Глава 65 - Гнев Леса •
От лица Торена Даена
Я был быстрее древесных демонов, но они приспосабливались к моей тактике. Когда я взмыл в воздух, ещё одна колонна извивающихся древесных демонов попыталась перехватить меня. Приблизившись, я использовал телекинез, чтобы уклониться, и рубанул по колонне покрытой пламенем Клятвой.
Клинок прожёг руки, которые пытались до меня дотянуться, и позволил мне ловко приземлиться. Я метнул заклинания с подошв своих ног, целясь в шпиль. Однако в долю секунды на взлёте когтистая лапа ударила меня по ноге. Изящная дуга моего полёта превратилась в неконтролируемое падение. Я кувыркался в воздухе, словно птица, забывшая, как летать.
Я врезался в следующую башню из древесных демонов, их царапающие руки заслонили мне обзор, окрасив всё в монохромно-серый цвет, пока они рвали и кромсали мой телекинетический покров. Я почувствовал, как коготь наконец пробил мой барьер, вонзившись мне в живот. Я закричал, когда коготь вошёл глубже в мою плоть, разрезая её.
Действуя на чистом адреналине и инстинктах, я высвободил не сфокусированную вспышку огня, звука и силы. Древесные демоны взвыли, пожираемые огнём, сотрясаемые звуком и уничтожаемые прерывистыми ударами телекинеза. Башня, в которой я был пленён, разлетелась на куски, всё в радиусе трёх метров было сметено, а я мешком рухнул на землю.
Грязь брызнула на мою броню и лицо, когда я ударился оземь. Я поспешно поднялся на ноги, крепко сжимая оружие. Живот сильно кровоточил, но из-за дождя, смывавшего кровь, я не мог оценить степень повреждения. Боль была адская, и каждый шаг, казалось, мог что-то разорвать.
Мой телекинетический барьер начал медленно-медленно восстанавливаться. Это был мучительно долгий процесс — кристаллические трещины разглаживались, словно в замедленной съёмке. Но я не мог ждать, пока он сам себя починит. Мне нужно было добраться до этого шпиля.
Я сосредоточился на своей эмблеме телекинеза, сжимая и уплотняя силу за спиной. Я сдерживал заклинание, собирая всё больше и больше мощи.
До того, как моя форма заклинания улучшилась до эмблемы, я не мог позволить себе использовать слишком мощные мгновенные толчки. Всё, что бы я ни попробовал, ударило бы по мне с той же силой. Если бы я применил мегатонный удар по врагу, то получил бы такую же отдачу.
В какой-то степени моё усиленное маной тело позволяло игнорировать большую часть этой отдачи. Но мой телекинетический покров смягчал эти опасения. Покров распределял силу моих толчков по всей своей поверхности, а это означало, что я мог использовать телекинетические толчки и притяжения, не беспокоясь о том, что моё тело разлетится на куски.
Я лишь надеялся, что мой покров выдержит этот толчок.
Я выпустил заклинание — колоссальный телекинетический удар, направленный в грязь позади меня. Я почувствовал, как меня дёрнуло, когда грязь отбросило назад трёхметровой волной, забрызгав окружающих монстров коричневой жижей. Меня катапультировало в небо, капли дождя ощущались как дюжина укусов насекомых, впиваясь в мою кожу.
Мой телекинетический покров разлетелся на миллион осколков, когда отдача уничтожила и без того ослабленный барьер. Я почувствовал, как остатки силы прошлись по моей спине, и понял, что у меня будет огромный синяк, а из лёгких выбило весь воздух.
Но я летел прямой ракетой к шпилю, на такой скорости, что древесные демоны не могли меня перехватить.
Приближаясь, я развернулся в воздухе. Я ударился о скользкий камень ногами, создав небольшой кратер вокруг своих ботинок. Мои колени затрещали, когда я их согнул, и я почувствовал, как содрогнулись мои усиленные маной кости.
Но я не упал. Камень, должно быть, был скользким, как морской берег, но вспыхивающее белое телекинетическое притяжение под моими ногами удерживало меня на шпиле. Я выпрямился, стоя под углом почти в девяносто градусов, и уставился на бурлящие грозовые тучи над головой. Дождь стекал с моего тела, падая на много этажей вниз.
Я закричал во весь голос, когда над головой сверкнула молния. Эмоции, накопившиеся в груди за время отчаянного бегства, наконец вырвались наружу голосом, подобным грому, а звуковая мана в воздухе вздымалась, словно морские волны.
