Глава 477. Всё справедливо в любви и на войне •
Гонория стояла на носу своего корабля и смотрела на побережье Триеста. Это было относительно короткое путешествие, длившееся примерно две недели; за это время она вернулась домой без происшествий. Единственным недостатком этого было то, что её муж, король Австрии, остался в новом свете.
Это заставляло её глубоко беспокоиться о его безопасности; в конце концов, какой женой она была бы, если бы не беспокоилась о своём муже, который был теперь изолирован и одинок, далеко в тысячах миль за морем? Она не доверяла туземцам Винланда. В её уважаемых глазах они были не более чем отсталыми дикарями, и она никак не могла доверять таким нецивилизованным демонам.
Тем не менее, Беренгар был честолюбивым человеком, и по какой-то причине он был прав относительно существования и местоположения Винланда. Возможно, он был также прав насчёт огромной сокровищницы неиспользованных ресурсов, которые содержала новая земля. Если это правда, то Австрия должна монополизировать её любой ценой. Если бы другие осознали существование этого нового мира, то это подстегнуло бы гонку за тем, кто мог бы претендовать на большую территорию.
Таким образом, Гонория была более чем когда-либо полна решимости помочь своему мужу, когда она ступила на главный порт Австрийского королевства. После того, как она и матросы закончили привязывать корабль, она спрыгнула со своего корабля и направилась к судостроительной верфи. Её первым делом было передать письмо Эвио, главному кораблестроителю Австрийского королевства.
Пройдя через в основном промышленно развитый портовый город, третья королева Австрии пробилась на главную верфь Триста. Увидев появление Гонории, Эвио остановился и поспешил к ней. Венецианский кораблестроитель выказал огромное уважение к женщине, которая стала известна как Бич Средиземноморья.
— Моя королева, я думал, что вы на секретной миссии вместе с королём; почему вы вернулись так скоро? Задание оказалось неудачным?
Гонория покачала головой в ответ; широкая улыбка появилась на её красивых губах, когда она уверенно передала письмо человеку, который занимался строительством и модернизацией её корабля. Она молчала, пока мужчина продолжал читать содержание письма; с каждой фразой его глаза расширялись, когда он говорил на своём родном языке.
— Боже милостивый, он нашёл это!
Мужчина немедленно осенил себя крестным знамением, прежде чем овладел своими эмоциями и заговорил на языке, понятном Гонории.
— Я немедленно начну строительство океанских лайнеров класса «Доминион»! Это займёт некоторое время, так как в настоящее время я работаю над несколькими проектами. Из-за этого мне придётся строить эти суда по одному. Что касается модернизации существующих парусных фрегатов, мы официально завершили десять в общей сложности. Вы можете взять столько, сколько сочтёте нужным для выполнения этой миссии. Хотя имейте в виду, чем больше судов вы возьмёте, тем больше людей вам придётся проверять на наличие разрешений в целях безопасности.
Гонория кивнула в ответ, прежде чем поблагодарить мужчину за его усилия.
— Спасибо, Эвио, ты трудолюбивый человек, и без тебя Австрия лишилась бы своего мощного флота!
Старый венецианский кораблестроитель только улыбнулся и кивнул головой, прежде чем отпустить королеву.
— Ну, если вам больше ничего не нужно, я должен вернуться к работе над созданием этого стального бегемота, которого его Величество попросил у меня!
Гонория с горькой улыбкой смотрела на частично построенный корпус фрегата класса «Адела». Эвио уже работал над переоборудованием ещё одного фрегата. Её беспокоило то, что Беренгар назвал эти могучие корабли в честь своей первой жены, а не её самой. В конце концов, Гонория была королевой открытого моря. Не лучше ли было бы назвать в её честь такой грозный корабль?
Гонория подозревала, что Беренгар назвал фрегаты в честь Аделы, потому что она была главной женой. Конечно, если бы она знала, что Беренгар назвал класс фрегатов в честь Аделы, потому что у неё был самый маленький бюст среди его женщин, что соотносилось в его сознании с тем, что он вооружит эти фрегаты самыми маленькими пушками своих будущих судов, она, вероятно, разразилась бы смехом.
