Глава 422. Глава из жизни Аделы •
В Австрийском королевском дворце беседовали две молодые женщины. С тех пор как Генриетта призналась в своих чувствах старшему брату, большинство женщин в жизни Беренгара относились к ней отчуждённо. Единственным исключением из этого правила была верховная королева Адела, её кузина и близкий друг.
По мере того как две молодые женщины стояли рядом друг с другом, становилось всё более ясно, насколько они близки друг другу, поскольку у них было много схожих черт. Если бы кто-то не знал об их происхождении, они могли бы даже предположить, что они сёстры. Несмотря на то, что она была на два года моложе Аделы, Генриетта стала более значительной фигурой, чем её старшая кузина.
К этому времени девочка-подросток была выше и пышнее Аделы, что заставило нахмуриться лицо Верховной королевы, когда она заметила это. Она понятия не имела, чем Беренгар кормил свою сестру, чтобы она стала намного больше её самой. Однако она быстро отвернулась от этой заметной разницы и вместо этого вернула своё внимание к событию, которое планировала.
С годами первая партия новобранцев из Вооруженных сил Беренгара, которые теперь были закалёнными ветеранами, уходили с действительной службы и поступали в резерв, оставляя защиту нации молодому поколению.
Учитывая, что Беренгар неоднократно говорил о важности чествования солдат Нации и сохранения её воинственной культуры, Адела взяла на себя смелость организовать Грандиозную церемонию для тысяч солдат, погибших в битве, и многих других, которые теперь видели конец своих дней в бою.
Без совета короля Адела планировала провести первый ежегодный парад в честь дня ветеранов, когда солдаты, дислоцированные в Иберии, вернутся из своей изнурительной кампании. Имея это в виду, она решила привлечь сестру короля к планированию, поскольку Генриетта должна была выполнить свой долг как член королевской семьи.
Верховная королева Австрии указала на точную копию города Куфштейн, лежащую перед ней на столе; в частности, она нацелила свой изящный палец на Главную улицу, которая будет разделена и использована в качестве площади для парада, и при этом выразила свои мысли.
— Мы должны заставить выживших ветеранов каждого конфликта выходить по одному в хронологическом порядке их войн!
Услышав это, Генриетта кивнула головой, прежде чем придумать собственную идею; однако она изо всех сил пыталась выразить своё мнение из страха, что оно будет отвергнуто из-за её кроткого характера.
— Может быть… Если это не слишком много, мы можем заставить их носить копии униформы, которую они носили во время этого конфликта?
Услышав это, великолепная улыбка появилась на сочных губах Аделы, когда она слушала рассказ своего кузена.
— Это замечательная идея, Генриетта! Мы начнём с крестьянского ополчения в битве за шахтёрский городок и перейдём к смешанной форме ветеранов пограничной войны в Китцбюэле. После этого мы будем чтить солдат, сражавшихся при завоевании Тироля, и так далее!
Губы Генриетты изогнулись в милой улыбке, когда она услышала похвалу от Верховной королевы; её уверенность в своей роли начала стремительно расти, когда она начала предлагать другую идею.
— Может быть, нам удастся стереть пыль со старого оружия на складе и отремонтировать его для использования на параде?
Адела кивнула в ответ на это, прежде чем перейти к следующему пункту события, когда она переместила маленькую деревянную фигуру, используемую для представления Беренгара, на позицию во главе формирования.
— Наш любимый король будет возглавлять парад верхом на лошади, в какой бы форме он ни был одет; после того, как он будет завершён, он произнесёт речь о ветеранах и их усилиях на пути к этому Королевству.
Генриетта тепло улыбнулась при мысли о своём драгоценном старшем брате, возглавляющем парад во всей его красе; эта улыбка не осталась незамеченной Аделой, которая чувствовала себя разочарованной. Она не знала, как затронуть эту тему, не поставив её в неловкое положение. В конце концов, чувства Генриетты к Беренгару определенно были табу, и Адела их не поддерживала. В конце концов, молодая королева набралась смелости спросить об этом.
