Глава 382: Разрушенные предрасудки •
Жить дальше надо.
Это прямо девиз. Только вот сказать это куда легче, чем сделать. Особенно когда люди, которых только что били и ебали, пребывают в таком шоке, что готовы сделать врагом даже тех, кто спас… частично спас их задницы.
Я не стану обвинять этих людей в подобном, так как они действительно пережили страшное, если соотносить с тем, как они до этого жили. Обычные селяне, живущие своей спокойной жизнью. Поэтому надо было бы успокоить их, но чую, что ох как непросто это будет. Особенно, когда бочка злобы катится уже на меня.
— Почему вы не спасли нас, когда моя дочь была жива?!
— Вам легко говорить! Не вам дальше жить с этим!
— Вы виноваты в том, что они напали на нас! Будь вы расторопнее, многие могли бы выжить!
Одиночные голоса постепенно сливались в один громкий бабский хор. Именно бабский, так как мужиков тут в принципе и не осталось. Они сначала по одной, но потом, присоединяясь друг другу, едва ли не перебивая, начинали сначала причитать, потом говорить, затем возмущаться и уже под конец кричать на меня.
Нашли виноватого. Нашли, на кого излить всю свою боль. Но и мне не привыкать, так что я даже не в обиде на них. Не всем быть сильными, не все имеют возможность пережить такую боль, не излив на других и сохранив в себе.
Они исходились на говно, крича, что теперь чуть ли не я виноват в том, что произошло. Ну, а я…
А я выстрелил в воздух, заставив всех замолчать.
Грохот, как от грома, ещё несколько секунд расходился эхом, пугая птиц, которые явно не привыкли к такому звуку, после чего огляделся.
— Вы действительно считаете, что я виноват? — громко спросил я. — Вы действительно хотите сказать мне сейчас, что мёртвыми быть лучше, чем пусть и такими, но живыми? Потому что в противном случае, если вам жизнь в тягость, я могу прямо сейчас отобрать её. У вас, у ваших детей, у всех, кто выжил. Вы действительно хотите этого?
Молчат. Испугались, прижимая к себе детей поплотнее, словно боясь, что я брошусь у них отбирать чад.
— Вы говорите, что я виноват, не пришёл раньше. Но я рисковал жизнью, хотя мог пройти мимо. И я ничего вам не должен. Вы точно уверены, что виноват я, когда на вас напали какие-то солдаты? Почему вы обвиняете в этом меня, а не их? Того, кто спас вас?
И опять же все молчат, испуганно поглядывая на меня. Те, кто встречались со мной взглядом, тут же отводили его, крепче обнимая своих близких, словно боясь за их жизнь.
— Я могу в любой момент убить вас, если вы этого хотите. Потому что с ваших слов получается, что именно это и было бы лучшим исходом. Вы хотите этого?
Тишина.
— ВЫ ХОТИТЕ ЭТОГО?! — уже куда громче спросил я. — МОЛЧАНИЕ — ЭТО ЗНАК СОГЛАСИЯ! ТАК СКАЖИТЕ МНЕ, ДА ИЛИ НЕТ!
Отовсюду стали разноситься тихие «нет, не хотим». Некоторые всхлипывали, некоторые вновь плакали, некоторые сидели вообще тихо, словно куда-то провалившись сознанием. Однако все выбрали жизнь, как это не странно, хотя несколько минут назад говорили так, словно жалели, что задержались на этом свете.
— Очень хорошо. Тогда вы, — я ткнул пальцем в группку женщин, среди которых затесались несколько мужчин. — Сейчас идите по всей деревне и домам и перетаскивайте трупы в центр площади. Солдат в одну сторону, жителей в другую. Сейчас же! Вы, — ткнул пальцем в более маленькую группу, — идёте и собираете всех выживших здесь на площади. Там на восточной окраине ещё есть выжившие. Надо будет понять, сколько выжило.
Я решил помочь. В конечном итоге теперь это мои люди, они живут на моей территории и значит я несу за них ответственность. И бросать их после случившегося будет верхом уебанства. Разбитые после шока они просто будут не в состоянии нормально организовать всё ещё долгое время.
Сами они неспособны понять, что надо делать сейчас, потому куда лучше будет сразу поставить их на рельсы, задать направление и сказать, что делать по пунктам. Задать план, по которому они просто смогут бездумно действовать, пока не придут в себя, а там уже дальше сами. Именно для этого и пишут инструкции при пожарах, чтоб растерявшиеся люди знали, что делать.
Женщины медленно засуетились. Я же перевернул солдата на спину. Тот пытался сопротивляться, но я прострелил ему второе колено, после чего сдёрнул шлем и отправил баиньки двумя ударами. При звуке выстрела все задвигались ещё активнее, словно скот какой-то при щелчке плети.
