42 экстра •
Стоило герцогу это сказать, как у меня в памяти так ясно, словно это было вчера, всплыли давно забытые воспоминания.
— Если они тебе понравились, почему бы тебе не сорвать их и не поставить в вазу?
— Нет, не нужно. Они были бы намного красивее, если бы расцветали на стебельках.
Лишь тогда я вспомнила название этого цветка.
«…Роза Элленвик».
Памятуя о том, как я сказала, хоть и не всерьез, что эта роза красивая, герцог заполнил ее персиковыми цветами мою церемонию совершеннолетия.
Я потрясенно на него уставилась и ответила:
— Вы… все еще это помните?
— Этот цветок — единственное, что я помнил.
— …
— Будучи отцом, я даже не знал, что тебе нравится…
Попав в особняк, я обращалась к нему «герцог», тем самым проводя между нами черту.
Однако он продолжал называть себя «отцом» и бурчать с горечью на лице.
«Мне не нравится этот цветок».
Я не посмела сказать ему это.
Тупо на него уставившись, я с трудом выдавила:
— …Я не знала, что их посылали Вы. Извините.
— Неважно, кто их слал. Я просто надеюсь, что ты получала удовольствие, любуясь ими. — Улыбнулся он, немедленно стирая с лица горечь. — Еда остывает. Давай же, ешь.
После легкого побуждения со стороны герцога прерванный обед продолжился. Делая вид, что ем, я все косилась на него и косилась. Его морщинистое лицо казалось мне странным.
Мне было очень неловко.
Я всегда думала, что он будет благородно и с достоинством защищать Экхартов.
«А каким он был раньше?»
Когда я стала припоминать его внешность в прошлом, перед моим внутренним взором встала картинка того, как мы с ним перекусывали в саду.
— Но… Если возможно, пожалуйста, не покидай герцогство.
Я тогда думала, что если убью Лейлу, то больше никогда не вернусь сюда по своей воле. И пять лет назад, когда я приходила прощаться, было то же самое.
— Мне тоже нужно время и возможность на то, чтобы перестать винить людей, живущих в этом доме, отец.
— Я не могу вас простить.
Я думала, что никогда тебя не прощу. Раны, которые получили мы с Пенелопой, были слишком глубоки, чтобы их можно было простить. Но теперь, пять лет спустя…
«По-прежнему ли я ненавижу этих людей?»
На самом деле, я не уверена.
При виде поседевшего герцога, относившегося ко мне так же, как и пять лет назад, мое сердце впервые за долгое время дрогнуло.
— У тебя плохой аппетит? Хочешь закончить с обедом и перейти к десерту? — вдруг спросил меня герцог.
Он заметил, что я толком не ем, а лишь ковыряюсь в тарелке?
Я миг поколебалась, а затем решительно покачала головой. Дело было даже не в тошноте по утрам, просто мне больше не хотелось есть.
Вскоре еду унесли, на стол поставили чай с прочими напитками и дынный щербет. Если раньше у меня не было аппетита, то при виде его светло-зеленого цвета у меня немедленно потекли слюнки. Я подтащила к себе дынный щербет и накинулась на него.
Вскоре показалось дно хрустальной мисочки, ложка принялась звонко об него лязгать.
— В столицу… — кашлянув, заговорил герцог, не вынеся молчания. — Ты насовсем вернулась?
Лишь тогда я очнулась.
Подняв голову, я увидела, что герцог смотрел на меня со странно довольным видом.
— Еще попросить?
— Ох, нет!
Дура, где, по-твоему, ты находишься? Совсем из-за дынного щербета забылась?
От смущения мое лицо бросило в жар, я быстро ответила:
— Да, я насовсем вернулась.
Затем герцог вдруг помрачнел.
— Едва вернулась и сразу же выходишь замуж…
— …
— Неужели непременно нужно делать это так скоро?
Когда герцог обеспокоенно у меня это спросил, я посмотрела на него с легким недоумением.
О нашей женитьбе объявили еще пять лет назад, герцог был обо всем в курсе. Еще с помолвки я не особо парилась о том, чтобы докладывать Экхартам о событиях в моей жизни, так что они узнавали лишь то, о чем объявлял во дворце Каллисто. В прошлый раз я исключительно из вежливости пришла в герцогский особняк под предлогом возврата вещей.
В то же время, несмотря на огромный вес моего статуса императорской невесты, я смогла пять лет свободно бродить по миру благодаря полной поддержке и защите со стороны Экхартов. Если бы на моей стороне был только император, его подданные сопротивлялись куда сильнее, чем сейчас. Поэтому-то я и пришла поблагодарить герцога…
«Выходит, все-таки ты не обрубил все связи между нами».
Несмотря на то, что я тогда покинула комнату со словами «Я не могу вас простить», Экхарты защищали меня все эти пять лет. Даже если я этого не хотела.
Осознание этого настигло меня подобно удару обухом по голове.
— Почему тебе непременно нужно выходить за этого сукина… Ох, нет, в смысле, почему ты выходишь за Его Величество? А?
Это была цена, которую мне приходилось платить за этот обед.
