Глава 2054 — Пожинание Цайли •
Лучи света и десять тысяч иллюзорных мечей мгновенно уничтожили всю жизненную силу Дракона Царства Божественного Вымирания.
Его драконье тело разбилось, словно скульптура, и развалилось на кучу мелких частей.
Не обращая больше внимания на Дракона Бездны, с неба спустилась Хуа Цинъин и тут же метнулась к Хуа Цайли.
Почувствовав, что девушка была очень слаба, но уже не находилась на грани смерти, Хуа Цинъин внезапно расслабилась, как будто она чудом пережила страшное бедствие.
Будто не замечая Юнь Че, Цинъин вытянула руку, и на кончиках ее пальцев скопилась нежнейшая глубокая сила, направленная на сердце Цайли.
Но как только кончики пальцев коснулись тела Хуа Цайли, она отбросила их, словно её ударило током.
Кончиков ее пальцев коснулся аномальный жар.
Не успела она удивиться, как в тот же миг щеки Хуа Цайли, а также все открытые участки её кожи быстро окрасились в нежно-розовый оттенок.
Лунные брови слегка сошлись, пальцы Хуа Цинъин снова сомкнулись, и нить чрезвычайно нежной глубокой силы быстро распространилась по всему телу Хуа Цайли, и то, что было ей воспринято, было повсеместным жаром.
Даже ее полуприкрытые глаза, всё ещё слабые от травм, были ненормально рассеяны. Даже находясь рядом, девушка словно не узнавала её.
Это…
«Это кровь… рогатого дракона… Быстрее… спасите ее…»
Слабый и тревожный голос донёсся ей в ухо.
Хуа Цинъин повернула глаза и наконец увидела Юнь Че, и только тогда она поняла, что его лицо тоже было не совсем обычным и еще более пунцовым, чем у Хуа Цайли. С такого расстояния она ясно ощущала горячее дыхание Юнь Че, пылающее, как огонь.
Рогатый Дракон?
Она посмотрела на труп дракона, который только что разбила, и то, что от него осталось, и правда напоминало черты рогатого дракона.
Кровь драконов была афродизиаком, а кровь рогатого дракона… Эта запись о расе драконов, крайне неважная и совершенно недостойная быть в её сердце, внезапно промелькнула в ее памяти.
Кровь дракона была наполнена огромным количеством энергии ян. Она неядовитая, но в определенном смысле гораздо страшнее яда. Поэтому не будет лишним назвать ее ядом похоти.
Однако даже самая сильная драконья кровь с самым сильным афродизиаком не представляла бы никакой угрозы для тех, кто находился на равном с ней уровне. И даже если бы кровь дракона, находящегося на уровне Божественного Вымирания, коснулась плоти Божественного Владыка или Божественного Мастера, тот смог бы легко рассеять её эффект.
Однако Хуа Цайли находилась в худшем физическом состоянии, и, не говоря уже о том, чтобы рассеять ее, она не могла оказать ни малейшего сопротивления, и, когда кровь дракона залила ее, она мгновенно проникла и распространилась по всему её телу.
«Понятно».
Хуа Цинъин с облегчением пробормотала, и снова призвала глубокую силу на кончиках её пальцев, чтобы осторожно охватить сердце Хуа Цайли.
Один вдох… два вдоха…
Нежный глубокий свет всё ещё оставался на кончиках пальцев Цинъин, как будто застыв там… а через мгновение кончики её пальцев начали слегка дрожать.
Хуа Цайли была настолько слаба, что кровь рогатого дракона не встретила ни малейшего сопротивления и уже давно распространилась по всему ее телу, попав в кровь, меридианы и даже море души.
Она была не просто тяжело ранена, а словно плыла по течению загробной реки, находясь по грани жизни и смерти.
В этом состоянии, если насильно развеять яд внешней силой…
Прежде, чем яд будет рассеян, последние остатки ее жизненной энергии иссякнут!
Как до такого могло дойти…
Если бы она оказала хоть какое-то сопротивление, она не была бы поражена до такой степени…
Если бы ее раны были бы хоть немного легче… хоть немного…
С легким скрежетом зубов, глубокая энергия на кончиках её пальцев наконец вошла в тело Хуа Цайли… Но в следующее мгновение она яростно отстранилась, не осмеливаясь больше действовать опрометчиво.
