Глава 9 - Письмо утешения •
От лица Торена Даена
Женщина атаковала гораздо быстрее, чем это делал до неё подросток. Огонь вырвался из-под её ног, бросив её на Норгана. Мой брат едва сумел отразить её первый удар, отшатнувшись от силы.
Женщина наносила удары с абсурдной скоростью, её кулак покрывала молния. Я попытался отвести её руку в сторону всплеском телекинеза, но отросток молнии, окутывающий её руку, вспыхнул, метнувшись в сторону и разрушив моё заклинание прежде, чем оно успело возыметь эффект.
Удар пришёлся Норгану в челюсть, по тусклому переулку эхом разнёсся слышимый треск грома и костей.
Норган отлетел назад, едва не столкнувшись со мной. Я закричал, швырнув в нашу нападавшую градом камней, усиленных телекинезом.
Женщина небрежно махнула рукой, и молния, извиваясь, ударила каждый из моих камней прежде, чем они смогли её достичь. Они взрывались при контакте, заставляя маленькие облачка грязно-коричневой пыли появляться в воздухе.
Не испугавшись того, что его отбросило через весь переулок, Норган снова ринулся вперёд в порыве ветра, пытаясь нанести удар женщине. Он обрушил шквал усиленных ветром ударов руками и ногами, превратившись в вихрь силы. Женщина уворачивалась и лавировала вокруг него, даже не нанося ответных ударов. Она играла с Норганом.
Я отчаянно осматривал переулок в поисках чего-нибудь, что можно было бы использовать, наконец, вспомнив о металлической броши, которую отчаянно сжимал в руке. Она до крови врезалась в ладонь от того, как сильно я её сжимал.
Я позволил этой ярости подпитать меня. Я сконцентрировал свою руну телекинеза настолько, насколько мог, пытаясь максимально уменьшить площадь поверхности моего толчка, что одновременно увеличило бы силу, которую я мог приложить. Прошло несколько секунд, пока я фокусировался на своей форме заклинания интенсивнее, чем когда-либо прежде.
«Норган!» — закричал я, перекрывая рёв его ветра. «Удар два!» — крикнул я, надеясь, что он меня услышит. У нас были разработаны коды для разных формаций, и я чертовски надеялся, что он помнит их сейчас. Если нет — мы мертвы.
Мой брат быстро отступил, позволив мне наконец увидеть его челюсть. Она была явно как-то вывихнута, болезненно съехав набок. Кровь сочилась у него изо рта в нескольких местах.
Мои годы опыта в Гильдии Целителей всплыли в памяти, когда я посмотрел на его челюсть, дюжина различных способов вправить вывихнутый сустав промелькнула у меня в голове. Я отогнал их все.
С криком я швырнул брошь, нацелив её шипастый конец прямо в нашего врага. Сверкающее пятно — это всё, что я смог разглядеть за вспышкой ослепительной белой маны.
Я глубоко выдохнул, большая часть моей маны была израсходована этим единственным импульсом телекинеза. Я никогда раньше не пытался направить область моего толчка в такую сфокусированную точку, и я чувствовал истощение.
Я сполз по кирпичной стене, когда моё зрение прояснилось после вспышки. Я услышал порыв ветра, когда Норган подскользнул ко мне. Я попал в женщину этой брошью? Мы в безопасности?
Когда моё зрение наконец прояснилось, увиденное заставило моё сердце упасть. Брошь вонзилась женщине в левое плечо до самого конца, из-за чего по её чёрной одежде струилась тонкая струйка крови. Молния потрескивала вокруг металла, очевидно, пробив любую электрическую защиту, которой она обладала. Женщина в шоке смотрела на брошь, явно не веря, что мне удалось её ранить.
Но удар пришёлся слишком высоко. Если бы я прицелился чуть ниже, он мог бы угодить ей прямо в сердце. Женщина зарычала, снова взглянув на нас. Медленно она начала вытаскивать брошь из плеча.
Норган бросился вперёд, не желая упускать созданную мной возможность. Он закричал — натужно, неловко из-за его вывихнутой челюсти, но крик был полон отчаяния.
Женщина не позволила ему.
Она одним плавным движением вырвала шипастую брошь, разбрызгивая кровь по земле. До мурашек плавным движением она вытащила стилет с пояса и со скоростью, превосходящей всё, что я видел раньше, вонзила его в грудину моего брата. Она была быстра, как молния, но я мог поклясться, что она двигалась медленно, как вода, вонзая клинок в грудь Норгана.
