Глава 813. Снятие стресса (Часть 2) •
Беренгар сидел в местной пивной, одетый в свою повседневную одежду. Его волосы были уложены иначе, чем обычно, в попытке скрыть собственную личность. Это была обычная тактика, которую он использовал всякий раз, когда посещал местные таверны и рестораны, чтобы он мог пообщаться со своими людьми и услышать из их уст, что они думают о текущем положении дел.
Однако сегодня такой ночи не было. Вместо этого кайзер только что допил свой пятый литр пива и теперь низко опустил голову уткнувшись в ладони. Он был очень и очень рассержен последними событиями в колониях.
Сразу после получения известия о битве при Беренвальде Беренгар приказал арестовать Арнульфа и его жену Кахвихту. Их двоих должны были доставить в имперскую столицу, чтобы они предстали перед военным трибуналом и ответили за свои преступления. Без сомнения, этот человек уже направлялся в Куфштейн.
Однако Беренгар был не одинок, когда топил свои печали. Вместо этого его сопровождал кто-то, с кем у него были сложные отношения. С одной стороны, Тлексиктли восхищалась Беренгаром как правителем и всем, чего он добился за эти годы. Однако она также внутренне презирала его за то, что он сделал с её народом, даже если она чувствовала сильное физическое влечение к этому мужчине.
Из-за этих отношений любви и ненависти она выпила столько же, сколько и Беренгар, поскольку они воссоединились во время недавних событий. С самого начала Тлексиктли могла сказать, что с кайзером что-то не так, хотя и не хотела совать нос в его дела. В конце концов, он был исключительно жесток с ней ещё в Беренштадте, и она опасалась повторения такого поведения.
Несмотря на этот внутренний страх, любопытство Тлексиктли взяло над ней верх, и после того, как она выпила достаточно, чтобы почувствовать, что может бороться с ягуаром, она, наконец, решилась задать вопрос, мучивший её всю ночь.
— Так ты собираешься рассказать мне, что тебя так расстроило?
Беренгар тяжело вздохнул, услышав эти слова, и с подавленным видом поднял свою голов что ранее спрятал в ладонях. Он не любил говорить о своих чувствах. Ведь он был мужчиной, и были две вещи, абсолютно неприемлемы для мужчины, и это плач и разговоры о своих чувствах. Таким образом, он пытался сдерживать свои эмоции, но, в конце концов, он не мог не издать хриплый стон страдания, когда вываливал свои кишки.
— Чёрт возьми, хорошо, я скажу тебе, раз уж ты такая настойчивая…
Услышав это, Тлексиктли навострила уши и подперла изящный подбородок одной рукой, прежде чем уделить мужчине всё своё внимание. Только сейчас Беренгар полностью осознал естественную красоту женщины. Это был другой тип красоты, чем у любой из его жён, как у гордой и сильной львицы. Однако, прежде чем он позволил таким мыслям ещё больше изводить его, Беренгар сделал глоток пива и начал выражать женщине своё горе.
— В этом мире есть очень много людей, которых я могу считать доверенными советниками и близкими друзьями. Арнульф фон Тирзее один из этих людей и, хотя наши отношения построены на моем собственном обмане, он никогда не был мудрее в отношении некоторых из более ужасающих подробностей, и до сих пор доказывал, что он способный и верный человек. Я совершил ошибку, доверив этому человеку полную власть над территорией, которой он управляет, и из-за этого произошёл инцидент. По правде говоря, это моя собственная проклятая вина. Я должен был уделять больше внимания развитию колоний, но я был слишком занят войной в Европе. Этот человек в своей безграничной мудрости начал видеть в дикарях каменного века, населявших земли Нью-Вены до моих завоеваний, ценных союзников. Настолько, что он оттолкнул людей, находящихся под его контролем, и гарантировал этим дикарям землю за счёт развития Германии. Кое-что, я уверен, ты бы оценила, как женщина из похожей ситуации. Однако при этом он заставил большую группу своих граждан покинуть колонию в добровольном изгнании и заявить права дальше на север. Они боролись за контроль над своей землёй с туземцами, населявшими регион, и из-за этого дикари запросили поддержки у Арнульфа, который ответил, отправив свои войска, чтобы положить конец новообразованной колонии Беренвальд. Когда я узнал об этом, я постарался положить конец конфликту, пока не было бессмысленно потраченных жизней. Однако я всего лишь один человек, находящийся за полмира оттуда и, несмотря на мои последние технологические инновации в области связи, я с сожалением признаю, что был слишком медлительным. Из-за этого сотни немцев лежат убитыми, а ещё больше ранены. Пока мы говорим, северные колонии Линдехайма находятся в состоянии тотального конфликта, ожидая друг от друга кто сделают следующий шаг. Так как я не смог уследить за развитием событий в новом мире, теперь я должен наказать человека, которого считаю своим другом. За измену есть только одно наказание, и я бы всё отдал, лишь бы не пришлось с этим мириться.
