Глава 2065 — Гнев Почтенного Божества •
Жжжжжжжжж…
Добрая половина Божественного Царства Разрушения Небес в этот момент ощутила, как сотрясается пространство.
Что касалось центра Царства, то все глубокие практики застыли на месте: всё божественное владение словно накрыло невидимым котлом, внутри которого образовалось настолько ужасающее давление, что оно почти удушало их.
Рукава Хуа Фучэня вздулись, его длинные волосы хаотично развевались, и из-за резко вышедшей из-под контроля силы Истинного Бога весь Павильон Меча погрузился в пучину гнева. Каждая нить воздуха превратилась в ледяной меч, содержащий бесконечную ярость и убийственное намерение.
«Жалкий… вздор…»
Изначально приветливые и красивые черты лица Почтенного Бога Хуа Синя были словно хаотично разорваны невидимыми нитями, исказив его лик почти до неузнаваемости.
Бум…
Хуа Фучэнь стремительно терял контроль над собственным гневом, и ужасающий звук взрыва его ярости разорвал пространство.
Но как раз в тот момент, когда он собирался покинуть Павильон Меча, перед ним внезапно появились три острия мечей зеленого цвета, чуть не пронзив его глаза.
Фигура Хуа Фучэня резко остановилась, и ярость в его глазах, казалось, была разорвана этими остриями мечей, восстановив ему некоторую ясность.
«Разве в своей молодости ты не насытился горькими плодами своих импульсивных поступков?»
Ясный и холодный голос Хуа Цинъин раздался у него за спиной, словно ледяной дождь, омывший его тело, и холодный источник, очистивший его душу.
Грудь Хуа Фучэня бурно вздымалась и опускалась и была готова лопнуть. Он сделал несколько глубоких вдохов, прежде чем он медленно обернулся: «Эта ситуация… как ты хочешь, чтобы я сохранял самообладание?!»
Даже у богов бывают моменты, когда их разум рушится.
Если же их этого момента ещё не наступило, то это означало лишь то, что он еще не коснулся того, что его действительно волнует.
Хуа Цинъин и он уставились друг на друга, её голос приобрел пронзающее душу намерение меча: «Разве ты не хочешь узнать причины и следствия?»
Когда разум начал понемногу возвращаться к нему, Хуа Фучэнь вспомнил, что Хуа Цинъин должна была всё время сопровождать Хуа Цайли во время её тренировок.
Пока она находилась рядом, как она могла…
Оставив идею покинуть Павильон Меча позади, Хуа Фучэнь глубоко вдохнул, пытаясь успокоить бушующий внутри него гнев, словно подавлял безумного дьявола, и медленно пошел обратно: «Хорошо… говори».
Намерение меча собралось в глазах Хуа Цинъин, и она безразлично проговорила: «Ситуация, в которую попали Цайли и Юнь Че, в общем и целом, была создана мной».
Хуа Фучэнь нахмурил брови, но ничего не сказал и, собравшись с духом, продолжил слушать её.
«Их знакомство началось в одной из Земель Жизни у Моря Тумана, называемой Царством Цилиня Бездны…»
Хуа Цинъин рассказала об их первой встрече, о случайном воссоединении в Море Тумана, о спасении Юнь Че, о его инициативе покинуть её, о новой встрече в Море Тумана…
В конце концов, Хуа Фучэнь спросил глубоким голосом: «Ты хочешь сказать, что это ты проявила инициативу и попросила Цайли… путешествовать с этим мальчиком?»
«Да.» Хуа Цинъин медленно закрыла глаза… Именно это решение, принятое ею в то время, привело ко всему остальному.
Вот только, будучи Святой Меча, она понятия не имела и не могла даже поверить в то, что ее решение было принято под незримым влиянием Юнь Че.
«Почему?» Хуа Фучэнь медленно покачал головой, его лицо было полно непонимания: «Цинъин, я лучше всех знаю твой темперамент. Твои чувства привязаны к мечу, твое сердце привязано к Цайли, и кроме этого, ничто другое не сможет коснуться даже краешка твоего взгляда. Как ты могла… как ты могла…»
Хуа Цинъин медленно ответила: «В его теле есть вещи, которые я, сколько бы не пыталась, так и не смогла понять».
Любопытство – это врожденная природа человека, всех живых существ. Часто оно было достаточно сильным, чтобы превзойти всё остальное.
Никто не был от него застрахован.
