Глава 2068 — Цинъин бьет в самое сердце •
Юнь Че только вышел из Павильона Меча, как ему навстречу бросилась Хуа Цайли, схватила его за руку и несколько раз осмотрела ее: «Старший Брат Юнь, ты… в порядке?»
«Конечно, все в порядке». Юнь Че непринужденно улыбнулся: «Твой божественный отец, как ты и сказала, действительно очень мягкий человек. Он не только не усложнил мне жизнь, но и, разговаривая со мной, специально контролировал свое божественное давление».
Хуа Цайли прикусила губу и тихо сказала: «Вообще-то я слышала все, о чем вы говорили».
«Старший Брат Юнь, вернись вместе с Ляньчжи, а я… у меня есть несколько слов, которые я хочу сказать божественному отцу».
Не дожидаясь ответа Юнь Че, она уже прокричала: «Ляньчжи, отведи старшему брата Юня в мой Павильон Меча».
Хуа Ляньчжи быстро приблизилась и встала перед Юнь Че: «Господин Юнь, пожалуйста».
«Цайли, не вступай в конфликт с божественным отцом, все его решения принимаются с учетом твоих интересов,» напомнил Юнь Че.
«Я понимаю».
Увидев, что Юнь Че ушел вместе с Хуа Ляньчжи, Хуа Цайли поспешно вошла внутрь Павильона Размышлений о Сердце Меча.
Хуа Фучэнь поднял глаза, его взгляд был мягким: «Я все слышал».
Хуа Цайли медленно подошла к нему: «Божественный отец, я…»
«Ты и он, как долго вы вместе?» спросил Хуа Фучэнь.
Хуа Цайли ответила прямо: «Эти четыре месяца я и старший брат Юнь все время были вместе и никогда не расставались».
«Четыре месяца,» произнёс Хуа Фучэнь меланхоличным голосом: «Ты знаешь, сколько времени нужно, чтобы по-настоящему понять человека? Не говоря уже о четырех месяцах, даже четырех лет, четыресот лет… может быть, даже целой жизни не хватит, чтобы разобраться в человеке».
«Ты ничего о нем не знаешь. У него нет происхождения, о котором он мог бы поведать, а его так называемый «мастер», который якобы спас его от смерти, тоже существует только на его устах, его невозможно проверить, потому что он давно умер».
«Я понимаю, что хочет сказать божественный отец,» серьезно ответила Хуа Цайли: «Однако я верю старшему брату Юню, и что бы он ни сказал, я готова в это поверить».
Голос Хуа Фучэня слегка потяжелел: «Слово «верю» никогда не должно быть настолько легкомысленным. Хотя тебе еще не исполнилось и двадцати лет, но из тех, кого ты видела в своей жизни, начиная с божественных сынов и заканчивая наследным принцем, кто из них не является высшим существом в этом мире? Что в нем есть такого, что достойно тебя?»
Хуа Цайли не ответила прямо, а, следуя манере речи Юнь Че, спросила в ответ: «Тогда чего, по мнению божественного отца, старший брат Юнь пытался добиться, защищая меня ценой собственной жизни?»
Хуа Фучэнь: «…»
«В то время мы столкнулись с Первородным Божественным Цилинем, которого даже тетушка не смогла победить. Для старшего брата Юня это была не просто опасность, а почти верная смерть, но он, кто мог бы просто остаться в стороне, вмешался и использовал свое собственное тело и всю свою силу, чтобы защитить меня… Божественный Отец, вы, должно быть, даже представить себе не можете, какую большую цену он заплатил и как сильно пострадал».
Божественный Мастер третьей ступени, выступивший против Первородного Божественного Цилиня. Не было бы преувеличением, если бы кто-нибудь оценил это как «почти верную смерть». Это было то, что Хуа Фучэнь не мог опровергнуть. То, что Юнь Че спас ей жизнь, не могло быть подвергнуто сомнению, несмотря ни на что.