— Итак… Генриетта, на этом мероприятии наверняка будет много выдающихся молодых дворян; в конце концов, военная служба считается гражданским долгом, и обязательно найдётся несколько исключительных молодых парней, которые зарекомендовали себя на поле битвы. Есть ли кто-нибудь, кто мог бы привлечь твоё внимание?
Молодая австрийская принцесса покраснела от смущения, когда подумала об этом вопросе; в её сознании был только один человек, которого она обожала, и поэтому она чувствовала себя неловко, говоря об этом, хотя она поцеловала своего брата в губы и призналась, что намерена бороться за него, теперь, когда её прямо спросила об этом одна из его жён, она не знала, как реагировать.
Увидев невинную и застенчивую реакцию Генриетты, Адела почувствовала необходимость защитить её от Беренгара. После нескольких рюмок мужчина мог наложить лапу на любую женщину, которую считал привлекательной, даже если эта женщина могла быть его младшей сестрой. Что ещё более важно, Верховная королева чувствовала необходимость держать дистанцию между братом и сестрой, учитывая, что именно Генриетта, а не Беренгар, больше всего интересовалась таким запретным делом.
Адела стиснула зубы и сжала кулаки при мысли о таких греховных отношениях; такая судьба никогда не могла быть допущена; она поклялась про себя, что сделает всё необходимое, чтобы остановить Беренгара и Генриетту от продвижения дальше точки братьев и сестер. В конце концов, целью её жизни было спасти душу Беренгара, а инцест не так-то легко простить даже Господу Богу Всемогущему.
(П.П: Я библию не читал, но слышал, что в какой-то части было написано, что Богу угодно кровосмешение. Напишите правда там есть такая часть или нет?)
Через некоторое время Адела успокоила свои нервы, прежде чем положить руку на плечо Генриетты, что заставило девушку испуганно отреагировать; она не привыкла, чтобы её кто-то трогал, так как обычно была робкой. Увидев пристальный взгляд кузины, сердце Генриетты наполнилось страхом. Адела заставила себя улыбнуться, когда честно предупредила свою младшую кузину.
— Я знаю, о чём ты думаешь, но уверяю тебя, что этого никогда не случится. Даже если в твоей хорошенькой головке поселились какие-то извращенные идеи о твоём брате, я позабочусь о том, чтобы он никогда не совершил такого ужасного греха. Ты должна отпустить свои чувственные мысли и найти себе более подходящего мужчину.
Однако, несмотря на яростное притворство королевы, Генриетта не отступила, как предполагала Адела; вместо этого она собрала все силы в своём сердце и сняла руку с плеча, с решительным выражением встретив пугающий взгляд Аделы.
— Не тебе решать, кто мне подходит, кузина! Моя любовь к брату чиста, как снег, и только то, что ты и другие можете не одобрять это, не означает, что я не буду бороться за то, чтобы мы были вместе!
Сказав это, Генриетта с самодовольным выражением лица начала удаляться из комнаты; когда она это сделала, Адела окликнула её сзади с вызовом.
— Это мы ещё посмотрим!
Адела буквально кипела от ярости, топая ногой по земле. Она не могла поверить, что девушка будет такой упрямой даже после того, как столкнется с её греховными мыслями. Эта задача будет сложнее, чем она первоначально думала.
Если Генриетту не удастся убедить прекратить её отвратительное преследование, то единственным выбором Аделы было сосредоточиться на наблюдении за поведением Беренгара и помешать ему сделать что-то, что навсегда запятнало бы его душу.
Когда перчатка была снята, Адела была готова вернуться к своей работе по планированию предстоящего парада ветеранов. Однако стук в дверь сразу же привлёк её внимание, когда она оглянулась и увидела пурпурноволосую красавицу, которой была Гонорией, стоящей у двери. Через секунду она услышала голос своей соперницы, разнесшийся по всему воздуху.
— Нам нужно поговорить…
— Гонория, скажи, пожалуйста, что такого важного, что ты вынуждена прервать мою работу?
У Гонории было торжественное выражение лица, когда она высказывала свои мысли.
— Речь идет о Линде…
Услышав это, дружелюбная улыбка, которую подарила Адела, мгновенно исчезла и сменилась хмурым взглядом; она начала говорить голосом, полным презрения.
— Что эта сука сделала сейчас?