(П.П: Я ведь правильно понял? Тем больше грудь тем больше пушки?)
Осмотрев новейший корабль и его продолжающееся строительство, Гонория молча кивнула головой перед отбытием; у неё было много дел, пока она была в Австрии; сбор солдат и припасов был лишь частью этого. Однако у неё была неделя, чтобы выполнить эти обязательства; она решила, что первое, что она сделает, это навестит своего мальчика, которого она оставила дома, чтобы отправиться в это путешествие.
Вернувшись на поезде в Куфштейн, Гонория нашла дорогу во дворец. Направляясь в личные покои сына, она обнаружила там Линде, кормящую грудью её ребёнка. В тот момент, когда Гонория увидела это, её лицо поникло; она знала, что Линде была практически дойной коровой и что именно она будет кормить Александра, пока её не будет, но видеть такое вызывало сложные эмоции в её сердце.
Когда Линде увидела, как Гонория вошла в комнату, её охватил такой шок, что она чуть не выронила ребёнка. Ей потребовалась секунда, чтобы удержать контроль над мальчиком, когда она быстро приблизилась к своей сопернице. Линде немедленно задала вопрос, который проносился у неё в голове, с взволнованной улыбкой на лице.
— Он дома?
Однако в тот момент, когда Гонория покачала головой, Линде надулась. Вместо того, чтобы зацикливаться на разочаровании, она переключила тему на что-то более продуктивное. То, что она хотела обсудить с византийской принцессой в течение некоторого времени.
— Честное слово, Гонория, твоему сыну повезло…
Услышав это, Гонория подняла бровь. О чём только думала эта мерзкая соблазнительница, прижимая Александра к груди?
— Ты о чём?
В ответ на это Линде вздохнула, оглядываясь вокруг, чтобы посмотреть, смотрит ли кто-нибудь ещё; сделав это, она понизила голос и впервые за долгое время стала честной с Гонорией.
— Поскольку ты с Беренгаром женаты по материнской линии, это означает, что Александру не придётся соперничать с моим сыном за трон…
Гонория почувствовала, что Линде оскорбляет её и её ребенка. Она не могла поверить, что скажет такое, когда кормит грудью того самого ребёнка, которого оскорбила. Конечно, Линде не имела в виду оскорбление. Вместо этого она искренне чувствовала, что Александру повезло, что его отец не заставит его конкурировать с братьями за австрийский трон.
Однако Гонория не понимала этого и вместо этого нахмурилась, пытаясь оттобрать сына от женщины, которая, как она думала, оскорбила его.
— Ты можешь говорить обо мне всё, что хочешь, но не смей оскорблять моего сына, чёртова сука! Отдай его мне прямо сейчас!
Линде чувствовала, что с ней плохо обращаются, но сделала, как ей сказали. В конце концов, Александрос не был её сыном. Однако в тот момент, когда Гонория оторвала мальчика от груди Линде, он разразился слезами. Это сразу же вызвало материнские инстинкты женщины, когда она шикнула на ребёнка, успокаивая его в процессе.
Гонория с любопытством посмотрела на Линде. Она не знала, что эта женщина так хорошо ладит с детьми. Несмотря на свою ядовитую натуру, она действительно заботилась об Александросе, хотя он и не был её ребенком. Таким образом, она сделала шаг назад от своих предвзятых представлений и спросила о том, что Линде имела в виду своим предыдущим заявлением.
— Значит, ты не оскорбляла моего сына, когда говорила, что ему повезло родиться по материнской линии?
Теперь пришло время Линде почувствовать себя оскорблённой, услышав замечания Гонории. Линде надула щёки, выражая свои мысли.
— Я бы никогда! Возможно, твой ребёнок и не мой, но он всё ещё сын Беренгара, и хочешь ты в это верить или нет, я всё ещё считаю его членом семьи из-за этого. Я только сказала, что ему повезло, что он избавлен от будущей боли, которая будет сопровождать Ганса и других моих будущих сыновей, которых их отец заставит конкурировать с их братьями и сёстрами за австрийскую корону.
