Глава 283

Мир, где мне не рады

Роза неуверенно подошла к двери, словно это и не был её дом. Было бы забавно, если она перепутала дома, и мы будем ломиться совершенно не туда. Да, это будет смешно. Но не долго, ровно до того момента, как подъедет полиция и заберёт нас с собой. И если Розе похуй, то вот ко мне могут возникнуть нехорошие вопросы.

Но нет, всё обошлось. Роза достала карточку и поднесла его к агрегату, который был похож на домофон, после чего начала последовательно вводить несколько цифр. Хм… в подозрительном порядке она их нажала… Хотя стоп, это же мой день рождения! Классно! Значит ма не полностью меня забыла. Мелочь, а приятно.

Стоило Розе набрать комбинацию, как замок тихо пиликнул, засветившись зелёным светом. Я буквально услышал, как она вздохнула от облегчения, после чего неуверенно толкнула дверь и вошла внутрь. Естественно, я с Юи последовал за ней.

И мы попали в небольшой длинный коридор. Здесь было пусто, если не считать полки с обувью. Скинув здесь ботинки, я последовал за ней дальше и попал в довольно уютный зал с диваном и несколькими креслами. А ещё здесь пахло домом. Нет, я серьёзно, здесь пахло домом, родным домом, из которого я ушёл и не вернулся.

Прям на душе приятней стало.

А ещё здесь был камин, и я сразу заприметил немало рамок, шедших рядами, в которых были вставлены фотографии. Не электронные экраны, где были картинки, а олдскульные рамки с фотографиями.

Я с интересом окинул их взглядом.

Ну… маму я всегда узнаю. Её фотография сразу выделялась для меня, где она стояла в зелёном платье в полный рост полубоком со счастливым лицом и цветами в руках. Она здесь совершенно не выглядит старой, хотя видно, что уже в возрасте. Фото грело душу, стоило просто глянуть на неё. Такая счастливая, прямо светится вся. И подозреваю, что меня уже здесь не было.

Вот мужик, предположу, её нынешний муж, вот они оба. Вот они в свадебных нарядах. А вот мама беременна и сидит на стуле, а позади неё стоит муж, положив ей на плечи руки. Вот у них уже есть дочь, вот две дочери, вот одни дочери, без родителей и каждая дочь по отдельности…

Так много фотографий, что глаза разбегаются. Я переношу взгляд правее на шкаф, где ещё стоят рамки. Мама, её муж, дочери…

И останавливаюсь на моём лице. Даже не сразу понимаю, кого на ней вижу. Здесь есть и другие фотографии, но именно эта привлекает моё внимание.

На фото я и моя мама.

Хм-м-м, здесь мне от силы года четыре на вид. Значит… это до того, как в нашу жизнь пришли новые члены семьи. И до того момента, как она потухла. Это видно и по её живому взгляду, и по её улыбке, и по здоровому цвету лица.

Блин, она всё же сохранила эту фотографию… Классно… Значит не забыла и помнит меня. А ведь я даже не помню, когда она была сделана. Но уверен, спроси ма, и она тут же скажет.

Эти два лица на фото вызвали у меня улыбку и мимолётные воспоминания ещё той жизни, до того, как всё начало безвозвратно меняться. Хотелось бы вернуться в то время, когда я был ребёнком, чтоб ещё раз ощутить то маленькое чудо, когда ты встаёшь летом, или в новогоднее утро. Как радуешься мелочам, а в голове сохраняются некоторые особенно красивые моменты.

— Мама любит иногда рассматривать эти фотографии, — сказала за моей спиной Роза.

— Не удивительно, — я окинул взглядом и остальные фотографии, где были уже не только мы вдвоём. Была и та, где я уже взрослый, закончивший универ. И где уже взрослый стою с мамой; похожая фотка лежит у неё в бумажнике. Но они не вызывали столько эмоций как эта, с чего всё началось.

На мгновение мне захотелось забрать ту фотографию, но я передумал. Нет, пусть останется с мамой, пусть она помнит, как я выглядел в детстве и какими мы были до всего случившегося.

Вместо этого я вытащил фотографию недавнюю, мамы в платье с цветами в руках, где она сама вся цветёт и радуется жизни. Просто потому, что я сам смотрю на неё и мне становится теплее и светлее на душе.

— Ты не против, если я заберу её?

— Нормально. У мамы есть дубликаты этих фотографий. Ну, кроме старых, их она с собой привезла.

— О’кей, — кивнул я, бережно пряча фотку.

Роза огляделась.