— Давайте быстрее! Скоро закат, надо управиться с этим делом до него! Давайте! — подгонял я их. Сейчас войдут в темп, займут мозги работой и им станет полегче. Многие здесь уже были бабами, поэтому пусть их и насиловали, но такое уж они точно смогут пережить. А вот детки… детки, это да, проблемка.
— Так, вы, — кивнул я на мамаш-орчих и каких-то старух, — найдите сейчас целый дом, большой. У вас здесь есть такой?
— Да… зал со…
— Да мне насрать. Всех детей туда перетащите, туда же матрацы, сегодня все они спят в куче. У вас есть целитель или знахарка?
— Я знахарка, — протянула вверх старуха иссохшую руку.
— С устройством женщин знакома? Дети как рождаются, как всё выглядит там, как подлечить и так далее?
— Да, да, да, — закивала она.
— Отлично, значит найди себе помощницу… Нет, двух помощниц, — это чтоб занять делом как можно больше народу и не дать им лишний раз уйти в свою тоску и апатию. — Бабы потерпят, а детей всех сейчас проверить. Лечить, компрессы, я не знаю, что вы тут делаете. Короче лечить.
— Да-да…
— Тогда пулей в ваш зал. Сейчас туда детей подгонят, будешь принимать.
Хотя я на сто процентов уверен, что там большинство, если не все, с разрывами.
— Отлично, так, вы, — кивнул я на мужиков, конкретно побитых. — Сейчас лопаты в руки и на кладбище, потребуются места. И ещё большую яму подальше нужно для солдат, чтоб животных не привлекали. Завтра ещё будет работа. Всё, идите.
— А почему ты командуешь?! У нас е…
Удар по еб**ьнику заткнул возмущающегося сразу. Несильный, нам нужны рабочие руки.
— Ещё раз кто раскроет свою пасть, я сначала выебу его черенком лопаты, а потом убью. Доходчиво изъясняюсь? — тихо, но отчётливо спросил я. Моя аура мне в помощь.
Все испуганно закивали, включая того, кто получил по ебалу. А то как заняться делом — молчат. А как начать возмущаться, так хлебом не корми. Люди, которые вечно недовольны, но нихуя не делают.
— Валите, — бросил я и подошёл к следующей группе. — Вы, сейчас обираете трупы. Снимаете с трупов броню, золото и остальные ценности. У вас есть тут какой-либо фонд или общий сбор на нужды деревни?
— Только… сбережения деревни, — неуверенно ответила довольно знатная женщина с большой грудью…
Так, стоп, это же арахна, да? Я чо-то в пылу сражения и гневной проповеди даже и не приметил её.
— Так, ну-ка встань, — махнул я ей рукой.
Та слегка испуганно поднялась на все свои лапки. Ну да, классическая арахна — две довольно мощные лапки прямо под туловищем спереди, восемь классических тонких, большое брюшко. Два глаза как у человека, и ещё по два над каждым на лбу, более маленькие. Ну и тело, естественно, по пояс человеческое. И сейчас на ней было одето платье, свисающее практически до земли и прикрывающее собой и брюшко тоже.
— Арахна… Не часто ваш род встретишь.
— Боюсь, что-с да-с, — осторожно ответила она, смотря на меня шестью глазами. И ведь непонятно, в какие смотреть.
— Мне казалось, что вы все на западе у гор, в графстве госпожи Элизи.
— Не все-с. Я-с осела здесь.
— Понятно… — я обернулся к мельтешащим людям. — И старосту ко мне! Где староста?!
— Я-с и есть староста, — напряжённо сказала арахна.
У вас чо, старасту по сиськам выбирают? Но надо сказать, это была приятная женщина зрелого возраста, в которой сохранилось и обаяние, и очарование. Многие ценители сказали бы сейчас: классная милфа. В принципе да, не считая особенностей строения, она выглядела как очень обворожительная зрелая женщина в самом соку, которую и трахнуть хочется, и страшно тоже. Прям как Клирия…
Блеать, меня аж передёрнуло слегка.
— Ясно-понятно. Всё золото, всё такое драгоценное собираешь в общак, поняла? Доспехи… тоже в принципе. Их продать можно, если что, или переплавить на гвозди на крайняк. Так… ещё… ещё-ещё-ещё… Вы, — кивнул я на женщин около арахны. Там даже родственницы Анчутки были, ну из его расы, я имею в виду. — Готовьте есть. Причём на всех. Детей кормите в последнюю очередь.
— Но это же де… — начала было одна.