Гонория вновь прониклась уважением к Линде. Честно говоря, она никогда даже не думала о линии наследования, так как её дети не будут её частью. Её это вполне устраивало. Это означало, что её дети могли наслаждаться своей жизнью в полной мере, не будучи прикованными к делам государства. Однако теперь она поняла, о чём Линде и Адела должны думать каждый раз, когда видят ребёнка своей соперницы. Следующие замечания Линде ещё больше укрепили эту идею в голове Гонории.
— Хотя Беренгар заставит Ганса и его будущих братьев пройти через некоторые трудности в погоне за короной, я клянусь, что сделаю всё возможное, чтобы один из моих мальчиков оказался на троне после того, как их отец отречётся от престола. Я никогда не позволю Аделе посадить на трон одного из своих сыновей. Если это последнее, что я сделаю в этом мире, я обязательно побью эту суку!
Гонория всегда знала, что соперничество между Линде и Аделой было жестоким, но она никогда не знала, что оно было таким интенсивным. Конечно, у неё на уме был только один вопрос, и она не боялась его задать.
— Зачем ты мне всё это рассказываешь?
Линде сократила расстояние между ней и Гонорией. Прежде чем ответить на её вопрос, она погладила Александра по голове, который теперь был на руках у матери.
— Потому что я хочу убедиться, что ты на правильной стороне этого конфликта. Ты можешь думать, что Александрос свободен от политики нашей семьи, но ты и твои дети должны сыграть свою роль. Мы оба знаем, насколько лицемерна Адела. Она может вести себя как самая благочестивая женщина на планете, но она опустится до уровней, на которые я не осмелюсь, чтобы гарантировать, что её сын окажется на троне. Мне бы очень пригодилась твоя поддержка в этом вопросе.
Гонория ухмыльнулась, услышав это, прежде чем высказать свои честные мысли.
— Ты такая сука…
В ответ на это Линде только ухмыльнулась, прежде чем выйти за дверь. Сделав это, она оставила свои последние замечания.
— Всё справедливо в любви и на войне…
Это заставляло её глубоко беспокоиться о его безопасности; в конце концов, какой женой она была бы, если бы не беспокоилась о своём муже, который был теперь изолирован и одинок, далеко в тысячах миль за морем? Она не доверяла туземцам Винланда. В её уважаемых глазах они были не более чем отсталыми дикарями, и она никак не могла доверять таким нецивилизованным демонам.
Тем не менее, Беренгар был честолюбивым человеком, и по какой-то причине он был прав относительно существования и местоположения Винланда. Возможно, он был также прав насчёт огромной сокровищницы неиспользованных ресурсов, которые содержала новая земля. Если это правда, то Австрия должна монополизировать её любой ценой. Если бы другие осознали существование этого нового мира, то это подстегнуло бы гонку за тем, кто мог бы претендовать на большую территорию.
Таким образом, Гонория была более чем когда-либо полна решимости помочь своему мужу, когда она ступила на главный порт Австрийского королевства. После того, как она и матросы закончили привязывать корабль, она спрыгнула со своего корабля и направилась к судостроительной верфи. Её первым делом было передать письмо Эвио, главному кораблестроителю Австрийского королевства.
Пройдя через в основном промышленно развитый портовый город, третья королева Австрии пробилась на главную верфь Триста. Увидев появление Гонории, Эвио остановился и поспешил к ней. Венецианский кораблестроитель выказал огромное уважение к женщине, которая стала известна как Бич Средиземноморья.
— Моя королева, я думал, что вы на секретной миссии вместе с королём; почему вы вернулись так скоро? Задание оказалось неудачным?
Гонория покачала головой в ответ; широкая улыбка появилась на её красивых губах, когда она уверенно передала письмо человеку, который занимался строительством и модернизацией её корабля. Она молчала, пока мужчина продолжал читать содержание письма; с каждой фразой его глаза расширялись, когда он говорил на своём родном языке.