— Ничего не изменилось, — пробормотала она. — А ведь три года прошло. Я… я пойду, загляну к сестре. Сто лет её не видела. Да и… поговорить надо с ней, сказать кое-что…

Сказать «прости, что оставила тебя одну», я знаю. И ты знаешь это. А ещё мы оба понимаем, что твоей сестре не легче от всего этого. Чувствовать себя одинокой и виноватой оттого, что заставляет всех вот так мучиться и волноваться о себе.

— Хочешь увидеться с ней? — спросила она меня. — Ей было бы приятно увидеть напо… Увидеть тебя.

Хотела небось сказать сначала, напоследок.

— О’кей, — пожал я плечами. — Сделаем сюрприз. Кстати, когда родичи подъедут?

— Судя по всему, они до сих пор работают по старому графику, так что нескоро. Подожди здесь пока я…

Не договорив, она ушла.

Я как-то подсознательно погладил коробочку на поясе, которую не снимал особо, чтоб не забыть её нигде и не потерять. У меня осталось ещё два яйца и все они были распределены на строго определённые моменты в моём путешествии. На строго определённые моменты…

Но теперь кое-что изменилось — у меня появились стволы и у меня появилась причина потратить яйцо.

С одной стороны, стволы решают кое-какие проблемы и яйцо не потребуется. С другой стороны, ещё раньше я уже потратил яйцо на непредвиденные обстоятельства. А в том мире, особенно на чужой территории в стане врага исцеление ух как не помешает. Мне нужны яйца и чем больше, тем лучше. Тратить их сейчас — сократить себе жизнь.

Вот тебе и моральная дилемма.

Тут родные люди. Да, в первый раз вижу, но моя кровь и плоть. Там моя жизнь.

А ещё мать. Разве она не заслужила нормальной жизни? Брошу сейчас — заставлю её вновь пройти через ту боль, которую она прошла, хоть и могу и помочь ей. Она столько убивалась на меня одного, а теперь у меня есть возможность ей отплатить за всё.

И забавна другая вещь, разве я не ради других рискую жизнью? Изменить мир вокруг себя, обезопасить своих близких и так далее. Вначале да, хотел построить свой маленький мирок, но потом? Но потом это переросло в нечто большее. Мне и улучшить ситуацию в королевстве хочется, и кризис преодолеть им помочь хочется, и своим помочь, и самому жизнь устроить. Прямо бл**ь куда не плюнь, бегу с платком сопли подтирать.

Наверное, всё оттого, что меня так воспитали; моя семья, люди, которые от меня зависят и так далее. Защищай их, отстаивай их мнение, ответственность, все дела… И вот моя младшая сестра больна и умирает. Зажму ли я для неё яйцо? В конечном итоге, ради чего я вообще борюсь? Не ради ли других всё это делаю? Или просто хуйнёй страдаю?

Пиз**ц же я моралофаг, ужас просто. Столько внутренней борьбы, попыток оправдать себя и найти причины помочь и не помочь просто из-за двух чувств: жалость и жадность.

Блин, даже слова похожи.

Но с самого начала было глупо думать, что я не помогу. Естественно помогу, родные люди. Сёстры, которых пусть в первый и последний раз вижу. У меня силёнок не хватит просто пройти мимо.

Вот тебе и антигерой. Не могу мимо своих пройти и не помочь.

Я прошёлся по залу, разглядывая его. Много всяких мелочей подмечаю, уже по привычке, наверное. Пыли нигде нет, всё аккуратно, чуть ли не с линейкой расставлено. Сразу видно ма, ни на гран не изменилась.

Прошёлся на кухню, где полез в холодильник. Блин, уже и забыл, что такое холодильник.

— Холодно там. Механизм однако тоже? — заглянула через плечо Юи.

— Ага. Есть вещество, которое остужает всё. Вот там оно и гоняет, — кивнул я, вытаскивая банку газировки. Кинул ей и достал одну себе.

— Холод. Думала я раньше, что невозможно сие в мире, но…

— Технологии. Прогресс. Ближе всех подошли к этому жители западной страны в вашем мире. У них уже и пар изучен, так что глядишь, может и до электричества додумаются.

— Надобно и нам заняться развитием своим.

Уже как прошаренный житель нашего мира, Юи откупорила банку, глотнула, фыркнула.

Пока мы распивали какую-то кисло-сладкую хр*нь, похожую по вкусу на энергетик, спустилась Роза. А глазища-то красные-красные. Плакала небось.

— Ей плохо, — пробормотала она.