— И чо? — перебил я женщину. — А работать они будут? Таскать трупы, чинить дома и так далее? Кормить в последнюю очередь, ещё раз говорю.
Выживание, оно такое — жестокое и беспощадное. Хочешь, чтоб человек выжил, придётся ему пострадать немного. Ну это я про детей, если что.
Работа закипела, люди замельтешили, ну и я помогал, естественно. В любом случае, уже близился вечер и мне надо было где-то встать на ночлег. А учитывая то, что тут есть деревня, которой долг требует помочь, идея остановиться именно здесь была очень даже ничего.
А завтра уже двину в путь дальше. И кстати…
— У вас есть здесь гонцы или ещё кто? — спросил я. — Передать инфу надо.
— Письмо? Я-с могу только сказать, что-с раньше мы-с передавали с тем-с, кто-с идёт в другую деревню, с налоговыми сборщиками и торговцами. Сейчас же-с… не знаю, — ответила арахна.
Её шипящий голос действовал на меня слишком умиротворяюще. Есть те, у кого диалект буквально заставляет уши сворачиваться — рваный, гавкающий, или ещё какой-нибудь. А есть очень даже приятный — более гортанный, гулко рычащий или вот как этот, шипящий.
— Понятно… Плохо, что могу сказать.
— Вы-с останетесь у нас-с?
— На сегодня если только, — пожал я плечами. — Мне надо переночевать.
— Я-с поняла вас-с. Я найду вам-с место.
Я с подозрением покосился на неё.
— С чего вдруг такое дружелюбие?
Арахна же, осторожно наклонилась (учитывая её рост из-за лапок паука, я даже в прыжке до её лица не достану банально) к моему уху и тихо прошипела.
— Мой-с господин. Я-с знаю, кто-с вы-с. Наш-с род знает тех-с, кто-с добр к ним-с. Знает своих-с покровителей. Мне-с жаль, что-с мы-с так грубо вас-с встретили, но мне-с радостно, что-с вы-с помогли нам-с. Я-с благодарю вас-с. Я-с бы склонила колени, но… вы-с кажется не хотите публичности.
— Нет, спасибо, что держишь мою личность в секрете… А как тебя звать?
— Я-с Приалишшинь, — сделала она несколько шагов назад и кивнула мне головой вместо поклона. — Я-с наслышана о вас-с.
— Надеюсь, что только о хорошем. Так, ладно, я помогу с могилами пока, девчата перетаскивают трупы. А ты бы не могла… запаковать товарища? — кивнул я на воина.
— Да-с, слушаюсь.
И паучиха довольно жутко вытянулась вверх на трёх лапках, став куда выше, после чего выпятила вперёд конец брюшка, где пыли паутинные железы. Затем подхватила тело передней парой длинных и кроткими мощными лапками спереди, после чего начала его крутить, буквально опутывая паутиной, которая тянулась из брюшка словно из веретена.
Пиз**ц… Мне было реально страшно, почему я поспешил побыстрее ретироваться оттуда.
Уже под вечер я вновь встретился с ней, когда люд закончил основные дела, которые просил сделать и сел ужинать. К этому моменту я успел знатно накопать могил, после чего ещё потом помогал и с большой ямой для трупов. Хорошо быть сильным. А как пришёл, с общей кучей довольно тихой сел есть. Во время ужина некоторые начинали всхлипывать, явно вспоминая тех, кто не смог к ним присоединиться, но меня это вообще никак не трогало. Мой долг был исполнен.
— Так, а где пленник? — спросил я, отложив тарелку.
— Он-с в моей-с избе, — прошипела Приалишшинь. — Лежит спокойненько под кроватью.
— Ясно. Кстати, а вы людей не едите?
— Если только голодное время. Однако у нас-с, арахн, рацион неотличен от людей. Всё то же-с самое едим.
— Понятно… Слушай, а можно личный вопрос?
— Да-с, конечно, — кивнула она. — Любой вопрос.
— А… — я перешёл на шёпот, — как вы спариваетесь?
— Простите? — не поняла арахна.
— Ну… дело в том, что у меня же тоже арахны живут, хотя одеваются куда более открыто, чем ты. Но… у них как бы ниже пояса ничего не прикрыто и… как бы сказать, чтоб не смутить тебя… у них ничего не видно.
Но Приалишшинь уже была смущена. Хоть и выглядела взрослой женщиной, но стала красной как рак.
— Это-с… я-с… ну-с… чуть позже могу ли я-с ответить? — очень смущённо спросила она. — Боюсь, такой-с вопрос долго разъяснять.
— Да окей, — пожал я плечами. — Без проблем.