Гонория усмехнулась, услышав такие резкие слова от якобы благочестивой верховной королевы Австрии, и решила спровоцировать конфликт между двумя своими соперницами.
— Это не так уж важно; я просто подумала, что необходимо сообщить тебе, что Линде утверждает, что она любимица Беренгара, и что она подтверждает свои претензии, втирая тот факт, что она знает совершенно секретную информацию о планах Беренгара по обороне Австрии…
Нахмурившись, Адела начала высказывать своё мнение о своей старейшей сопернице.
— Конечно, она знает секретную информацию об обороне нашего Королевства; она директор разведки! Это не имеет никакого отношения к тому, чтобы быть любимицей Беренгара! Эта сука всегда говорит за моей спиной! Сначала я должна беспокоиться о том, что Генриетта пытается похитить Беренгара в нечестивом союзе, а теперь мне приходится иметь дело с ехидными комментариями Линде? Скажи этой шлюхе, что если бы она действительно была любимицей Беренгара, то он выбрал бы её своей Верховной королевой! Она чертовски хорошо знает, что наш муж не из тех мужчин, которые соблюдают такие обязательства, как обязательства, которые мешают его прихотям!
Услышав ответ Аделы на заявление Линде, Гонория дьявольски усмехнулась. Ей удалось втянуть девушку в открытый конфликт с соперницей. Пока эти две суки вцепились друг другу в глотки, она могла пожинать плоды.
Всё, о чём ей сейчас нужно было беспокоиться это о тёмной лошадке в их доме. В конце концов, Гонория также не доверяла Беренгару оставаться наедине со своей младшей сестрой в данный момент. Выполнив свой план «разделяй и властвуй», Гонория надела дружелюбный фасад, отвечая на комментарий Аделы.
— Я обязательно сообщу Линде о твоих словах.
Сказав это, она вышла из комнаты, оставив Аделу в состоянии повышенной ярости. Как обычно, отношения жён Беренгара были далеки от сердечных за кулисами. Каждая из них боролась за то, чтобы завоевать его любовь и обеспечить будущее своего потомства. Несмотря на то, что брак Гонории с Беренгаром был матрилинейным, её будущему сыну ещё многое предстояло выиграть, получив поддержку короля Австрии.
По мере того как две молодые женщины стояли рядом друг с другом, становилось всё более ясно, насколько они близки друг другу, поскольку у них было много схожих черт. Если бы кто-то не знал об их происхождении, они могли бы даже предположить, что они сёстры. Несмотря на то, что она была на два года моложе Аделы, Генриетта стала более значительной фигурой, чем её старшая кузина.
К этому времени девочка-подросток была выше и пышнее Аделы, что заставило нахмуриться лицо Верховной королевы, когда она заметила это. Она понятия не имела, чем Беренгар кормил свою сестру, чтобы она стала намного больше её самой. Однако она быстро отвернулась от этой заметной разницы и вместо этого вернула своё внимание к событию, которое планировала.
С годами первая партия новобранцев из Вооруженных сил Беренгара, которые теперь были закалёнными ветеранами, уходили с действительной службы и поступали в резерв, оставляя защиту нации молодому поколению.
Учитывая, что Беренгар неоднократно говорил о важности чествования солдат Нации и сохранения её воинственной культуры, Адела взяла на себя смелость организовать Грандиозную церемонию для тысяч солдат, погибших в битве, и многих других, которые теперь видели конец своих дней в бою.
Без совета короля Адела планировала провести первый ежегодный парад в честь дня ветеранов, когда солдаты, дислоцированные в Иберии, вернутся из своей изнурительной кампании. Имея это в виду, она решила привлечь сестру короля к планированию, поскольку Генриетта должна была выполнить свой долг как член королевской семьи.
Верховная королева Австрии указала на точную копию города Куфштейн, лежащую перед ней на столе; в частности, она нацелила свой изящный палец на Главную улицу, которая будет разделена и использована в качестве площади для парада, и при этом выразила свои мысли.
— Мы должны заставить выживших ветеранов каждого конфликта выходить по одному в хронологическом порядке их войн!
