Глава 8. Бумага: её невозможно достать •
Я всеми силами цеплялась ногами за спину Ральфа, пока, в конце концов, перед глазами не предстали ворота внешней стены, которая защищала город. Оказавшись вблизи я убедилась, что она действительно высокая. Она была примерно такой же высокой, как трёхэтажное японское здание, и была довольно толстой. Я знала, что на северной, восточной, южной и западной сторонах внешних стен находились ворота, и у каждых несли службу солдаты, проверяя тех, кто проходил внутрь.
Когда мы подошли к южным воротам, то увидели нескольких солдат. Одним из них должен быть мой папа. Я не могла сказать, кто именно, но у Тули как-то получилось. Она прижала завёрнутый предмет к груди и побежала к нему, махая рукой.
— Папа! Ты кое-что забыл. Тебе ведь это нужно, правда?
Папа удивлённо моргнул, когда Тули с яркой улыбкой вручила ему свёрток. Ах… как мило. Тули, ты слишком милая. Я даже забыла всё, что меня до этого беспокоило, а именно, как избежать маминого гнева на папу, за то, что он забыл ту вещь, которую она так старалась найти.
— Да, мне это нужно. Спасибо… Подожди, ты оставила Майн одну?!
— Нет, я взяла её с собой. Видишь, Ральф несёт её на спине.
Папа, в глазах которого читалась неловкость от того, что он не заметил меня, положил руку на голову Ральфа.
— Ральф, спасибо, что донёс её.
— Мы в любом случае направлялись в лес, — ответил Ральф.
Ральф опустил меня на землю, немного раздраженный тем, как папа трепал его волосы. Затем он забрал свои вещи у Фея и Лутца.
— Спасибо, Ральф. Вы тоже, Лутц и Фей.
Мы проводили отправлявшихся в лес Ральфа и остальных через ворота, после чего Тули и меня отвели в комнату ожидания во внутренних воротах. Внешняя стена была достаточно большой, чтобы вместить комнату размером около девяти квадратных метров. Она была не столь большой, но, видимо, имелись и другие комнаты ожидания, а также комната для тех, кто нёс стражу ночью. В нашей комнате ожидания стоял простой стол, скамейка и один шкаф с полками. Я огляделась вокруг, чувствуя себя туристом в чужой стране, и вскоре один из подчинённых папы принес нам чашки с водой.
— Как вижу, вы хорошо воспитали своих дочерей.
Требовалось около двадцати минут, чтобы такому ребёнку как Тули дойти от дома до ворот, поэтому я была признательна за воду. Я осушила деревянную чашку и облегченно вздохнула.
— Ха-а. Было вкусно. Наконец-то мои бедные ножки могут отдохнуть.
— Тебе едва ли пришлось много ходить самостоятельно, — сказала Тули, поджав губки, отчего все остальные разразились смехом.
Я была с этим категорически не согласна, но так как все видели, как Ральф нёс меня, ничего не могла ей ответить.
Когда я выпила вторую чашку воды, в комнату вошёл солдат. Он достал из шкафа предмет, похожий на ящик с инструментами, и немедленно ушёл. Похоже, он спешил, а потому я оглянулась.
— Папа, там что-то случилось?
— Вероятно у ворот кто-то нуждается в особом внимании. Не о чем беспокоиться.
Папа отмахнулся, но из-за спешки солдата я немного заволновалась.
«Всё ли будет хорошо? Я к тому, что тот солдат, охраняющий ворота, похоже спешил. Проблем точно не возникнет?»
В противоположность мне, Тули в замешательстве наклонила голову, не выглядя обеспокоенной.
— Кто-то нуждается в особом внимании? Я когда-нибудь видела кого-то такого?
Несмотря на то, что Тули часто проходила через ворота, она не могла сразу представить себе кого-то, кто заставил бы стражника так торопиться. Папа потёр щетину, подыскивая нужные слова.
— Вроде того. Подумайте о ком-то подозрительно выглядящем, который, возможно является преступником. Или может быть наоборот, и это дворянин, о котором мы должны сообщить герцогу Эренфеста, прежде чем впускать.