После всеобщего ужина я ещё раздал указаний, чтоб жители не скучали, и приказал их исполнять вплоть до заката, когда сам же пошёл поговорить с нашим новым другом. А то ему наверняка скучно без меня.
Как и сказала Приалишшинь, мужик лежал у неё под кроватью. Весь перемотанный паутиной и с паутиной же во рту, чтоб не кричал. Он был действительно похож на огромное веретено. Или на добротный косяк для великана или наркоманского куста.
Кое-как вытащив из его рта паутину, я тут же услышал.
— Слава Фракции Дня! — это скорее был испуганный писк, чем гордый выкрик. — Слава королю!
— Да-да, — кивнул я и завёл старую шарманку. — А теперь слушай сюда. У тебя два выбора — или по-хорошему, или по-плохому. Ты в любом случае умрёшь, но по если по-хорошему, то умрёшь быстро и безболезненно. По-плохому — я буду тебя пытать и…
— По-хорошему! — тут же выпалил чувак.
— Не, ты просто послу… Стой, погоди, что? — удивился я.
— По-хорошему! Какая разница, если ты меня всё равно под конец убьёшь, и я всё выдам после суток пыток?
Бл*, это первый адекватный чувак, которого я встретил в этом мире! Нет, я серьёзно! Это первый на моём пути человек (по крайней мере на памяти), который сразу понял, к чему всё идёт и сделал верный вывод. Блин, мне он уже нравится! Просто сколько людям не объясняю, они выбирают всегда плохой исход, а этот прямо заставил меня порадоваться. Меньше головняка будет!
— Очень хорошо, — потёр я ладоши. — Так сколько вас таких здесь? Где, кто, как, зачем и так далее. Можешь начинать. Расскажешь всё честно, а я сразу пойму, что ты рассказал честно, дам тебе выпить напоследок.
Я не мог точно знать, рассказывает ли он мне правду или же пиздит по чёрной. Однако многая информация явно пересекалась уже с той, что я знал. Не сказать, что что-то суперсекретное: чувак не был кем-то главным, потому мало знал о чём-то глобальном. Однако по мелочам, которые дополняли общую картину, он всё же рассказал мне. Например, что были и другие группы, которые нападали на такие деревни, специально сея смуту, что били по отдалённым, что идут с границы и тут же возвращаются, сжигая всё дотла и так далее.
Короче, классическая стратегия пакостничества, которая даже не выматывает врага, а скорее раздражает и бесит. Типа зуда на жопе.
Это был вроде как первый налёт их банды, однако сказать, сколько их всего и сколько сделали другие, он не смог. Каждая группа делилась на тридцать человек, где был один или два семидесятых.
Но что меня больше удивило, они не были скрытниками. Как объяснил мне мой новый и недолгий друг, это были простые нападения. Скрытники занимаются более… деликатной работой. Какой именно, он не знал.
Я ещё немного порасспрашивал его, после чего дал ему обещанный стакан какого-то алкоголя. По идее, за такое ему бы на костре гореть или в темнице от пыток дохнуть, но я был не сильно за подобный подход, если он не приносит мне удовольствия. А ещё я держал слово, даже таким моральным уродам, которые убивают и насилуют детей.
Поэтому отошёл наш друг в мир иной довольно быстро от удара в голову.
Наверное, даже безболезненно, хотя точно заслуживал куда более медленного отхода.
Когда я выволок его на улицу, там меня уже ждала Приалишшинь. Скромно стоя в своём платье, она спокойно поглядывала на труп, который я вытащил на улицу.
— Расплетёшь его и ещё раз обыщешь, хорошо? Всё нужное, даже если это резинки от трусов, снимайте. Теперь не время привередничать даже одеждой с покойников, если она в хорошем состоянии.
— Я-с понимаю, господин, — кивнула арахна, возвышаясь надо мной. Реально огромная. А это при том, что у неё лапки у… коленях? Да, наверное это можно назвать коленками. Так вот, учитывая то, что у неё лапки в коленках согнуты. Если она вообще вытянется, я могу и не достать даже до груди. — И… от вас-с пахнет… смертью.
— Трупный запах? — сходу догадался я, принюхавшись к одежде. Вестимо, что я ничего не почувствовал. Принюхался уже.
— Да-с.
— Это с поля боя в нескольких днях пути от вас, — кивнул я головой в сторону, откуда пришёл. — Там была бойня, но наши их остановили вам на счастье.
— Это-с хорошая новость, — кивнула она. — Но как бы то ни было, я-с могу предложить вам-с помыться. И постирать одежду. Потому что-с… прошу прощения.
— Я понял, от меня воняет разложением.
Теперь-то понятно, чо все бабы от меня так отсаживались, поглядывая странным взглядом.