Голос Хуа Фучэня смягчился: «В этом вопросе я действительно благодарен ему. Поэтому, несмотря на то что меня явно раздражает этот мальчик, я отнёсся к нему со стольким терпением. Но есть миллион разных способов отплатить за доброту…»
«Это не имеет ничего общего с добротой!» Хуа Цайли прервала слова Хуа Фучэня: «Я действительно хочу… очень хочу быть со старшим братом Юнем до конца своих дней. В этой жизни в этом сердце больше не будет места для никого другого».
Хуа Фучэнь опустил глаза и медленно сказал: «Ты еще слишком молода и находишься в том периоде своей жизни, когда твои эмоции наиболее сильны. Но ты должна знать, что в той долгой жизни, что тебе еще предстоит прожить, любовь между мужчиной и женщиной будет маленькой… очень маленькой, почти что незначительной частью. Твое нынешнее пылающее от эмоций сердце, возможно, просуществует лишь несколько коротких лет. Если ты пойдешь на то, чтобы изменить вектор всей своей жизни ради этой сиюминутной интрижки, то обязательно пожалеешь об этом в будущем».
«Божественный отец лжет». Хуа Цайли посмотрела в глаза своему отцу: «Если бы все действительно было так, как сказал божественный отец, то почему божественный отец до сих пор время от времени смотрит на портрет матери в оцепенении? Почему после того, как я пробудила свою божественность… он больше ни разу не появлялся в гареме?»
Хуа Фучэнь долго шевелил губами, прежде чем жестким голосом ответил: «Именно из-за того, к чему привела наша с твоей матерью жизнь, я… никогда не позволю, чтобы и твоя жизнь была неконтролируемо вовлечена в нечто подобное».
В глазах Хуа Цайли вспыхнула душевная боль: «Значит, несмотря на то, что я и старший брат Юнь так решительны, Божественный Отец все еще не желает… расторгнуть помолвку между мной и Дянем Цзючжи?»
Мрачность в глазах Хуа Цайли заставила его сердце заколотиться, но он не мог отступить: «Цайли, ты еще слишком молода, ты даже не видела, что такое человеческая природа, не говоря уже о том, чтобы в полной мере познать Чистую Землю и Божественные Царства. Помолвка между тобой и Дянем Цзючжи никогда не была просто помолвкой, она включает в себя нечто, выходящее далеко за рамки твоего понимания. Если ты заставишь себя быть с Юнь Че, то, как только ты предстанешь перед глазами всего мира, последствия и сопротивление будут далеки от того, что ты себе представляешь».
Она знала, что отец никогда не посмел бы обманывать ее, но не испытывала робости: «В те времена божественный отец был готов отказаться от имени «божественного сына» ради моей матери. Если моя личность «божественной дочери» так затрудняет жизнь божественного отца, я тоже предпочла бы отказаться от нее без колебаний».
«Ерунда!» слегка упрекнул Хуа Фучэнь, но тут же смягчил тон: «Цайли, тебе нельзя быть настолько капризной. За эти годы ты должна была достаточно ясно увидеть, насколько велика разница между божественным сыном или божественной дочерью и другими детьми почитаемых божеств. Это не просто почетный статус, это также признание, что ты сможешь унаследовать силу Истинного Бога в будущем, таким образом, имея абсолютную возможность защитить себя».
Что же касалось наследования Божественного Царства, оно было вторичным делом.
Хуа Цайли все еще качала головой: «Все это не то, чего я хочу. В те времена тетушка также отказалась от имени божественной дочери и упорно добивалась своей собственной жизни. Именно поэтому сейчас тетушка более выдающаяся, чем кто-либо другой».
«Если Божественный Отец не желает соглашаться со мной, я лично отправлюсь в Божественное Царство Безграничности и попрошу Почтенное Божество Цзюэ Ло расторгнуть мою помолвку с Божественным Сыном Безграничности!»
Сказав это, она развернулась, чтобы уйти.
Бах!