«Ты… не смогла понять?»
Это были несколько простых слов, но они казались очень странными, когда исходили из уст Хуа Цинъин.
Хотя Хуа Цинъин не была Истинным Богом, её личные познания ни в коем случае не уступали ни одному из Шести Божественных Царств. Как могло случиться так, что простой мальчишка третьей ступени Царства Божественного Мастера заставить её произнести слова «не могу понять»?
«Я обещала Цайли сохранить его тайну. Поэтому я не могу говорить в подробностях. Однако есть один момент… хотя мне стыдно перед Цайли и Юнь Че, я должна рассказать тебе об этом».
«Юнь Че…» голос Хуа Цинъин замедлился, и она произнесла слова, которых хватило бы, чтобы в одно мгновение разорвать все небо в Мире Бездны, «Может использовать светлую глубокую силу».
Причина, по которой она раскрыла этот секрет Хуа Фучэню, была довольно понятной.
Тело и душа человека, обладающего светлой глубокой силой, должны были быть чистыми и непорочными.
В самом начале она бессознательно ослабила свою бдительность по отношению к Юнь Че именно потому, что он «раскрыл» свою светлую глубокую силу.
«Что? Светлая глубокая сила?» Хуа Фучэнь наконец выдавил достаточно сильный шок через пелену из смертельно подавляемого гнева.
Хуа Цинъин посмотрела на него: «Стоило тебе внезапно услышать о том, что произошло между Цайли и Юнь Че, и ты, должно быть, сильно разозлился, начав воспринимать Юнь Че как чистое зло. Я нарушила свое обещание и открыла тебе этот секрет в надежде, что, когда ты будешь судить об их ситуации, ты не будешь слишком сильно поддаваться своим эмоциям и предубеждению».
Хуа Фучэнь надолго замолчал, а затем медленно спросил: «Что произошло потом?»
………..
«Старший Брат Юнь, это – мой собственный Павильон Меча. Когда мне было семь лет, божественный отец подарил мне его, и именно здесь я обычно тренировалась с мечом… Смотри! Всеми этими мечами я пользовалась с раннего детства, и пока они всё ещё принадлежат мне, тетушка никогда не позволит никому другому прикасаться к ним».
«А теперь посмотри туда! Там находится Башня Разрушающего Меча, которая хранит почти все техники меча мира, кроме, конечно, Техники Разрушающего Небеса Меча. Однако тетушка никогда не разрешала мне туда ходить, говоря, что тамошние техники владения мечом недостойны меня и только отвлекут мое сердце меча».
«То место, которое испускает странные ауры мечей, называется Массивом Десяти Тысяч Мечей, Закаливающих Сердце, место, предназначенное для просветления намерения меча… Вон тот свет? Это Великая Пространственная Формация, созданная самим дядей Императором Бездны, такая есть в каждом Божественном Царстве, и они соединяют вместе шесть божественных царств и Чистую Землю, однако для ее открытия каждый раз требуется много энергии, поэтому обычно она используется только во время больших событий».
Хуа Цайли вела Юнь Че, в мельчайших подробностях рассказывая о месте, где она выросла, ненавидя тот факт, что не может показать Юнь Че каждое мгновение своего прошлого, прочно запечатлев их в его собственной жизни.
«Это мои покои».
«Ах… старшая сестра!» тревожно воскликнула Хуа Ляньчжи, но она могла лишь беспомощно наблюдать, как Хуа Цайли потянула Юнь Че за собой в покои Божественной Дочери.
А всё потому, что в спальню Хуа Цайли никогда не входил ни один мужчина… включая ее божественного отца.
В этот момент, как бы Хуа Ляньчжи не хотела отрицать этого, она не могла не заметить того, что происходило прямо перед её глазами.
«Уххх!» Хуа Цайли рухнула на мягкий диван, а затем долго вдыхала слабый аромат сандалового дерева: «Так удобно~. За тот год, что меня не было дома, я успела сильно соскучиться по своей мягкой кушетке».
Юнь Че рассмеялся и покачал головой с беспомощным выражением лица: «Боюсь, твоя младшая сестра Ляньчжи сильно испугана твоим поведением».
«Я вдруг вспомнила, что в мои покои еще не заходил ни один мужчина. Получается, что старший брат Юнь – первый!» Хуа Цайли улыбнулась и сказала: «Он также будет единственным».