Ну чо, бывает.
Это прямо девиз. Только вот сказать это куда легче, чем сделать. Особенно когда люди, которых только что били и ебали, пребывают в таком шоке, что готовы сделать врагом даже тех, кто спас… частично спас их задницы.
Я не стану обвинять этих людей в подобном, так как они действительно пережили страшное, если соотносить с тем, как они до этого жили. Обычные селяне, живущие своей спокойной жизнью. Поэтому надо было бы успокоить их, но чую, что ох как непросто это будет. Особенно, когда бочка злобы катится уже на меня.
— Почему вы не спасли нас, когда моя дочь была жива?!
— Вам легко говорить! Не вам дальше жить с этим!
— Вы виноваты в том, что они напали на нас! Будь вы расторопнее, многие могли бы выжить!
Одиночные голоса постепенно сливались в один громкий бабский хор. Именно бабский, так как мужиков тут в принципе и не осталось. Они сначала по одной, но потом, присоединяясь друг другу, едва ли не перебивая, начинали сначала причитать, потом говорить, затем возмущаться и уже под конец кричать на меня.
Нашли виноватого. Нашли, на кого излить всю свою боль. Но и мне не привыкать, так что я даже не в обиде на них. Не всем быть сильными, не все имеют возможность пережить такую боль, не излив на других и сохранив в себе.
Они исходились на говно, крича, что теперь чуть ли не я виноват в том, что произошло. Ну, а я…
А я выстрелил в воздух, заставив всех замолчать.
Грохот, как от грома, ещё несколько секунд расходился эхом, пугая птиц, которые явно не привыкли к такому звуку, после чего огляделся.
— Вы действительно считаете, что я виноват? — громко спросил я. — Вы действительно хотите сказать мне сейчас, что мёртвыми быть лучше, чем пусть и такими, но живыми? Потому что в противном случае, если вам жизнь в тягость, я могу прямо сейчас отобрать её. У вас, у ваших детей, у всех, кто выжил. Вы действительно хотите этого?
Молчат. Испугались, прижимая к себе детей поплотнее, словно боясь, что я брошусь у них отбирать чад.
— Вы говорите, что я виноват, не пришёл раньше. Но я рисковал жизнью, хотя мог пройти мимо. И я ничего вам не должен. Вы точно уверены, что виноват я, когда на вас напали какие-то солдаты? Почему вы обвиняете в этом меня, а не их? Того, кто спас вас?
И опять же все молчат, испуганно поглядывая на меня. Те, кто встречались со мной взглядом, тут же отводили его, крепче обнимая своих близких, словно боясь за их жизнь.
— Я могу в любой момент убить вас, если вы этого хотите. Потому что с ваших слов получается, что именно это и было бы лучшим исходом. Вы хотите этого?
Тишина.
— ВЫ ХОТИТЕ ЭТОГО?! — уже куда громче спросил я. — МОЛЧАНИЕ — ЭТО ЗНАК СОГЛАСИЯ! ТАК СКАЖИТЕ МНЕ, ДА ИЛИ НЕТ!
Отовсюду стали разноситься тихие «нет, не хотим». Некоторые всхлипывали, некоторые вновь плакали, некоторые сидели вообще тихо, словно куда-то провалившись сознанием. Однако все выбрали жизнь, как это не странно, хотя несколько минут назад говорили так, словно жалели, что задержались на этом свете.
— Очень хорошо. Тогда вы, — я ткнул пальцем в группку женщин, среди которых затесались несколько мужчин. — Сейчас идите по всей деревне и домам и перетаскивайте трупы в центр площади. Солдат в одну сторону, жителей в другую. Сейчас же! Вы, — ткнул пальцем в более маленькую группу, — идёте и собираете всех выживших здесь на площади. Там на восточной окраине ещё есть выжившие. Надо будет понять, сколько выжило.
Я решил помочь. В конечном итоге теперь это мои люди, они живут на моей территории и значит я несу за них ответственность. И бросать их после случившегося будет верхом уебанства. Разбитые после шока они просто будут не в состоянии нормально организовать всё ещё долгое время.
Сами они неспособны понять, что надо делать сейчас, потому куда лучше будет сразу поставить их на рельсы, задать направление и сказать, что делать по пунктам. Задать план, по которому они просто смогут бездумно действовать, пока не придут в себя, а там уже дальше сами. Именно для этого и пишут инструкции при пожарах, чтоб растерявшиеся люди знали, что делать.
Женщины медленно засуетились. Я же перевернул солдата на спину. Тот пытался сопротивляться, но я прострелил ему второе колено, после чего сдёрнул шлем и отправил баиньки двумя ударами. При звуке выстрела все задвигались ещё активнее, словно скот какой-то при щелчке плети.