— Почему бы тебе просто не продолжать жить как жила? Учиться, чему хочется, исследовать, изучать…
— Если ты обойдешь весь мир, то, возможно, найдешь себе мужа гораздо лучше него. Почему ты так спешишь с этим безумцем, нет, этим неудачником, нет… Этим чертовым ублюдком!
Голубые глаза герцога были полны беспокойства за меня. Они больше не были глазами равнодушного, отвергающего меня человека.
— Отец.
— А?
Когда немедленно отозвавшийся герцог услышал обращение, отличное от «герцог», его лицо просияло. У него был любящий взгляд человека, смотрящего на свою родную дочь.
— Я… беременна.
Поэтому я не могла поступить с ним, как со всеми остальными.
Боль и страдание от того, что узнал произошедшее с членом семьи одновременно со всеми остальными, а то и позже их. Так ли уж необходимо заставлять герцога чувствовать это? Это точно месть?
— …Чт-что?
Однако такого я себе и представить не могла.
Лицо герцога стремительно побелело.
— Только ч-что… Что ты сказала… — герцог шумно хватал ртом воздух, словно рыбка, выброшенная на берег. — Ты… Ты сказала, что беременна?
— Да, просто так получилось…
— Б-бе-беременность?
— …
— Беременность! Не могу поверить, беременность!.. — повторял герцог, распахнув глаза так широко, что они грозили выпасть.
Я была так смущена, что опустила голову и отвела взгляд. Только я приготовилась выдержать его головомойку, как…
Скрип!
— Дворецкий! — яростно вскочил долго молчавший герцог, шаркнув стулом. И немедленно принялся искать дворецкого.
Услышав рев своего хозяина, тот ворвался в столовую.
— Ха-а-ха-а, Вы меня звали, герцог?
Герцог проорал ему:
— Принеси меч! Собери всех рыцарей!
— Что…
Внезапный приказ заставил дворецкого растеряться. Я тоже потрясенно уставилась на герцога, вообще не понимая, что он такое несет.
Раскрасневшийся герцог кричал:
— Я немедленно поведу рыцарей на Императорский дворец. Я отрублю ему голову! Да как посмел он с моей дочерью!.. Угх!
Взбешенный герцог вдруг схватился за шею и пошатнулся.
— Герцог!
— Отец!
Хором воскликнули мы с дворецким.
К счастью, покачнувшийся герцог не упал на пол, а с помощью дворецкого снова уселся на стул.
— Беременность. Беременность. Ты беременна. Беременность…
По тому, как, страдая, он бормотал «беременность», словно одержимый, было ясно, в каком он шоке.
Герцог среагировал точно так же, как и другие родители, узнавшие, что их хорошо воспитанное чадо пошло по кривой дорожке. Я не сильно задумывалась, совершая свое грехопадение, однако при виде измученного лица герцога помрачнела.
— …Вы в порядке, отец? — взволнованно спросила я, легонько тряся его за плечо.
Тут герцог, сидевший с таким видом, словно находился при смерти, взял меня за руку.
— Пенелопа, детка. Это он с тобой сделал?
— А? Что…
— Я не хочу, чтобы ты за него выходила. Он чертов ублюдок… Ты!.. Ты сделал такую мерзость с моей драгоценной дочерью, сукин ты сын!.. — расплакался герцог, с трудом подбиравший слова.
— О-отец, — открыла я рот.
Разумеется, я думала, что герцог разозлится, если узнает, но я никак не ожидала, что он будет плакать.
— …Простите.
Мерзость… Не могла же я сказать, что напилась и сама его завалила. Я в равной степени чувствовала как жалость к герцогу, так и вину перед Каллисто, ставшим «жалким ублюдком».
— Не стоило сажать его на престол, ух… Дворецкий, дворецкий… Войска… — продолжал нести чушь герцог, пытаясь сдержать слезы.
Тут помогавший герцогу дворецкий вдруг решительно посмотрел на меня.
— Не волнуйтесь, госпожа. До тех пор, пока молодые господа не вернутся с выездной тренировки, от лица герцога я возьму командование войсками на себя.
— Что? И что все это должно значить…
— На случай непредвиденных обстоятельств особняк Экхартов спроектирован как крепость. Здесь достаточно еды — если активировать защитный барьер, можно будет продержаться целый месяц. И как только молодые господа вернутся, мы пойдем штурмом на дворец, — серьезно сказал дворецкий.
— Стойте! Нет! Все не так! — воскликнула я, яростно тряся головой. — Он был такой красивый, что я сама его завалила!
— …
Герцог, дворецкий и все слышавшие нас слуги потрясенно на меня уставились. Повисло такое холодное молчание, словно я засыпала сад льдом.
Мое лицо едва не лопалось от прилившей к нему крови.
В итоге мне удалось удержать герцога от государственной измены и вернуться во дворец только после того как я утешила герцога обещанием часто навещать его вместе с ребенком.
Вот так и закончилось мое признание в беременности.
Два месяца спустя, яркой поздней осенью прошла свадьба императора с императрицей. Люди прозвали ее самой роскошной свадьбой всех времен.
И ранней весной, когда снова набухли почки, у меня родился ангелоподобный… нет, драконоподобный ребенок.