— Ничего себе…
Очевидно, они просто судили людей по внешности. Ну, я не думала, что на это можно было полагаться. В этом мире, похоже, не имелось надежной информационной сети или чего-то подобного. Стражники не могли исследовать происхождение любого, кто заходил внутрь.
— Мы держим их в отдельной комнате, пока начальство решает, пропускать их или нет.
«Ох, так вот почему у ворот так много залов ожидания. Я поняла. Уверена, что комната ожидания для дворян и комнаты ожидания для подозрительно выглядящих людей совершенно разные по размеру и обстановке.»
Мои мысли были прерваны после того, как молодой солдат с каштановыми волосами и нежными спокойными карими глазами вернулся, неся коробку и что-то сворачивая в трубку. В его выражении отсутствовало чувство беспокойства. Папа был прав, видимо, ничего серьёзного.
Солдат, удерживая коробку и свёрток левой рукой, встал перед папой и дважды постучал правым кулаком по левой стороне груди. Папа встал и повторил тот же самый постукивающий жест. Так, вероятно, принято отдавать честь в этом мире.
— Отто, твой отчёт?
Я не удержалась от того, чтобы слабо вскрикнуть, увидев папа с таким серьёзным выражением лица, не похожим на то, что я видела дома. Обычно он выглядел таким ленивым и расслабленным, что происходящее сейчас было настоящим преображением. Честно говоря, он выглядел довольно круто.
— Граф Ровинвальд запрашивает проход.
— А его печать?
— Проверено и подтверждено.
— Хорошо, пропусти его.
Отто вновь отсалютовал, прежде чем сесть в кресло напротив нас. Он положил коробку на стол и развернул рядом с ней свёрток. Оно было гладким, как бумага, и от него шёл характерный запах, что приковало к нему мой взгляд.
«Пергамент?!» — удивилась я.
Я не знала наверняка, действительно ли это был пергамент, но он определенно был похож на бумагу из кожи животных. Я привыкла к бумаге, сделанной из растений, но раньше бумага часто была просто высушенной шкурой животного и называлась пергаментом. На нём были надписи на языке этого мира, пусть я и не могла прочитать буквы. Пока я смотрела на пергамент с широко открытыми глазами, Отто достал бутылку с чернилами и тростниковую ручку из ящика с инструментами и начал что-то писа́ть на пергаменте.
«А-а-а! Буквы! Кто-то, кто знает, как писа́ть находится прямо передо мной! Он первый культурный человек, которого я встретила в этом мире. Я определенно хочу, чтобы он научил меня письменности этого мира!»
Папа взъерошил мои волосы и спросил: «Что случилось?», в то время пока я наблюдала за движущимися руками Отто. Я посмотрела на него и указала на то, что считала пергаментом. Я должна была узнать, как называется бумага на языке этого мира, если хотела о ней поговорить.
— Папа, папа. Что это?
— Это пергамент. Бумага из козьей или овечьей кожи.
— А это чёрное вещество?
— Чернила. Ими пишут с помощью ручки.
«Ура! Я нашла бумагу и чернила! С их помощью я без проблем смогу сделать книги! Сдерживая желание прыгать от радости, я сжала руки перед грудью и посмотрела на папу».
— Папочка, могу ли я получить их? — спросила я с мольбой в глазах.
— Нет. Это не игрушки для детей.
Моё мощнейшее попрошайничество, использующее всю мою детскую миловидность, было мгновенно отклонено. Конечно, я была не такой девушкой, которая бы сразу сдалась, не сказав и слова. Когда я была Урано, люди говорили, что я самый упрямый и настойчивый человек, которого они когда-либо встречали. Пришло время показать папе, насколько я несгибаема, когда дело доходит до книг.
— Я просто хочу писа́ть. Я хочу бумагу и чернила. Ну пожалуйста?
— Нет, без шансов! Майн, ты ведь даже не знаешь букв.
И правда, бумага и чернила были бесполезны для кого-то неграмотного. Именно поэтому заявление папы стало для меня идеальным шансом.
— Тогда научи меня. Я хочу учиться. Ты дашь мне бумагу и чернила, если я научусь?