Я закричал от гнева и страха, спотыкаясь, подбежал к брату, когда тот падал в замедленной съёмке. Мысль о том, что я нахожусь в гуще боя, вылетела у меня из головы на фоне нахлынувшей паники и ужаса.
Нет, нет, нет, нет. Я упал на колени рядом с братом, прижимая руки к его ране на груди и пытаясь остановить кровотечение. Но её было так много. Так много красного. Я не мог остановить это.
Оно не останавливалось.
Норган слабо кашлянул, капельки крови слетали с его вывихнутой челюсти. Его глаза были стеклянными и отсутствующими, затуманенными дымкой, которую я не мог развеять. Они взывали в безмолвном ужасе перед наступающей тьмой.
Мой опыт целителя вышел на первый план. Я автоматически проанализировал рану, как делал это с сотней других, но с незнакомым, отчаянным страхом. Рана в грудине, в центре масс — определённо пробито ядро маны. Рана прошла насквозь. Слишком много крови. Перерезана артерия. Вероятно, грудная аорта.
Это будет смертельно.
«Нет, нет, нет, нет», — пробормотал я, когда вокруг меня начала растекаться лужа крови. Так много красного. «Давай, Норган! Давай! Ты не должен был так уйти», — начал я рыдать. Слёзы катились у меня из глаз, растворяясь в багрянце, когда падали на грудь моего брата. Норган слабо поднял руку, его отсутствующий взгляд сфокусировался на кратчайший миг.
Он положил её мне на плечо, слабо сжав.
Затем его рука упала, и дыхание остановилось.
В моей груди образовалась пустота, пока я пытался осознать произошедшее. «Норган», — слабо произнёс я, слёзы капали ему на грудь. «Давай, брат», — сказал я. «Ты можешь встать. Как всегда. Давай», — рыдал я. Целитель во мне выл от агонии, двойная неудача — не спас брата и не помог пациенту — охватила всё.
Сверху раздался фырк, но я не мог оторвать взгляд от тела моего брата. «Подумать только, вот и всё, что потребовалось, чтобы сломить тебя», — с презрением пробормотала женщина. «Ты ранил меня. Ты ранил отпрыска Крови Джоан. Но убивать тебя…»
Я наконец поднял глаза на убийцу моего брата, всё ещё стоя на коленях. Она нависала надо мной, словно воплощение смерти в своей угольно-чёрной одежде, отбрасывая на меня тень и заслоняя солнце. Струйка крови текла чуть выше её сердца, насмехаясь надо мной тем, насколько я был близок. Я не мог даже собраться с силами для гнева. Я не был уверен, могу ли я чувствовать сейчас.
«Нет, я не убью тебя. Это было бы слишком просто». Женщина повела головой. «И это даст сопляку время выследить тебя. Отомстить за свою потерю в этих трущобах», — горько сказала она, больше обращаясь к себе, чем ко мне.
Я был подобен камню. Если бы я остался здесь, может быть, ветер выветрил бы меня, как скалу посреди ручья. Мне не хотелось двигаться.
«Ты умрёшь, сопляк», — сказала женщина со сдержанным смешком. «И ты умрёшь в сожалении».
Она прошла мимо меня к упавшему телу подростка.
Прошла минута, и я понял, что она ушла. Я остался один с телом Норгана, сломленный у трупа нашей первой и последней победы.
***
Стражники добрались до переулка лишь несколько минут спустя, но труп Норгана уже начал остывать. Они повели меня в Гильдию Целителей в торжественном молчании, несколько стражников несли тело моего брата в покрытом саваном мешке. Мои ноги были свинцовыми, пока мы шли, каждый шаг требовал больше энергии, чем предыдущий.
Когда мы добрались до Гильдии Целителей, Грэад, добрая администраторша, которая всегда приветствовала меня и моего брата, когда мы входили, и помогала мне совершенствовать моё мастерство игры на скрипке, смотрела с потрясённым и ужаснувшимся лицом, как мешок с телом уносили в заднюю часть госпиталя. Я несколько часов сидел оцепеневший в вестибюле, обеспокоенное внимание Грэад причиняло мне ещё большую боль.