Тлексиктли был потрясена, узнав, что такой безумный сценарий произошёл в новом мире. Она начала понимать, насколько на самом деле ограничены её знания об этом мире. Она даже не знала, что у Кайзеррейха есть колонии к северу от Беренштадта. Однако по выражению лица Беренгара она могла догадаться о цене измены и быстро отхлебнула ещё пива, прежде чем спросить подтверждения.
— Ты собираешься убить его?
Услышав столь нагло произнесённые слова, Беренгар застыл на месте, несколько мгновений молча глядя на янтарную жидкость лагера в своём стакане, прежде чем, наконец, кивнуть головой.
— Он не оставил мне выбора. Если я не желаю наказывать тех, кто находится на самом высоком уровне общества, это пошлёт моему народу сигнал, что всё есть ещё люди выше закона, и это докажет всем, что я не более чем деспот, подобный феодальным повелителям, правившим ими в предыдущие годы. Такие вещи вызовут хаос и бунт, что я должен предотвратить любой ценой. Таким образом, у меня остаётся только один вариант: я должен убить своего друга. Точно так же, как я убил его отца много лет назад, круг замкнулся. Ещё раз, я остался в положении убить или быть убитым, и это то, что я глупо полагал, что я вырос как личность.
Только теперь Тлексиктли узнала, что имел в виду Беренгар, когда ранее говорил, что его отношения с Арнульфом основаны на его собственном обмане. Она была очень удивлена, что он был так безжалостен, что убил отца человека и столько лет лгал ему с невозмутимым лицом без малейшего признака вины. Она с трудом могла в это поверить, и ей нужно было попросить разъяснений, что она и сделала.
— Ты убил его отца и никогда ему не сказал?
Когда Беренгар услышал это замечание, он усмехнулся, прежде чем сделать ещё один глоток пива, после чего рассказал Тлексиктли о своём прошлом.
— Если бы я сказал этому человеку, что убил его отца, как ты думаешь, стал бы он жертвовать ради меня столь многим на протяжении многих лет? История немного запутанная, но раз уж ты спросила, не вини меня, если мы вместе спустимся в кроличью нору… Около десяти лет назад мой брат сговорился против меня с множеством влиятельных людей или, как я думал, они были в то время. По сравнению с той силой, которой я обладаю сейчас, они были практически ничем. Так или иначе, цель этих людей состояла в том, чтобы убить меня, чтобы Ламберт мог узурпировать моё положение наследника Куфштейна, где они намеревались использовать его для защиты месторождений железа Куфштейна для своего восстания против герцога. Короче говоря, я перехитрил своего брата, и после того, как я представил доказательства его проступка моим родителям, они сослали его. Что в конечном итоге привело к его возвращению с армией, где я убил его в схватке на поле боя, но этот ублюдок не забыл оставить мне маленький подарок.
Беренгар молча указал на шрам над своим правым глазом, заставив Тлексиктли в шоке прикрыть рот рукой. Она не могла поверить, что такая жестокая история о братоубийстве стала причиной самой характерной боевой раны этого человека. Однако, подумав об этом, Тлексиктли не поняла связи между соперничеством Беренгара с Ламбертом и убийством им отца Арнульфа. Из-за этого она прервала мужчину, когда он был в середине своего душераздирающего рассказа.
— Но подожди… Какое это имеет отношение к отцу Арнульфа?