Хуа Фучэнь ударил по столу и сердито сказал: «Как ты смеешь!»
Тяжелый звук потрясал уши, Хуа Цайли застыла на месте, и Хуа Фучэнь тоже на мгновение замер.
За всю свою жизнь он не произнес и полслова гнева в адрес Хуа Цайли.
Словно потеряв все свои силы, Фучэнь медленно развалился в кресле, посмотрел на спину дочери, и его голос дрогнул: «Цайли, если твой отец будет настаивать на вашем разлучении, ты… будешь меня ненавидеть?»
Хуа Цайли обернулась, она медленно подошла к Хуа Фучэню, медленно опустилась на колени возле него и мягко ответила: «Нет».
«Даже если все в этом мире возненавидят божественного отца, я никогда не буду». Ее глаза наполнились слезами, а слова были искренними: «В год моего рождения божественный отец взял меня на руки и семь дней и семь ночей стоял на коленях перед Чистой Землей, кланяясь так сильно, что его череп треснул, а кровь окрасила три пяди земли».
«Каждый раз, когда божественный отец восстанавливал мою душу, он испытывал сильную боль. Тетушка говорила, что такая боль подобна тому, как если бы вырывали сердце и душу, что невозможно вынести обычному человеку, но божественный отец вытерпел это целых двадцать раз только ради меня… и каждый раз, когда процесс восстановления души завершался, хотя было очевидно, что это было очень больно, но ты всегда так радостно улыбался, потому что каждый раз твоя боль на шаг ближе приближала меня к «исцелению»».
«Я знаю обо всей доброте, которую проявлял ко мне божественный отец, поэтому я всегда охотно прислушивалась к словам божественного отца. Еще больше я знаю, что все решения божественного отца принимаются ради того, чтобы у меня было самое безоблачное будущее, и что он не хочет, чтобы я была со старшим братом Юнем, потому что боится, что мы повторим те же ошибки, которые он с матушкой совершили тогда…»
«Но я не моя мать, а старший брат Юнь не божественный отец. На этот раз… только на этот раз, пожалуйста, божественный отец, позволь мне побыть капризной… пожалуйста, божественный отец, постарайся поверить мне, поверить старшему брату Юню…»
Хуа Фучэнь закрыл глаза и сделал долгий вдох… через долгое время он тихо прошептал: «Ты можешь идти».
……
Юнь Че неторопливо последовал за Хуа Ляньчжи, и никто из них не заговорил.
«Похоже, ты потерпел неудачу». В море души раздался голосок Ли Суо.
Юнь Че переключил внимание: «Хм? Каким образом?»
«А как иначе?» Юнь Че поднял бровь: «Ты же не думаешь, что я смогу убедить Хуа Фучэня? Ты должна знать, что для него я всего лишь незнакомец и посторонний человек, и даже если бы я был настолько красноречив, насколько это возможно, мне совершенно невозможно было бы повлиять на волю Божества целого Божественного Царства».
Его взгляд слегка сфокусировался: «Единственные, кто может по-настоящему повлиять на Божественного Хуа Синя, – это Цайли и ее тетя».
«Понятно,» Ли Суо, казалось, испытала просветление: «Неудивительно, что ты вел себя так спокойно… Я должна сказать, даже слишком спокойно».
Юнь Че улыбнулся: «Даже ты почувствовала, что я был слишком спокоен, не говоря уже о Божественном Хуа Сине».
Ли Суо: «?»
На уголках рта Юнь Че появилась необъяснимая улыбка: «Слишком сильное, даже излишнее спокойствие иногда заставляет других людей беспокоиться».
«Что ты имеешь в виду?» Ли Суо не понимала.
«Скоро ты узнаешь». Юнь Че все также неторопливо отвечал: «Раньше моя уверенность составляла всего около 60%, но после встречи с Божественным Хуа Синем моя уверенность выросла до свыше 80%».
«Он… определенно пойдет на этот шаг».