'Неужели она не видит пустоты своих действий?' — подумал я с нарастающим гневом. 'Ничто из того, что она делает, не вернёт Норгана. Всё это пустые банальности. Если бы только Дуэна бежала быстрее, стражники могли бы успеть вовремя. Если бы Гильдии Целителей было хоть какое-то дело, их стражники были бы там, чтобы предотвратить смерть моего брата’.
Мои страдания были прерваны, когда из задних помещений вышел высокий Доктор Трельза. Это был суровый и жёсткий человек, измотанный десятилетиями работы по уходу за ранеными и умирающими в беднейшем районе Фиакры. Заметив меня, он целенаправленно подошёл.
«Торен Даен», — сказал он.
Я посмотрел на мужчину. «Доктор Трельза», — резко ответил я. Гильдия Целителей подвела меня. Мы были так, так близко к Гильдии, когда на нас напали.
И никто не пришёл на помощь.
Трельза склонил голову, непривычный к резкости в моих словах, но выглядел невозмутимым. «Я обязан передать тебе это», — сказал он, протягивая мне письмо. Печать с крылатыми василисками, обвивающими посох, скрепляла проклятый конверт.
Я знал, что это, даже не открывая. Это было обязательно для каждой потерянной жизни в Гильдии Целителей Восточной Фиакры. Письмо ближайшим родственникам покойного, излагающее юридические требования и варианты захоронения, кремации или чего-то ещё.
Бумага, казалось, обжигала мне кожу, когда я вырвал её у Трельзы, сунув письмо в карман. Я впился взглядом в доктора, который всё ещё стоял надо мной.
Норган и я работали с этим человеком почти три года, помогая ему в управлении Гильдией. Мы приносили бинты, перевязывали раны и ухаживали за выздоравливающими пациентами. Наша работа была крайне необходима и хорошо оплачивалась, учитывая, насколько ужасной была некоторая её часть. И чтобы этот человек вручал мне письмо, объявляющее о смерти моего брата? После всех тех раз, когда я видел, как он вручал письмо другой семье, наблюдая, как они ломаются от горя?
Это было нечестно. Это было предательство, то, что никогда не должно было случиться.
«Тебе это нравится?» — прошипел я, глядя на мужчину. Он редко проявлял какие-либо эмоции, оставаясь суровым и сосредоточенным на своей профессии. Даже когда он наблюдал, как семьи распадаются от потерь, он смотрел с апатией. Я думал, это потому, что он скрывался от боли. Но в своём гневе я знал иное. «Смотреть, как люди ломаются, когда умирают их близкие? Смотреть, как они страдают?»
Выражение лица Трельзы ничуть не изменилось.
«Поэтому ты доставляешь эти грёбаные письма? Чтобы смотреть, как люди рассыпаются на части?» — заорал я, привлекая взгляды Грэад и нескольких других целителей. «Ты всегда так делаешь. Всегда пишешь это письмо! Ставишь эту проклятую Вритрой печать!»
Я не помнил, как встал, но теперь я стоял грудь в грудь с Трельзой, глядя на него с расстояния меньше метра.
На протяжении моей нескончаемой тирады Трельза молчал. Это только ещё больше разожгло мой гнев.
'Как он смеет смотреть на меня,' — подумал я сжигающей яростью. 'Как он смеет стоять передо мной, когда я жив, а мой брат мёртв! Как он смеет давать мне это грёбаное письмо! Как он смеет молчать!'
Мой крик наконец охрип, когда моё горло сдало. Тем не менее, Трельза продолжал сверлить меня взглядом.
«Ну?» — наконец выплюнул я. «Не можешь ответить?»
Трельза долго смотрел на меня, встречая мои покрасневшие от слёз глаза. «Я пишу эти письма, потому что я единственный, кто может, Даен», — сказал он тревожно монотонным голосом. «Я ставлю эту печать, потому что никто другой не должен. Я доставляю их, потому что, когда люди горюют», — продолжил он, и в его голосе появилась какая-то нотка, которую я не мог различить, — «Им нужен кто-то, кого можно ненавидеть».
Я отшатнулся, словно от удара. Доктор подождал мгновение. «Каждый целитель отдаёт всё, что может, в своей работе здесь». Трельза посмотрел мимо меня. «Но иногда мы терпим неудачу. Иногда мы недостаточно быстры». Доктор снова встретил мой сломленный взгляд. «Поэтому я даю им кого-то, кого можно винить. Кого-то, о ком они могут сказать себе, что он потерпел неудачу, вместо добрых людей Гильдии».
