура помолчал. «Я сделал этот меч для неё», — тихо сказал он. — «Это то, в чём я хорош. Создание оружия. Единственное, что я мог сделать, чтобы попытаться произвести на неё впечатление». Асура, казалось, в этот момент говорил больше сам с собой, чем со мной.
Он покачал головой, его длинные растрёпанные локоны качнулись. «Но я так и не закончил изделие. Она исчезла со своим братом много лет назад где-то в Звериных Полянах по какой-то непостижимой причине. Так и не понял почему. Но я уже вложил в него труд, поэтому оставил меч там, надеясь, что она его найдёт».
«Я думал, она мертва», — честно сказал он, и големы вокруг нас наконец растворились обратно в мане земли. Врен продолжал смотреть на оранжево-фиолетовый клинок. «Пока твой меч не начал сиять, реагируя на её действия».
Он провёл рукой по матово-чёрной рукояти Баллады Рассвета. Я удивился, когда он отдёрнул её, обожжённую. Асура, казалось, собрался с мыслями, медленно надевая свою неискреннюю маску.
Асура снова повернулся ко мне. «Но это не имеет значения для твоей тренировки, не так ли, сопляк?» Его глаза сузились. «Если ты хочешь бросать свою мягкую плотскую марионетку на камни весь день, будь по-твоему. Я не стану мешать тебе делать твою и без того короткую лессерскую жизнь ещё короче».
Он вырвал Балладу Рассвета из земли, затем сотворил другой меч из земли вокруг нас и бросил его мне. «Твои тренировки больше не будут прерываться. Можешь снова крушить камни».
У меня едва хватило времени, чтобы осмыслить откровения асуры, прежде чем големы снова сформировались вокруг меня, скрывая асуру из виду. Мне показалось, я видел, как одна слеза скатилась по его щеке, когда он смотрел на меч, но я не мог быть уверен.
От лица Даррина Ордина
Я делал каждый шаг вперёд оцепенев, управляя собственным телом силой воли. Мои кулаки сжимались и разжимались по бокам, пока я шёл по малолюдной улице.
Дима была уединена в моём поместье с лучшими хирургами и сиделками, которых я мог себе позволить. Но хотя я был уверен, что она выживет, специалисты, с которыми я говорил, предполагали, что она больше никогда не очнётся. Они ничего не могли сделать, кроме как поддерживать жизнь в её теле. Как заявила одна медсестра, она была поражена, что мать моего ребёнка вообще жива.
Они были слишком самодовольны. Слишком уверены в своей силе. Слишком легко использовали её против других.
Но впервые в жизни я отчаянно желал быть одним из этих напыщенных аристократов. У них были ресурсы, которых мне не хватало. Медицинские учреждения, которые нужны были Диме, чтобы очнуться.
Мои мысли вернулись к Торену Даену, и при мысли о молодом маге во мне зародился горький гнев.
Я думал, что нашёл родственную душу. Того, кто заботится о тех, кто ниже его по положению. Я обманывал себя, видя это в каждой его отчаянной борьбе в той адской зоне. Я убедил себя, что ему не всё равно, когда Хофал рассказал мне его историю.
Я думал, что нашёл кого-то вроде себя, кто был готов противостоять власть имущим. Но вместо самоотверженного порыва, Лорда Даена подпитывала вина. Вина за всех людей, которых он утащил на смерть.
Но недостаточно вины, чтобы держаться подальше от Гробниц. Он был худшим из людей: из тех, кто раскаивается в своих поступках, но отказывается меняться после учинённой им бойни.
Мои костяшки всё ещё болели от удара по черепу молодого мага, маленькие косточки в моей руке были треснуты и раздроблены от удара.
Я сделал глубокий вдох, идя по улице, пытаясь подавить своё убийственное намерение. Я не мог позволить себе думать о таких ужасных вещах сейчас. Не с тем, что я собирался сделать.
Я наконец прибыл к месту назначения, с тревогой глядя на вывеску. Надпись на входе была достаточно ясной, но часть меня всё ещё с трудом складывала слова.
С выдохом я вошёл в здание. Я легко нашёл стойку регистрации, и молодая женщина за стойкой посмотрела на меня с жалостью.
Я отмахнулся от этого. Я знал, что сегодня выгляжу не лучшим образом. Я едва успел причесаться этим утром, но глубокие круги под глазами и признаки истощения и горя не исчезли за последние день или два.
«Я здесь по поручению», — сказал я, мои собственные слова казались чужими, когда я их произносил. «Дима Вариган. Она недавно отправилась на восхождение и была…» — я с трудом выдавил следующие слова. — «…ранена. Она не может прийти сюда сама».
Регистраторша прикрыла рот рукой, ахнув. «О, мне так жаль это слышать! Это слишком часто случается с хорошими людьми. Дима была доброй женщиной».
Была.