В это время впереди быстро приближалась женская фигура, сопровождаемая ужасающе могучей аурой меча.
Хуа Ляньчжи остановилась и поклонилась: «Ляньчжи приветствует Почтенную Меча Бенетнаш».
Женщина слегка кивнула и, пролетя вперед, внезапно остановилась, бросив взгляд в их сторону: «Ляньчжи, я слышала, что Цайли успешно прорвалась в Царство Божественного Вымирания. Прорыв в великое царство требует времени для укрепления фундамента в новом царстве, но Его Святейшество не позволил нам увидеть Цайли… Ты знаешь причину этого?»
Хуа Ляньчжи тут же ответила: «Докладываю Почтенной Меча Бенетнаш, Её Высочество Божественная Дочерь в последнее время занята другими делами, поэтому вопрос укрепления ее фундамента необходимо отложить, и когда придет время, Божественный Отец обязательно вызовет Семь Почтенных Меча».
Ответ был не слишком удовлетворительным, но Почтенная Меча Бенетнаш не стала продолжать расспрос, слегка кивнула и быстро ушла.
«Э-э-э…… принцесса Ляньчжи, только что, кем была эта старшая?» очень вовремя спросил Юнь Че.
Ляньчжи мягко ответила: «Она – Почтенная Меча Бенетнаш, одна из Семи Почтенных Меча нашего Божественного Царства».
«Семь Почтенных Меча?» легко произнес Юнь Че, а затем с некоторым смущением сказал: «Простите, этот Юнь родом из далекой и уединенной страны, и он мало чего знает о внутренних делах Божественных Царств, а Цай-… Её Высочество Божественная Дочерь ничего не говорила об этом. Не смейтесь слишком сильно над моим невежеством, принцесса Ляньчжи».
«Как бы я могла,» Хуа Ляньчжи поджала губы и улыбнулась, а затем терпеливо объяснила: «Семь Почтенных Меча – это семь сильнейших людей в моем Божественном Царстве Разрушения Небес за исключением божественного отца и тетушки. Все они имеют культивацию уровня божественной границы, и каждый из них владеет собственным Владением Меча. Их дарованные имена – Дубхе, Мерак, Фекда, Мегрец, Алиот, Мицар и Бенетнаш. Если Господин Юнь задержится в нашем Божественном Царстве, он обязательно сможет увидеть каждого из них».
(П/п: все семь звёзд большой медведицы).
Юнь Че кивнул: «Спасибо, принцесса Ляньчжи, что сообщили мне об этом».
Все Семь Почтенных Меча находились на уровне Божественной Границы. С учетом Хуа Цинъин в одном только Божественном Царстве Разрушения Небес под Истинным Богом находилось целых восемь практиков Царства Божественной Границы… Это было поистине ужасающе.
«Пожалуйста, не называйте меня «принцессой», Господин Юнь. Как и моя старшая сестра, зовите меня просто Ляньчжи».
Пока девушка говорила, она тихонько взглянула на Юнь Че, а затем очень быстро отвела взгляд.
……
Когда Хуа Цинъин вошла в Павильон Меча, Хуа Фучэнь все еще сидел, в его глазах был беспорядок.
«Как все прошло?» спросила Хуа Цинъин.
Глаза Хуа Фучэня взметнулись, и он слабо вздохнул: «Ты все слышала, и ты должна была понять, какое решение я принял».
«Что ты думаешь о Юнь Че?» снова спросила Хуа Цинъин.
«Он и правда необыкновенный молодой человек,» Хуа Фучэнь дал свою оценку: «Среди всех людей, которых я когда-либо видел, не было такого, кто мог бы стоять передо мной настолько спокойно, являясь при этом Божественным Мастером. Я даже тайно оказал давление на его душу, но это лишь на минуту нарушило его ауру, и он быстро вернулся в свое первоначальное состояние».
«Настолько спокойному человеку и правда может быть не больше ста двадцати лет?»