Если она сначала оправиться от травм, яд взорвется, и последствия будут…
А если его насильно рассеять, то, скорее всего…
«Старшая…» снова донесся до ее ушей голос Юнь Че, и казалось, что ее нерешительность разожгла его тревогу, его слова приобрели настойчивость: «Спасите ее… Быстрее спасите ее… она беззащитна… если ее не спасти… яд сожрёт её сердце и сожжет ее душу…»
«Заткнись!» Цинъин пришла в смятение. В этом мире не нашлось бы никого, кто хотел бы спасти Хуа Цайли больше, чем она.
Очевидно, что она только что чудесным образом минула чудовищную катастрофу, но в мгновение ока она оказалась в ещё более безвыходном положении.
Вдруг ей в голову пришла одна мысль, и она посмотрела в сторону Юнь Че: «Может ли твоя светлая глубокая сила…»
В тот момент, когда ее глаза коснулись Юнь Че, она уже не могла произнести ни слова.
Всё ее внимание было приковано к Хуа Цайли, и только в этот момент она вдруг поняла, что Юнь Че находился в ещё более плачевном состоянии.
Если бы он не обладал родословной Бога-Дракона, он давно бы уже погиб.
Только что его меч пронзил рогатого дракона, и в нём было гораздо больше крови рогатого дракона, чем в Хуа Цайли. С такими повреждениями и слабостью он не мог защититься, и степень поражения ядом должна была быть ещё тяжелее, чем у Хуа Цайли.
Как он мог управлять светлой глубокой силой в таком состоянии… Если бы он мог, он давно бы начал исцелять себя.
Она подняла Хуа Цайли, и безучастно огляделась вокруг.
Мир вокруг был тихим, но при этом как будто вращался вокруг неё, из-за чего она не знала, куда ей идти.
Дыхание, слетающее с уст Хуа Цайли, становилось всё горячее, но оно не могло рассеять ледяной холод в её сердце.
В такой ситуации можно полагаться только на гармонию инь и ян, чтобы растворить яд…
Нет… Она – Цайли, дочь её старшего брата и Ваньсинь… Она богиня Божественного Царства Разрушения Небес…
Как она может…
Как можно…
Но кроме этого, что еще можно сделать…
В конце концов, что еще можно сделать, чтобы спасти ее…
Мучительное чувство бессилия переросло в ещё более сильное головокружение, её зрение затуманилось, будто она пребывала во сне, сердце и душа, казалось, погрузились в тревожное море, волны ай_ которого достигали неба и солнца, а её тело начинало хаотично трясти.
«Господин… Юнь…».
Мечтательный шепот юной девушки в одно мгновение разрушил шаткую сердечную оборону Хуа Цинъин.
Ее фигура слегка переместилась, и вот она уже держала Хуа Цайли перед Юнь Че. Глядя на окровавленного мужчину перед ней, она медленно процедила два хриплых слова сквозь зубы: «Спаси… ее!»
Эти два слова оказались не такими уж тягостными, как она ожидала. Ведь каждая капля крови, которую он пролил, была пролита им ради Хуа Цайли.
Юнь Че застыл, и, словно он понял, кем являлась Хуа Цинъин, его тело отшатнулось, а голос был слабым, но решительным: «Нет… она богиня… и тем более она помолвлена. Как я могу осквернить её невинность!»
«Небесная мощь старшей богоподобна, она точно сможет спасти ее!»
От этих хвалебных слов Хуа Цинъин чувствовала лишь глубокий стыд и иронию.
Перед лицом Хуа Цайли, которая имела лучшую в мире внешность и статус богини, его первой реакцией фактически был отказ… Удивительно, но это, напротив, в какой-то степени сгладило болезненную борьбу в сердце Хуа Цинъин.
Ее грудь вздымалась и опускалась, а слова скрывали душевные муки: «Значит, ты предпочтешь, чтобы её душа оказалась навсегда покалечена, и она прожила жизнь даже хуже смерти!?»
«…» Юнь Че застыл на месте, его глаза потеряли цвет и в них временами мелькала борьба.