Если его юный на вид подчиненный мог писа́ть, то и папа точно мог. Он был их командиром. Я не ожидала, что кто-то в доме без бумаги будет знать, как писа́ть, но для меня это казалось счастливым недоразумением. Мои мечты о чтении книг в этом мире скоро осуществятся, если папа научит меня читать.
Когда я одарила его счастливой улыбкой, чувствуя, что сделала гигантский прыжок к тому, чего я хотела больше всего на свете, до меня донёсся смешок. Я повернулась к источнику и увидела, что Отто, который слушал нас, пока что-то записывал, весело посмеивался.
— Ха-ха-ха! Научит тебя? Командир, вы ведь едва умеете писа́ть, не так ли?
В тот момент, когда я услышала эти слова, я почувствовала как надежды рушатся. Моя улыбка застыла, словно на меня вылили ведро холодной воды.
— Что? Папа, ты не умеешь писа́ть?
— Я немного умею читать и писа́ть. Мне нужно знать, как читать те части документов, с которыми я имею дело, но на этом всё. Максимум, что я могу сделать, так это записа́ть имена, которые я слышу.
— Ой…
Я смотрела на папу разочарованным взглядом, пока он оправдывался с угрюмым выражением лица. С точки зрения моего родного мира, он вроде как знал алфавит и мог записа́ть имена друзей, так? Поскольку Отто сказал «едва», он, вероятно, как первоклассник, который может ошибиться даже в именах.
— Эй, ты не должна смотреть на отца так, — слегка отчитал меня Отто, с несколько обеспокоенным выражением лица.
Отто, виновник того, что моё уважение к папе сначала взлетело вверх, а потом резко обрушилось, словно пытаясь прикрыть папу, начал объяснять, какую работу выполняют солдаты.
— Солдаты работают, чтобы охранять мир в городе, но когда дело доходит до важных сделок с участием дворян, то этим занимаются рыцари, которые и заботятся о документах. Простого разговорного отчёта достаточно для менее важных инцидентов, поэтому его работа редко включает чтение и письмо. Просто иметь возможность писа́ть имена — более чем достаточно.
Папа с гордостью выпятил свою грудь. Его настроение улучшилось после разъяснений Отто. Но мой ледяной взгляд пронзил его на удивление глубоко.
— У сельских жителей ещё хуже. Обычно только деревенские старосты умеют читать, поэтому можно считать твоего папу удивительным.
— Я поняла, мой папа удивительный. Итак, я хочу бумагу и чернила. Пожалуйста, папочка, ты можешь дать мне их?
Если он является таким уж удивительным, то он должен доказать это, дав своей милой дочурке листов сто бумаги. Но папа почему-то отступил, поражённый моей просьбой.
— Да кто вообще спустит заработок за месяц ради листка бумаги для своего ребёнка?!
«Подождите, что?! Месячный заработок? Пергамент действительно настолько дорогой?»
Теперь я понимала, почему он не решался дать мне несколько листочков. Это также объясняло, почему в нашем доме не было бумаги и я не могла найти книжные магазины. Пергамент был слишком дорог для простых людей. Моя семья едва наскребала на жизнь и не было никакого способа, чтобы они потратили свой драгоценный заработок на бумагу для создания книги. Я была подавлена и опустила плечи, а Отто взъерошил мне волосы.
— Во-первых, я не думаю, что есть какие-то магазины, которые продают пергамент простым людям. Бумага используется дворянами, чиновниками и богатыми торговцами, имеющими связи с дворянами. Если ты просто хочешь выучить буквы, почему бы не использовать грифельную дощечку? Я могу дать тебе ту, которой когда-то пользовался.
— Правда?! Я буду рада взять её!
Я немедленно кивнула, и он любезно пообещал отдать мне свою старую дощечку. И пока я была здесь, я решила подсуетиться, чтобы он ещё и научил меня местной письменности.
— Спасибо, господин Отто! Я так рада, что вы научите меня писа́ть!
Пока я широко улыбалась, папа смотрел на меня и Отто с довольно жалким выражением лица, но я сделала вид, что не заметила. Я была очень взволнована возможностью изучить буквы и завладеть дощечкой, но то, чего я действительно хотела, так это книгу или хотя бы бумагу для её изготовления. В конце концов, вы не можете хранить информацию на грифельной дощечке. Она была похожа на классную доску, на которой вы написали, а затем стёрли. Идеально подходит для изучения букв, но это ничто по сравнению с книгой.