Беренгар недовольно застонал, услышав это, прежде чем сделать ещё один глоток своего напитка, прежде чем отругать девушку.
— Если бы ты только позволила мне закончить! В любом случае… я пытался подчеркнуть, что отец Арнульфа был одним из сторонников моего брата, поэтому я использовал Линде и её влияние, чтобы настроить против него одну из служанок этого человека, которая какое-то время отравляла ему еду, пока он не умер убедительной смертью. К счастью для меня, человек умер, оставив после себя единственное слово: Ламберт. Что на самом деле пытался сказать этот старый ублюдок, я понятия не имею, но его предсмертные слова убедили Арнульфа в том, что мой брат несёт ответственность за смерть этого человека, и я просто смирился с этим, сфабриковав достаточно улик, чтобы свалить вину на Ламберта, что в конечном итоге был проигнорирован при вынесении приговора из-за других серьёзных преступлений, которые он совершил. Мораль этой истории такова: отец Арнульфа совершил предательство, поддержав моего мятежного младшего брата и его мелкие притязания на то, что по праву принадлежало мне. При этом мужчина вынудил меня его устранить, и вот, десять лет спустя, аналогичное правонарушение совершил его сын. Есть только одно законное наказание за измену: смерть…
Тлексиктли мгновенно протрезвела в тот момент, когда пришла к ужасному пониманию. В пьяном виде Беренгар раскрыл ей грязную тайну о своём прошлом, о чём ей, вероятно, лучше было бы не знать. Из всех в этом мире единственными, кто знал об этом происшествии, были Беренгар и Линде. В конце концов, хитрый мастер-шпион давно убрала все концы с концами.
Теперь нашлось третье лицо, которому была известна такая ужасная тайна, и самым ужасным было то, что Тлексиктли не была уверена, считает ли Беренгар её незаменимой. Она чувствовала сильный страх, что, возможно, после того, как она протрезвеет, Беренгар устранит её, чтобы скрыть такую тайну. Частично из-за этого страха Тлексиктли теперь чувствовал сильное желание сблизиться с Беренгаром, чего бы это ни стоило. Таким образом, дуэт продолжал пить до глубокой ночи, по-видимому, не замечая времени, проходящего и количества выпитого алкоголя.
Однако сегодня такой ночи не было. Вместо этого кайзер только что допил свой пятый литр пива и теперь низко опустил голову уткнувшись в ладони. Он был очень и очень рассержен последними событиями в колониях.
Сразу после получения известия о битве при Беренвальде Беренгар приказал арестовать Арнульфа и его жену Кахвихту. Их двоих должны были доставить в имперскую столицу, чтобы они предстали перед военным трибуналом и ответили за свои преступления. Без сомнения, этот человек уже направлялся в Куфштейн.
Однако Беренгар был не одинок, когда топил свои печали. Вместо этого его сопровождал кто-то, с кем у него были сложные отношения. С одной стороны, Тлексиктли восхищалась Беренгаром как правителем и всем, чего он добился за эти годы. Однако она также внутренне презирала его за то, что он сделал с её народом, даже если она чувствовала сильное физическое влечение к этому мужчине.
Из-за этих отношений любви и ненависти она выпила столько же, сколько и Беренгар, поскольку они воссоединились во время недавних событий. С самого начала Тлексиктли могла сказать, что с кайзером что-то не так, хотя и не хотела совать нос в его дела. В конце концов, он был исключительно жесток с ней ещё в Беренштадте, и она опасалась повторения такого поведения.
Несмотря на этот внутренний страх, любопытство Тлексиктли взяло над ней верх, и после того, как она выпила достаточно, чтобы почувствовать, что может бороться с ягуаром, она, наконец, решилась задать вопрос, мучивший её всю ночь.
— Так ты собираешься рассказать мне, что тебя так расстроило?
Беренгар тяжело вздохнул, услышав эти слова, и с подавленным видом поднял свою голов что ранее спрятал в ладонях. Он не любил говорить о своих чувствах. Ведь он был мужчиной, и были две вещи, абсолютно неприемлемы для мужчины, и это плач и разговоры о своих чувствах. Таким образом, он пытался сдерживать свои эмоции, но, в конце концов, он не мог не издать хриплый стон страдания, когда вываливал свои кишки.
