Глава 493. Правь Германия! •
В центре Куфштейна находился Театральный зал, который недавно был построен, и сегодня вечером состоялось его торжественное открытие. Из-за этого тысячи людей со всего города собрались, чтобы увидеть шедевр, написанный и поставленный молодой верховной королевой Австрии.
Будь то простолюдины или знать, все собрались вместе, чтобы увидеть блестящую пьесу, поставленную талантливыми актёрами и актрисами, жившими в Королевстве Австрия. К торжественному открытию театра Адела поставила пьесу по мотивам битвы при Тевтобургском лесу.
Это была битва, в которой в древние времена сражался вождь херусков Герман, также известный под римским именем Арминий, который привёл германские племена к победе над тремя легионами могущественной Римской империи. В прошлой жизни Беренгара эта битва веками использовалась в качестве пропагандистского материала, и он намеревался использовать её и в этой временной шкале.
В центре сцены стоял привлекательный молодой человек с длинными прямыми светлыми волосами и небесно-голубыми глазами; он был одет в толстую шерстяную одежду древнего германского народа, поверх которой была накинута кольчуга лорика Хамата.
(Лорика хамата (лат. lorica hamata, «лорика с крючками», от лат. hamus — «крючок») — тип древнеримского кольчужного доспеха. Служил стандартным доспехом вспомогательных войск (ауксилий) в последние века существования Римской республики и в некоторые периоды истории Римской империи, а ближе к её концу стал основным доспехом легионеров. Существовало несколько версий доспеха, предназначенных для различных родов войск — стрелков, копейщиков, кавалеристо)
Этот актёр, игравший роль Арминия, в данный момент сидел у костра на сцене, обсуждая римское наступление в Шварцвальд с другими актёрами, которые представляли различных германских вождей.
— Римляне войдут в лес завтра; когда они это сделают, мы встретим их с мечом и копьём! Когда эти иностранцы войдут в наши земли, они почувствуют гнев немецкого народа! За Воданаза! За Германию!
Другой актёр, мужчина средних лет, усмехнулся, услышав это, прежде чем ответить громким голосом.
— Ты хочешь, чтобы мы сражались с римскими легионами? Ты сошёл с ума, Герман? Римскую военную машину нелегко победить в бою!
Актёр, игравший Германа, схватил другого актёра за плащ и в исступлении потряс его, когда тот ответил на его аргумент страстной речью.
— Что ты хочешь, чтобы мы сделали? Лечь и принять римлян как наших хозяев? Они сделают рабами всех нас! Ты не жил в римских землях, но я жил как один из них! Я скорее умру тысячью смертей, чем позволю врагам покорить хотя бы локоть немецкой земли! Если ты слишком боишься сражаться, то, во что бы то ни стало, ты и твои люди можете остаться здесь, как трусы, но я обещаю тебе, что ещё до того, как на востоке взойдёт солнце, я напою эти леса кровью римлян!
Пока игра продолжалась, Беренгар и Адела наблюдали за ней сверху, из своей отдельной кабинки. Австрийский король широко улыбнулся и начал шёпотом рассказывать жене о пьесе, которую она написала.
— Поистине, великолепное проявление таланта, эта театральная пьеса, несомненно, вдохновит наш народ упорно трудиться во имя великих грядущих дней и противостоять иностранному влиянию на наши земли. Должен сказать, Адела, на этот раз ты превзошла саму себя…
В ответ на добрые слова мужа Адела улыбнулась и, вцепившись в его руку, положила свою голову ему на плечо. Ей редко удавалось побыть наедине с человеком, которого она любила. У Беренгара было не только несколько жён, но и много детей, о которых нужно было заботиться, и часто Адела чувствовала, что, несмотря на её положение главной жены, ею пренебрегают.
Несмотря на это, он сопровождал её на премьеру Большого театрального зала, который она спроектировала, а также на первую из многих пьес, которые она написала. Это было поистине грандиозное событие для верховной королевы Австрии. Пьеса продолжалась некоторое время, прежде чем был объявлен антракт, и вместе с ним Беренгар и его жена встали, чтобы размять ноги.
(Антра́кт (фр. entracte от entre «между» + acte «действие») — перерыв между действиями, актами театрального спектакля, отделениями концерта, эстрадного или циркового представления. Предназначен для нескольких целей: отдыха актёров и зрителей, и перемены декораций, а также, при необходимости, смены костюмов и грима актёров.)
За пределами театрального зала собрались тысячи людей, пришедших посмотреть премьеру спектакля. Беренгар был одет по-королевски, а Адела в чёрное вечернее платье. Они стояли бок о бок, когда к ним подходили различные члены общества и обсуждали, что они думают о пьесе до сих пор.