Я опустился обратно на стул, его слова вырвали гнев из моих парусов. На его месте образовалась пустота, которая хватала и царапала каждую мою мысль.
«Гневаясь, ты не ошибаешься», — сказал Трельза своим характерным монотонным голосом, странная попытка утешения.
Я плакал ещё несколько часов, свернувшись калачиком на сиденьях в вестибюле Гильдии Целителей. Я рыдал ещё долго после того, как Трельза был вынужден вернуться к своим обязанностям целителя, ухаживая за людьми, которых ещё можно было спасти.
Норган ушёл, отнятый у меня Крови Джоан. Неужели они не могли просто оставить нас в покое? Пойти своей дорогой?
В буре моих мыслей я ненавидел Дуэну. Если бы её не было видно, Норган не бросился бы её спасать. Если бы Норган не попытался её спасти, моего брата бы не убили.
Я ненавидел Гильдию Целителей. Они должны были что-то сделать. Как-то помочь. Я знал, что иногда тело можно реанимировать через несколько минут после смерти. То, что целители не могли этого сделать, даже когда мой брат был уже давно мёртв, заставляло мои внутренности сжиматься от муки.
Я ненавидел стражников, которые ни черта не могли поддерживать порядок в этом городе. Бедность, преступность и беззаконие, царившие в Восточной Фиакре, можно было бы так легко искоренить, если бы им только было дело.
Но больше всего на свете я ненавидел Кровь Джоан. Они уничтожили остатки моей семьи десятилетия назад, но я их не знал. У меня не было эмоциональной связи с давно умершими и далёкими людьми. Но потом они попытались невольно завершить начатое.
И судя по тому, что сказала та убийца, тот маленький сопляк в огненном плаще попытается убить меня позже. Чтобы залечить свою уязвлённую гордость.
Я медленно поднялся на ноги, вытирая дорожку слёз.
'Я не позволю им получить удовольствие от моей смерти,' — подумал я с нарастающим гневом. 'Я не позволю им восстановить свою гордость. Им это не удастся.'
Я вышел из Гильдии Целителей, игнорируя встревоженные крики Грэад. Кровь Джоан не сможет завершить начатое. Я об этом позабочусь.
Женщина атаковала гораздо быстрее, чем это делал до неё подросток. Огонь вырвался из-под её ног, бросив её на Норгана. Мой брат едва сумел отразить её первый удар, отшатнувшись от силы.
Женщина наносила удары с абсурдной скоростью, её кулак покрывала молния. Я попытался отвести её руку в сторону всплеском телекинеза, но отросток молнии, окутывающий её руку, вспыхнул, метнувшись в сторону и разрушив моё заклинание прежде, чем оно успело возыметь эффект.
Удар пришёлся Норгану в челюсть, по тусклому переулку эхом разнёсся слышимый треск грома и костей.
Норган отлетел назад, едва не столкнувшись со мной. Я закричал, швырнув в нашу нападавшую градом камней, усиленных телекинезом.
Женщина небрежно махнула рукой, и молния, извиваясь, ударила каждый из моих камней прежде, чем они смогли её достичь. Они взрывались при контакте, заставляя маленькие облачка грязно-коричневой пыли появляться в воздухе.
Не испугавшись того, что его отбросило через весь переулок, Норган снова ринулся вперёд в порыве ветра, пытаясь нанести удар женщине. Он обрушил шквал усиленных ветром ударов руками и ногами, превратившись в вихрь силы. Женщина уворачивалась и лавировала вокруг него, даже не нанося ответных ударов. Она играла с Норганом.
Я отчаянно осматривал переулок в поисках чего-нибудь, что можно было бы использовать, наконец, вспомнив о металлической броши, которую отчаянно сжимал в руке. Она до крови врезалась в ладонь от того, как сильно я её сжимал.
Я позволил этой ярости подпитать меня. Я сконцентрировал свою руну телекинеза настолько, насколько мог, пытаясь максимально уменьшить площадь поверхности моего толчка, что одновременно увеличило бы силу, которую я мог приложить. Прошло несколько секунд, пока я фокусировался на своей форме заклинания интенсивнее, чем когда-либо прежде.