Я тяжело дышал, моя кровь капала вниз вместе с водой. Бок болел адски, но теперь я не бежал. Мой телекинетический покров медленно восстанавливался, затишье в бою дало мне столь необходимое время.
Я обернулся, глядя прямо на землю. Мои волосы мокрыми прядями спадали на лицо, прилипая к нему, пока я смотрел на древесных демонов. Демоны столпились у подножия шпиля, образуя море белого цвета. Их бусинкоподобные, кроваво-красные глаза смотрели на меня снизу, в них кипела сгущённая ярость.
Я издал первобытный боевой клич, адресованный им, и адреналин хлынул по моим венам.
Это и стало для орды сигналом. Они вонзили пальцы в камень и толпами полезли за мной. Я отстранённо подумал, что они походили на чернила, текущие вверх по длинному перу и стремящиеся всё покрыть белым*.
#Прим. Пер.: В оригинале использован образ «ink flowing up a long pen, seeking to coat all in white» (чернила, текущие вверх по перу, стремящиеся всё покрыть белым). Это яркая, хоть и противоречивая метафора, так как чернила обычно чёрные, а демоны — белые. Перевод сохраняет этот образ, чтобы передать странность и неестественность происходящего.
Я метнул Обещание телекинетическим импульсом. Клинок вонзился в череп древесного демона, оборвав его визг, прежде чем кинжал вырвался на свободу. Затем он метнулся в сторону, раня другого зверя, и под моим контролем продолжил носиться вокруг.
Я сотворил звуковую гранату в левой руке и бросил её вниз, на приближающуюся волну. Когда она взорвалась, все карабкающиеся твари в непосредственной близости потеряли хватку и посыпались со шпиля, сбивая по пути других.
Но они продолжали лезть. Продолжали охоту.
Я провёл пальцем по лезвию Клятвы, раскаляя клинок. Каждый раз, когда дождь попадал на мою саблю, она шипела и испускала пар — это моя огненная мана отталкивала воду.
Я бросил в тварей пригоршню огненных зарядов, и оранжевая полоса твёрдого пламени пронзила ещё дюжину. Обещание металось ближе ко мне, готовое перехватить любого, кто подберётся слишком близко.
И вот они наконец добрались до меня, вопреки гравитации стоя на вершине каменного шпиля. Один из них бросился на меня, его длинные, нескладные конечности пытались разорвать меня на части. Клятва с шипением отсекла ему руку по плечо, из-за чего тварь потеряла опору и рухнула вниз.
Другой монстр попытался обойти меня по краю камня, но я направил Обещание ему в череп. Я использовал телекинетический толчок на ещё одном, чтобы оторвать его деревянные пальцы от камня. Падая, он завизжал, но на место каждого сбитого мной приходило трое.
Твари не истекали кровью. Из их ран сочился вязкий красный сок, который покрывал моё оружие и притуплял его режущую кромку. Мне приходилось периодически проводить по лезвиям огненным заклинанием, чтобы сжечь эту дрянь.
Я оказался в ловушке на этом шпиле, столкнувшись с бесконечным потоком эфирных зверей. Хоть это и направляло их в более удобное для боя пространство, я также понимал, что понятия не имею, как выжить. В конце концов, они одолеют меня чистым числом. Моя мана иссякнет, и меня затащат в орду и разорвут на куски.
Я увернулся от бросившейся на меня твари, схватил её за тонкую шею и телекинетическим толчком отправил её прямиком в сородичей. Клятва взметнулась в быстрой дуге, отсекая голову другой твари. Я использовал отрубленную голову, чтобы отбить ещё одну, а затем стиснул зубы, когда когти прошлись по моему телекинетическому покрову.
Я не мог повернуться к нападавшему, так как передо мной стояли ещё четверо. Вместо этого Обещание обогнуло меня сзади и поразило зверя в голову. Тем временем я ударил кулаком по камню перед собой.
Звуковое заклинание — производное от моего заклинания звукового хлопка — заставило скользкий камень задрожать от прошедших по нему ударных волн. Древесные демоны передо мной, не в силах удержаться на земле, с визгом посыпались вниз.
Мои руки горели от постоянной борьбы. Ужасная боль в животе утихла до тупого нытья, пока я полностью погрузился в битву. Я стал подобен машине: рубить, толкать, сбрасывать, сжигать. Как падал дождь, так падали и эти монстры. Но я устал. Моя мана не была бесконечной. Она восстанавливалась с огромной скоростью, но я тратил её гораздо быстрее, чем она могла восполниться.
Это продолжалось часами, а молнии сверкали над головой, словно кнут надсмотрщика.
