Глава 2148 - Пучина гнева Цзюэ Ло •
Юнь Чэ сейчас был в довольно плохом состоянии. Чтобы мгновенно сокрушить Дяня Саньсы и полностью разрушить его душу в самом уродливом поражении, ему пришлось на мгновение активировать «Пепел Богов». Хоть и лишь на мгновение, но огромная нагрузка от его активации всё равно заставила его потемнеть в глазах, едва не сломав ему сухожилия и кости. Поток крови хлынул в горло, но он силой проглотил его обратно.
Но когда раздался безумный вопль Дяня Саньсы, даже мучительная боль в теле мгновенно стала для него невероятно приятной. В начальной стадии этой шахматной партии в Бездне наконец-то был сделан самый важный ход.
Словно гигантский котёл упал с небес и всех накрыл, яростно бушующие возгласы изумления были мгновенно поглощены тишиной.
Выражение на лице каждого также застыло. В Раю на вершине облаков стояла гнетуще ужасная тишина, и лишь облака перекатывали постепенно затихающее хриплое эхо Дяня Саньсы.
Души Мэн Кунчаня и Хуа Фучэня на уровне истинных богов были чрезвычайно мощны, но в этот момент их разум пронзил грохот, и они могли лишь изо всех сил сохранять внешнее спокойствие. Рука Дяня Лохоу, которую он было поднял, застыла в воздухе, затем он резко повернул голову, взгляд его стал яростным, и он отвесил пощёчину.
Бам!
Жесткая пощёчина отбросила Дяня Саньсы — его самого любимого сына после Дяня Цзючжи — на несколько десятков чжанов на глазах у всех, сопровождаемая яростным криком: — Бесстыдная дрянь! Как ты смеешь изрекать такие мерзостные слова!
Со стороны Божественного Царства Разрушения Небес первый из семи мастеров меча, мастер Тяньшу, гневно сказал: — Какой абсурд! Мальчишка Безграничности, как ты смеешь так клеветать на божественную дочь моего Божественного Царства Разрушения Небес!
Мастер Яогуан, присоединившись, гневно произнёс: — Мэн Цзяньюань вернулся всего три года назад, и все эти три года Цайли всегда находилась в формации Семи Звёзд Разрушения Небес, не покидая её ни на мгновение, о каком прелюбодействе может идти речь! Мальчишка Безграничности, это Чистая Земля, как ты смеешь изрекать такую клевету! Если не дашь объяснений, моё Разрушение Небес не успокоится.
— Верно!
Мастер Главного Зала Забвения Божественного Царства Плетения Снов, Мэн Цанцзи, мрачно сказал: — С тех пор как Мэн Цзяньюань вернулся, он всегда находился в Божественном Царстве. До прибытия на Чистую Землю, не считая того случая, когда он лично выпроводил Пань Бувана из Божественного Царства, он никогда не покидал его ни на шаг, бесчисленные люди в нашем Божественном Царстве могут подтвердить это! Когда бы у него было время для твоего так называемого «прелюбодеяния»?!
— Такая ложь не только абсурдна, но и легко разоблачается! Это просто величайшая нелепость в мире!
Сильная боль на лице, обвиняющие голоса в ушах и бесконечное унижение не вернули Дяню Саньсы хоть немного хладнокровия, а, наоборот, ещё больше простимулировали его безумие. Он лежал на земле и испускал почти разрывающий горло крик: — Я не лгу! За пределами обители Божественной Чиновницы Линсянь, я своими собственными глазами…
Его последующие слова были жестоко подавлены рукой. Дянь Цзючжи набросился на него, его правая рука мёртвой хваткой вцепилась в его челюсть, дрожащие пальцы деформировались от усилия, почти готовые раздавить подбородок Дяня Саньсы.
— Заткнись… заткнись! — кричал он… но в ответ ему была лишь долгая гробовая тишина.
Внезапно он словно очнулся ото сна, беспомощно разжал пальцы и застыл на месте, потеряв душу. Как жених Хуа Цайли, он должен был больше всех хотеть узнать правду, а вовсе не так реагировать. Его поспешная попытка остановить не только не скрыла правду… но, наоборот, стала доказательством того, что он пытался скрыть истину.
Ярость Дяня Лохоу застыла на лице. Он уставился на Дяня Саньсы, на Дяня Цзючжи, и его львиная борода явно начала сильно дрожать.
Дянь Саньсы пополз вперёд. Раз слова были сказаны, ему больше не нужно было сдерживаться. Накопившиеся в груди ярость, унижение и негодование яростно выплёскивались вместе с его голосом:
— Император Бездны… Божественный Отец… не только я… брат Цзючжи тоже всё видел!
— Помолвка брата Цзючжи с Божественный Дочерью Разрушения Небес дарована Императором Бездны… об этом известно всему миру! Действия Юнь Чэ… это презрение к Императору Бездны! Презрение к Чистой Земле! Оскорбление моей Безграничности! Такой бесстыдный и подлый человек, как он, как может быть достоин похвалы Императора Бездны… как он может стоять на Чистой Земле!
— Если я солгал хоть на полслова, я готов быть поглощённым Пылью Бездны… отвергнутым Небом и людьми…
— Кх… кх-кх-кх…
Горло Дяня Саньсы полностью разорвалось, он откашлял большое количество обгоревшей крови. Но на этот раз Дянь Лохоу не останавливал его вопли.
Не считая звуков болезненного кровавого кашля Дяня Саньсы, вокруг по-прежнему долго стояла тишина… дело касалось Безграничности, Разрушения Небес, Плетения Снов и, более того, Императора Бездны. Они прекрасно понимали, что, если это правда, последствия будут огромными. Кто посмеет легко высказаться?