Тем не менее, тот факт, что магазины не продавали бумагу простолюдинам, был совершенно неожиданным.
«Как я могу делать книги без бумаги? Или, другими словами, что мне нужно сделать, если я не могу получить бумагу? Остаётся только один ответ: мне нужно сделать её самой. Мда, путь к получению книг так долог!»
Когда мы подошли к южным воротам, то увидели нескольких солдат. Одним из них должен быть мой папа. Я не могла сказать, кто именно, но у Тули как-то получилось. Она прижала завёрнутый предмет к груди и побежала к нему, махая рукой.
— Папа! Ты кое-что забыл. Тебе ведь это нужно, правда?
Папа удивлённо моргнул, когда Тули с яркой улыбкой вручила ему свёрток. Ах… как мило. Тули, ты слишком милая. Я даже забыла всё, что меня до этого беспокоило, а именно, как избежать маминого гнева на папу, за то, что он забыл ту вещь, которую она так старалась найти.
— Да, мне это нужно. Спасибо… Подожди, ты оставила Майн одну?!
— Нет, я взяла её с собой. Видишь, Ральф несёт её на спине.
Папа, в глазах которого читалась неловкость от того, что он не заметил меня, положил руку на голову Ральфа.
— Ральф, спасибо, что донёс её.
— Мы в любом случае направлялись в лес, — ответил Ральф.
Ральф опустил меня на землю, немного раздраженный тем, как папа трепал его волосы. Затем он забрал свои вещи у Фея и Лутца.
— Спасибо, Ральф. Вы тоже, Лутц и Фей.
Мы проводили отправлявшихся в лес Ральфа и остальных через ворота, после чего Тули и меня отвели в комнату ожидания во внутренних воротах. Внешняя стена была достаточно большой, чтобы вместить комнату размером около девяти квадратных метров. Она была не столь большой, но, видимо, имелись и другие комнаты ожидания, а также комната для тех, кто нёс стражу ночью. В нашей комнате ожидания стоял простой стол, скамейка и один шкаф с полками. Я огляделась вокруг, чувствуя себя туристом в чужой стране, и вскоре один из подчинённых папы принес нам чашки с водой.
— Как вижу, вы хорошо воспитали своих дочерей.
Требовалось около двадцати минут, чтобы такому ребёнку как Тули дойти от дома до ворот, поэтому я была признательна за воду. Я осушила деревянную чашку и облегченно вздохнула.
— Ха-а. Было вкусно. Наконец-то мои бедные ножки могут отдохнуть.
— Тебе едва ли пришлось много ходить самостоятельно, — сказала Тули, поджав губки, отчего все остальные разразились смехом.
Я была с этим категорически не согласна, но так как все видели, как Ральф нёс меня, ничего не могла ей ответить.
Когда я выпила вторую чашку воды, в комнату вошёл солдат. Он достал из шкафа предмет, похожий на ящик с инструментами, и немедленно ушёл. Похоже, он спешил, а потому я оглянулась.
— Папа, там что-то случилось?
— Вероятно у ворот кто-то нуждается в особом внимании. Не о чем беспокоиться.
Папа отмахнулся, но из-за спешки солдата я немного заволновалась.
«Всё ли будет хорошо? Я к тому, что тот солдат, охраняющий ворота, похоже спешил. Проблем точно не возникнет?»
В противоположность мне, Тули в замешательстве наклонила голову, не выглядя обеспокоенной.
— Кто-то нуждается в особом внимании? Я когда-нибудь видела кого-то такого?
Несмотря на то, что Тули часто проходила через ворота, она не могла сразу представить себе кого-то, кто заставил бы стражника так торопиться. Папа потёр щетину, подыскивая нужные слова.
— Вроде того. Подумайте о ком-то подозрительно выглядящем, который, возможно является преступником. Или может быть наоборот, и это дворянин, о котором мы должны сообщить герцогу Эренфеста, прежде чем впускать.