Я споткнулся, когда тварь потянула меня за ногу. Меня удерживало на этой колонне лишь светящееся белое телекинетическое притяжение на моих ботинках. Я чуть не оступился и не упал из-за этого, но опустил ботинок на деревянную голову, разнеся её вдребезги.
‘Когда же это кончится?’ — подумал я, и даже в мыслях сквозила усталость. Я не видел конца нескончаемому потоку тварей, хотя, должно быть, уже убил сотни. Моя одежда была испачкана их похожими на сок телесными жидкостями, а моё оружие отрубило столько рук, что хватило бы на всю жизнь.
Я поскользнулся, уклоняясь от удара, и позволил одному из демонических древесных созданий схватить меня за ногу. Хватка поползла вверх по ноге, цепляясь за мой телекинетический покров и пытаясь стащить меня вниз.
‘Чёрт!’ — подумал я, чувствуя, как телекинетическое заклинание под другой ногой ослабевает, сила тяги была слишком велика. Я уже собирался ответить другим заклинанием, но тут что-то изменилось.
Дождь прекратился. Вода, которая лила как из ведра с самого начала битвы, иссякла почти мгновенно.
И когда вода стекла с деревянных демонов, они застыли в своих движениях, словно окаменев. Демоны толпами посыпались со шпиля, их пальцы больше не цеплялись за выступы земли. Я внезапно остался один на краю высокой скалы, а глаза всех ближайших тварей потускнели, став янтарными.
Я нерешительно посмотрел на землю вокруг. Именно тогда я заметил нечто странное: зловещие белые деревья за время бури сморщились и почернели. Я наблюдал, как одно из них рассыпалось дымными хлопьями, оставив пустое место там, где оно когда-то стояло.
Звери, рухнувшие в лесу, начали меняться. Их формы исказились, пальцы рук и ног превратились в корни, которыми они вросли в землю. Через мгновение почти пустая холмистая местность снова была заполнена корявыми белыми деревьями, каждое из которых выросло из трупа древесного демона.
Я посмотрел в небо, тяжело дыша, пока адреналин постепенно отступал. Я снова в полной мере ощутил рану в боку, каждый поворот туловища отдавался пульсирующей болью по всему телу.
Древесные демоны, погибшие у дороги, рассыпались в тёмную пыль, а затем и вовсе исчезли. Я смотрел на всё это широко раскрытыми, безумными глазами.
Казалось, будто ничего и не произошло. Деревья выросли снова. Монстры разложились. И всё было готово к новой буре.
Я медленно спустился по шпилю, используя свою телекинетическую руну, чтобы прикрепить ноги к скале. Когда я достиг земли, которая была не такой уж и влажной, как следовало ожидать, я рухнул, прислонившись к камню.
Я даже не убрал в ножны Клятву и Обещание, вяло роясь в своём пространственном кольце в поисках бинтов. Достав их, я методично перевязал рану, предварительно осмотрев её и болезненно очистив от грязи и земли. Это был глубокий порез, но он не задел никаких внутренних органов. Правда, когда он заживёт, останется небольшой шрам.
«Ненавижу, блядь, деревья», — пробормотал я, выдавливая в рот немного протеиновой пасты. Сначала Кларвудский лес, теперь вот эти. Не думаю, что после этих демонов я когда-нибудь смогу так же ненавидеть скаунтеров.
«Тебе повезло, что ты жив», — произнесла Леди Доун рядом со мной.
«Спасибо за веру в меня», — сказал я вслух. Мне показалось донельзя ироничным, что если бы я взял с собой в эту зону команду восходящих, они, скорее всего, не выжили бы. Я продержался только благодаря своей мобильности. «И готов поспорить, что мне придётся сражаться с новой волной, когда нагрянет следующая буря».
Феникс с лёгким отвращением посмотрела на деревья.
«Ты когда-нибудь сражалась с чем-то подобным?» — спросил я. Я прислонился головой к каменному шпилю за спиной и использовал голос Леди Доун как маяк тепла.
«Нет», — тут же ответила феникс. — «Эти звери неестественны. Сконструированные формы жизни, жаждущие лишь убивать и размножаться. Если бы такие твари попали на поверхность…»
Я содрогнулся при этой мысли. Они бы распространились в геометрической прогрессии, как инфекция. Я рассеянно подумал, могли ли джинны просто сбросить одно из этих демонических деревьев в центр планеты и полностью уничтожить её этой деревянной чумой.