Лицо женщины стало более напряжённым. «Но боюсь, мы не можем впустить вас без явного разрешения законного опекуна. Я могу проверить, добавлены ли вы…»
«Проверьте», — сказал я, мой голос прозвучал резче, чем я намеревался. «Меня зовут Даррин Ордин».
Глаза женщины расширились при упоминании моего имени, но она быстро принялась просматривать их записи.
«Ага», — сказала она, читая лист бумаги с блеском в глазах. «Здесь говорится, что в случае, если Дима Вариган не сможет выполнять свои обычные обязанности, Даррин Ордин уполномочен действовать от её имени». Женщина посмотрела на меня, одарив, как она, вероятно, думала, ободряющей улыбкой. «Я могу проводить вас к ней прямо сейчас, если хотите!»
Я кивнул. «Да, пожалуйста», — сказал я.
Женщина встала, обошла стойку и жестом пригласила меня следовать за ней.
Пока мы шли, беззаботный смех детей доносился до моих ушей из дюжины комнат. Бросив на них взгляд, я увидел мальчиков и девочек, играющих в своё удовольствие, притворяясь мана-зверями, восходящими или кем-то ещё, о ком они слышали в сказках.
‘Как долго продлится эта невинность?’ — мрачно подумал я. — ‘Как долго эти дети смогут цепляться за свою наивность в этом ужасном мире?’
Моё собственное воспитание было на удивление скучным. Я вырос на старой ферме в сельской местности Сехз-Клара, которая граничила с Этрилом. Мои родители научили меня традиционным ценностям: обрабатывать землю и заботиться о ближнем. Вдали от влияния городских лордов, я смог по-настоящему развиться как личность.
‘Люди — как земля под ногами, Дарри’, — всегда говорила моя покойная мать. — ‘Прояви к ним доброту и тепло, добавь немного солнечного света, и никогда не знаешь, что может вырасти’.
Если бы она только была права, этот континент не был бы таким адом. Слишком часто под альтруизмом прорастали не цветы или пшеница, а сорняки и удушающие корни.
Регистраторша остановилась перед определённой комнатой и постучала в дверь. Мгновение спустя ответил уставший на вид учитель этой комнаты, открыв дверь и показав широкий класс со множеством парт, расставленных в несколько рядов. С беглого взгляда я заметил дюжину детей, с нескрываемым любопытством смотрящих на дверь.
«Да?» — спросил учитель. Мешки под его глазами были почти такими же тёмными, как мои, а его взъерошенные каштановые волосы редели на участках.
«Один из родителей вашей ученицы был ранен во время недавнего восхождения», — тихо сказала регистраторша, чтобы слышал только учитель. «У нас здесь контактное лицо на случай чрезвычайной ситуации, надеется забрать её».
Учитель моргнул, затем устало посмотрел на меня. «Имя?»
«Пенни Вариган», — сказал я, отвечая вместо регистраторши. Я колебался. — «Она здесь?»
Учитель медленно кивнул. «Пен — хорошая девочка. Жаль, что её мать не может прийти. Дима почти всегда была на её мероприятиях и выставках. Немногие родители так поступают».
Я тихо хмыкнул в ответ, чувствуя стыд за то, что не могу сказать то же самое.
Усталый мужчина снова оглядел меня с ног до головы, прежде чем повернуться к классу. «Пен?» — позвал он. — «Можешь подойти? К тебе пришли».
Я затаил дыхание, услышав шарканье в комнате. Дети в классе расступились, чтобы пропустить кого-то, но с моего места я не мог видеть, кто это был.
Но как только она вышла вперёд, я сразу понял, что это Пен. У неё были волосы её матери: более тёмный, грязноватый оттенок блонда, чем мой. Её черты лица тоже были материнскими. У неё был маленький нос, который я сразу узнал как нос Димы. Её брови казались такими же выразительными, как у моей бывшей возлюбленной.
Но потом девочка подняла глаза, с тревогой.
Задержанное дыхание вырвалось из моих лёгких тихим свистом, когда её глаза встретились с моими. Они были ярко-зелёными.
Моими глазами. Я видел Диму во всех чертах девочки, но глаза могли быть только моими.
Я натянул слабую улыбку, пытаясь излучать свою обычную уверенность. Я был избит, потрёпан, и под моей мятой рубашкой было более чем достаточно синяков, но если этой маленькой девочке нужно было увидеть непобедимого восходящего, я им стану.
Девочка спряталась за ногу учителя, застенчиво выглядывая на меня.
‘Милосердный Вритра’, — подумал я. — ‘Даже её застенчивость как у Димы’.
Я опустился на колени, чтобы быть ближе к её росту, надеясь выманить ребёнка. «Привет, Пен», — сказал я, надеясь, что мой голос звучит ободряюще. — «Меня зовут Даррин». Я замолчал, когда девочка выглянула с более открытым любопытством. Эти зелёные глаза были как зеркальное отражение моих собственных. «И у меня для тебя есть новости».
Закладка