Даже мастера меча Разрушения Небес и мастер главного зала забвения внезапно замолчали, и долгое время никто не упрекал. Потому что они все заметили аномалии в Божественных Владыках.
В этой ужасной тишине недовольство на их лицах также постепенно превращалось во всё более ужасное беспокойство в сердцах.
Голова Дянь Лохоу поворачивалась, но поворачивалась так медленно и так туго, словно принадлежала сгорбленному старику со сломанной шеей. Прошло целых несколько вдохов, и ему понадобилось целых несколько резких движений шеи, прежде чем он наконец перевёл взгляд на Божественное Царство Разрушения Небес.
И первым, на кого упал его взгляд, был вовсе не Хуа Фучэнь, а Хуа Цайли.
Такой удар, такое потрясение — далеко за пределами того, что могло выдержать её сердце. Хотя Хуа Цинъин прикрывала её собой, но та часть лица, что была видна, была болезненно бледна.
Переведя взгляд, он посмотрел на Хуа Фучэня.
Это был его близкий друг, знакомый ему с детства, с которым у него не было никаких секретов. И всё же он отвернулся от его взгляда, а на его лице застыли судорожные боль и борьба.
— Брат Фучэнь, — Дянь Лохоу заговорил, его голос казался спокойным, как обычно, лишь с лёгкой хрипотой. — Это… правда?
До чего же яростным был нрав Дяня Лохоу, однако в этот момент он был очень спокоен. Он так сильно сдерживал свои эмоции, потому что больше всех надеялся, что всё это ложь, больше всех надеялся, что Хуа Фучэнь даст ему отрицательный ответ.
Хуа Фучэнь открыл рот и наконец издал невероятно тяжёлый голос: — Старый Дянь, это…
— Скажи же уже наконец! Скажи мне! — Дянь Лохоу повысил голос, неся крайне сдерживаемую, но всё же заставляющую трепетать душу ярость.
Хуа Фучэнь поднял голову и закрыл глаза. Дело зашло так далеко, что, как бы он ни пытаться скрывать, это было уже бесполезно.
— …Это правда.
Бом —
Одно слово, но оно потрясло всех, подобно колоссальному валуну, брошенному в неподвижное озеро. Раздались оглушительные вздохи, и выражения лиц всех стали… невероятно сложными.
— Ваше Превосходительство, это… — семь мастеров меча Разрушения Небес и все присутствующие из Божественного Царства Разрушения Небес были совершенно ошеломлены. Люди из Плетения Снов были также шокированы, их взгляды метались между Мэн Кунчанем и Юнь Чэ, который всё ещё стоял в центре поля боя. Их выражения лиц и эмоции были сложнее, чем когда-либо в их жизни.
Мэн Цзяньси шагнул вперёд, встав рядом с Мэн Кунчанем, пытаясь успокоить своё дыхание. Ещё до прибытия на Чистую Землю, когда два божественных корабля столкнулись, в его голове мелькнула похожая догадка. Но эта догадка была слишком ужасающей и абсурдной, и он тут же отбросил её. Он никак не ожидал, что это действительно произойдет… но когда, каким образом и по какой причине…?
— Увы, это поистине… неожиданная драма, — глубоко вздохнул У Шэньсин.
У Шэньюэ сказал: — В таком случае… дружба Безграничности, Разрушения Небес и Плетения Снов, этот железный союз, вероятно, рухнет в одночасье.
— Нет, возможно, всё ещё серьёзнее, — сказал У Шэньсин. — Всё это произошло на Чистой Земле, прямо на глазах у Императора Бездны.
— Другими словами… — глаза У Шэньюэ слегка сузились, и в них вспыхнул странный свет. — Божественная Дочь Разрушения Небес своим безрассудным ударом меча вовсе не хотела отомстить за Дяня Цзючжи, а… хотела воспользоваться благосклонностью Императора Бездны и расторгнуть помолвку с Дянем Цзючжи.
— К сожалению… уже слишком поздно, — качая головой, он повторил эти два слова: — К сожалению…
— Ха-ха-ха! Ха-ха-ха! — Шэнь У Янье испустила безумный смех, заставив задрожать весь паланкин. — Неужели это и есть любовь между мужчиной и женщиной?.. Как мерзко… как жалко… Ха-ха-ха… Какая шутка… какая великолепная шутка… Ха-ха-ха-ха!
Она неудержимо рассмеялась, ещё более безумно, чем когда Шэнь У И разгромила Дяня Цзючжи… но в отголосках её смеха, казалось, звучала лёгкая печаль.
Юнь Чэ спокойно стоял на месте, его лицо было бледным от насильственной активации «Пепла Богов»… но в глазах других это, несомненно, было выражением крайнего ужаса.
Взгляд Дяня Лохоу в этот момент упал на Мэн Кунчаня.
Он, казалось, пытался найти на лице Мэн Кунчаня растерянность, гнев… но нашёл лишь такую же боль и борьбу, как у Хуа Фучэня.
— Так значит, — он произнёс: — Ты… тоже давно знал?
Все взгляды упали на Мэн Кунчаня.
— Да, — ответил он.
Лицо Дяня Лохоу с ужасающей скоростью поблекло. Мышцы на его лице дрожали, его львиное тело качалось, несколько раз он был на грани падения.
— Хе… хе-хе… — он рассмеялся, смех его был сначала крайне хриплым, потом стал громким, а затем и вовсе безумным… — Ха-ха… ха-ха-ха… ха-ха-ха-ха-ха-ха!
Его громкий смех по-прежнему был оглушительным, но в нём не было и тени прежней мощи и великодушия, вместо этого он нёс пронзительную печаль.