Хуа Цайли прижалась к коленям Юнь Че, и Хуа Цинъин яростно отвернулась: «У тебя, по крайней мере, есть родословная Бога-Дракона, и, хотя ты сильно ранен… у тебя должно было остаться ещё немного сил».
Хотя она изо всех сил старалась сдержать себя, даже она сама могла уловить дрожь в своем голосе:
«Если ты не спасешь ее, я убью тебя!»
Прежде чем Юнь Че успел ответить, она уже поднялась в воздух, и изолирующий барьер опустился на них, закрыв пространство, где находились Юнь Че и Хуа Цайли.
В тот момент, когда барьер был сформирован, Хуа Цинъин обернулась, ее пальцы некоторое время дрожали в воздухе, прежде чем она, наконец, собрала их и взлетела высоко в воздух, не оглядываясь.
Чи!
Множество беспорядочных и злобных ударов меча обрушились на мёртвого Дракона Бездны, измельчив его и так беспорядочные останки.
Чтобы помешать Хуа Цинъин проанализировать кровь Рогатого Дракона Бездны, он влил большую часть чистой крови рогатого дракона в его драконье тело.
Очевидно, он был слишком осторожен.
Когда-то Богиня Разрушения Небес, а ныне Бесчувственная Святая Меча, как она быть заинтересована обычным рогатым драконам.
Если бы не ее выдающаяся сила души, запись «драконья кровь — афродизиак, кровь рогатого дракона — самый мощный афродизиак» давно бы канула в лету.
……
В нужный момент Ли Суо отключила свои чувства.
Менее чем через год после того, как он шагнул в Бездну, с культивацией трех ступеней Царства Божественного Мастера, он дважды заставил Бессмертную Меча Хуа Цинъин… человека номер один после Божеств Бездны, попасть в «безвыходное положение».
В частности, во второй раз: время появления рогатого дракона бездны, ранение Хуа Цайли, а также его собственные травмы, всё это в совокупности… просто лишило Хуа Цинъин, обладающую силой Царства Божественной Границы, всякого выбора.
Расчёт до таких мелочей… должен был быть утомителен.
……
Поднебесное Божественное Царство.
Дянь Цзючжи был одет в простой цветной камзол, не имевший роскошных украшений, но из-за своего статуса первого божественного сына шести царств он предстал в весьма благородной и неземной манере, от чего нефрит просто мерк на его фоне.
Здесь не было Пыли Бездны, а вода была прозрачна, как зеркало, и приятно журчала. Дянь Цзючжи наслаждался звуком родника, спокойно глядя на свою ладонь.
Он часто стоял здесь вот так, и каждый раз стоял долго-долго.
В его ладони лежала сломанная ветка цветного облака, тщательно защищенная глубокой энергией. Маленькая веточка, но цветущая необычайно большими и богатыми разноцветными облачными лепестками.
То же место, то же действие, та же ветка разноцветных облаков, хранящая те же воспоминания и мысли.
—-
Бах!
Его голову вдавили в грязь, и как раз в тот момент, когда он попытался встать, на него снова наступили, и непреодолимая сила лишила его возможности двигаться, оставив лишь боль и стыд, к которым он уже давно привык.
В его ушах звучали пронзительные насмешки и унижения.
«У тебя, уродливой тварь, на самом деле хватает смелости прийти сюда? Не может же быть, чтобы ты пришел подглядывать за Божественной Дочерью Хуа Цайли, верно?»
«Ха-тьфу! Дянь Большеголовый, ты просто до одури самоуверен! Ты хоть понимаешь, что за человек эта Богиня Цайли? Если она увидит и испугается такого уродца, как ты, то мало того, что тебя изобьют до полусмерти, так ты еще и нас потащишь за собой и опозоришь всю семью!»
Он перестал сопротивляться и только беспомощно и жалко ждал, когда нога уйдёт с его головы.
Ведь за борьбу можно было получить лишь еще более жестокие побои и унижения.
На самом деле в этих словах не было ничего предосудительного. Он действительно пришел сюда, чтобы хоть краешком глаза увидеть легендарную Божественную Дочь Хуа Цайли.