«Норган!» — закричал я, перекрывая рёв его ветра. «Удар два!» — крикнул я, надеясь, что он меня услышит. У нас были разработаны коды для разных формаций, и я чертовски надеялся, что он помнит их сейчас. Если нет — мы мертвы.
Мой брат быстро отступил, позволив мне наконец увидеть его челюсть. Она была явно как-то вывихнута, болезненно съехав набок. Кровь сочилась у него изо рта в нескольких местах.
Мои годы опыта в Гильдии Целителей всплыли в памяти, когда я посмотрел на его челюсть, дюжина различных способов вправить вывихнутый сустав промелькнула у меня в голове. Я отогнал их все.
С криком я швырнул брошь, нацелив её шипастый конец прямо в нашего врага. Сверкающее пятно — это всё, что я смог разглядеть за вспышкой ослепительной белой маны.
Я глубоко выдохнул, большая часть моей маны была израсходована этим единственным импульсом телекинеза. Я никогда раньше не пытался направить область моего толчка в такую сфокусированную точку, и я чувствовал истощение.
Я сполз по кирпичной стене, когда моё зрение прояснилось после вспышки. Я услышал порыв ветра, когда Норган подскользнул ко мне. Я попал в женщину этой брошью? Мы в безопасности?
Когда моё зрение наконец прояснилось, увиденное заставило моё сердце упасть. Брошь вонзилась женщине в левое плечо до самого конца, из-за чего по её чёрной одежде струилась тонкая струйка крови. Молния потрескивала вокруг металла, очевидно, пробив любую электрическую защиту, которой она обладала. Женщина в шоке смотрела на брошь, явно не веря, что мне удалось её ранить.
Но удар пришёлся слишком высоко. Если бы я прицелился чуть ниже, он мог бы угодить ей прямо в сердце. Женщина зарычала, снова взглянув на нас. Медленно она начала вытаскивать брошь из плеча.
Норган бросился вперёд, не желая упускать созданную мной возможность. Он закричал — натужно, неловко из-за его вывихнутой челюсти, но крик был полон отчаяния.
Женщина не позволила ему.
Она одним плавным движением вырвала шипастую брошь, разбрызгивая кровь по земле. До мурашек плавным движением она вытащила стилет с пояса и со скоростью, превосходящей всё, что я видел раньше, вонзила его в грудину моего брата. Она была быстра, как молния, но я мог поклясться, что она двигалась медленно, как вода, вонзая клинок в грудь Норгана.
Я закричал от гнева и страха, спотыкаясь, подбежал к брату, когда тот падал в замедленной съёмке. Мысль о том, что я нахожусь в гуще боя, вылетела у меня из головы на фоне нахлынувшей паники и ужаса.
Нет, нет, нет, нет. Я упал на колени рядом с братом, прижимая руки к его ране на груди и пытаясь остановить кровотечение. Но её было так много. Так много красного. Я не мог остановить это.
Оно не останавливалось.
Норган слабо кашлянул, капельки крови слетали с его вывихнутой челюсти. Его глаза были стеклянными и отсутствующими, затуманенными дымкой, которую я не мог развеять. Они взывали в безмолвном ужасе перед наступающей тьмой.
Мой опыт целителя вышел на первый план. Я автоматически проанализировал рану, как делал это с сотней других, но с незнакомым, отчаянным страхом. Рана в грудине, в центре масс — определённо пробито ядро маны. Рана прошла насквозь. Слишком много крови. Перерезана артерия. Вероятно, грудная аорта.
Это будет смертельно.
«Нет, нет, нет, нет», — пробормотал я, когда вокруг меня начала растекаться лужа крови. Так много красного. «Давай, Норган! Давай! Ты не должен был так уйти», — начал я рыдать. Слёзы катились у меня из глаз, растворяясь в багрянце, когда падали на грудь моего брата. Норган слабо поднял руку, его отсутствующий взгляд сфокусировался на кратчайший миг.
Он положил её мне на плечо, слабо сжав.
Затем его рука упала, и дыхание остановилось.
В моей груди образовалась пустота, пока я пытался осознать произошедшее. «Норган», — слабо произнёс я, слёзы капали ему на грудь. «Давай, брат», — сказал я. «Ты можешь встать. Как всегда. Давай», — рыдал я. Целитель во мне выл от агонии, двойная неудача — не спас брата и не помог пациенту — охватила всё.