Хуа Фучэнь сжал кулаки и с болью произнёс: — Старый Дянь…
— Заткнись!
Оглушительный яростный крик заглушил голос Хуа Фучэня: — Тебе ли называть меня старым Дянем! Ты достоин?! Достоин?!
Зрачки Дяня Лохоу были красны как кровь, а глазные яблоки были покрыты бесчисленными ужасающими кровавыми полосками. Хуа Фучэнь лишь пошевелил губами и снова с болью закрыл глаза.
Он и Мэн Кунчань просчитывали много хороших и плохих результатов… и среди них худшим результатом было бы, если бы Дянь Лохоу узнал обо всём раньше, до того, как все приготовления будут завершены.
Чтобы избежать этого плохого исхода, Юнь Чэ и Хуа Цайли все эти годы находились в разных царствах и не могли видеться. После окончания собрания Чистой Земли, как бы они ни тосковали, они должны были бы разлучиться. Но они никак не ожидали, что именно на этом кратком собрании Чистой Земли произойдёт такая оплошность. И уж тем более не ожидали… что ситуация окажется в тысячу раз хуже, чем их худший прогноз.
Если бы Дянь Лохоу узнал обо всём наедине, он бы, конечно, разъярился, но определённо утаил бы информацию, в максимальной степени сохранив достоинство Божественного Царства Безграничности и Божественного Сына Безграничности Дянь Цзючжи. Затем дело стало бы внутренним делом их трёх и трёх их царств. Но сейчас… когда всё это внезапно раскрылось, когда присутствовали все шесть божественных царств и клан драконов, и более того, Император Бездны и Великий Божественный Чиновник, на Дяня Лохоу обрушились, несомненно, предательство и унижение, увеличенные до предела.
— Хуа Фучэнь, Мэн Кунчань!
Он напрямую назвал имена бывших лучших друзей, но каждый звук был пронзительным, каждое слово произносилось со скрежетом зубов: — Дочь одного предала чувства моего сына, а сын второго отобрал у него жену!
— Вы же знали… знали же! Но не только не остановили, а наоборот, считая меня глупой свиньёй, играли со мной, как с собакой!
— Хе-хе… ха-ха-ха-ха… Вы и вправду мои хорошие братья, лучшие братья! Ха-ха-ха-ха-ха!
Вся жизнь Дяня Лохоу была такой славной. С рождения он был невероятно благороден, врождённая божественность сделала его Божественным Сыном, и среди мужчин его поколения никто не мог с ним сравниться. После унаследования титула Божественного Владыки он стал устрашающим всю Бездну Первым Божественным Владыкой шести царств, первым под Чистой Землей в мире Бездны.
Но самым важным в его жизни был вовсе не титул Первого Божественного Владыки, а двое близких друзей, с которыми он дружил с самого детства и которые в итоге также стали Божественными Владыками. Такая дружба, такая близость и связь! Даже став Божественными Владыками, они разделили одну судьбу — как же это было ценно, как же невероятно.
Но именно эти двое принесли ему самые большие предательство и позор в его жизни.
Хуа Цайли крепко сжимала одеяние Хуа Цинъин. Растерявшись до слёз, она кусала губы, не смея смотреть в глаза отца, и лишь издавала тихие всхлипы: — Божественный Отец… прости… прости…
Прогулка с Юнь Чэ по Чистой Земле состоялась после её личного приглашения, потому что она не могла сдержать тоски.
Они сохраняли дистанцию и сдержанность на протяжении всей прогулки, и лишь те несколько вдохов перед обителью Линсянь стали для них мгновением слабости…
Хуа Цинъин подняла руку, защищая её, и тихо утешила: — Раз дело дошло до этого, не нужно себя винить.
— Хуа Цайли! — яростный крик Дяня Лохоу обрушился прямо на Хуа Цайли.
Он указал на Хуа Цайли, кончик его пальца яростно дрожал: — Что за Божественная Дочь Разрушения Небес, что за дочь Хуа Фучэня! Глубина чувств моего сына Цзючжи к тебе, его доброта к тебе известны всему миру, небеса им свидетели!
— Ради тебя целых пятьдесят два цзя-цзы он не подпускал к себе ни одну женщину! Ради тебя поклялся, что, даже став Божественным Владыкой Безграничности, будет иметь лишь тебя одну! И ещё ради тебя…
— Божественный Отец.
Дянь Цзючжи подошёл и мягко опустил протянутую руку Дяня Лохоу: — Я знаю, Божественный Отец сейчас, должно быть, в ярости, но… прошу, выслушай меня.
Он глубоко вздохнул и крайне спокойным, чрезвычайно искренним голосом сказал: — На самом деле, между мной и Цайли… Мы уже давно разорвали помолвку.
Хуа Фучэнь и Мэн Кунчань одновременно повернули взгляды, их выражения были изумлёнными.
— … — Дянь Лохоу медленно перевёл взгляд: — Что ты сейчас сказал?!
Столкнувшись с беспрецедентно пугающим взглядом отца, Дянь Цзючжи оставался спокойным: — Сначала я думал, что мои чувства к Цайли были любовью между мужчиной и женщиной, но с течением времени однажды я внезапно осознал, что мои чувства к Цайли на самом деле были братской привязанностью, завязавшейся ещё в детстве.
— Цайли чиста и невинна, и вообще не знает, что такое любовь между мужчиной и женщиной. В неведении она просто подчинилась помолвке, определённой для неё Божественным Владыкой Хуа Синем. Поэтому и я, и Цайли давно хотели разорвать этот брачный договор, просто никогда не было возможности сказать.