— Ничего себе…
Очевидно, они просто судили людей по внешности. Ну, я не думала, что на это можно было полагаться. В этом мире, похоже, не имелось надежной информационной сети или чего-то подобного. Стражники не могли исследовать происхождение любого, кто заходил внутрь.
— Мы держим их в отдельной комнате, пока начальство решает, пропускать их или нет.
«Ох, так вот почему у ворот так много залов ожидания. Я поняла. Уверена, что комната ожидания для дворян и комнаты ожидания для подозрительно выглядящих людей совершенно разные по размеру и обстановке.»
Мои мысли были прерваны после того, как молодой солдат с каштановыми волосами и нежными спокойными карими глазами вернулся, неся коробку и что-то сворачивая в трубку. В его выражении отсутствовало чувство беспокойства. Папа был прав, видимо, ничего серьёзного.
Солдат, удерживая коробку и свёрток левой рукой, встал перед папой и дважды постучал правым кулаком по левой стороне груди. Папа встал и повторил тот же самый постукивающий жест. Так, вероятно, принято отдавать честь в этом мире.
— Отто, твой отчёт?
Я не удержалась от того, чтобы слабо вскрикнуть, увидев папа с таким серьёзным выражением лица, не похожим на то, что я видела дома. Обычно он выглядел таким ленивым и расслабленным, что происходящее сейчас было настоящим преображением. Честно говоря, он выглядел довольно круто.
— Граф Ровинвальд запрашивает проход.
— А его печать?
— Проверено и подтверждено.
— Хорошо, пропусти его.
Отто вновь отсалютовал, прежде чем сесть в кресло напротив нас. Он положил коробку на стол и развернул рядом с ней свёрток. Оно было гладким, как бумага, и от него шёл характерный запах, что приковало к нему мой взгляд.
«Пергамент?!» — удивилась я.
«А-а-а! Буквы! Кто-то, кто знает, как писа́ть находится прямо передо мной! Он первый культурный человек, которого я встретила в этом мире. Я определенно хочу, чтобы он научил меня письменности этого мира!»
Папа взъерошил мои волосы и спросил: «Что случилось?», в то время пока я наблюдала за движущимися руками Отто. Я посмотрела на него и указала на то, что считала пергаментом. Я должна была узнать, как называется бумага на языке этого мира, если хотела о ней поговорить.
— Папа, папа. Что это?
— Это пергамент. Бумага из козьей или овечьей кожи.
— А это чёрное вещество?
— Чернила. Ими пишут с помощью ручки.
«Ура! Я нашла бумагу и чернила! С их помощью я без проблем смогу сделать книги! Сдерживая желание прыгать от радости, я сжала руки перед грудью и посмотрела на папу».
— Папочка, могу ли я получить их? — спросила я с мольбой в глазах.
— Нет. Это не игрушки для детей.
Моё мощнейшее попрошайничество, использующее всю мою детскую миловидность, было мгновенно отклонено. Конечно, я была не такой девушкой, которая бы сразу сдалась, не сказав и слова. Когда я была Урано, люди говорили, что я самый упрямый и настойчивый человек, которого они когда-либо встречали. Пришло время показать папе, насколько я несгибаема, когда дело доходит до книг.
— Я просто хочу писа́ть. Я хочу бумагу и чернила. Ну пожалуйста?
— Нет, без шансов! Майн, ты ведь даже не знаешь букв.
И правда, бумага и чернила были бесполезны для кого-то неграмотного. Именно поэтому заявление папы стало для меня идеальным шансом.
— Тогда научи меня. Я хочу учиться. Ты дашь мне бумагу и чернила, если я научусь?
Если его юный на вид подчиненный мог писа́ть, то и папа точно мог. Он был их командиром. Я не ожидала, что кто-то в доме без бумаги будет знать, как писа́ть, но для меня это казалось счастливым недоразумением. Мои мечты о чтении книг в этом мире скоро осуществятся, если папа научит меня читать.
Когда я одарила его счастливой улыбкой, чувствуя, что сделала гигантский прыжок к тому, чего я хотела больше всего на свете, до меня донёсся смешок. Я повернулась к источнику и увидела, что Отто, который слушал нас, пока что-то записывал, весело посмеивался.