Артур отмечал, что Реликтовые Гробницы кажутся мрачными. В тот момент я подумал, что он ещё мягко выразился. Эти древесные демоны могли стать чумой, способной уничтожить мир. Я достал из пространственного кольца бурдюк с водой и жадно напился. Несмотря на весь прошедший дождь, я был измучен жаждой и обезвожен донельзя.
«Разбуди меня, если что-то попытается меня убить, пожалуйста», — сонно сказал я своей связи, прежде чем положить голову на камень.
Через несколько мгновений я заснул.
***
Я проснулся, чувствуя себя гораздо лучше, чем когда ложился спать. Моё ядро было не совсем полным, а это означало, что я проспал всего несколько часов. Мне нужно будет хорошенько выспаться, когда я наконец покину Реликтовые Гробницы.
Я осторожно встал, потрогав рану на животе. Она болела, но уже не так сильно, как раньше. Я посмотрел на грунтовую тропу, гадая, когда же она закончится. Если она вообще закончится.
После быстрого тюбика протеиновой пасты и ещё одного глотка воды я двинулся по тропе. По пути я заметил некоторые изменения в деревьях.
По мере моего продвижения, казалось, плотность ужасного леса постепенно увеличивалась. Если раньше я мог видеть довольно далеко в лес по обе стороны тропы, то теперь не мог разглядеть и метра вглубь.
Время от времени у дороги возвышался высокий каменный шпиль. Я мысленно отмечал их по пути, зная, что это мой единственный шанс выжить в случае новой бури.
«Что именно такое жизненная сила?» — спросил я свою связь, нервируя гнетущую тишину.
Мгновение спустя появилась Леди Доун и поплыла рядом со мной.
Она, казалось, на мгновение задумалась над моим вопросом. «Жизненная сила — это Якорь», — медленно произнесла она. — «Это то, что связывает твою душу с твоим Сосудом. Это клей, который удерживает духовное привязанным к физическому».
На этот раз деревья вокруг меня не направляли на меня свои ветви, когда я отводил взгляд, что очень успокаивало. «Это не то же самое, что мана, да?» — спросил я, пытаясь понять. — «Тогда это должно быть проявлением эфира».
Феникс посмотрела на меня своими пылающими, непостижимыми глазами. «У каждого живого тела есть запас жизненной силы. Она действительно создана из эфира, но это не эфир неба или эфир земли. Эфир сердца — это и есть жизненная сила. Это то, что заставляет наши тела двигаться».
«И на моей первой фазе я могу видеть эту жизненную силу?» — спросил я вопросительно.
Асура слегка замедлилась. «Это отражение искусств Кланов Феникса. Когда наш Огонь начинает угасать и наши души начинают дрейфовать, мы вместо этого сжигаем наши Сосуды. И когда оставшаяся жизненная сила вспыхивает, мы Ваяем наши формы заново, используя угли, чтобы разжечь новое пламя. Фениксы всегда имели более тесную связь с Привязью Души, чем любая другая раса. Но твоя способность видеть и чувствовать жизненную силу неестественна даже среди клана Асклепий».
Я нахмурился. «Это как?»
Асура снова подняла свои пурпурные руки. «Мой последний Сосуд был не просто сосудом феникса. Изменение… изменило то, что было возможно, так, как я не ожидала».
Я выдохнул, думая о способности восставать из огня. Это было настолько за гранью моего собственного опыта, что казалось чудесным. «Возможность пересоздавать свои тела так, как вы это делаете, звучит потрясающе. Каково это?»
Асура склонила голову, в её глазах-солнцах появился отсутствующий взгляд. «Первое Ваяние феникса знаменует его совершеннолетие. Когда ты очистишься в пламени, ты восстанешь с новой мудростью и статусом в нашем обществе. Не все проходят это испытание, но те, кто проходит, принимаются как полноправные члены Кланов». Она слегка отвернулась от меня. «Но чувствовать, как твой Пламень медленно собирает новый Сосуд, — это нечто неописуемое. Никто не может познать себя так близко, как феникс, который сам себя воссоздаёт из хватки Запределья. Ибо мы не должны совершать ошибок. Малейшее несоответствие, кратчайший промах — и наш Якорь подведёт, и мы умрём по-настоящему». Я слушал с неослабевающим вниманием, пока бывшее божество продолжало. «Уверенность в цели, всеобъемлющее единение с душой…» — она покачала головой. — «Боюсь, я не могу описать это тебе словами, Контрактор, и за это мне искренне жаль. Это нечто чудесное, непостижимое».
Я почувствовал уверенность и сожаление в словах моей связи. И пока я шёл через этот адский лес, я задавался вопросом, каково это — ощутить тот кусочек рая.