— Давайте быстрее! Скоро закат, надо управиться с этим делом до него! Давайте! — подгонял я их. Сейчас войдут в темп, займут мозги работой и им станет полегче. Многие здесь уже были бабами, поэтому пусть их и насиловали, но такое уж они точно смогут пережить. А вот детки… детки, это да, проблемка.
— Так, вы, — кивнул я на мамаш-орчих и каких-то старух, — найдите сейчас целый дом, большой. У вас здесь есть такой?
— Да… зал со…
— Да мне насрать. Всех детей туда перетащите, туда же матрацы, сегодня все они спят в куче. У вас есть целитель или знахарка?
— Я знахарка, — протянула вверх старуха иссохшую руку.
— С устройством женщин знакома? Дети как рождаются, как всё выглядит там, как подлечить и так далее?
— Да, да, да, — закивала она.
— Отлично, значит найди себе помощницу… Нет, двух помощниц, — это чтоб занять делом как можно больше народу и не дать им лишний раз уйти в свою тоску и апатию. — Бабы потерпят, а детей всех сейчас проверить. Лечить, компрессы, я не знаю, что вы тут делаете. Короче лечить.
— Да-да…
— Тогда пулей в ваш зал. Сейчас туда детей подгонят, будешь принимать.
Хотя я на сто процентов уверен, что там большинство, если не все, с разрывами.
— Отлично, так, вы, — кивнул я на мужиков, конкретно побитых. — Сейчас лопаты в руки и на кладбище, потребуются места. И ещё большую яму подальше нужно для солдат, чтоб животных не привлекали. Завтра ещё будет работа. Всё, идите.
— А почему ты командуешь?! У нас е…
Удар по еб**ьнику заткнул возмущающегося сразу. Несильный, нам нужны рабочие руки.
— Ещё раз кто раскроет свою пасть, я сначала выебу его черенком лопаты, а потом убью. Доходчиво изъясняюсь? — тихо, но отчётливо спросил я. Моя аура мне в помощь.
Все испуганно закивали, включая того, кто получил по ебалу. А то как заняться делом — молчат. А как начать возмущаться, так хлебом не корми. Люди, которые вечно недовольны, но нихуя не делают.
— Валите, — бросил я и подошёл к следующей группе. — Вы, сейчас обираете трупы. Снимаете с трупов броню, золото и остальные ценности. У вас есть тут какой-либо фонд или общий сбор на нужды деревни?
— Только… сбережения деревни, — неуверенно ответила довольно знатная женщина с большой грудью…
Так, стоп, это же арахна, да? Я чо-то в пылу сражения и гневной проповеди даже и не приметил её.
— Так, ну-ка встань, — махнул я ей рукой.
Та слегка испуганно поднялась на все свои лапки. Ну да, классическая арахна — две довольно мощные лапки прямо под туловищем спереди, восемь классических тонких, большое брюшко. Два глаза как у человека, и ещё по два над каждым на лбу, более маленькие. Ну и тело, естественно, по пояс человеческое. И сейчас на ней было одето платье, свисающее практически до земли и прикрывающее собой и брюшко тоже.
— Арахна… Не часто ваш род встретишь.
— Боюсь, что-с да-с, — осторожно ответила она, смотря на меня шестью глазами. И ведь непонятно, в какие смотреть.
— Мне казалось, что вы все на западе у гор, в графстве госпожи Элизи.
— Не все-с. Я-с осела здесь.
— Понятно… — я обернулся к мельтешащим людям. — И старосту ко мне! Где староста?!
— Я-с и есть староста, — напряжённо сказала арахна.
У вас чо, старасту по сиськам выбирают? Но надо сказать, это была приятная женщина зрелого возраста, в которой сохранилось и обаяние, и очарование. Многие ценители сказали бы сейчас: классная милфа. В принципе да, не считая особенностей строения, она выглядела как очень обворожительная зрелая женщина в самом соку, которую и трахнуть хочется, и страшно тоже. Прям как Клирия…
Блеать, меня аж передёрнуло слегка.
— Ясно-понятно. Всё золото, всё такое драгоценное собираешь в общак, поняла? Доспехи… тоже в принципе. Их продать можно, если что, или переплавить на гвозди на крайняк. Так… ещё… ещё-ещё-ещё… Вы, — кивнул я на женщин около арахны. Там даже родственницы Анчутки были, ну из его расы, я имею в виду. — Готовьте есть. Причём на всех. Детей кормите в последнюю очередь.
— Но это же де… — начала было одна.
— И чо? — перебил я женщину. — А работать они будут? Таскать трупы, чинить дома и так далее? Кормить в последнюю очередь, ещё раз говорю.