— Людям, больным раком на последней стадии, всегда плохо, — отмахнулся я. — А ещё бывает нестерпимо больно. Скажи спасибо, что ей нет, иначе бы крики постоянно наполняли ваш дом.

— Хочешь сказать, что ей повезло?

— Конечно, — кивнул я. — Она не сильно мучается в физическом плане. А вот в моральном… особенно когда сестра убегает, а мать чахнет на глазах. Чувствует, наверное, себя язвой в вашей семье, которая всем жизнь испортила.

— Но… она не язва, — пробормотала Роза.

— Ага, пойди и объясни ей обратное, — допил я газировку. — Идём, обнимем младшенькую. Всегда мечтал о сёстрах.

— Так и мечтал? — спросила слегка хрипло Роза, когда мы поднимались наверх.

— Естественно! Сёстры, это прикольно. Жаль, что я получил вас практически посмертно. Кстати, как сестрёнку то мою зовут?

— Мишель.

— Мишлен?

— Мишель. Мишлен, это покрышки для автомобилей.

Мы остановились перед дверью, на которой висела табличка с именем моей сестрёнки. Первый раз вижу, но уже готов потратить бесценный ресурс на неё. Ну если мне полегчает и уменьшит моё жлобство, добавим помимо помощи родным ещё и помощь маме. А за маму и двор стреляю в упор.

Дверь беззвучно открылась, и, когда мы вошли внутрь, комната не самая жизнерадостная предстала пред нами картина.

Рак. Это было видно по девушке даже без медицинского образования. Вся худющая, что кости видны; бледная как смерть и… Блин, как же они все на мать похожи, это просто пиз**ц.

Она лежала на кровати, вся окружённая какими-то склянками с препаратами, капельницами и прочим медицинским добром. Те выстраивались словно стеной на всевозможных доступных поверхностях, закрывая собой всё остальное. Я словно в медицинскую палату попал.

А ещё несколько стоек с капельницами, утка, мешки с памперсами, простыни, как одноразовые, так и многоразовые. Куча всяких коробочек с препаратами, кресло для сиделки рядом, где, скорее всего, сидит ма, оберегая сон своей дочери. Как-то здесь нежизнерадостно.

Девушка посмотрела в нашу сторону слабым, уставшим взглядом. Ей сколько, четырнадцать? Наверное, примерно плюс-минус так.

— Мишель, я… я хотела тебя кое с кем познакомить, — мягко сказала Роза, когда мы были в дверном проёме. Она словно спрашивала разрешение войти.

— Роза, кто это? — тихо спросила она. — Кто вы?

И только старшая открыла рот, как я поднял руку, останавливая её.

— Ты шо, не узнала меня? — возмутился я. Та как-то виновато покачала головой. — Да у вас мои фотографии стоят, а ты не узнала. Знаешь, ты мне разбила почки.

— Говорят же сердце, — слабо улыбнулась девчушка.

— Нет, почки. С горя я напьюсь, и они отстегнуться, — я сел на край кровати. — Так что, не узнаёшь меня?

Всё равно качает головой.

— Ну ты даёшь… Хотя в принципе я этого и ждал, — улыбнулся я, убрав волосы с её лица. — Знакомься, я твой старший брат.

Вот тут уж у неё глаза широко раскрылись благодаря непонятно откуда взявшимся силам. Она даже медленно села, словно так ей было легче воспринимать информацию. Какая же ты с*ка милая, даже в этом состоянии.

— Простите?

— Брат я твой, эй, приём, — я легонько постучал костяшками ей по голове, чтоб ненароком не сделать больно. — Мишель вызывает её брат, приём? Вы меня слышите?

Моё паясничество вызвало у неё улыбку и даже лёгкий смех, словно она вообще была рада, что к ней кто-то заглянул.

— Мои фотографии стоят в зале, думаю, ты их видела.

Кажется, информация начала доходить до неё потихоньку. Она даже ожила немного: глаза вновь стали яркими, на лице появилась более уверенная улыбка, мимика стала более активной. Она прикрыла ладонью рот, словно пытаясь скрыть улыбку, другой рукой коснувшись моего лица.

— Ты… настоящий?

— Нет, я массовая галлюцинация. Иди сюда, я обниму тебя.

В отличие от Розы, эту просить по сто раз не пришлось, хотя лицо у неё было «Какого хуя здесь происходит?!». Она до сих пор выглядела так, словно увидела немного странного дружелюбного незнакомца, которого от растерянности обнимает. Уверен, что для неё я таким и являюсь.

И какая же ты худющая, уверен, что тебя я без проблем подниму, так как моя броня в том мире больше весила.