— Изначально, встреча с Императором Бездны на этом собрании Чистой Земли была бы самым подходящим моментом, но мы не ожидали…
Шлёп!!!
Невероятно сильная пощёчина жестоко ударила Дяня Цзючжи по лицу. Ужасный звук треска явно принадлежал сломанной лицевой кости. Дянь Цзючжи, переворачиваясь, далеко отлетел, его тело болезненно дёргалось.
Старейшины Безграничности побледнели от ужаса и поспешили вперёд: — Ваше Благородие, успокойте гнев…
— Прочь! — яростный крик Дяня Лохоу отбросил всех приблизившихся, и они исторгли кровь.
Под полными ужаса взглядами всех Дянь Лохоу подошёл к лежащему Дяню Цзючжи, его взгляд был пугающе мрачным: — Хотя я и был строг к тебе, но никогда тебя не бил. Знаешь ли ты, что изменилось сегодня?!
Дянь Цзючжи открыл было рот, но лишь изверг большое количество кровавой пены.
— Ты сам-то веришь своим словам?! Ты считаешь меня, своего отца, дураком, или же Императора Бездны и всех в мире дураками?!
— Я… я…
Дянь Цзючжи не смел подняться и уж тем более поднять голову.
— Скажи мне, — грудь Дяня Лохоу вздымалась, словно готовая разорваться, — что является величайшей ненавистью для мужчины, что является величайшим позором для мужчины!
Взгляд Дяня Цзючжи был рассеянным, он с трудом произнёс: — Величайшая ненависть для мужчины — ненависть за убийство отца; величайший позор для мужчины — позор… от потери жены.
— Хе… хе-хе… — Дянь Лохоу издал печальный и яростный холодный смех: — Знаешь ли ты, что с сегодняшнего дня все в мире будут знать, что ты, достойный Божественный Сын Безграничности, лишился невесты?!
— Все будут насмехаться над тобой, жалеть тебя! Даже самый низший человек в мире сможет использовать тебя как тему для разговоров, как величайшую шутку!
— Даже если ты станешь Божественным Владыкой в будущем, даже если твои достижения превзойдут меня в десять раз, это клеймо позора будет всегда с тобой, и никогда не исчезнет! Все, видя тебя, будут сначала думать, что ты жалкий червь, у которого отняли жену… и даже Божественное Царство Безграничности будет опозорено вместе с тобой!
— А этот Юнь Чэ… даже если в будущем он ничего не достигнет, ты перед ним всегда будешь неудачником, всегда шуткой, понимаешь?! Понимаешь?!
Дянь Цзючжи глубоко опустил голову, лишь тяжело дыша.
— А ты ещё пытаешься их оправдывать, ещё пытаешься их защищать! Я… хе, я, Дянь Лохоу, — шутка, а сын мой, Дянь Цзючжи, — величайшая шутка… ха-ха-ха-ха, ха-ха-ха-ха-ха!
— Старый Дянь… — Мэн Кунчань больше не мог молчать и с трудом произнёс: — Ты не шутка, вина на нас…
Дянь Лохоу резко повернул голову, и тот ужасный взгляд, словно отравленные стальные иглы, заставил Мэн Кунчаня на мгновение онеметь.
— Мэн Кунчань, Хуа Фучэнь, — его взгляд дрожал, губы открывались и закрывались, каждое слово было печальным, — я, Дянь Лохоу, что же я сделал не так, в чём я вас обидел, что вы так со мной поступили…
Губы Мэн Кунчаня и Хуа Фучэня шевелились, но оба не могли ничего сказать, и им было стыдно смотреть ему в глаза.
Бум!!!
Раздался звук взрыва — и фигура Дяня Лохоу уже оказалась перед Хуа Фучэнем, та ужасная аура мгновенно отбросила даже семерых мастеров меча.
Он резко протянул руку, мёртвой хваткой схватил Хуа Фучэня за воротник и поднял его тело, принадлежащее Божественному Владыке, с земли. Его яростно вытаращенные глаза почти лопались: — Что же я сделал не так, что вы так со мной поступили… Говори! Говори!!!
Хуа Фучэнь не оказал ни малейшего сопротивления, позволяя яростной ауре Дяня Лохоу проникать ему в плоть и кости. В сердце у него была лишь бесконечная вина и опустошение.
— Отпустите Его Превосходительство! — семеро мастеров меча хором гневно крикнули, но не успели они ещё начать действовать, как с неба упал древний бронзовый глубокий свет.
Дзин!
Неодолимая сила отбросила Дяня Лохоу далеко назад. Древний бронзовый глубокий свет не рассеялся, а лег между Дянем Лохоу и Хуа Фучэнем, полностью изолируя их друг от друга.
Вслед раздался осуждающий голос Великого Божественного Чиновника: — На Чистой Земле запрещены частные схватки. Божественный Владыка Цзюэ Ло, учитывая, что твоя душа в ярости, и ты не атаковал по-настоящему, на этот раз наказания не последует, но советую тебе обдумать свои действия и взять себя в руки. Какие бы обиды у вас ни были, разберитесь с ними после того, как покинете Чистую Землю!
Дянь Лохоу поднял голову и посмотрел на Императора Бездны, силой подавляя готовый выйти из-под контроля гнев, и лишь сжатые кулаки продолжали не переставая дрожать.
И в этот момент в Раю на вершине облаков прозвучал голос Императора Бездны: — Хуан, какое наказание положено за нарушение Приказа Императора?
Великий Божественный Чиновник спокойно ответил: — Наказание (Пытка) Опустошительным Пожиранием.
Наказание Опустошительным Пожиранием.