Я был быстрее древесных демонов, но они приспосабливались к моей тактике. Когда я взмыл в воздух, ещё одна колонна извивающихся древесных демонов попыталась перехватить меня. Приблизившись, я использовал телекинез, чтобы уклониться, и рубанул по колонне покрытой пламенем Клятвой.
Клинок прожёг руки, которые пытались до меня дотянуться, и позволил мне ловко приземлиться. Я метнул заклинания с подошв своих ног, целясь в шпиль. Однако в долю секунды на взлёте когтистая лапа ударила меня по ноге. Изящная дуга моего полёта превратилась в неконтролируемое падение. Я кувыркался в воздухе, словно птица, забывшая, как летать.
Я врезался в следующую башню из древесных демонов, их царапающие руки заслонили мне обзор, окрасив всё в монохромно-серый цвет, пока они рвали и кромсали мой телекинетический покров. Я почувствовал, как коготь наконец пробил мой барьер, вонзившись мне в живот. Я закричал, когда коготь вошёл глубже в мою плоть, разрезая её.
Действуя на чистом адреналине и инстинктах, я высвободил не сфокусированную вспышку огня, звука и силы. Древесные демоны взвыли, пожираемые огнём, сотрясаемые звуком и уничтожаемые прерывистыми ударами телекинеза. Башня, в которой я был пленён, разлетелась на куски, всё в радиусе трёх метров было сметено, а я мешком рухнул на землю.
Грязь брызнула на мою броню и лицо, когда я ударился оземь. Я поспешно поднялся на ноги, крепко сжимая оружие. Живот сильно кровоточил, но из-за дождя, смывавшего кровь, я не мог оценить степень повреждения. Боль была адская, и каждый шаг, казалось, мог что-то разорвать.
Мой телекинетический барьер начал медленно-медленно восстанавливаться. Это был мучительно долгий процесс — кристаллические трещины разглаживались, словно в замедленной съёмке. Но я не мог ждать, пока он сам себя починит. Мне нужно было добраться до этого шпиля.
Я сосредоточился на своей эмблеме телекинеза, сжимая и уплотняя силу за спиной. Я сдерживал заклинание, собирая всё больше и больше мощи.
До того, как моя форма заклинания улучшилась до эмблемы, я не мог позволить себе использовать слишком мощные мгновенные толчки. Всё, что бы я ни попробовал, ударило бы по мне с той же силой. Если бы я применил мегатонный удар по врагу, то получил бы такую же отдачу.
В какой-то степени моё усиленное маной тело позволяло игнорировать большую часть этой отдачи. Но мой телекинетический покров смягчал эти опасения. Покров распределял силу моих толчков по всей своей поверхности, а это означало, что я мог использовать телекинетические толчки и притяжения, не беспокоясь о том, что моё тело разлетится на куски.
Я лишь надеялся, что мой покров выдержит этот толчок.
Я выпустил заклинание — колоссальный телекинетический удар, направленный в грязь позади меня. Я почувствовал, как меня дёрнуло, когда грязь отбросило назад трёхметровой волной, забрызгав окружающих монстров коричневой жижей. Меня катапультировало в небо, капли дождя ощущались как дюжина укусов насекомых, впиваясь в мою кожу.
Мой телекинетический покров разлетелся на миллион осколков, когда отдача уничтожила и без того ослабленный барьер. Я почувствовал, как остатки силы прошлись по моей спине, и понял, что у меня будет огромный синяк, а из лёгких выбило весь воздух.
Но я летел прямой ракетой к шпилю, на такой скорости, что древесные демоны не могли меня перехватить.
Приближаясь, я развернулся в воздухе. Я ударился о скользкий камень ногами, создав небольшой кратер вокруг своих ботинок. Мои колени затрещали, когда я их согнул, и я почувствовал, как содрогнулись мои усиленные маной кости.
Но я не упал. Камень, должно быть, был скользким, как морской берег, но вспыхивающее белое телекинетическое притяжение под моими ногами удерживало меня на шпиле. Я выпрямился, стоя под углом почти в девяносто градусов, и уставился на бурлящие грозовые тучи над головой. Дождь стекал с моего тела, падая на много этажей вниз.
Я закричал во весь голос, когда над головой сверкнула молния. Эмоции, накопившиеся в груди за время отчаянного бегства, наконец вырвались наружу голосом, подобным грому, а звуковая мана в воздухе вздымалась, словно морские волны.
Я тяжело дышал, моя кровь капала вниз вместе с водой. Бок болел адски, но теперь я не бежал. Мой телекинетический покров медленно восстанавливался, затишье в бою дало мне столь необходимое время.