Легенда гласила, что она обладала самой совершенной божественностью за всю историю Божественного Царства Разрушения Небес. А ещё говорили, что, хотя она была еще молода, ее внешность уже превосходила внешность Феи Меча Хуа Цинъин, а после того как она выросла, она стала еще более невообразимой.
И даже ходила молва, что сам Император Бездны назвал ее чудом Бездны, сокровищем Разрушения Небес.
Он услышал, что Божество Хуа Синьшэнь вез её из Чистой Земли и по пути решил навестить Божество Цзюэ Ло.
С бесконечным любопытством и тоской он тайно пришел, желая издалека взглянуть на неё… но был обнаружен ими, что повлекло за собой очередные уроки и унижения.
Они – братья из одного клана, и каждый из них — сын Божества Цзюе Ло.
Они были родными братьями и сестрами, но он – был их игрушкой… и даже позором.
Потому что у него была странная внешность. Он был среднего роста, но его голова настолько большая, что была шире его плеч, делая его причудливым и неестественным, не говоря уже о искажённых чертах лица.
У него не было имени, потому что все люди его клана называли его только «Дянем Большеголовым» или «Уродцем».
Им было стыдно, что в их клане находился такой урод, как он.
Он вырос в окружении издевательств, Божественный Отец никогда не обращал на него внимания, и даже родная мать была от него далека. Естественно, он привык быть неполноценным, не смея поднимать голову.
И только оставшаяся капля непреклонного нежелания оставаться в этом положении позволяла ему упорно трудиться и культивировать до сих пор… Но, как оказалось, даже его талант среди его сверстников оказался на очень посредственном уровне, с каждым днём низвергая надежду, что он когда-нибудь сможет вернуть себе достоинство.
Его желание взглянуть на Божественную Дочь Цайли, о которой ходили слухи, также проистекало из его глубокой жажды красоты в этом мире.
Он закрыл глаза и позволил им топтать себя и издеваться над собой. Он уже давно оцепенел от оскорбительного звучания их слов.
«Что вы делаете? Зачем вы издеваетесь над ним?»
Он открыл глаза, и на него нахлынул транс.
Он никогда не слышал такого приятного голоса, похожего на сошедший со страниц книг звук горного ручья или даже далекой небесной музыки…
«Цай… Богиня Цайли…».
Раздались растерянные, испуганные и неверящие голоса, и нескольких монарших сыновей, издевавшихся над ним, словно разом схватили за горло, их ауры сжались и стали слабыми, а голоса заикались.
Нога, наступившая ему на голову, поспешно отодвинулась, а затем замерла рядом с ним, не смея и пошевелиться.
Они были детьми одного и того же Божественного Отца, но статус монаршего сына и статус божественного сына были слишком разными.
В оцепенении он поднялся, и в тот момент, когда он поднял взгляд, весь егопогрузился в мечтательный сон.
Это была молодая девушка в белом платье, лет четырнадцати-пятнадцати, нежная и незрелая, но стоило ему коснуться ее взглядом, как весьвокруг вдруг потерял свое великолепие, а его представление о прекрасном полностью и окончательно разрушилось и разлетелось вдребезги.
Он много раз думал о том, насколько великолепной должна быть Божественная Дочь Хуа Цайли, чтобы получить такую похвалу от самого Императора Бездны. В этот момент он вдруг понял, что так называемые «чудо» и «жемчужина» — это лишь предел для слов, и в ее случае — лишь бледность и мрак, которые не могли описать всей её красоты.
Надолго потеряв душу, он яростно опустил голову, не решаясь больше смотреть на нее, глубокий комплекс неполноценности, как тяжелый осадок в небе, утопил его.
«Судя по вашим одеждам и аурам, вы, очевидно, из одного клана. Мы рядом с Божественным Залом, и если Божество Цзюе Ло узнает, что вы издеваетесь друг над другом, даже принадлежа к одному клану, он обязательно накажет вас».
Молодая девушка упрекала, но в ее словах не было запугивания, только сакральный звук, обволакивающий душу.
Группа монарших сыновей испугалась, и человек во главе группы поспешно сказал: «Этот человек… большеголовый Дянь, самый печально известный в нашем клане, и Божественный Отец также не любит его больше всех. Сегодня он подкрался к Божественному Залу, и мы просто боялись, что его уродливый вид встревожит Богиню Цайли… А после исполнили небольшое наказание. Мы надеемся, что Богиня Цайли охладит свой гнев и не будет говорить Божественному Отцу».