— Ха-ха-ха! Научит тебя? Командир, вы ведь едва умеете писа́ть, не так ли?
В тот момент, когда я услышала эти слова, я почувствовала как надежды рушатся. Моя улыбка застыла, словно на меня вылили ведро холодной воды.
— Что? Папа, ты не умеешь писа́ть?
— Я немного умею читать и писа́ть. Мне нужно знать, как читать те части документов, с которыми я имею дело, но на этом всё. Максимум, что я могу сделать, так это записа́ть имена, которые я слышу.
— Ой…
Я смотрела на папу разочарованным взглядом, пока он оправдывался с угрюмым выражением лица. С точки зрения моего родного мира, он вроде как знал алфавит и мог записа́ть имена друзей, так? Поскольку Отто сказал «едва», он, вероятно, как первоклассник, который может ошибиться даже в именах.
— Эй, ты не должна смотреть на отца так, — слегка отчитал меня Отто, с несколько обеспокоенным выражением лица.
Отто, виновник того, что моё уважение к папе сначала взлетело вверх, а потом резко обрушилось, словно пытаясь прикрыть папу, начал объяснять, какую работу выполняют солдаты.
— Солдаты работают, чтобы охранять мир в городе, но когда дело доходит до важных сделок с участием дворян, то этим занимаются рыцари, которые и заботятся о документах. Простого разговорного отчёта достаточно для менее важных инцидентов, поэтому его работа редко включает чтение и письмо. Просто иметь возможность писа́ть имена — более чем достаточно.
Папа с гордостью выпятил свою грудь. Его настроение улучшилось после разъяснений Отто. Но мой ледяной взгляд пронзил его на удивление глубоко.
— У сельских жителей ещё хуже. Обычно только деревенские старосты умеют читать, поэтому можно считать твоего папу удивительным.
— Я поняла, мой папа удивительный. Итак, я хочу бумагу и чернила. Пожалуйста, папочка, ты можешь дать мне их?
Если он является таким уж удивительным, то он должен доказать это, дав своей милой дочурке листов сто бумаги. Но папа почему-то отступил, поражённый моей просьбой.
— Да кто вообще спустит заработок за месяц ради листка бумаги для своего ребёнка?!
«Подождите, что?! Месячный заработок? Пергамент действительно настолько дорогой?»
Теперь я понимала, почему он не решался дать мне несколько листочков. Это также объясняло, почему в нашем доме не было бумаги и я не могла найти книжные магазины. Пергамент был слишком дорог для простых людей. Моя семья едва наскребала на жизнь и не было никакого способа, чтобы они потратили свой драгоценный заработок на бумагу для создания книги. Я была подавлена и опустила плечи, а Отто взъерошил мне волосы.
— Во-первых, я не думаю, что есть какие-то магазины, которые продают пергамент простым людям. Бумага используется дворянами, чиновниками и богатыми торговцами, имеющими связи с дворянами. Если ты просто хочешь выучить буквы, почему бы не использовать грифельную дощечку? Я могу дать тебе ту, которой когда-то пользовался.
— Правда?! Я буду рада взять её!
Я немедленно кивнула, и он любезно пообещал отдать мне свою старую дощечку. И пока я была здесь, я решила подсуетиться, чтобы он ещё и научил меня местной письменности.
— Спасибо, господин Отто! Я так рада, что вы научите меня писа́ть!
Пока я широко улыбалась, папа смотрел на меня и Отто с довольно жалким выражением лица, но я сделала вид, что не заметила. Я была очень взволнована возможностью изучить буквы и завладеть дощечкой, но то, чего я действительно хотела, так это книгу или хотя бы бумагу для её изготовления. В конце концов, вы не можете хранить информацию на грифельной дощечке. Она была похожа на классную доску, на которой вы написали, а затем стёрли. Идеально подходит для изучения букв, но это ничто по сравнению с книгой.
Тем не менее, тот факт, что магазины не продавали бумагу простолюдинам, был совершенно неожиданным.
«Как я могу делать книги без бумаги? Или, другими словами, что мне нужно сделать, если я не могу получить бумагу? Остаётся только один ответ: мне нужно сделать её самой. Мда, путь к получению книг так долог!»
Закладка
Комментариев 1