Я обернулся, глядя прямо на землю. Мои волосы мокрыми прядями спадали на лицо, прилипая к нему, пока я смотрел на древесных демонов. Демоны столпились у подножия шпиля, образуя море белого цвета. Их бусинкоподобные, кроваво-красные глаза смотрели на меня снизу, в них кипела сгущённая ярость.
Я издал первобытный боевой клич, адресованный им, и адреналин хлынул по моим венам.
Это и стало для орды сигналом. Они вонзили пальцы в камень и толпами полезли за мной. Я отстранённо подумал, что они походили на чернила, текущие вверх по длинному перу и стремящиеся всё покрыть белым*.
#Прим. Пер.: В оригинале использован образ «ink flowing up a long pen, seeking to coat all in white» (чернила, текущие вверх по перу, стремящиеся всё покрыть белым). Это яркая, хоть и противоречивая метафора, так как чернила обычно чёрные, а демоны — белые. Перевод сохраняет этот образ, чтобы передать странность и неестественность происходящего.
Я метнул Обещание телекинетическим импульсом. Клинок вонзился в череп древесного демона, оборвав его визг, прежде чем кинжал вырвался на свободу. Затем он метнулся в сторону, раня другого зверя, и под моим контролем продолжил носиться вокруг.
Я сотворил звуковую гранату в левой руке и бросил её вниз, на приближающуюся волну. Когда она взорвалась, все карабкающиеся твари в непосредственной близости потеряли хватку и посыпались со шпиля, сбивая по пути других.
Но они продолжали лезть. Продолжали охоту.
Я провёл пальцем по лезвию Клятвы, раскаляя клинок. Каждый раз, когда дождь попадал на мою саблю, она шипела и испускала пар — это моя огненная мана отталкивала воду.
Я бросил в тварей пригоршню огненных зарядов, и оранжевая полоса твёрдого пламени пронзила ещё дюжину. Обещание металось ближе ко мне, готовое перехватить любого, кто подберётся слишком близко.
И вот они наконец добрались до меня, вопреки гравитации стоя на вершине каменного шпиля. Один из них бросился на меня, его длинные, нескладные конечности пытались разорвать меня на части. Клятва с шипением отсекла ему руку по плечо, из-за чего тварь потеряла опору и рухнула вниз.
Другой монстр попытался обойти меня по краю камня, но я направил Обещание ему в череп. Я использовал телекинетический толчок на ещё одном, чтобы оторвать его деревянные пальцы от камня. Падая, он завизжал, но на место каждого сбитого мной приходило трое.
Твари не истекали кровью. Из их ран сочился вязкий красный сок, который покрывал моё оружие и притуплял его режущую кромку. Мне приходилось периодически проводить по лезвиям огненным заклинанием, чтобы сжечь эту дрянь.
Я оказался в ловушке на этом шпиле, столкнувшись с бесконечным потоком эфирных зверей. Хоть это и направляло их в более удобное для боя пространство, я также понимал, что понятия не имею, как выжить. В конце концов, они одолеют меня чистым числом. Моя мана иссякнет, и меня затащат в орду и разорвут на куски.
Я увернулся от бросившейся на меня твари, схватил её за тонкую шею и телекинетическим толчком отправил её прямиком в сородичей. Клятва взметнулась в быстрой дуге, отсекая голову другой твари. Я использовал отрубленную голову, чтобы отбить ещё одну, а затем стиснул зубы, когда когти прошлись по моему телекинетическому покрову.
Я не мог повернуться к нападавшему, так как передо мной стояли ещё четверо. Вместо этого Обещание обогнуло меня сзади и поразило зверя в голову. Тем временем я ударил кулаком по камню перед собой.
Звуковое заклинание — производное от моего заклинания звукового хлопка — заставило скользкий камень задрожать от прошедших по нему ударных волн. Древесные демоны передо мной, не в силах удержаться на земле, с визгом посыпались вниз.
Мои руки горели от постоянной борьбы. Ужасная боль в животе утихла до тупого нытья, пока я полностью погрузился в битву. Я стал подобен машине: рубить, толкать, сбрасывать, сжигать. Как падал дождь, так падали и эти монстры. Но я устал. Моя мана не была бесконечной. Она восстанавливалась с огромной скоростью, но я тратил её гораздо быстрее, чем она могла восполниться.
Это продолжалось часами, а молнии сверкали над головой, словно кнут надсмотрщика.