Эти короткие три слова заставили могущественных Божественных Владык Хуа Синя и У Мэна мгновенно побледнеть, их лица проявили испуг, который никогда не должен был появляться у Божественных Владык.
— Дунхуан, — Великий Божественный Чиновник поднял взгляд и отдал приказ: — Схватить Юнь Чэ и Хуа Цайли!
Но когда раздался безумный вопль Дяня Саньсы, даже мучительная боль в теле мгновенно стала для него невероятно приятной. В начальной стадии этой шахматной партии в Бездне наконец-то был сделан самый важный ход.
Словно гигантский котёл упал с небес и всех накрыл, яростно бушующие возгласы изумления были мгновенно поглощены тишиной.
Выражение на лице каждого также застыло. В Раю на вершине облаков стояла гнетуще ужасная тишина, и лишь облака перекатывали постепенно затихающее хриплое эхо Дяня Саньсы.
Души Мэн Кунчаня и Хуа Фучэня на уровне истинных богов были чрезвычайно мощны, но в этот момент их разум пронзил грохот, и они могли лишь изо всех сил сохранять внешнее спокойствие. Рука Дяня Лохоу, которую он было поднял, застыла в воздухе, затем он резко повернул голову, взгляд его стал яростным, и он отвесил пощёчину.
Бам!
Жесткая пощёчина отбросила Дяня Саньсы — его самого любимого сына после Дяня Цзючжи — на несколько десятков чжанов на глазах у всех, сопровождаемая яростным криком: — Бесстыдная дрянь! Как ты смеешь изрекать такие мерзостные слова!
Со стороны Божественного Царства Разрушения Небес первый из семи мастеров меча, мастер Тяньшу, гневно сказал: — Какой абсурд! Мальчишка Безграничности, как ты смеешь так клеветать на божественную дочь моего Божественного Царства Разрушения Небес!
Мастер Яогуан, присоединившись, гневно произнёс: — Мэн Цзяньюань вернулся всего три года назад, и все эти три года Цайли всегда находилась в формации Семи Звёзд Разрушения Небес, не покидая её ни на мгновение, о каком прелюбодействе может идти речь! Мальчишка Безграничности, это Чистая Земля, как ты смеешь изрекать такую клевету! Если не дашь объяснений, моё Разрушение Небес не успокоится.
— Верно!
Мастер Главного Зала Забвения Божественного Царства Плетения Снов, Мэн Цанцзи, мрачно сказал: — С тех пор как Мэн Цзяньюань вернулся, он всегда находился в Божественном Царстве. До прибытия на Чистую Землю, не считая того случая, когда он лично выпроводил Пань Бувана из Божественного Царства, он никогда не покидал его ни на шаг, бесчисленные люди в нашем Божественном Царстве могут подтвердить это! Когда бы у него было время для твоего так называемого «прелюбодеяния»?!
— Такая ложь не только абсурдна, но и легко разоблачается! Это просто величайшая нелепость в мире!
Сильная боль на лице, обвиняющие голоса в ушах и бесконечное унижение не вернули Дяню Саньсы хоть немного хладнокровия, а, наоборот, ещё больше простимулировали его безумие. Он лежал на земле и испускал почти разрывающий горло крик: — Я не лгу! За пределами обители Божественной Чиновницы Линсянь, я своими собственными глазами…
Его последующие слова были жестоко подавлены рукой. Дянь Цзючжи набросился на него, его правая рука мёртвой хваткой вцепилась в его челюсть, дрожащие пальцы деформировались от усилия, почти готовые раздавить подбородок Дяня Саньсы.
— Заткнись… заткнись! — кричал он… но в ответ ему была лишь долгая гробовая тишина.
Внезапно он словно очнулся ото сна, беспомощно разжал пальцы и застыл на месте, потеряв душу. Как жених Хуа Цайли, он должен был больше всех хотеть узнать правду, а вовсе не так реагировать. Его поспешная попытка остановить не только не скрыла правду… но, наоборот, стала доказательством того, что он пытался скрыть истину.
Ярость Дяня Лохоу застыла на лице. Он уставился на Дяня Саньсы, на Дяня Цзючжи, и его львиная борода явно начала сильно дрожать.
Дянь Саньсы пополз вперёд. Раз слова были сказаны, ему больше не нужно было сдерживаться. Накопившиеся в груди ярость, унижение и негодование яростно выплёскивались вместе с его голосом:
— Император Бездны… Божественный Отец… не только я… брат Цзючжи тоже всё видел!
— Помолвка брата Цзючжи с Божественный Дочерью Разрушения Небес дарована Императором Бездны… об этом известно всему миру! Действия Юнь Чэ… это презрение к Императору Бездны! Презрение к Чистой Земле! Оскорбление моей Безграничности! Такой бесстыдный и подлый человек, как он, как может быть достоин похвалы Императора Бездны… как он может стоять на Чистой Земле!
— Если я солгал хоть на полслова, я готов быть поглощённым Пылью Бездны… отвергнутым Небом и людьми…
— Кх… кх-кх-кх…
Горло Дяня Саньсы полностью разорвалось, он откашлял большое количество обгоревшей крови. Но на этот раз Дянь Лохоу не останавливал его вопли.
Не считая звуков болезненного кровавого кашля Дяня Саньсы, вокруг по-прежнему долго стояла тишина… дело касалось Безграничности, Разрушения Небес, Плетения Снов и, более того, Императора Бездны. Они прекрасно понимали, что, если это правда, последствия будут огромными. Кто посмеет легко высказаться?
Даже мастера меча Разрушения Небес и мастер главного зала забвения внезапно замолчали, и долгое время никто не упрекал. Потому что они все заметили аномалии в Божественных Владыках.