Сверху раздался фырк, но я не мог оторвать взгляд от тела моего брата. «Подумать только, вот и всё, что потребовалось, чтобы сломить тебя», — с презрением пробормотала женщина. «Ты ранил меня. Ты ранил отпрыска Крови Джоан. Но убивать тебя…»
Я наконец поднял глаза на убийцу моего брата, всё ещё стоя на коленях. Она нависала надо мной, словно воплощение смерти в своей угольно-чёрной одежде, отбрасывая на меня тень и заслоняя солнце. Струйка крови текла чуть выше её сердца, насмехаясь надо мной тем, насколько я был близок. Я не мог даже собраться с силами для гнева. Я не был уверен, могу ли я чувствовать сейчас.
«Нет, я не убью тебя. Это было бы слишком просто». Женщина повела головой. «И это даст сопляку время выследить тебя. Отомстить за свою потерю в этих трущобах», — горько сказала она, больше обращаясь к себе, чем ко мне.
Я был подобен камню. Если бы я остался здесь, может быть, ветер выветрил бы меня, как скалу посреди ручья. Мне не хотелось двигаться.
«Ты умрёшь, сопляк», — сказала женщина со сдержанным смешком. «И ты умрёшь в сожалении».
Она прошла мимо меня к упавшему телу подростка.
***
Стражники добрались до переулка лишь несколько минут спустя, но труп Норгана уже начал остывать. Они повели меня в Гильдию Целителей в торжественном молчании, несколько стражников несли тело моего брата в покрытом саваном мешке. Мои ноги были свинцовыми, пока мы шли, каждый шаг требовал больше энергии, чем предыдущий.
Когда мы добрались до Гильдии Целителей, Грэад, добрая администраторша, которая всегда приветствовала меня и моего брата, когда мы входили, и помогала мне совершенствовать моё мастерство игры на скрипке, смотрела с потрясённым и ужаснувшимся лицом, как мешок с телом уносили в заднюю часть госпиталя. Я несколько часов сидел оцепеневший в вестибюле, обеспокоенное внимание Грэад причиняло мне ещё большую боль.
'Неужели она не видит пустоты своих действий?' — подумал я с нарастающим гневом. 'Ничто из того, что она делает, не вернёт Норгана. Всё это пустые банальности. Если бы только Дуэна бежала быстрее, стражники могли бы успеть вовремя. Если бы Гильдии Целителей было хоть какое-то дело, их стражники были бы там, чтобы предотвратить смерть моего брата’.
Мои страдания были прерваны, когда из задних помещений вышел высокий Доктор Трельза. Это был суровый и жёсткий человек, измотанный десятилетиями работы по уходу за ранеными и умирающими в беднейшем районе Фиакры. Заметив меня, он целенаправленно подошёл.
«Торен Даен», — сказал он.
Я посмотрел на мужчину. «Доктор Трельза», — резко ответил я. Гильдия Целителей подвела меня. Мы были так, так близко к Гильдии, когда на нас напали.
И никто не пришёл на помощь.
Трельза склонил голову, непривычный к резкости в моих словах, но выглядел невозмутимым. «Я обязан передать тебе это», — сказал он, протягивая мне письмо. Печать с крылатыми василисками, обвивающими посох, скрепляла проклятый конверт.
Я знал, что это, даже не открывая. Это было обязательно для каждой потерянной жизни в Гильдии Целителей Восточной Фиакры. Письмо ближайшим родственникам покойного, излагающее юридические требования и варианты захоронения, кремации или чего-то ещё.
Бумага, казалось, обжигала мне кожу, когда я вырвал её у Трельзы, сунув письмо в карман. Я впился взглядом в доктора, который всё ещё стоял надо мной.
Норган и я работали с этим человеком почти три года, помогая ему в управлении Гильдией. Мы приносили бинты, перевязывали раны и ухаживали за выздоравливающими пациентами. Наша работа была крайне необходима и хорошо оплачивалась, учитывая, насколько ужасной была некоторая её часть. И чтобы этот человек вручал мне письмо, объявляющее о смерти моего брата? После всех тех раз, когда я видел, как он вручал письмо другой семье, наблюдая, как они ломаются от горя?
Это было нечестно. Это было предательство, то, что никогда не должно было случиться.
«Тебе это нравится?» — прошипел я, глядя на мужчину. Он редко проявлял какие-либо эмоции, оставаясь суровым и сосредоточенным на своей профессии. Даже когда он наблюдал, как семьи распадаются от потерь, он смотрел с апатией. Я думал, это потому, что он скрывался от боли. Но в своём гневе я знал иное. «Смотреть, как люди ломаются, когда умирают их близкие? Смотреть, как они страдают?»