Я споткнулся, когда тварь потянула меня за ногу. Меня удерживало на этой колонне лишь светящееся белое телекинетическое притяжение на моих ботинках. Я чуть не оступился и не упал из-за этого, но опустил ботинок на деревянную голову, разнеся её вдребезги.
‘Когда же это кончится?’ — подумал я, и даже в мыслях сквозила усталость. Я не видел конца нескончаемому потоку тварей, хотя, должно быть, уже убил сотни. Моя одежда была испачкана их похожими на сок телесными жидкостями, а моё оружие отрубило столько рук, что хватило бы на всю жизнь.
Я поскользнулся, уклоняясь от удара, и позволил одному из демонических древесных созданий схватить меня за ногу. Хватка поползла вверх по ноге, цепляясь за мой телекинетический покров и пытаясь стащить меня вниз.
‘Чёрт!’ — подумал я, чувствуя, как телекинетическое заклинание под другой ногой ослабевает, сила тяги была слишком велика. Я уже собирался ответить другим заклинанием, но тут что-то изменилось.
Дождь прекратился. Вода, которая лила как из ведра с самого начала битвы, иссякла почти мгновенно.
И когда вода стекла с деревянных демонов, они застыли в своих движениях, словно окаменев. Демоны толпами посыпались со шпиля, их пальцы больше не цеплялись за выступы земли. Я внезапно остался один на краю высокой скалы, а глаза всех ближайших тварей потускнели, став янтарными.
Я нерешительно посмотрел на землю вокруг. Именно тогда я заметил нечто странное: зловещие белые деревья за время бури сморщились и почернели. Я наблюдал, как одно из них рассыпалось дымными хлопьями, оставив пустое место там, где оно когда-то стояло.
Звери, рухнувшие в лесу, начали меняться. Их формы исказились, пальцы рук и ног превратились в корни, которыми они вросли в землю. Через мгновение почти пустая холмистая местность снова была заполнена корявыми белыми деревьями, каждое из которых выросло из трупа древесного демона.
Я посмотрел в небо, тяжело дыша, пока адреналин постепенно отступал. Я снова в полной мере ощутил рану в боку, каждый поворот туловища отдавался пульсирующей болью по всему телу.
Древесные демоны, погибшие у дороги, рассыпались в тёмную пыль, а затем и вовсе исчезли. Я смотрел на всё это широко раскрытыми, безумными глазами.
Казалось, будто ничего и не произошло. Деревья выросли снова. Монстры разложились. И всё было готово к новой буре.
Я медленно спустился по шпилю, используя свою телекинетическую руну, чтобы прикрепить ноги к скале. Когда я достиг земли, которая была не такой уж и влажной, как следовало ожидать, я рухнул, прислонившись к камню.
Я даже не убрал в ножны Клятву и Обещание, вяло роясь в своём пространственном кольце в поисках бинтов. Достав их, я методично перевязал рану, предварительно осмотрев её и болезненно очистив от грязи и земли. Это был глубокий порез, но он не задел никаких внутренних органов. Правда, когда он заживёт, останется небольшой шрам.
«Ненавижу, блядь, деревья», — пробормотал я, выдавливая в рот немного протеиновой пасты. Сначала Кларвудский лес, теперь вот эти. Не думаю, что после этих демонов я когда-нибудь смогу так же ненавидеть скаунтеров.
«Тебе повезло, что ты жив», — произнесла Леди Доун рядом со мной.
«Спасибо за веру в меня», — сказал я вслух. Мне показалось донельзя ироничным, что если бы я взял с собой в эту зону команду восходящих, они, скорее всего, не выжили бы. Я продержался только благодаря своей мобильности. «И готов поспорить, что мне придётся сражаться с новой волной, когда нагрянет следующая буря».
Феникс с лёгким отвращением посмотрела на деревья.
«Ты когда-нибудь сражалась с чем-то подобным?» — спросил я. Я прислонился головой к каменному шпилю за спиной и использовал голос Леди Доун как маяк тепла.
«Нет», — тут же ответила феникс. — «Эти звери неестественны. Сконструированные формы жизни, жаждущие лишь убивать и размножаться. Если бы такие твари попали на поверхность…»
Я содрогнулся при этой мысли. Они бы распространились в геометрической прогрессии, как инфекция. Я рассеянно подумал, могли ли джинны просто сбросить одно из этих демонических деревьев в центр планеты и полностью уничтожить её этой деревянной чумой.