В этой ужасной тишине недовольство на их лицах также постепенно превращалось во всё более ужасное беспокойство в сердцах.
Голова Дянь Лохоу поворачивалась, но поворачивалась так медленно и так туго, словно принадлежала сгорбленному старику со сломанной шеей. Прошло целых несколько вдохов, и ему понадобилось целых несколько резких движений шеи, прежде чем он наконец перевёл взгляд на Божественное Царство Разрушения Небес.
И первым, на кого упал его взгляд, был вовсе не Хуа Фучэнь, а Хуа Цайли.
Такой удар, такое потрясение — далеко за пределами того, что могло выдержать её сердце. Хотя Хуа Цинъин прикрывала её собой, но та часть лица, что была видна, была болезненно бледна.
Переведя взгляд, он посмотрел на Хуа Фучэня.
Это был его близкий друг, знакомый ему с детства, с которым у него не было никаких секретов. И всё же он отвернулся от его взгляда, а на его лице застыли судорожные боль и борьба.
— Брат Фучэнь, — Дянь Лохоу заговорил, его голос казался спокойным, как обычно, лишь с лёгкой хрипотой. — Это… правда?
До чего же яростным был нрав Дяня Лохоу, однако в этот момент он был очень спокоен. Он так сильно сдерживал свои эмоции, потому что больше всех надеялся, что всё это ложь, больше всех надеялся, что Хуа Фучэнь даст ему отрицательный ответ.
Хуа Фучэнь открыл рот и наконец издал невероятно тяжёлый голос: — Старый Дянь, это…
— Скажи же уже наконец! Скажи мне! — Дянь Лохоу повысил голос, неся крайне сдерживаемую, но всё же заставляющую трепетать душу ярость.
Хуа Фучэнь поднял голову и закрыл глаза. Дело зашло так далеко, что, как бы он ни пытаться скрывать, это было уже бесполезно.
— …Это правда.
Бом —
Одно слово, но оно потрясло всех, подобно колоссальному валуну, брошенному в неподвижное озеро. Раздались оглушительные вздохи, и выражения лиц всех стали… невероятно сложными.
— Ваше Превосходительство, это… — семь мастеров меча Разрушения Небес и все присутствующие из Божественного Царства Разрушения Небес были совершенно ошеломлены. Люди из Плетения Снов были также шокированы, их взгляды метались между Мэн Кунчанем и Юнь Чэ, который всё ещё стоял в центре поля боя. Их выражения лиц и эмоции были сложнее, чем когда-либо в их жизни.
Мэн Цзяньси шагнул вперёд, встав рядом с Мэн Кунчанем, пытаясь успокоить своё дыхание. Ещё до прибытия на Чистую Землю, когда два божественных корабля столкнулись, в его голове мелькнула похожая догадка. Но эта догадка была слишком ужасающей и абсурдной, и он тут же отбросил её. Он никак не ожидал, что это действительно произойдет… но когда, каким образом и по какой причине…?
— Увы, это поистине… неожиданная драма, — глубоко вздохнул У Шэньсин.
У Шэньюэ сказал: — В таком случае… дружба Безграничности, Разрушения Небес и Плетения Снов, этот железный союз, вероятно, рухнет в одночасье.
— Нет, возможно, всё ещё серьёзнее, — сказал У Шэньсин. — Всё это произошло на Чистой Земле, прямо на глазах у Императора Бездны.
— Другими словами… — глаза У Шэньюэ слегка сузились, и в них вспыхнул странный свет. — Божественная Дочь Разрушения Небес своим безрассудным ударом меча вовсе не хотела отомстить за Дяня Цзючжи, а… хотела воспользоваться благосклонностью Императора Бездны и расторгнуть помолвку с Дянем Цзючжи.
— К сожалению… уже слишком поздно, — качая головой, он повторил эти два слова: — К сожалению…
— Ха-ха-ха! Ха-ха-ха! — Шэнь У Янье испустила безумный смех, заставив задрожать весь паланкин. — Неужели это и есть любовь между мужчиной и женщиной?.. Как мерзко… как жалко… Ха-ха-ха… Какая шутка… какая великолепная шутка… Ха-ха-ха-ха!
Она неудержимо рассмеялась, ещё более безумно, чем когда Шэнь У И разгромила Дяня Цзючжи… но в отголосках её смеха, казалось, звучала лёгкая печаль.
Юнь Чэ спокойно стоял на месте, его лицо было бледным от насильственной активации «Пепла Богов»… но в глазах других это, несомненно, было выражением крайнего ужаса.
Взгляд Дяня Лохоу в этот момент упал на Мэн Кунчаня.
Он, казалось, пытался найти на лице Мэн Кунчаня растерянность, гнев… но нашёл лишь такую же боль и борьбу, как у Хуа Фучэня.
— Так значит, — он произнёс: — Ты… тоже давно знал?
Все взгляды упали на Мэн Кунчаня.
— Да, — ответил он.
Лицо Дяня Лохоу с ужасающей скоростью поблекло. Мышцы на его лице дрожали, его львиное тело качалось, несколько раз он был на грани падения.
— Хе… хе-хе… — он рассмеялся, смех его был сначала крайне хриплым, потом стал громким, а затем и вовсе безумным… — Ха-ха… ха-ха-ха… ха-ха-ха-ха-ха-ха!
Его громкий смех по-прежнему был оглушительным, но в нём не было и тени прежней мощи и великодушия, вместо этого он нёс пронзительную печаль.
Хуа Фучэнь сжал кулаки и с болью произнёс: — Старый Дянь…
— Заткнись!
Оглушительный яростный крик заглушил голос Хуа Фучэня: — Тебе ли называть меня старым Дянем! Ты достоин?! Достоин?!