«Дянь Большеголовый?» Молодая девушка была слегка ошеломлена, и ее взгляд обратился к нему: «Это… действительно твое имя?»
Он почувствовал взгляд девушки, но не осмелился встретиться с ней глазами, а лишь глубже свесил голову… а затем слегка кивнул.
Он уже и сам давно забыл, как его звали на самом деле.
Он давно привык к тому, что его постоянно унижают, но в данный момент перед этой иллюзорной и мечтательной девушкой он знал, что будет ещё уродливее глубже раскрываться. Его сердце и душа все еще трепетали, почти разбитые, а его десять пальцев сжимали подол одежды.
Хотя она и получила ответ, но девушка явно всё ещё не верила. Она отвела глаза и сказала как можно более возмущенным тоном: «Раз уж вы понимаете, что это неправильно, поспешите и уходите!»
«Ах… да-да-да, мы уходим, мы уже уходим».
Столкнувшись с Богиней Разрушения Небес, как они могли осмелиться ослушаться? Они послушно отступили и хотели было поднять головы, но всё же не решились, и вскоре удалились.
Он стоял на месте, не зная, что делать.
Однако девушка не сразу ушла, а повернулась к нему.
«Это… старший брат, это для тебя».
Он ошарашенно поднял глаза и увидел вспышку белого света, которая подлетела к его телу.
Это была ветвь разноцветного облака, растущая только в Чистой Земле, маленькая, но с разноцветными облачными лепестками, которые были значительно больше, чем обычно.
Он бессознательно протянул руку, но не решился дотронуться до нее, и она так и осталась висеть в воздухе.
«Это ветка цветного облака, которую я сорвала в Чистой Земле. Когда Бабуля Святая разрешила мне сорвать один цветочек, первый, на который я обратила внимание, был этот».
«Потому что он цветет самыми большими разноцветными облачными лепестками».
Девушка поджала губы и улыбнулась: «Итак, Старший Брат, ты тоже особенный. Твоя особенность – это знак того, что ты отличаешься от других и необычен, никогда не принижай себя из-за этого».
«То, что они издеваются над тобой из-за твоей внешности, – это не твоя вина, а вина их испорченного характера, так что ты не должен еще больше отказываться от себя из-за этого. Может быть… однажды в будущем, отличаясь от других, ты станешь похожей на эту разноцветную ветку облака, даря всем вокруг вид самого потрясающего цветения».
Оставшись с ним наедине… девушка опешила лишь на мгновение, но ни разу не испытала ни капли отвращения или жалости.
Он долго стоял, ошеломленный, и дрожащей ладонью с огромной осторожностью держал крошечную веточку цветных облаков.
Девушка не знала, что доброта, которую она так естественно подарила ему, перевернула его жизнь с ног на голову.
С этого момента в его мире появился свет, цель и одержимость.
Он отчаянно тренировался, терпел всевозможные насмешки и оскорбления. Всё, что он от себя требовал, — это сделать все возможное, чтобы стать достаточно сильным… ведь тогда, даже если это будет всего один день, он сможет увидеть её издалека.
Он продолжал усердно трудиться до тех пор, пока однажды в его голове не раздался грохот, и его божественность не пробудилась…
…………
Воспоминание, которые он переживал бесчисленное количество раз, вновь предстало перед его глазами. До самой своей смерти он никогда не забудет ни мгновения того дня; дня их первой встречи.
Дянь Цзючжи сложил руки вместе, несравненно осторожно и мягко убирая разноцветную облачную ветвь.
В душе он тихонько прошептал клятву, которую тайно давал уже бесчисленное количество раз:
Цайли, остаток моей жизни, вся моя жизнь, моё имя Божественного Сына, всё, что у меня есть, всё существует для того, чтобы охранять тебя.
В этой жизни я никому не позволю причинить тебе ни малейшего вреда… Иначе, даже если это всего лишь волосок с твоей головы, меня ждет тысяча проклятий, и я буду раскаиваться об этом всю жизнь!
Комментариев 22