Артур отмечал, что Реликтовые Гробницы кажутся мрачными. В тот момент я подумал, что он ещё мягко выразился. Эти древесные демоны могли стать чумой, способной уничтожить мир. Я достал из пространственного кольца бурдюк с водой и жадно напился. Несмотря на весь прошедший дождь, я был измучен жаждой и обезвожен донельзя.
«Разбуди меня, если что-то попытается меня убить, пожалуйста», — сонно сказал я своей связи, прежде чем положить голову на камень.
Через несколько мгновений я заснул.
***
Я проснулся, чувствуя себя гораздо лучше, чем когда ложился спать. Моё ядро было не совсем полным, а это означало, что я проспал всего несколько часов. Мне нужно будет хорошенько выспаться, когда я наконец покину Реликтовые Гробницы.
Я осторожно встал, потрогав рану на животе. Она болела, но уже не так сильно, как раньше. Я посмотрел на грунтовую тропу, гадая, когда же она закончится. Если она вообще закончится.
После быстрого тюбика протеиновой пасты и ещё одного глотка воды я двинулся по тропе. По пути я заметил некоторые изменения в деревьях.
По мере моего продвижения, казалось, плотность ужасного леса постепенно увеличивалась. Если раньше я мог видеть довольно далеко в лес по обе стороны тропы, то теперь не мог разглядеть и метра вглубь.
Время от времени у дороги возвышался высокий каменный шпиль. Я мысленно отмечал их по пути, зная, что это мой единственный шанс выжить в случае новой бури.
«Что именно такое жизненная сила?» — спросил я свою связь, нервируя гнетущую тишину.
Мгновение спустя появилась Леди Доун и поплыла рядом со мной.
Она, казалось, на мгновение задумалась над моим вопросом. «Жизненная сила — это Якорь», — медленно произнесла она. — «Это то, что связывает твою душу с твоим Сосудом. Это клей, который удерживает духовное привязанным к физическому».
На этот раз деревья вокруг меня не направляли на меня свои ветви, когда я отводил взгляд, что очень успокаивало. «Это не то же самое, что мана, да?» — спросил я, пытаясь понять. — «Тогда это должно быть проявлением эфира».
Феникс посмотрела на меня своими пылающими, непостижимыми глазами. «У каждого живого тела есть запас жизненной силы. Она действительно создана из эфира, но это не эфир неба или эфир земли. Эфир сердца — это и есть жизненная сила. Это то, что заставляет наши тела двигаться».
«И на моей первой фазе я могу видеть эту жизненную силу?» — спросил я вопросительно.
Асура слегка замедлилась. «Это отражение искусств Кланов Феникса. Когда наш Огонь начинает угасать и наши души начинают дрейфовать, мы вместо этого сжигаем наши Сосуды. И когда оставшаяся жизненная сила вспыхивает, мы Ваяем наши формы заново, используя угли, чтобы разжечь новое пламя. Фениксы всегда имели более тесную связь с Привязью Души, чем любая другая раса. Но твоя способность видеть и чувствовать жизненную силу неестественна даже среди клана Асклепий».
Я нахмурился. «Это как?»
Асура снова подняла свои пурпурные руки. «Мой последний Сосуд был не просто сосудом феникса. Изменение… изменило то, что было возможно, так, как я не ожидала».
Я выдохнул, думая о способности восставать из огня. Это было настолько за гранью моего собственного опыта, что казалось чудесным. «Возможность пересоздавать свои тела так, как вы это делаете, звучит потрясающе. Каково это?»
Асура склонила голову, в её глазах-солнцах появился отсутствующий взгляд. «Первое Ваяние феникса знаменует его совершеннолетие. Когда ты очистишься в пламени, ты восстанешь с новой мудростью и статусом в нашем обществе. Не все проходят это испытание, но те, кто проходит, принимаются как полноправные члены Кланов». Она слегка отвернулась от меня. «Но чувствовать, как твой Пламень медленно собирает новый Сосуд, — это нечто неописуемое. Никто не может познать себя так близко, как феникс, который сам себя воссоздаёт из хватки Запределья. Ибо мы не должны совершать ошибок. Малейшее несоответствие, кратчайший промах — и наш Якорь подведёт, и мы умрём по-настоящему». Я слушал с неослабевающим вниманием, пока бывшее божество продолжало. «Уверенность в цели, всеобъемлющее единение с душой…» — она покачала головой. — «Боюсь, я не могу описать это тебе словами, Контрактор, и за это мне искренне жаль. Это нечто чудесное, непостижимое».
Я почувствовал уверенность и сожаление в словах моей связи. И пока я шёл через этот адский лес, я задавался вопросом, каково это — ощутить тот кусочек рая.
Закладка