— Поистине удивительно, что вы здесь создали, ваше величество! У вас большое будущее как драматурга.
(драматург — это человек, который пишет пьесы.)
Смотреть такое экстравагантное театральное представление было роскошью, которую могли позволить себе только жители Куфштейна. Тем не менее, Адела планировала открыть театральные залы по всему Королевству, среди других учреждений, чтобы ещё больше повысить культуру Австрии. Благородная молодая королева кивнула головой и поблагодарила аристократку за добрые слова с милой улыбкой на сочных розовых губах.
— Я рада, что вы наслаждаетесь игрой до сих пор. Однако лучшее ещё впереди, так что не стесняйтесь есть и пить вино и изысканные сыры; когда антракт закончится, я обещаю вам, что вы будете довольны тем, что будет дальше!
Сказав это, Адела принялась развлекать гостей, и вскоре они вернулись на свои места, где Айфри дом су игра продолжалась. Беренгар продолжал наблюдать с напряжённым выражением лица. Вскоре произошла главная сцена битвы, где германские воины устроили засаду и убили римских легионеров; когда упал последний орёл, толпа разразилась аплодисментами.
Вскоре после этого наступил конец пьесы, где актёр, представляющий римского полководца Вара, смотрел на опустошение, которое было нанесено его армии. Услышав вопли приближающихся к нему немецких воинов, толстый, старый и лысый человек, игравший этого персонажа, вытащил свой Гладиус и упал на него, в конце концов оставив после себя одну фразу.
— Какой человек мог укротить такую дикую и неумолимую землю?
Совершив самоубийство, актёр, играющий Германа, и его германские союзники нашли труп римского полководца, где они приступили к отсечению головы Вара, держа её высоко в воздухе, германский герой смело провозгласил для всех.
— Пусть это будет уроком для тех, кто пытается навязать свою волю немецкому народу; ни один иностранец никогда не будет претендовать на господство над нашими землями, ибо до тех пор, пока кровь Германии течёт в наших жилах, мы никогда не покоримся и никогда не будем побеждены! Правь Германия!
Сказав это, занавес был задернут, и толпа разразилась бурными аплодисментами, вставая со своих мест и приветствуя последнюю фразу, произнесенную в пьесе.
— Правь Германия!
(П.П: На немецком — Deutschland regieren)
Когда Беренгар увидел это, на его губах появилась улыбка. Адела сделала больше, чем он ожидал от неё. Она вызвала боевой дух, который он хотел, чтобы его народ воспрял духом всего одной игрой. Он с нежностью посмотрел на свою Верховную королеву и схватил её за руку. После этого он поцеловал её в губы и прошептал на ухо:
— Это была действительно вдохновляющая пропаганда; ты хорошо поработала. Я с нетерпением жду твоей будущей работы…
Услышав похвалу мужа, Адела покраснела. Затем она переключила своё внимание на сцену, где актёры кланялись. Она вложила много сил в постановку этой пьесы, и она оказалась лучше, чем она себе представляла.
После окончания спектакля Беренгар и Адела вернулись в Королевский дворец; этот спектакль должен был продолжаться в течение следующего месяца в городе Куфштейн; в конце концов, театральный зал мог вместить только немного людей. С каждым показом он приобретал всё более отличную репутацию, вдохновляя многих австрийцев упорно трудиться во славу Австрии и воспаряя мечты о единой Германии.
Адела немедленно начала ставить новые пьесы, большинство из которых выступали в качестве пропагандистских пьес, идеализирующих видение Беренгара о единой Германской империи. Экстравагантность австрийского театра привлекла внимание богатых дворян и женщин со всего немецкоязычного региона, которые посетили Австрию, чтобы увидеть пьесу.
С каждой пьесой важность объединения Германии будет возрастать, прокладывая путь для людей не только Австрии, но и немецких регионов в целом, чтобы принять планы Беренгара о единой Германской империи. Сделав это, Адела заслужила благосклонность Беренгара как одной из его самых важных инструментов для развития немецкой культуры по его образу и подобию.
Возможно, в один прекрасный день он сделает её министром пропаганды; если бы она занимала такую важную правительственную роль, молодая женщина, которая всегда жила в тени своих соперниц, могла бы высоко держать голову и с гордостью говорить об этом миру.
— Видишь, я так же полезна, как Линде!
Конечно, Беренгар понятия не имел, что успех Аделы ещё больше усилит соперничество между ней и его второй женой. Впрочем, это его не касалось; пока всё велось с определённой долей вежливости, он поощрял такое мелкое соперничество между своими жёнами.