Зрачки Дяня Лохоу были красны как кровь, а глазные яблоки были покрыты бесчисленными ужасающими кровавыми полосками. Хуа Фучэнь лишь пошевелил губами и снова с болью закрыл глаза.
Он и Мэн Кунчань просчитывали много хороших и плохих результатов… и среди них худшим результатом было бы, если бы Дянь Лохоу узнал обо всём раньше, до того, как все приготовления будут завершены.
Чтобы избежать этого плохого исхода, Юнь Чэ и Хуа Цайли все эти годы находились в разных царствах и не могли видеться. После окончания собрания Чистой Земли, как бы они ни тосковали, они должны были бы разлучиться. Но они никак не ожидали, что именно на этом кратком собрании Чистой Земли произойдёт такая оплошность. И уж тем более не ожидали… что ситуация окажется в тысячу раз хуже, чем их худший прогноз.
Если бы Дянь Лохоу узнал обо всём наедине, он бы, конечно, разъярился, но определённо утаил бы информацию, в максимальной степени сохранив достоинство Божественного Царства Безграничности и Божественного Сына Безграничности Дянь Цзючжи. Затем дело стало бы внутренним делом их трёх и трёх их царств. Но сейчас… когда всё это внезапно раскрылось, когда присутствовали все шесть божественных царств и клан драконов, и более того, Император Бездны и Великий Божественный Чиновник, на Дяня Лохоу обрушились, несомненно, предательство и унижение, увеличенные до предела.
— Хуа Фучэнь, Мэн Кунчань!
Он напрямую назвал имена бывших лучших друзей, но каждый звук был пронзительным, каждое слово произносилось со скрежетом зубов: — Дочь одного предала чувства моего сына, а сын второго отобрал у него жену!
— Вы же знали… знали же! Но не только не остановили, а наоборот, считая меня глупой свиньёй, играли со мной, как с собакой!
— Хе-хе… ха-ха-ха-ха… Вы и вправду мои хорошие братья, лучшие братья! Ха-ха-ха-ха-ха!
Вся жизнь Дяня Лохоу была такой славной. С рождения он был невероятно благороден, врождённая божественность сделала его Божественным Сыном, и среди мужчин его поколения никто не мог с ним сравниться. После унаследования титула Божественного Владыки он стал устрашающим всю Бездну Первым Божественным Владыкой шести царств, первым под Чистой Землей в мире Бездны.
Но самым важным в его жизни был вовсе не титул Первого Божественного Владыки, а двое близких друзей, с которыми он дружил с самого детства и которые в итоге также стали Божественными Владыками. Такая дружба, такая близость и связь! Даже став Божественными Владыками, они разделили одну судьбу — как же это было ценно, как же невероятно.
Но именно эти двое принесли ему самые большие предательство и позор в его жизни.
Хуа Цайли крепко сжимала одеяние Хуа Цинъин. Растерявшись до слёз, она кусала губы, не смея смотреть в глаза отца, и лишь издавала тихие всхлипы: — Божественный Отец… прости… прости…
Прогулка с Юнь Чэ по Чистой Земле состоялась после её личного приглашения, потому что она не могла сдержать тоски.
Они сохраняли дистанцию и сдержанность на протяжении всей прогулки, и лишь те несколько вдохов перед обителью Линсянь стали для них мгновением слабости…
Хуа Цинъин подняла руку, защищая её, и тихо утешила: — Раз дело дошло до этого, не нужно себя винить.
— Хуа Цайли! — яростный крик Дяня Лохоу обрушился прямо на Хуа Цайли.
Он указал на Хуа Цайли, кончик его пальца яростно дрожал: — Что за Божественная Дочь Разрушения Небес, что за дочь Хуа Фучэня! Глубина чувств моего сына Цзючжи к тебе, его доброта к тебе известны всему миру, небеса им свидетели!
— Ради тебя целых пятьдесят два цзя-цзы он не подпускал к себе ни одну женщину! Ради тебя поклялся, что, даже став Божественным Владыкой Безграничности, будет иметь лишь тебя одну! И ещё ради тебя…
— Божественный Отец.
Дянь Цзючжи подошёл и мягко опустил протянутую руку Дяня Лохоу: — Я знаю, Божественный Отец сейчас, должно быть, в ярости, но… прошу, выслушай меня.
Он глубоко вздохнул и крайне спокойным, чрезвычайно искренним голосом сказал: — На самом деле, между мной и Цайли… Мы уже давно разорвали помолвку.
Хуа Фучэнь и Мэн Кунчань одновременно повернули взгляды, их выражения были изумлёнными.
— … — Дянь Лохоу медленно перевёл взгляд: — Что ты сейчас сказал?!
Столкнувшись с беспрецедентно пугающим взглядом отца, Дянь Цзючжи оставался спокойным: — Сначала я думал, что мои чувства к Цайли были любовью между мужчиной и женщиной, но с течением времени однажды я внезапно осознал, что мои чувства к Цайли на самом деле были братской привязанностью, завязавшейся ещё в детстве.
— Цайли чиста и невинна, и вообще не знает, что такое любовь между мужчиной и женщиной. В неведении она просто подчинилась помолвке, определённой для неё Божественным Владыкой Хуа Синем. Поэтому и я, и Цайли давно хотели разорвать этот брачный договор, просто никогда не было возможности сказать.
— Изначально, встреча с Императором Бездны на этом собрании Чистой Земли была бы самым подходящим моментом, но мы не ожидали…
Шлёп!!!
Невероятно сильная пощёчина жестоко ударила Дяня Цзючжи по лицу. Ужасный звук треска явно принадлежал сломанной лицевой кости. Дянь Цзючжи, переворачиваясь, далеко отлетел, его тело болезненно дёргалось.