— Боже милостивый, он нашёл это!
Мужчина немедленно осенил себя крестным знамением, прежде чем овладел своими эмоциями и заговорил на языке, понятном Гонории.
— Я немедленно начну строительство океанских лайнеров класса «Доминион»! Это займёт некоторое время, так как в настоящее время я работаю над несколькими проектами. Из-за этого мне придётся строить эти суда по одному. Что касается модернизации существующих парусных фрегатов, мы официально завершили десять в общей сложности. Вы можете взять столько, сколько сочтёте нужным для выполнения этой миссии. Хотя имейте в виду, чем больше судов вы возьмёте, тем больше людей вам придётся проверять на наличие разрешений в целях безопасности.
Гонория кивнула в ответ, прежде чем поблагодарить мужчину за его усилия.
— Спасибо, Эвио, ты трудолюбивый человек, и без тебя Австрия лишилась бы своего мощного флота!
Старый венецианский кораблестроитель только улыбнулся и кивнул головой, прежде чем отпустить королеву.
— Ну, если вам больше ничего не нужно, я должен вернуться к работе над созданием этого стального бегемота, которого его Величество попросил у меня!
Гонория с горькой улыбкой смотрела на частично построенный корпус фрегата класса «Адела». Эвио уже работал над переоборудованием ещё одного фрегата. Её беспокоило то, что Беренгар назвал эти могучие корабли в честь своей первой жены, а не её самой. В конце концов, Гонория была королевой открытого моря. Не лучше ли было бы назвать в её честь такой грозный корабль?
Гонория подозревала, что Беренгар назвал фрегаты в честь Аделы, потому что она была главной женой. Конечно, если бы она знала, что Беренгар назвал класс фрегатов в честь Аделы, потому что у неё был самый маленький бюст среди его женщин, что соотносилось в его сознании с тем, что он вооружит эти фрегаты самыми маленькими пушками своих будущих судов, она, вероятно, разразилась бы смехом.
(П.П: Я ведь правильно понял? Тем больше грудь тем больше пушки?)
Осмотрев новейший корабль и его продолжающееся строительство, Гонория молча кивнула головой перед отбытием; у неё было много дел, пока она была в Австрии; сбор солдат и припасов был лишь частью этого. Однако у неё была неделя, чтобы выполнить эти обязательства; она решила, что первое, что она сделает, это навестит своего мальчика, которого она оставила дома, чтобы отправиться в это путешествие.
Вернувшись на поезде в Куфштейн, Гонория нашла дорогу во дворец. Направляясь в личные покои сына, она обнаружила там Линде, кормящую грудью её ребёнка. В тот момент, когда Гонория увидела это, её лицо поникло; она знала, что Линде была практически дойной коровой и что именно она будет кормить Александра, пока её не будет, но видеть такое вызывало сложные эмоции в её сердце.
Когда Линде увидела, как Гонория вошла в комнату, её охватил такой шок, что она чуть не выронила ребёнка. Ей потребовалась секунда, чтобы удержать контроль над мальчиком, когда она быстро приблизилась к своей сопернице. Линде немедленно задала вопрос, который проносился у неё в голове, с взволнованной улыбкой на лице.
— Он дома?
Однако в тот момент, когда Гонория покачала головой, Линде надулась. Вместо того, чтобы зацикливаться на разочаровании, она переключила тему на что-то более продуктивное. То, что она хотела обсудить с византийской принцессой в течение некоторого времени.
— Честное слово, Гонория, твоему сыну повезло…
Услышав это, Гонория подняла бровь. О чём только думала эта мерзкая соблазнительница, прижимая Александра к груди?
— Ты о чём?
В ответ на это Линде вздохнула, оглядываясь вокруг, чтобы посмотреть, смотрит ли кто-нибудь ещё; сделав это, она понизила голос и впервые за долгое время стала честной с Гонорией.