«Хм? Судя по твоим словам, твой божественный отец тоже сюда не входил?» Юнь Че был слегка удивлен.
«Верно.» Хуа Цайли сморщила носик: «Не думай, что раз уж божественный каждый день беззаботно улыбается, то его ничего не волнует. На самом деле он довольно архаичен. Когда мне было десять лет, он сказал мне что-то о том, что «девочкам следует сторониться своих отцов», а также о том, что между мужчинами и женщинами не должно быть физического контакта, что очень трудно понять. Очевидно, что в Божественных Царствах еще много девушек, которые в подростковом возрасте все еще могут кататься и играть на головах своих отцов».
Сердце Юнь Че заколотилось.
Это были не очень хорошие новости.
Если настолько церемониальный до мозга костей человек узнает, что он надругался над Хуа Цайли… вероятность того, что он захочет убить его на месте от резкой вспышки гнева, достигала девяносто девяти процентов.
К счастью… существовала Хуа Цинъин. Раньше она была самой большой проблемой, а теперь, почему бы ей не стать самой большой помощью?
«…» Хуа Ляньчжи стояла возле спальни, смутно слыша голоса внутри, её сердце билось как барабан.
Старшая сестра ведь не могла… неужели она и он…
Это… Как же теперь быть…
Даже представить боюсь, как будет разгневан божественный отец, если узнает.
Неправда… точно, должно быть это всё неправда!
Но… мне кажется, я никогда раньше не слышала, чтобы старшая сестра так весело смеялась.
Когда она потеряла дар речи, а ее сердце пребывало в смятении, Хуа Цайли уже успела схватить Юнь Че за руку и полететь с ним в другое место: «Я отведу тебя посмотреть на мой сад, старшему брату Юню он точно понравится».
Чистые белые разноцветные ветви облаков расстилались сплошным морем облаков, и если бы в этом Божественном Царстве вообще не было Пыли Бездны, то это красивое и мечтательное место напоминало бы сказочное царство небожителей.
Но когда Хуа Цайли ступила в это море облаков, это место стало самой настоящей сказочной страной этого мира.
«Ветка разноцветных облаков… она содержит наши имена – Цайли и Юнь Че – в своем названии». Хуа Цайли легко произнесла вслух эти слова, и меч глазированного облака вылетел и приземлился на ее ладонь: «Меч Глазированного Облака… также содержит наши имена в своем названии».
Ее улыбка была намного краше, чем бесконечные разноцветные облака вокруг них: «Ты видишь? Всё вокруг говорит мне, что старший брат Юнь – человек, уготованный мне судьбой».
Хуа Ляньчжи, спешно прибывшая к ним и внезапно услышавшая это, была так напугана, что замерла на месте, а затем поспешно отступила и стала караулить далеко за пределами цветочного сада, чтобы никто и близко не подошел к этим двоим.
…………
«Итак, ты хочешь сказать, что… когда Цайли только-только избежала опасности, она сразу же столкнулась с другим драконом бездны, и этот дракон, как оказалось, был рогатым драконом… И когда в Цайли попала его кровь, её физическое состояние было достаточно крепким, чтобы не допустить её смерти, и при этом достаточно слабым, чтобы она не могла сопротивляться яду рогатого дракона, а также не могла насильно изгнать его?»
Хуа Фучэнь, которое только успел присесть, снова встал: «Да кто поверит в такое совпадение! Это всего лишь яд рогатого дракона! Ничтожный, неприглядный афродизиак!»
«Да, именно так, идеальное совпадение». Хуа Цинъин слабо вздохнула: «Или, если хочешь, можно сказать, что всё было… как будто предначертано».
«Нелепо! Абсурдно!»
Хуа Фучэнь шумно вдохнул, тяжесть в его сердце не поддавалась описанию. В мгновение ока он вспомнил о чем-то и сказал тяжелым голосом: «Вернёмся к вопросу. Цайли обладает совершенной божественностью, а ее тело закалено бесчисленными редкими пилюлями и божественными травами. Даже если она будет серьезно ранена, для нее не будет невозможным самостоятельно растворить яд «.
Хуа Цинъин опустила глаза и холодно проговорила: «Аура рогатого дракона очень ядовита, а его кровь крайне развратна. Да, афродизиак не убьет, но если не принять меры, то он, очень вероятно, поразит сердце и душу, лишая женщину всякого рассудка. Итак, если бы ты был одним из присутствующих, посмел бы ты сделать ставку?»