— Чёрт возьми, хорошо, я скажу тебе, раз уж ты такая настойчивая…
Услышав это, Тлексиктли навострила уши и подперла изящный подбородок одной рукой, прежде чем уделить мужчине всё своё внимание. Только сейчас Беренгар полностью осознал естественную красоту женщины. Это был другой тип красоты, чем у любой из его жён, как у гордой и сильной львицы. Однако, прежде чем он позволил таким мыслям ещё больше изводить его, Беренгар сделал глоток пива и начал выражать женщине своё горе.
— В этом мире есть очень много людей, которых я могу считать доверенными советниками и близкими друзьями. Арнульф фон Тирзее один из этих людей и, хотя наши отношения построены на моем собственном обмане, он никогда не был мудрее в отношении некоторых из более ужасающих подробностей, и до сих пор доказывал, что он способный и верный человек. Я совершил ошибку, доверив этому человеку полную власть над территорией, которой он управляет, и из-за этого произошёл инцидент. По правде говоря, это моя собственная проклятая вина. Я должен был уделять больше внимания развитию колоний, но я был слишком занят войной в Европе. Этот человек в своей безграничной мудрости начал видеть в дикарях каменного века, населявших земли Нью-Вены до моих завоеваний, ценных союзников. Настолько, что он оттолкнул людей, находящихся под его контролем, и гарантировал этим дикарям землю за счёт развития Германии. Кое-что, я уверен, ты бы оценила, как женщина из похожей ситуации. Однако при этом он заставил большую группу своих граждан покинуть колонию в добровольном изгнании и заявить права дальше на север. Они боролись за контроль над своей землёй с туземцами, населявшими регион, и из-за этого дикари запросили поддержки у Арнульфа, который ответил, отправив свои войска, чтобы положить конец новообразованной колонии Беренвальд. Когда я узнал об этом, я постарался положить конец конфликту, пока не было бессмысленно потраченных жизней. Однако я всего лишь один человек, находящийся за полмира оттуда и, несмотря на мои последние технологические инновации в области связи, я с сожалением признаю, что был слишком медлительным. Из-за этого сотни немцев лежат убитыми, а ещё больше ранены. Пока мы говорим, северные колонии Линдехайма находятся в состоянии тотального конфликта, ожидая друг от друга кто сделают следующий шаг. Так как я не смог уследить за развитием событий в новом мире, теперь я должен наказать человека, которого считаю своим другом. За измену есть только одно наказание, и я бы всё отдал, лишь бы не пришлось с этим мириться.
Тлексиктли был потрясена, узнав, что такой безумный сценарий произошёл в новом мире. Она начала понимать, насколько на самом деле ограничены её знания об этом мире. Она даже не знала, что у Кайзеррейха есть колонии к северу от Беренштадта. Однако по выражению лица Беренгара она могла догадаться о цене измены и быстро отхлебнула ещё пива, прежде чем спросить подтверждения.
— Ты собираешься убить его?
Услышав столь нагло произнесённые слова, Беренгар застыл на месте, несколько мгновений молча глядя на янтарную жидкость лагера в своём стакане, прежде чем, наконец, кивнуть головой.
— Он не оставил мне выбора. Если я не желаю наказывать тех, кто находится на самом высоком уровне общества, это пошлёт моему народу сигнал, что всё есть ещё люди выше закона, и это докажет всем, что я не более чем деспот, подобный феодальным повелителям, правившим ими в предыдущие годы. Такие вещи вызовут хаос и бунт, что я должен предотвратить любой ценой. Таким образом, у меня остаётся только один вариант: я должен убить своего друга. Точно так же, как я убил его отца много лет назад, круг замкнулся. Ещё раз, я остался в положении убить или быть убитым, и это то, что я глупо полагал, что я вырос как личность.
Только теперь Тлексиктли узнала, что имел в виду Беренгар, когда ранее говорил, что его отношения с Арнульфом основаны на его собственном обмане. Она была очень удивлена, что он был так безжалостен, что убил отца человека и столько лет лгал ему с невозмутимым лицом без малейшего признака вины. Она с трудом могла в это поверить, и ей нужно было попросить разъяснений, что она и сделала.