— Ты что, не ешь совсем? — наконец отстранился я, удовлетворив свои тактильные потребности в обнимашках. — Худющая как призрак.

— Я… у меня рак, — она сказала это как-то виновато, словно извиняясь предо мной. — А ты… ты же пропал… я… простите, мне на «вы» надо на…

— Забей, родня же, конечно, можно на «ты», — погладил я её по голове. — Знаешь, не знал, что у меня есть такая милая младшенькая сестра. Сколько тебе? Четырнадцать?

Та кивнула головой.

— А молчаливая… — я повернулся к Розе. Та вообще улыбалась и пускала слёзы. — Мне кажется, что обычно она куда более разговорчивая. На лице написано.

— Да, болтливая, что иногда не заткнуть, — всхлипнула Роза. Ну ты и развесила нюни.

Мы посидели ещё немного, пока она расспрашивала меня, видимо, чтоб убедиться, кто я такой. В отличие от сестры, которая сразу заметила сходство и приняла тот факт, что я её брат, эта вспомнить меня не могла. Не могла, пока Роза не принесла фотографию и не показала на ней меня.

— И точно ты, — она провела пальцами по фото. — Где же ты пропадал? Ты… ты даже не постарел. Мама говорила, что ты пропал ещё лет… двадцать назад.

— Далеко, Мишель, очень далеко в другом мире. Я уверен, что даже не знаешь, где это. А не постарел… тут разница во времени. По-разному течёт просто.

Не стал я говорить, что по сути я просто тупо сдох. Не поймут да и расстроятся.

— Другой мир… — зачарованно произнесла она, словно не могла поверить в услышанное. — И как там? И ты пришёл сюда? Каким образом? И ты пришёл навестить меня? А как туда попасть?

Пиз**ц, да у них в роду написано быть говоруньями. Она так оживилась, что даже приобрела лёгкий живой оттенок, который словно сделал её более реальной. Её голос стал бодрее, а глаза наполнились любопытством. А очень скоро и восторгом, когда я продемонстрировал магию воды и огня. Но не долго.

— Классно, — пробормотала она, глядя на эту магию. — А лечить ты умеешь?

Какой… вопрос… На заднем фоне всхлипнула Роза.

— Знаешь, — почесал я за ухом, — тут всё несколько сложнее.

— Понятно, — улыбнулась Мишель. — Но всё равно спасибо. Удивительно, не могу поверить, что я вижу тебя, — и пятернёй мне в морду вцепилась. — Настоящий… У меня настоящий брат-маг. С ума сойти… не могу поверить… Мне кажется, что меня до сих пор разыгрывают.

— Да, я тоже не могу поверить, что у меня две сестры. Может и третья есть?

— Нет, третьей нет, — покачала она головой.

— Ясно… Роза, оставишь нас наедине, хорошо? Поговорить.

— Поговорить? — Роза отнеслась к моей просьбе настороженно.

— Да, поговорить. У каждого свои секреты, так что марш из комнаты и оставь нас, пока не позову.

Роза несколько секунд настороженно смотрела на меня, после чего кивнула и вышла из комнаты, закрывая дверь. Я прямо видел, как она продолжает пристально смотреть на меня, словно боясь, что её сестрёнка сейчас станет женщиной.

Признаемся честно, она меня не знает, её сестра беззащитна, я опасен — вполне логично, что Роза будет волноваться. Я это понимаю, хотя мне и не приятно подобное, если честно.

Дверь с щелчком закрылась, и мы остались одни. Повисла неловкая тишина, которую первой нарушило наше милое привидение весьма странной и немного пугающей фразой.

— Ты… хочешь оборвать мои мучения? За этим пришёл сюда к нам? — тихо спросила Мишель. Воспоминания мелькнули слишком ярко и неприятно, словно всё вновь повторялось.

Даже я удивился её спокойному, смиренному голосу человека, который принимал свою судьбу, хотя сам наблюдал это не раз. Человеку, который устал от всего: от лечения, от такой жизни, от отношения к себе… от самого себя. Вера в будущее? Если только в будущую скорую смерть. К такому вообще невозможно привыкнуть.

Это всегда тяжело смотреть на таких людей, они словно затухают на твоих глазах, особенно дети. Некоторые просят помочь, но большинство принимает свою участь спокойно. Слишком спокойно, и кажется, что помираешь уже ты, а не они.

Знаешь, даже мне больно смотреть на тебя, слыша такой голос, сестрёнка. Я серьёзно. Я не хочу видеть такое повторно.

Если бог хотел наказать людей, то рак был его лучшим проектом.