«…» Хуа Фучэнь не смог ответить.
«Я знаю, что ты сердишься, и даже более того, я знаю, где неспокойно твое сердце. Но несмотря ни на что, ты должен четко понять одну вещь».
«Юнь Че спас жизнь Цайли.» Каждое слово Хуа Цинъин леденило душу: «В тот момент, если бы он не защищал её ценой собственной жизни, Цайли наверняка бы погибла. А у тебя, напротив, не было бы даже шанса разгневаться».
Хуа Фучэнь слабо откинулся на спинку кресла и через долгое время запинаясь, пробормотал: «Этот так называемый «Император Тумана», а также странное появление Первородного Божественного Цилиня… Ты расследовала это дело?»
Хуа Цинъин покачала головой: «Цайли чуть не погибла, поэтому после этого я не осмелилась сделать и полшага от неё в сторону, и у меня не было времени, чтобы расследовать».
Хуа Фучэнь запрокинул голову и, закрыв глаза, медленно проговорил: «Если бы об этом мне рассказал кто-нибудь другой, я бы не поверил ни единому слову».
«Я знаю». Хуа Цинъин сказала: «Если бы я не увидела это своими собственными глазами и не испытала это лично, я бы тоже не поверила… ну так что, ты действительно не думаешь, что этим двоим уготовано судьбой быть вместе?»
«Хе-хе, уготовано судьбой…» Хуа Фучэнь на мгновение грустно улыбнулся, «Эти два слова, как же они красивы, когда ты в них веришь, и как же они абсурдно жестоки, когда они разбиваются».
Хуа Цинъин: «…»
«Цинъин,» Хуа Фучэнь, кажется, успокоился, в его глазах больше не было блеска дикой ауры меча: «Ты смотрела на это сквозь пальцы не потому, что была благодарна за спасение Цайли, но потому… что ты все еще не желаешь отпускать прошлое».
«Да.» Хуа Цинъин не отрицала: «Конец Вансинь – это дьявол в моей душе, от которого я никогда не смогу избавиться. Возможно, в глубине своего сердца… я хочу увидеть, как её дочь, имея похожую судьбу, получит другой конец… которого она сама так глубоко жаждала, но так и не смогла получить».
Наступило долгое молчание, атмосфера на мгновение стала особенно гнетущей.
«Цинъин,» наконец заговорил Хуа Фучэнь, «Ты лучше всех знаешь, почему я хотел поспособствовать браку между Цайли и Дянем Цзючжи».
«Да». Хуа Цинъин по-прежнему отвечала довольно просто.
«Тогда ты также должна знать, что он самый подходящий человек в этом мире для Цайли». В этот момент эти слова уже звучали достаточно обессилено.
«Я… не могу этого отрицать». Хуа Цинъин медленно говорила: «Будь то происхождение, талант, статус, внешность – все это подходило Цайли. И что самое редкое и ценное в этом мире, так это его чувства к Цайли – он испытывает одновременно обожание и благодарность, и искренность его сердца не может не тронуть других людей».
«Не только мы с тобой, но и Чистая Земля, и Шесть Божественных Царств, и даже все существа под небом считают его самым подходящим молодым человеком для Цайли».
«Кроме… самой Кайли».
Голос Хуа Фучэня был немного хриплым: «Подходит он или нет, это не имеет значения. Ты знаешь… каковы будут последствия, если ситуация между Цайли и Юнь Че получит огласку?»
Хуа Цинъин промолчала.
«Характер Дяня Лоу тверд, подобно скале, горяч, подобно огню, и больше всего он ценит доверие и справедливость. То, что он пообещал, он выполнит, даже если поставит на кон свою жизнь. И другие его обещания… также не могут быть нарушены».
«Не говоря уже о том, что допустить оскорбление его божественного сына безграничности… оскорбление его Божественного Царства Безграничности».
«Итак,» спросила Хуа Цинъин, «Как ты поступишь во благо своей дочери?»
Хуа Фучэнь встал, на его внешне спокойном лице трудно было различить какие-либо эмоции: «Прямо сейчас я должен пойти и встретиться с этим мальчишкой».
«Сейчас не самое подходящее время». Хуа Цинъин остановила его и медленно покинула Павильон Меча, оставив позади себя лишь мягкий звон меча: «Завтра, когда ты будешь достаточно спокоен, я сама приведу его к тебе».