Старейшины Безграничности побледнели от ужаса и поспешили вперёд: — Ваше Благородие, успокойте гнев…
— Прочь! — яростный крик Дяня Лохоу отбросил всех приблизившихся, и они исторгли кровь.
Под полными ужаса взглядами всех Дянь Лохоу подошёл к лежащему Дяню Цзючжи, его взгляд был пугающе мрачным: — Хотя я и был строг к тебе, но никогда тебя не бил. Знаешь ли ты, что изменилось сегодня?!
Дянь Цзючжи открыл было рот, но лишь изверг большое количество кровавой пены.
— Ты сам-то веришь своим словам?! Ты считаешь меня, своего отца, дураком, или же Императора Бездны и всех в мире дураками?!
— Я… я…
Дянь Цзючжи не смел подняться и уж тем более поднять голову.
— Скажи мне, — грудь Дяня Лохоу вздымалась, словно готовая разорваться, — что является величайшей ненавистью для мужчины, что является величайшим позором для мужчины!
Взгляд Дяня Цзючжи был рассеянным, он с трудом произнёс: — Величайшая ненависть для мужчины — ненависть за убийство отца; величайший позор для мужчины — позор… от потери жены.
— Хе… хе-хе… — Дянь Лохоу издал печальный и яростный холодный смех: — Знаешь ли ты, что с сегодняшнего дня все в мире будут знать, что ты, достойный Божественный Сын Безграничности, лишился невесты?!
— Все будут насмехаться над тобой, жалеть тебя! Даже самый низший человек в мире сможет использовать тебя как тему для разговоров, как величайшую шутку!
— Даже если ты станешь Божественным Владыкой в будущем, даже если твои достижения превзойдут меня в десять раз, это клеймо позора будет всегда с тобой, и никогда не исчезнет! Все, видя тебя, будут сначала думать, что ты жалкий червь, у которого отняли жену… и даже Божественное Царство Безграничности будет опозорено вместе с тобой!
— А этот Юнь Чэ… даже если в будущем он ничего не достигнет, ты перед ним всегда будешь неудачником, всегда шуткой, понимаешь?! Понимаешь?!
Дянь Цзючжи глубоко опустил голову, лишь тяжело дыша.
— А ты ещё пытаешься их оправдывать, ещё пытаешься их защищать! Я… хе, я, Дянь Лохоу, — шутка, а сын мой, Дянь Цзючжи, — величайшая шутка… ха-ха-ха-ха, ха-ха-ха-ха-ха!
— Старый Дянь… — Мэн Кунчань больше не мог молчать и с трудом произнёс: — Ты не шутка, вина на нас…
Дянь Лохоу резко повернул голову, и тот ужасный взгляд, словно отравленные стальные иглы, заставил Мэн Кунчаня на мгновение онеметь.
— Мэн Кунчань, Хуа Фучэнь, — его взгляд дрожал, губы открывались и закрывались, каждое слово было печальным, — я, Дянь Лохоу, что же я сделал не так, в чём я вас обидел, что вы так со мной поступили…
Губы Мэн Кунчаня и Хуа Фучэня шевелились, но оба не могли ничего сказать, и им было стыдно смотреть ему в глаза.
Бум!!!
Раздался звук взрыва — и фигура Дяня Лохоу уже оказалась перед Хуа Фучэнем, та ужасная аура мгновенно отбросила даже семерых мастеров меча.
Он резко протянул руку, мёртвой хваткой схватил Хуа Фучэня за воротник и поднял его тело, принадлежащее Божественному Владыке, с земли. Его яростно вытаращенные глаза почти лопались: — Что же я сделал не так, что вы так со мной поступили… Говори! Говори!!!
Хуа Фучэнь не оказал ни малейшего сопротивления, позволяя яростной ауре Дяня Лохоу проникать ему в плоть и кости. В сердце у него была лишь бесконечная вина и опустошение.
— Отпустите Его Превосходительство! — семеро мастеров меча хором гневно крикнули, но не успели они ещё начать действовать, как с неба упал древний бронзовый глубокий свет.
Дзин!
Неодолимая сила отбросила Дяня Лохоу далеко назад. Древний бронзовый глубокий свет не рассеялся, а лег между Дянем Лохоу и Хуа Фучэнем, полностью изолируя их друг от друга.
Вслед раздался осуждающий голос Великого Божественного Чиновника: — На Чистой Земле запрещены частные схватки. Божественный Владыка Цзюэ Ло, учитывая, что твоя душа в ярости, и ты не атаковал по-настоящему, на этот раз наказания не последует, но советую тебе обдумать свои действия и взять себя в руки. Какие бы обиды у вас ни были, разберитесь с ними после того, как покинете Чистую Землю!
Дянь Лохоу поднял голову и посмотрел на Императора Бездны, силой подавляя готовый выйти из-под контроля гнев, и лишь сжатые кулаки продолжали не переставая дрожать.
И в этот момент в Раю на вершине облаков прозвучал голос Императора Бездны: — Хуан, какое наказание положено за нарушение Приказа Императора?
Великий Божественный Чиновник спокойно ответил: — Наказание (Пытка) Опустошительным Пожиранием.
Наказание Опустошительным Пожиранием.
Эти короткие три слова заставили могущественных Божественных Владык Хуа Синя и У Мэна мгновенно побледнеть, их лица проявили испуг, который никогда не должен был появляться у Божественных Владык.
— Дунхуан, — Великий Божественный Чиновник поднял взгляд и отдал приказ: — Схватить Юнь Чэ и Хуа Цайли!
Закладка