Услышав это, Генриетта кивнула головой, прежде чем придумать собственную идею; однако она изо всех сил пыталась выразить своё мнение из страха, что оно будет отвергнуто из-за её кроткого характера.
— Может быть… Если это не слишком много, мы можем заставить их носить копии униформы, которую они носили во время этого конфликта?
Услышав это, великолепная улыбка появилась на сочных губах Аделы, когда она слушала рассказ своего кузена.
— Это замечательная идея, Генриетта! Мы начнём с крестьянского ополчения в битве за шахтёрский городок и перейдём к смешанной форме ветеранов пограничной войны в Китцбюэле. После этого мы будем чтить солдат, сражавшихся при завоевании Тироля, и так далее!
Губы Генриетты изогнулись в милой улыбке, когда она услышала похвалу от Верховной королевы; её уверенность в своей роли начала стремительно расти, когда она начала предлагать другую идею.
— Может быть, нам удастся стереть пыль со старого оружия на складе и отремонтировать его для использования на параде?
Адела кивнула в ответ на это, прежде чем перейти к следующему пункту события, когда она переместила маленькую деревянную фигуру, используемую для представления Беренгара, на позицию во главе формирования.
— Наш любимый король будет возглавлять парад верхом на лошади, в какой бы форме он ни был одет; после того, как он будет завершён, он произнесёт речь о ветеранах и их усилиях на пути к этому Королевству.
Генриетта тепло улыбнулась при мысли о своём драгоценном старшем брате, возглавляющем парад во всей его красе; эта улыбка не осталась незамеченной Аделой, которая чувствовала себя разочарованной. Она не знала, как затронуть эту тему, не поставив её в неловкое положение. В конце концов, чувства Генриетты к Беренгару определенно были табу, и Адела их не поддерживала. В конце концов, молодая королева набралась смелости спросить об этом.
— Итак… Генриетта, на этом мероприятии наверняка будет много выдающихся молодых дворян; в конце концов, военная служба считается гражданским долгом, и обязательно найдётся несколько исключительных молодых парней, которые зарекомендовали себя на поле битвы. Есть ли кто-нибудь, кто мог бы привлечь твоё внимание?
Молодая австрийская принцесса покраснела от смущения, когда подумала об этом вопросе; в её сознании был только один человек, которого она обожала, и поэтому она чувствовала себя неловко, говоря об этом, хотя она поцеловала своего брата в губы и призналась, что намерена бороться за него, теперь, когда её прямо спросила об этом одна из его жён, она не знала, как реагировать.
Увидев невинную и застенчивую реакцию Генриетты, Адела почувствовала необходимость защитить её от Беренгара. После нескольких рюмок мужчина мог наложить лапу на любую женщину, которую считал привлекательной, даже если эта женщина могла быть его младшей сестрой. Что ещё более важно, Верховная королева чувствовала необходимость держать дистанцию между братом и сестрой, учитывая, что именно Генриетта, а не Беренгар, больше всего интересовалась таким запретным делом.
Адела стиснула зубы и сжала кулаки при мысли о таких греховных отношениях; такая судьба никогда не могла быть допущена; она поклялась про себя, что сделает всё необходимое, чтобы остановить Беренгара и Генриетту от продвижения дальше точки братьев и сестер. В конце концов, целью её жизни было спасти душу Беренгара, а инцест не так-то легко простить даже Господу Богу Всемогущему.
(П.П: Я библию не читал, но слышал, что в какой-то части было написано, что Богу угодно кровосмешение. Напишите правда там есть такая часть или нет?)
Через некоторое время Адела успокоила свои нервы, прежде чем положить руку на плечо Генриетты, что заставило девушку испуганно отреагировать; она не привыкла, чтобы её кто-то трогал, так как обычно была робкой. Увидев пристальный взгляд кузины, сердце Генриетты наполнилось страхом. Адела заставила себя улыбнуться, когда честно предупредила свою младшую кузину.
— Я знаю, о чём ты думаешь, но уверяю тебя, что этого никогда не случится. Даже если в твоей хорошенькой головке поселились какие-то извращенные идеи о твоём брате, я позабочусь о том, чтобы он никогда не совершил такого ужасного греха. Ты должна отпустить свои чувственные мысли и найти себе более подходящего мужчину.