Выживание, оно такое — жестокое и беспощадное. Хочешь, чтоб человек выжил, придётся ему пострадать немного. Ну это я про детей, если что.
Работа закипела, люди замельтешили, ну и я помогал, естественно. В любом случае, уже близился вечер и мне надо было где-то встать на ночлег. А учитывая то, что тут есть деревня, которой долг требует помочь, идея остановиться именно здесь была очень даже ничего.
А завтра уже двину в путь дальше. И кстати…
— У вас есть здесь гонцы или ещё кто? — спросил я. — Передать инфу надо.
— Письмо? Я-с могу только сказать, что-с раньше мы-с передавали с тем-с, кто-с идёт в другую деревню, с налоговыми сборщиками и торговцами. Сейчас же-с… не знаю, — ответила арахна.
Её шипящий голос действовал на меня слишком умиротворяюще. Есть те, у кого диалект буквально заставляет уши сворачиваться — рваный, гавкающий, или ещё какой-нибудь. А есть очень даже приятный — более гортанный, гулко рычащий или вот как этот, шипящий.
— Понятно… Плохо, что могу сказать.
— Вы-с останетесь у нас-с?
— На сегодня если только, — пожал я плечами. — Мне надо переночевать.
— Я-с поняла вас-с. Я найду вам-с место.
Я с подозрением покосился на неё.
— С чего вдруг такое дружелюбие?
Арахна же, осторожно наклонилась (учитывая её рост из-за лапок паука, я даже в прыжке до её лица не достану банально) к моему уху и тихо прошипела.
— Мой-с господин. Я-с знаю, кто-с вы-с. Наш-с род знает тех-с, кто-с добр к ним-с. Знает своих-с покровителей. Мне-с жаль, что-с мы-с так грубо вас-с встретили, но мне-с радостно, что-с вы-с помогли нам-с. Я-с благодарю вас-с. Я-с бы склонила колени, но… вы-с кажется не хотите публичности.
— Нет, спасибо, что держишь мою личность в секрете… А как тебя звать?
— Я-с Приалишшинь, — сделала она несколько шагов назад и кивнула мне головой вместо поклона. — Я-с наслышана о вас-с.
— Надеюсь, что только о хорошем. Так, ладно, я помогу с могилами пока, девчата перетаскивают трупы. А ты бы не могла… запаковать товарища? — кивнул я на воина.
— Да-с, слушаюсь.
И паучиха довольно жутко вытянулась вверх на трёх лапках, став куда выше, после чего выпятила вперёд конец брюшка, где пыли паутинные железы. Затем подхватила тело передней парой длинных и кроткими мощными лапками спереди, после чего начала его крутить, буквально опутывая паутиной, которая тянулась из брюшка словно из веретена.
Пиз**ц… Мне было реально страшно, почему я поспешил побыстрее ретироваться оттуда.
Уже под вечер я вновь встретился с ней, когда люд закончил основные дела, которые просил сделать и сел ужинать. К этому моменту я успел знатно накопать могил, после чего ещё потом помогал и с большой ямой для трупов. Хорошо быть сильным. А как пришёл, с общей кучей довольно тихой сел есть. Во время ужина некоторые начинали всхлипывать, явно вспоминая тех, кто не смог к ним присоединиться, но меня это вообще никак не трогало. Мой долг был исполнен.
— Так, а где пленник? — спросил я, отложив тарелку.
— Он-с в моей-с избе, — прошипела Приалишшинь. — Лежит спокойненько под кроватью.
— Ясно. Кстати, а вы людей не едите?
— Если только голодное время. Однако у нас-с, арахн, рацион неотличен от людей. Всё то же-с самое едим.
— Понятно… Слушай, а можно личный вопрос?
— Да-с, конечно, — кивнула она. — Любой вопрос.
— А… — я перешёл на шёпот, — как вы спариваетесь?
— Простите? — не поняла арахна.
— Ну… дело в том, что у меня же тоже арахны живут, хотя одеваются куда более открыто, чем ты. Но… у них как бы ниже пояса ничего не прикрыто и… как бы сказать, чтоб не смутить тебя… у них ничего не видно.
Но Приалишшинь уже была смущена. Хоть и выглядела взрослой женщиной, но стала красной как рак.
— Это-с… я-с… ну-с… чуть позже могу ли я-с ответить? — очень смущённо спросила она. — Боюсь, такой-с вопрос долго разъяснять.
— Да окей, — пожал я плечами. — Без проблем.
После всеобщего ужина я ещё раздал указаний, чтоб жители не скучали, и приказал их исполнять вплоть до заката, когда сам же пошёл поговорить с нашим новым другом. А то ему наверняка скучно без меня.