Выражение лица Трельзы ничуть не изменилось.
«Поэтому ты доставляешь эти грёбаные письма? Чтобы смотреть, как люди рассыпаются на части?» — заорал я, привлекая взгляды Грэад и нескольких других целителей. «Ты всегда так делаешь. Всегда пишешь это письмо! Ставишь эту проклятую Вритрой печать!»
Я не помнил, как встал, но теперь я стоял грудь в грудь с Трельзой, глядя на него с расстояния меньше метра.
На протяжении моей нескончаемой тирады Трельза молчал. Это только ещё больше разожгло мой гнев.
'Как он смеет смотреть на меня,' — подумал я сжигающей яростью. 'Как он смеет стоять передо мной, когда я жив, а мой брат мёртв! Как он смеет давать мне это грёбаное письмо! Как он смеет молчать!'
Мой крик наконец охрип, когда моё горло сдало. Тем не менее, Трельза продолжал сверлить меня взглядом.
«Ну?» — наконец выплюнул я. «Не можешь ответить?»
Трельза долго смотрел на меня, встречая мои покрасневшие от слёз глаза. «Я пишу эти письма, потому что я единственный, кто может, Даен», — сказал он тревожно монотонным голосом. «Я ставлю эту печать, потому что никто другой не должен. Я доставляю их, потому что, когда люди горюют», — продолжил он, и в его голосе появилась какая-то нотка, которую я не мог различить, — «Им нужен кто-то, кого можно ненавидеть».
Я отшатнулся, словно от удара. Доктор подождал мгновение. «Каждый целитель отдаёт всё, что может, в своей работе здесь». Трельза посмотрел мимо меня. «Но иногда мы терпим неудачу. Иногда мы недостаточно быстры». Доктор снова встретил мой сломленный взгляд. «Поэтому я даю им кого-то, кого можно винить. Кого-то, о ком они могут сказать себе, что он потерпел неудачу, вместо добрых людей Гильдии».
Я опустился обратно на стул, его слова вырвали гнев из моих парусов. На его месте образовалась пустота, которая хватала и царапала каждую мою мысль.
«Гневаясь, ты не ошибаешься», — сказал Трельза своим характерным монотонным голосом, странная попытка утешения.
Я плакал ещё несколько часов, свернувшись калачиком на сиденьях в вестибюле Гильдии Целителей. Я рыдал ещё долго после того, как Трельза был вынужден вернуться к своим обязанностям целителя, ухаживая за людьми, которых ещё можно было спасти.
Норган ушёл, отнятый у меня Крови Джоан. Неужели они не могли просто оставить нас в покое? Пойти своей дорогой?
В буре моих мыслей я ненавидел Дуэну. Если бы её не было видно, Норган не бросился бы её спасать. Если бы Норган не попытался её спасти, моего брата бы не убили.
Я ненавидел Гильдию Целителей. Они должны были что-то сделать. Как-то помочь. Я знал, что иногда тело можно реанимировать через несколько минут после смерти. То, что целители не могли этого сделать, даже когда мой брат был уже давно мёртв, заставляло мои внутренности сжиматься от муки.
Я ненавидел стражников, которые ни черта не могли поддерживать порядок в этом городе. Бедность, преступность и беззаконие, царившие в Восточной Фиакре, можно было бы так легко искоренить, если бы им только было дело.
Но больше всего на свете я ненавидел Кровь Джоан. Они уничтожили остатки моей семьи десятилетия назад, но я их не знал. У меня не было эмоциональной связи с давно умершими и далёкими людьми. Но потом они попытались невольно завершить начатое.
И судя по тому, что сказала та убийца, тот маленький сопляк в огненном плаще попытается убить меня позже. Чтобы залечить свою уязвлённую гордость.
Я медленно поднялся на ноги, вытирая дорожку слёз.
'Я не позволю им получить удовольствие от моей смерти,' — подумал я с нарастающим гневом. 'Я не позволю им восстановить свою гордость. Им это не удастся.'
Я вышел из Гильдии Целителей, игнорируя встревоженные крики Грэад. Кровь Джоан не сможет завершить начатое. Я об этом позабочусь.
Закладка