Однако, несмотря на яростное притворство королевы, Генриетта не отступила, как предполагала Адела; вместо этого она собрала все силы в своём сердце и сняла руку с плеча, с решительным выражением встретив пугающий взгляд Аделы.
— Не тебе решать, кто мне подходит, кузина! Моя любовь к брату чиста, как снег, и только то, что ты и другие можете не одобрять это, не означает, что я не буду бороться за то, чтобы мы были вместе!
Сказав это, Генриетта с самодовольным выражением лица начала удаляться из комнаты; когда она это сделала, Адела окликнула её сзади с вызовом.
— Это мы ещё посмотрим!
Адела буквально кипела от ярости, топая ногой по земле. Она не могла поверить, что девушка будет такой упрямой даже после того, как столкнется с её греховными мыслями. Эта задача будет сложнее, чем она первоначально думала.
Если Генриетту не удастся убедить прекратить её отвратительное преследование, то единственным выбором Аделы было сосредоточиться на наблюдении за поведением Беренгара и помешать ему сделать что-то, что навсегда запятнало бы его душу.
Когда перчатка была снята, Адела была готова вернуться к своей работе по планированию предстоящего парада ветеранов. Однако стук в дверь сразу же привлёк её внимание, когда она оглянулась и увидела пурпурноволосую красавицу, которой была Гонорией, стоящей у двери. Через секунду она услышала голос своей соперницы, разнесшийся по всему воздуху.
— Нам нужно поговорить…
— Гонория, скажи, пожалуйста, что такого важного, что ты вынуждена прервать мою работу?
У Гонории было торжественное выражение лица, когда она высказывала свои мысли.
— Речь идет о Линде…
Услышав это, дружелюбная улыбка, которую подарила Адела, мгновенно исчезла и сменилась хмурым взглядом; она начала говорить голосом, полным презрения.
— Что эта сука сделала сейчас?
Гонория усмехнулась, услышав такие резкие слова от якобы благочестивой верховной королевы Австрии, и решила спровоцировать конфликт между двумя своими соперницами.
— Это не так уж важно; я просто подумала, что необходимо сообщить тебе, что Линде утверждает, что она любимица Беренгара, и что она подтверждает свои претензии, втирая тот факт, что она знает совершенно секретную информацию о планах Беренгара по обороне Австрии…
Нахмурившись, Адела начала высказывать своё мнение о своей старейшей сопернице.
— Конечно, она знает секретную информацию об обороне нашего Королевства; она директор разведки! Это не имеет никакого отношения к тому, чтобы быть любимицей Беренгара! Эта сука всегда говорит за моей спиной! Сначала я должна беспокоиться о том, что Генриетта пытается похитить Беренгара в нечестивом союзе, а теперь мне приходится иметь дело с ехидными комментариями Линде? Скажи этой шлюхе, что если бы она действительно была любимицей Беренгара, то он выбрал бы её своей Верховной королевой! Она чертовски хорошо знает, что наш муж не из тех мужчин, которые соблюдают такие обязательства, как обязательства, которые мешают его прихотям!
Услышав ответ Аделы на заявление Линде, Гонория дьявольски усмехнулась. Ей удалось втянуть девушку в открытый конфликт с соперницей. Пока эти две суки вцепились друг другу в глотки, она могла пожинать плоды.
Всё, о чём ей сейчас нужно было беспокоиться это о тёмной лошадке в их доме. В конце концов, Гонория также не доверяла Беренгару оставаться наедине со своей младшей сестрой в данный момент. Выполнив свой план «разделяй и властвуй», Гонория надела дружелюбный фасад, отвечая на комментарий Аделы.
— Я обязательно сообщу Линде о твоих словах.
Сказав это, она вышла из комнаты, оставив Аделу в состоянии повышенной ярости. Как обычно, отношения жён Беренгара были далеки от сердечных за кулисами. Каждая из них боролась за то, чтобы завоевать его любовь и обеспечить будущее своего потомства. Несмотря на то, что брак Гонории с Беренгаром был матрилинейным, её будущему сыну ещё многое предстояло выиграть, получив поддержку короля Австрии.
Закладка