— Поскольку ты с Беренгаром женаты по материнской линии, это означает, что Александру не придётся соперничать с моим сыном за трон…
Гонория почувствовала, что Линде оскорбляет её и её ребенка. Она не могла поверить, что скажет такое, когда кормит грудью того самого ребёнка, которого оскорбила. Конечно, Линде не имела в виду оскорбление. Вместо этого она искренне чувствовала, что Александру повезло, что его отец не заставит его конкурировать с братьями за австрийский трон.
Однако Гонория не понимала этого и вместо этого нахмурилась, пытаясь оттобрать сына от женщины, которая, как она думала, оскорбила его.
— Ты можешь говорить обо мне всё, что хочешь, но не смей оскорблять моего сына, чёртова сука! Отдай его мне прямо сейчас!
Линде чувствовала, что с ней плохо обращаются, но сделала, как ей сказали. В конце концов, Александрос не был её сыном. Однако в тот момент, когда Гонория оторвала мальчика от груди Линде, он разразился слезами. Это сразу же вызвало материнские инстинкты женщины, когда она шикнула на ребёнка, успокаивая его в процессе.
Гонория с любопытством посмотрела на Линде. Она не знала, что эта женщина так хорошо ладит с детьми. Несмотря на свою ядовитую натуру, она действительно заботилась об Александросе, хотя он и не был её ребенком. Таким образом, она сделала шаг назад от своих предвзятых представлений и спросила о том, что Линде имела в виду своим предыдущим заявлением.
— Значит, ты не оскорбляла моего сына, когда говорила, что ему повезло родиться по материнской линии?
Теперь пришло время Линде почувствовать себя оскорблённой, услышав замечания Гонории. Линде надула щёки, выражая свои мысли.
— Я бы никогда! Возможно, твой ребёнок и не мой, но он всё ещё сын Беренгара, и хочешь ты в это верить или нет, я всё ещё считаю его членом семьи из-за этого. Я только сказала, что ему повезло, что он избавлен от будущей боли, которая будет сопровождать Ганса и других моих будущих сыновей, которых их отец заставит конкурировать с их братьями и сёстрами за австрийскую корону.
Гонория вновь прониклась уважением к Линде. Честно говоря, она никогда даже не думала о линии наследования, так как её дети не будут её частью. Её это вполне устраивало. Это означало, что её дети могли наслаждаться своей жизнью в полной мере, не будучи прикованными к делам государства. Однако теперь она поняла, о чём Линде и Адела должны думать каждый раз, когда видят ребёнка своей соперницы. Следующие замечания Линде ещё больше укрепили эту идею в голове Гонории.
— Хотя Беренгар заставит Ганса и его будущих братьев пройти через некоторые трудности в погоне за короной, я клянусь, что сделаю всё возможное, чтобы один из моих мальчиков оказался на троне после того, как их отец отречётся от престола. Я никогда не позволю Аделе посадить на трон одного из своих сыновей. Если это последнее, что я сделаю в этом мире, я обязательно побью эту суку!
Гонория всегда знала, что соперничество между Линде и Аделой было жестоким, но она никогда не знала, что оно было таким интенсивным. Конечно, у неё на уме был только один вопрос, и она не боялась его задать.
— Зачем ты мне всё это рассказываешь?
Линде сократила расстояние между ней и Гонорией. Прежде чем ответить на её вопрос, она погладила Александра по голове, который теперь был на руках у матери.
— Потому что я хочу убедиться, что ты на правильной стороне этого конфликта. Ты можешь думать, что Александрос свободен от политики нашей семьи, но ты и твои дети должны сыграть свою роль. Мы оба знаем, насколько лицемерна Адела. Она может вести себя как самая благочестивая женщина на планете, но она опустится до уровней, на которые я не осмелюсь, чтобы гарантировать, что её сын окажется на троне. Мне бы очень пригодилась твоя поддержка в этом вопросе.
Гонория ухмыльнулась, услышав это, прежде чем высказать свои честные мысли.
— Ты такая сука…
В ответ на это Линде только ухмыльнулась, прежде чем выйти за дверь. Сделав это, она оставила свои последние замечания.
— Всё справедливо в любви и на войне…
Закладка