Сердце Хуа Цайли было таким простым, но Юнь Че… он не мог не испытывать сомнений и беспокойства по его поводу.
Хуа Цинъин не удивилась этому: «Его странности выходят далеко за рамки этого. В том, что он так понравился Цайли, нет ничего необычного».
Хуа Фучэнь посмотрел на нее глубоким взглядом, его взгляд был сложным: «Цинъин, все твои слова говорят в пользу этого мальчика».
«Да». Цинъин не стала отрицать.
«Ты тоже собираешься присоединиться к этой чепухе?» Хуа Фучэнь покачал головой с тяжелым лицом: «Цайли не понимает, этот мальчик не понимает, и теперь даже ты не понимаешь?»
Хуа Цинъин медленно встала, подошла к Хуа Фучэню и задала очень странный вопрос: «Мой старший брат, кем является Цайли в твоих глазах?»
«?» Хуа Фучэнь нахмурился: «Цайли… конечно же, она моя дочь».
Хуа Цинъин слегка кивнула: «Да, она твоя дочь, твой единственный ребенок от Вансинь, единственная оставшаяся родословная Вансинь и Божественная Дочерь Божественного Царства Разрушения Небес… Всю свою вину перед Вансинь ты компенсировал любовью к Цайли: ты проложил для нее каждый шаг ее жизни, заботливо вел ее вперед, чтобы ее не коснулись жизненные препятствия. Ты проложил для нее прямой, как тебе кажется, путь, чтобы она избежала всех возможных опасностей в настоящем и даже в будущем».
«Но ты, кажется, забыл, что, до того как соответствовать всем этим личностям, Цайли – это прежде всего она сама!»
Хуа Фучэнь: «…»
Хуа Цинъин продолжила: «Когда ты был молод, ты не раз жаловался мне, говоря, как же сильно ты устал от того, что кто-то вмешивается и указывает, как тебе жить. Но как же Цайли? В своей жизни она всегда жила в рамках, которые ты для нее создал, и никогда не могла выйти за их пределы, а до этого путешествия, даже когда она редко выходила за пределы Божественного Царства, ты всегда обязательно следовал за ней по пятам».
«В твоих глазах ты используешь все свои силы, чтобы защитить ее, но для Цайли это золотая клетка».
Хуа Фучэнь тихо вздохнул: «Мысли людей всегда немного меняются со временем, а иногда и вовсе переворачиваются. Ты лучше всех знаешь, что я поступаю так, потому что боюсь. Вансинь постигла самая жестокая участь, как я мог допустить, чтобы моя дочь – чтобы ее дочь пострадала хоть немного также, как она!»
«Вот как?» Хуа Цинъин слегка прикрыла глаза и тихо прошептала: «В Море Тумана, после бедствия Первородного Божественного Цилиня, я все время думала о том, как встретиться с тобой, как разлучить этих двоих и остановить эту ошибку, пока еще не слишком поздно».
«Но постепенно эти мои мысли мало-помалу исчезали… всего через несколько коротких дней у меня уже не было мыслей о том, чтобы разлучить их».
«Мой старший брат, ты даже представить себе не можешь, как ведет себя Цайли, когда она рядом с ним. Она настолько радостна каждый миг, что я как будто вижу, как светится каждый пучок ее жизненной ауры».
«Итак,» перевела она взгляд на Хуа Фучэня, «Значит, как отец, который не желает, чтобы его дочери был причинен даже малейший вред, ты все еще намерен насильно оторвать Цайли от этого живительного света и снова запереть ее в клетке, которую для нее же и сплел?»
Тело Хуа Фучэня заметно вздрогнуло.
«Или… ты боишься, что это повредит не только Цайли?» Голос Хуа Цинъин все больше морозил сердце и леденил душу: «Ты боишься, что Божественное Царство Разрушения Небес будет опозорено, ты боишься, что твоя дружба с Божественным Царством Безграничности испортится, и ты боишься, что вызовешь недовольство Императора Бездны?»
Комментариев 3