— Ты убил его отца и никогда ему не сказал?
Когда Беренгар услышал это замечание, он усмехнулся, прежде чем сделать ещё один глоток пива, после чего рассказал Тлексиктли о своём прошлом.
— Если бы я сказал этому человеку, что убил его отца, как ты думаешь, стал бы он жертвовать ради меня столь многим на протяжении многих лет? История немного запутанная, но раз уж ты спросила, не вини меня, если мы вместе спустимся в кроличью нору… Около десяти лет назад мой брат сговорился против меня с множеством влиятельных людей или, как я думал, они были в то время. По сравнению с той силой, которой я обладаю сейчас, они были практически ничем. Так или иначе, цель этих людей состояла в том, чтобы убить меня, чтобы Ламберт мог узурпировать моё положение наследника Куфштейна, где они намеревались использовать его для защиты месторождений железа Куфштейна для своего восстания против герцога. Короче говоря, я перехитрил своего брата, и после того, как я представил доказательства его проступка моим родителям, они сослали его. Что в конечном итоге привело к его возвращению с армией, где я убил его в схватке на поле боя, но этот ублюдок не забыл оставить мне маленький подарок.
Беренгар молча указал на шрам над своим правым глазом, заставив Тлексиктли в шоке прикрыть рот рукой. Она не могла поверить, что такая жестокая история о братоубийстве стала причиной самой характерной боевой раны этого человека. Однако, подумав об этом, Тлексиктли не поняла связи между соперничеством Беренгара с Ламбертом и убийством им отца Арнульфа. Из-за этого она прервала мужчину, когда он был в середине своего душераздирающего рассказа.
— Но подожди… Какое это имеет отношение к отцу Арнульфа?
Беренгар недовольно застонал, услышав это, прежде чем сделать ещё один глоток своего напитка, прежде чем отругать девушку.
— Если бы ты только позволила мне закончить! В любом случае… я пытался подчеркнуть, что отец Арнульфа был одним из сторонников моего брата, поэтому я использовал Линде и её влияние, чтобы настроить против него одну из служанок этого человека, которая какое-то время отравляла ему еду, пока он не умер убедительной смертью. К счастью для меня, человек умер, оставив после себя единственное слово: Ламберт. Что на самом деле пытался сказать этот старый ублюдок, я понятия не имею, но его предсмертные слова убедили Арнульфа в том, что мой брат несёт ответственность за смерть этого человека, и я просто смирился с этим, сфабриковав достаточно улик, чтобы свалить вину на Ламберта, что в конечном итоге был проигнорирован при вынесении приговора из-за других серьёзных преступлений, которые он совершил. Мораль этой истории такова: отец Арнульфа совершил предательство, поддержав моего мятежного младшего брата и его мелкие притязания на то, что по праву принадлежало мне. При этом мужчина вынудил меня его устранить, и вот, десять лет спустя, аналогичное правонарушение совершил его сын. Есть только одно законное наказание за измену: смерть…
Тлексиктли мгновенно протрезвела в тот момент, когда пришла к ужасному пониманию. В пьяном виде Беренгар раскрыл ей грязную тайну о своём прошлом, о чём ей, вероятно, лучше было бы не знать. Из всех в этом мире единственными, кто знал об этом происшествии, были Беренгар и Линде. В конце концов, хитрый мастер-шпион давно убрала все концы с концами.
Теперь нашлось третье лицо, которому была известна такая ужасная тайна, и самым ужасным было то, что Тлексиктли не была уверена, считает ли Беренгар её незаменимой. Она чувствовала сильный страх, что, возможно, после того, как она протрезвеет, Беренгар устранит её, чтобы скрыть такую тайну. Частично из-за этого страха Тлексиктли теперь чувствовал сильное желание сблизиться с Беренгаром, чего бы это ни стоило. Таким образом, дуэт продолжал пить до глубокой ночи, по-видимому, не замечая времени, проходящего и количества выпитого алкоголя.
Закладка