Как и сказала Приалишшинь, мужик лежал у неё под кроватью. Весь перемотанный паутиной и с паутиной же во рту, чтоб не кричал. Он был действительно похож на огромное веретено. Или на добротный косяк для великана или наркоманского куста.
Кое-как вытащив из его рта паутину, я тут же услышал.
— Слава Фракции Дня! — это скорее был испуганный писк, чем гордый выкрик. — Слава королю!
— Да-да, — кивнул я и завёл старую шарманку. — А теперь слушай сюда. У тебя два выбора — или по-хорошему, или по-плохому. Ты в любом случае умрёшь, но по если по-хорошему, то умрёшь быстро и безболезненно. По-плохому — я буду тебя пытать и…
— По-хорошему! — тут же выпалил чувак.
— Не, ты просто послу… Стой, погоди, что? — удивился я.
— По-хорошему! Какая разница, если ты меня всё равно под конец убьёшь, и я всё выдам после суток пыток?
Бл*, это первый адекватный чувак, которого я встретил в этом мире! Нет, я серьёзно! Это первый на моём пути человек (по крайней мере на памяти), который сразу понял, к чему всё идёт и сделал верный вывод. Блин, мне он уже нравится! Просто сколько людям не объясняю, они выбирают всегда плохой исход, а этот прямо заставил меня порадоваться. Меньше головняка будет!
— Очень хорошо, — потёр я ладоши. — Так сколько вас таких здесь? Где, кто, как, зачем и так далее. Можешь начинать. Расскажешь всё честно, а я сразу пойму, что ты рассказал честно, дам тебе выпить напоследок.
Я не мог точно знать, рассказывает ли он мне правду или же пиздит по чёрной. Однако многая информация явно пересекалась уже с той, что я знал. Не сказать, что что-то суперсекретное: чувак не был кем-то главным, потому мало знал о чём-то глобальном. Однако по мелочам, которые дополняли общую картину, он всё же рассказал мне. Например, что были и другие группы, которые нападали на такие деревни, специально сея смуту, что били по отдалённым, что идут с границы и тут же возвращаются, сжигая всё дотла и так далее.
Короче, классическая стратегия пакостничества, которая даже не выматывает врага, а скорее раздражает и бесит. Типа зуда на жопе.
Это был вроде как первый налёт их банды, однако сказать, сколько их всего и сколько сделали другие, он не смог. Каждая группа делилась на тридцать человек, где был один или два семидесятых.
Но что меня больше удивило, они не были скрытниками. Как объяснил мне мой новый и недолгий друг, это были простые нападения. Скрытники занимаются более… деликатной работой. Какой именно, он не знал.
Я ещё немного порасспрашивал его, после чего дал ему обещанный стакан какого-то алкоголя. По идее, за такое ему бы на костре гореть или в темнице от пыток дохнуть, но я был не сильно за подобный подход, если он не приносит мне удовольствия. А ещё я держал слово, даже таким моральным уродам, которые убивают и насилуют детей.
Поэтому отошёл наш друг в мир иной довольно быстро от удара в голову.
Наверное, даже безболезненно, хотя точно заслуживал куда более медленного отхода.
Когда я выволок его на улицу, там меня уже ждала Приалишшинь. Скромно стоя в своём платье, она спокойно поглядывала на труп, который я вытащил на улицу.
— Расплетёшь его и ещё раз обыщешь, хорошо? Всё нужное, даже если это резинки от трусов, снимайте. Теперь не время привередничать даже одеждой с покойников, если она в хорошем состоянии.
— Я-с понимаю, господин, — кивнула арахна, возвышаясь надо мной. Реально огромная. А это при том, что у неё лапки у… коленях? Да, наверное это можно назвать коленками. Так вот, учитывая то, что у неё лапки в коленках согнуты. Если она вообще вытянется, я могу и не достать даже до груди. — И… от вас-с пахнет… смертью.
— Трупный запах? — сходу догадался я, принюхавшись к одежде. Вестимо, что я ничего не почувствовал. Принюхался уже.
— Да-с.
— Это с поля боя в нескольких днях пути от вас, — кивнул я головой в сторону, откуда пришёл. — Там была бойня, но наши их остановили вам на счастье.
— Это-с хорошая новость, — кивнула она. — Но как бы то ни было, я-с могу предложить вам-с помыться. И постирать одежду. Потому что-с… прошу прощения.
— Я понял, от меня воняет разложением.
Теперь-то понятно, чо все бабы от меня так отсаживались, поглядывая странным взглядом.
Ну чо, бывает.
Закладка
Комментариев 17